70-летию Великой Победы посвящается.
Молодой преподаватель литературы одной из токийских школ Дзигоро Кано вышел вечером в сад и стал наблюдать за снегопадом. Его поразила одна вещь. Ветви кипариса, на которые налипало много снега, сгибались под его тяжестью почти до земли и как бы сталкивая снег с себя освобождались от его плена и опять занимали первоначальное положение. «Какой гибкий путь к свободе», подумал Дзигоро и, вернувшись в дом, стал думать над тем, как на практике применить это природное явление. Так появилась борьба дзюдо (гибкий путь). Так гласит легенда. Но именно эта легенда так захватила воображение Стаса Павлова, что он, будучи восьмилетним мальчиком, уговорил своего отца отдать его в секцию дзюдо. Борьбой Стас увлекался самозабвенно и с полной отдачей. Со временем он постиг все пять техник ката и стал неплохим спортсменом. Боролся Стас всегда чисто, не применяя грязных уловок, за что и был уважаем не только друзьями и тренером, но и противниками. К восемнадцати годам у него уже были серьезные заслуги и куча медалей за всевозможные соревнования, я уже не говорю о множестве почетных грамот и памятных жетонов.
В этот день Стас возвращался с тренировки как всегда под вечер. Было не жарко, так как небо было затянуто пеленой серых туч. Приятная усталость разлилась по всему телу и Стас представлял как, придя домой он поужинает и пораньше завалится спать. Назавтра предстояло подниматься ни свет, ни заря и ехать в другой город – бороться за свою область. Поэтому нужно как следует отдохнуть. Но перед этим нужно было еще кое - куда зайти. Стас перекинул сумку с одного плеча на другое и, свернув с тротуара, нырнул под сень огромных кленов, на едва заметную тропинку. Он иногда ходил этой дорогой. Потому что: во-первых – тут было немого ближе, а во-вторых – эта тропинка проходила как раз мимо обелиска, на котором было выбито имя прадеда Стаса – Павлова Константина Степаныча, фронтовика Великой Отечественной войны. Стас очень гордился своим прадедом, дошедшим до Берлина и погибшим в последние дни, когда и война – то уже была закончена. Уже был взят Рейхстаг, зачищали последние улицы от фашистов, когда по группе наших солдат был произведен выстрел из фаустпатрона одним из гитлеровских фанатиков. Погибли трое. Константин Степанович был в том числе….
Проходя мимо обелиска, Стас всегда останавливался «проведать» деда. Здесь под кленами было тихо, и никто не мешал оставаться наедине с самим собой. Он, молча подходил к обелиску, находил имя Константина Степановича и мысленно беседовал с ним. Рассказывал о своих победах, делился с ним своими планами, или просто отдыхал в тени деревьев. Сейчас Стас шел к обелиску, чтобы по привычке настроится на завтрашние соревнования. Ведь выступая на соревнованиях, он защищал честь не только родного города, но и честь своей фамилии, что неоднократно помогало ему побеждать….
Около памятника было какое-то оживление. Сначала, издалека Стас не понял в чем там дело, но подойдя ближе, он разглядел, что происходит и в глазах его потемнело от гнева. Группа молодчиков, человек пять, в кожаных куртках, примерно ровесников Стаса, забрались в огороженную часть обелиска. Они распивали пиво и кричали во все горло. До Стаса явственно донеслось:
- Хайль, Гитлер! – и последующий за этим громкий хохот.
Приблизившись, Стас увидел, что эти пареньки раскрасили весь обелиск свастикой и пустые баллончики из-под краски бросили тут же вместе с пивными бутылками. Некоторые бутылки были разбиты о памятник, оставив характерные мокрые следы на теле обелиска.
Молодчики увидели Стаса. Самый большой и наглый из них щелкнул пальцами и высокомерно спросил:
- Ты чо уставился, олень? Не видишь…- пивной путч у нас. Продернул отсель, пока мы тебе ноги не переломали…. Или хочешь с нами славить великого фюрера? Тогда кричи – хайль Гитлер…. Ну чо замер, лось?
И вдруг Стас реально увидел следующую картину: Из-за памятника вышел, покачиваясь, советский солдат. Он зажимал рану на груди и, глядя на Стаса с болью в глазах, прохрипел: «Прикрой, внучек …». И ослабший от ран, упал.
И тут Стас почувствовал какой-то толчок. Гнев в одну секунду сменился решимостью. Голова работала четко и ясно, как перед самой решающей схваткой. Он нехорошо усмехнулся, поставил сумку на землю и сделал шаг вперед….
Суд был громким. Этот случай получил большой резонанс в городе, да и в области тоже. Судили Стаса за превышение обороны. Пока потерпевшие находились в больнице в тяжелом состоянии с разными степенями увечий, в основном переломы – Стас находился под подпиской о невыезде, и на всех соревнованиях пришлось поставить крест. Адвокат с полной уверенностью заверил Стаса, что эти «потерпевшие» будут сами привлечены к уголовной ответственности по статье – вандализм. Но Стасу от этого было не легче. Он сидел, опустив голову не глядя ни на кого. В душе он понимал, что поступил правильно, но почему-то было не по себе.
В зале заседания было шумно. Родственники потерпевших громко возмущались, почему Стас еще не расстрелян. Особенно неистовствовала одна злобная тетка, сынку которой Стас сломал обе ноги. Даже когда председатель установил порядок в зале, эта тетка никак не могла взять в толк, за что был покалечен ее дитятко. Она злобно зыркала в сторону Стаса своими накрашенными глазами и во все горло осведомлялась:
- Нет! Вы объясните! Кто дал ему право калечить людей!?
И тут Стас не выдержал. Он встал и громко, отчетливо произнес:
- Я не калечил людей. Я наказывал фашистов. И это право мне дал мой дед своей росписью!
Судья внимательно посмотрел на Стаса поверх очков:
- Простите – уточните, какой росписью?
Стас глубоко вздохнул и, глядя судье прямо в глаза, отчеканил:
- На Рейхстаге… в сорок пятом.
Закончил 10 ч 50 мин. 25.03 2015г.