Она вспомнила своё прекрасное имя

      ПРИМЕЧАНИЕ:
      Пятая книга проливает свет на доселе не разгаданные тайны.
      Потому в ней целых две части.
      
      
      *****
      
      ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
      
      ГЛАВА 1.
      
      Юра Лялин, потомок князя Люлина, и его законная супруга Алла Скобелева, прапрапраправнучка болотной принцессы Анны, этот выходной намеревались провести врозь, то бишь по отдельности. Тем более что на календаре вырисовывался не уикенд, а вторник, рабочий день. Вдобавок вырисовывалась весна, которая валила в окна, двери, подворотни и прочие отверстия, предназначенные для визитов.
      Для Ляли то было очередное утро декретного отпуска. Для Юры - внеплановый отгул, подарок от начальства за удачно проведенные переговоры. В итоге ещё и денежная премия улыбнулась: должно было хватить на спиннинг и полную экипировку рыбака. Хотя, с подлёдным ловом дружба кончилась, до будущей зимы. Видавшие виды Юрины унты, купленные ещё в Москве, с восторгом унаследовал Фантомася. Он же коммуналочный сосед Максимка, он же круглый сирота Мася, он же деревенский кадр, поселившийся в Северной Столице, на хлебах своей престарелой родственницы тёть-Марины. Напялив на ножки-спичечки "медвежьи лапы", Мася веселился.
      - Дядя Юра, если вы мне их и вправду подарили, то я и вправду куплю вам импортную тачку, когда вырасту...
      - Да ну?
      - Честно!
      - Сначала дорасти до этих вот сапог, а потом уже о крутых заработках помышляй. Кстати, кто-то говорил, что я старый, что умру намного раньше, чем ты меня подарочками осчастливишь...
      - Шутил я! Да и сколько мне было тогда?
      - Шесть...
      - Ну вот, а сейчас целых десять. Вчера исполнилось, между прочим!
      В Масином голосе обиды не было. Тётя Ляля только накануне вечером вернулась из станционара, где пролежала целый месяц на сохранении. А дядя Юра - тот вообще разрывался между работой и круглосуточными яслями, где находилось их второе, "уже готовое", чадо.
      - Ой, ты ж у нас юбиляр! - всплеснула руками Ляля. - Это ж надо будет отметить!
      Фантомася, скинув сапоги, загляделся на её новый маникюр.
      - Тётя Ляля, а вы в самом Питере родились?
      - Да, чем и горжусь...
      - А в театре были?
      - Много раз, а что?
      - Говорят, что все коренные, ну, местные, которые тут родились, напоминают персонажей, ну, как бы они не от мира сего, а сам Питер как бы смахивает на театральную декорацию...
      Ляля нервно хохотнула.
      - Кто ж тебя такому научил? Вот, что улица с людьми делает! Кстати, почему твоя мордочка вечно чумазая?
      Фантомася выпятил губу.
      - Тётя Ляля, я же, всё-таки, мальчик, а не девочка...
      С этими словами он удалился в свою комнату. Точнее, в Маринкину молельню, где раньше был один только картонный иконостас, а с появлением сельского родственника и меблишка кой-какая нарисовалась: кроватка, письменный стол, этажерка.
      - Щас опять будут косточки мои перемывать... Интересно, гулять возьмут или нет?..
      Откосив от школы, "по причине лёгкой температуры", к середине дня симулянт поправился. Он бы и сам погулял, но в ходе прогулки встретится много киосков. Интересно, подкинут что-нибудь в честь юбилея?
      Мася отодвинул книгу, приложил к стенке гранёный стакан, стал слушать разговоры в соседней комнате. Там действительно перемывали его косточки, но по-доброму.
      - Ну, и деточки пошли! - хохотала Ляля. - Обозвал меня персонажем!
      - А ведь он прав! Я всегда замечал за тобой...
      Юра хотел сказать "некоторые отклонения", но выразился более тактично, кому охота ссориться в погожий день.
      - Ты у меня такая... такая... необычная!
      - Харош подлизываться, всё равно надолго не отпущу, мухой в "Рыбак-энд-охотник" и - сразу назад!
      - А ты бери больного и - марш на свежий воздух! По дороге купишь ему чё-нить, этому злостному прогульщику, отлынивателю от школы...
      Всё сложилось даже лучше, чем "больной" предполагал: не пришлось давить на чью-то психику, делать прозрачные намёки. Разговор вышел спокойный и обстоятельный.
      - Тётя Ляля, вы не обидитесь, если я сам куплю себе подарок?
      Ляля стала рыться в кошельке.
      - И сколько ж тебе выделить?
      - Не знаю, мне ещё бабушка кое-что дала, тоже на подарок, может, и наскребу на приличную вещь...
      Мася ждал не только денег, но и удобного момента вырваться вперёд, оставив далеко позади тётю Лялю, которая при всём её желании, быстро идти не могла. Она взяла на прогулку дочку, четырёхлетнюю Кристину. Такую кроху одну в квартире не оставишь, да ещё и с Харитонычем. Вечно пьяный изобретатель наливки "харитоновки" и супа "харитонья" раньше целыми днями дрых в своей комнате, но неожиданно ситуация изменилась. На выпивку старику пенсии хронически не хватало, и он замахнулся на святое: решил продать коллекцию орденов и медалей, унаследованную от предков. В связи с этим в квартире стали появляться подозрительные личности, которых Ляля дико боялась. Юра, почти никогда с ней не споривший, мигом сменил замки во всех комнатах.
      Кристина едва тащилась рядом с матерью, держась за карман её полушубка, и Мася не преминул уточнить:
      - Ну, так доверите мне деньги или побоитесь?
      - Потеряешь - твоя проблема будет! - подхохмила Ляля, любившая отстойный юмор даже в положении беременной матроны. Вручив Максимке целую тысячу, она кинулась напутствовать:
      - Смотри, сам не потеряйся! И на ерунду не трать! Купи что-то одно, но стоящее! И с незнакомыми дядьками не болтай, щас знаешь, сколько случаев...
      - Не волнуйтесь, всё будет о*кей!
      Быстренько пересчитав наличность, Фантомася дёрнул вдоль Обводного канала. Насчёт того чтобы не потеряться, он имел совсем другое настроение: бабки получены - чего ещё надо! А если б он пошёл гулять один, как обычно, без взрослого присмотра? Не потерялся ведь ни разу в жизни! Но тут, хотя бы для приличия, следовало благодарно оглянуться. Ляля усиленно махала рукой в сторону Фрунзенского универмага. Ага! Кто ж подчинится, если есть возможность сделать вид, что ничего не понял. Ведь не слышно же ничего с такого расстояния! Разноцветные киоски-раскладушки, возникшие с утра прямо на набережной, манили куда больше, чем универмаг. Но до них ещё надо было домчаться! Чтобы потом, так же бегом, вернуться с покупками и сложить их у ног вечно беспокойной и вечно беременной тёти Ляли...
      У киосков была давка, причём, сразу у обоих. Ладно бы молодёжь толпилась, а то... Убогое старичьё. Одёжки примерно той же древности, что и хозяева. Картина Репина "Бомжи крышуют ярмарку".
      - Из какого вы дурдома? Откуда вырвались? Или что-то покупайте, или...
      Продавцам лень было подбирать слова, раз компания попалась такая стрёмная. Узрев Максимку, оба заорали:
      - Чего тебе, малыш?!
      - Я хотел сперва в очередь стать...
      - О-о-о! Зачем же в очередь! - вдруг завыл один из бомжей, расталкивая друганов и подружек. - Расступитесь, господа, дайте дорогу серому кардиналу, пусть купит себе игрушечку! Тайное начальство надо уважать!
      Остальные беззубо захохотали.
      - Мальчик, иди сюда, не слушай этих супостатов! - скомандовала самая старая, но аккуратнее всех одетая бомжиха. Она схватила Фантомасю за рукав и вытащила из толпы. Продавцы, опять же хором, возмутились:
      - Не трожь мальца, старая путана!
      Максимке стало жаль пожилую женщину, которую так страшно оскорбили. Тем более что она уже успела вынуть из потрёпанной авоськи коробку с приставкой, о которой он давно мечтал. Новые приставки дорогущие, два-три дня рождения копить надо, а тут, похоже, по дешёвке предлагали... Или даром отдать собирались?!
      - Иди-иди ко мне, не слушай их, - повторила, подмигнув, старуха-аккуратистка. - Отойдём в сторонку, подальше от ханыг, и я сделаю тебе выгодное предложение...
      Интересно, стибрила она эту игрушку или нет? Да не всё ли равно... Фантомася еле поспевал за благодетельницей. Та шла довольно быстро, чуть ли не бегом. Подмышкой у неё была нераспечатанная приставка, а в другой руке - сразу две тяжёлые хозяйственные сумки.
      - Вам помочь? - спросил Максимка, потянувшись за приставкой.
      - О, нет! Ты и так не очень быстро ходишь... Ну, разве что вот это понеси...
      Прямо на ходу, она ловко вытащила из тяжёлой сумки прозрачный пакет с какими-то побрякушками. Приглядевшись, Фантомася даже рот открыл: то были ордена из коллекции Харитоныча!
      - Тётенька, где вы их взяли?!
      - Не взяла, а купила, правда, не очень дорого, сейчас это не ценится...
      - А купили-то у кого?
      - У одного старичка! Зашла в гости, а ему как раз еды не на что было купить, ну, я и сжалилась...
      - Коллекционируете антиквариат?
      - Нет, тут другое... Иногда такие вещи помогают в розыске...
      - Ветеранов?
      - Если бы! Жульё приходится искать, и довольно крупное...
      - Прям сегодня искать начнёте?
      Старуха хмыкнула, остановилась, бросила поклажу на асфальт.
      - Любознательный ты, это хорошо. Но пока шишь тебе, никакой инфы, а то разболтаешь кому не следует!
      - Не разболтаю...
      - Разболтаешь! А пользоваться ими мне пока не к спеху, до поры, до времени сдам в наш театр - в качестве реквизита!
      - У вас есть знакомые в театре?
      - В том театре у меня сплошь одни знакомые!
      - А что такое "реквизит"? Это всё равно что "конфискат"?
      Старуха вздохнула, снова взяла свою ношу.
      - Бедные дети, не знают нормальных слов! Всё-то им зверства мерещатся!
      Она рванула с места, продолжая бормотать:
      - Жестокая эпоха: "отобрать", "конфисковать", "всё взять и поделить"... Реквизит, деточка, связан с высоким искусством! С театром, кино, с цирком, наконец! Цирк тоже иногда небезынтересен!..
      Мася не собирался долго слушать этот культурный монолог, тем более что ему пришлось бежать вприпрыжку за быстроногой бабкой.
      - А-а-а!.. - с важным видом перебил он, пытаясь оседлать любимого конька. - Тогда всё это вокруг - тоже реквизит, а люди - почти сплошь "персонажи"... Все-все-все... Кроме приезжих, разумеется!..
      Он стал размахивать руками, тыча пальцами в дома, в мосты, в колокольни, в ничего не подозревающих прохожих.
      - Откуда у тебя такие мысли? - снова остановилась бабка. - Не очень детские, однако...
      - Об этом многие судачат, ну, в смысле, чешут языками, вот и дядя Юра постоянно намекает, что в Петербурге всё вокруг искусственное...
      Глаза старухи затуманились.
      - Он смеётся над Петербургом... Странно...
      - А ещё он говорит, что все местные дворы - "задники", а вовсе никакие не "колодцы"...
      - Здесь он прав, ибо "задник" - это фон в глубине сцены. Всё логично! Если дома - декорации, то всё, что находится сзади них - "задники". Жаль, что теперь они не всегда ухожены. Впрочем, и ранее не все дворы отличались аккуратностью... Эх! А нам-то что! У нас свои дела, верно, малыш?
      Тут она снова припустила, почти бегом, как гончая.
      - Стойте! - Мася чуть не выронил пакет с орденами. - Куда это мы с вами всё время идём, да ещё так быстро?!
      - Какой ты въедливый, однако, не можешь чуток подождать и насладиться сюрпризом! Ты не романтик, нет... - хихикнула бабка.
      Вот где вспомнились Максимке тёти-Лялины предупреждения! Старуха, конечно, не сиволапый дядька и не педофил, но чисто внешняя интеллигентность может быть чревата ужасными намерениями. Может быть, она маньячка, сбежавшая из дурки? Или ещё хуже - людоедка! Спасибо голливудовцам, умеют напугать.
      - Уже чуть-чуть осталось, я живу совсем рядом, не бойся...
      - А кто боится-то? Никто особенно и не боится...
      Бабка, между тем, продолжала стрекотать:
      - Ты ведь хочешь проверить новую игрушку на качество? Необходимо хорошенько рассмотреть товар, прежде чем с деньгами расставаться!
      Мася решил прикинуться наивнячком. В принципе, если он сам того не захочет, никакая старая карга не заставит его войти в свои душные комнаты. А пока можно и позубоскалить. Он фиглярски потряс прозрачным пакетом.
      - И всё-таки скажите поточнее, как давно вы эти побрякушки купили?
      - Не юродствуй и не тряси так, а то растеряешь! Это не побрякушки, а настоящее сокровище! Жаль, что сейчас их никто не уважает...
      - Вы не ответили на мой впрос!
      - Когда купила? Да с полчаса назад... Где-то так...
      Мася глянул на мобильник. Светящиеся цифирки свидетельствовали: минуло пятьдесят пять минут с того момента, как они с тётей Лялей вышли из дому. А дядя Юра - тот вообще ещё раньше слинял, радёшенек, что беременная отпустила. Значит, старая вполне могла зайти в квартиру после них, а потом, полубегом, рвануть к киоскам.
      - А как вы попали в нашу квартиру?!
      - В вашу квартиру? - карга остановилась, снова бросив сумки на асфальт.
      - Да! Как вы туда проникли, если там сейчас никого нету, кроме Харитоныча, а тот на дверные звонки не отвечает?!
      - Так-таки не отвечает?
      - Говорю вам! Он за мою бытность в этой коммуналке ещё ни разу никому дверь не открыл...
      - И давно ты обитаешь в этой... коммуналке?
      Слово "коммуналка" прозвучало в морщинистых, ярко подведенных и припудренных устах довольно странно, даже, вроде бы, с акцентом. "Под иностранку косит, ну, ду-у-ура, никак захворала...", - поёжился Мася.
      - Я там живу... с две тыщи седьмого года!
      - А сейчас у нас год какой?
      - Две тыщи одиннадцатый!
      - Вот оно что...
      Точно больная! Не раздумывая ни секунды, Мася бросился наутёк.
      - Ордена-то отдай, шельмец!..
      Удирая, Фантомася оглянулся. Старуха стояла, схватившись за сердце, лицо её было перекошено горем. Может, она и вправду купила их, по-честному? Ничего, скоро всё прояснится. Вот Харитоныч протрезвеет и подтвердит покупку. А она... Она ещё раз пожалует к ним, не барыня.
      
      
      ГЛАВА 2.
      
      Когда удаётся притишить совесть, а когда нет.
      Минула неделя, затем месяц, а затем и осень подошла. Старуха не появлялась.
      Харитоныч - тот, знай себе, молчал, делал глупый вид, словом, не раскалывался. Получив назад пакет с орденами, он яростно швырнул его на кушетку, а потом так перепрятал, что Фантомася ни разу не смог найти его, сколько ни наведывался в ту пьянчужную нору среди безмятежного сна хозяина. Кстати, дверь в комнату Харитоныча, ранее вечно запертая на ключ, теперь частенько открытой оставалась.
      "Снова продал ордена, уже с концами! " - с грустью подумал Мася. Ему было невыгодно комментировать происходящее вслух. И он вовсю старался отвлекать себя от стыдных воспоминаний, даже уроки стал чаще делать. И школу старался не пропускать - лишь бы дома не маячить. Вдруг старуха среди дня нагрянет, вором обзовёт или... побьёт!.. Но не так страх беспокоил Масю, как муки совести. Ведь он вор, если по-честному.
      Однажды, бредя с рюкзачком, полным книг, из школы, Максим заметил на набережной Обводного канала грузовик. С его кузова шла раздача каких-то листков. Раздавала их... Та самая старая дама, которую он, хоть и невольно, но обчистил. Поколебавшись, Мася подошёл к машине.
      Старуха притворилась, что не узнала похитителя наград. Долго притворялась. Но потом, ловко соскочив с кузова, подбежала, дёрнула за воротник куртки и шепнула, прямо в ухо:
      - Объявился, шельма! Совесть мучает?
      - Извините...
      - Погоди, сейчас раздам приглашения, и мы с тобой поговорим...
      - Где?
      - В Караганде!
      Как ни странно, теперь Фантомасе жутко не было. Страх ни разу не возник, хотя поводов, казалось, было предостаточно. Вскоре очередь за листками поредела, а потом и вовсе рассосалась.
      - Запрыгивай! - скомандовала престарелая раздатчица бесплатных приглашений.
      Мася промерил взглядом объект. Так высоко он ещё не запрыгивал.
      - Это мне пойдёт в зачёт по физкультуре?
      - Остряк! - расхохоталась бабка и, подмигнув вышедшему из кабины водителю, добилась нужного эффекта: через секунду Мася сидел в кузове, среди штабелей надорванных коробок, из которых торчали вышеупомянутые листки. Часть из них просто валялись под ногами. Подняв один листок, Максим прочитал: "Благотворительное шоу состоится по адресу..." Была указана одна из улиц Купчино. Местом проведения мероприятия должен был стать какой-то супермаркет.
      - Ваш театр будет выступать в супермаркете?!
      - Не надо так язвить, малыш, ведь ты пока ещё не в курсе, о чём речь...
      - Понятия не имею!
      - Скоро всё узнаешь, потерпи, а сейчас... Как насчёт экскурсии?
      Она стукнула кулаком по крыше кабины, грузовик тронулся с места, стал выруливать в сторону центра.
      - Готовь свои маленькие ушки...
      Старуха понесла такую ахинею, что Масю то и дело бросало в дрожь. Рассказ был полностью посвящён биографии рассказчицы. Карга, пользуясь казённым транспортом, начала мотать его по местам своей и чужой славы: Смольный, Васильевский остров, Выборгская сторона, Невский проспект, морской порт и так далее - почти весь центр исколесили.
      - И здесь я жила... И вот здесь... А здесь в блокаду помогала людям, много помогала, благодаря мне десятки тысяч выжили!..
      Водитель отлично знал своё дело, ловко объезжал соседей по трафику, даже улыбался им и ничуть не матерился. Кстати, он был разительно похож на одного из бомжей, которые весной толкались у киоска с игрушками и называли Масю "серым кардиналом".
      Малец балдел, почти не чувствуя грузовиковой тряски. От старухиных речей веяло то жутью, то музейной плесенью... Но чаще - горечью, перемешанной со многими обидами.
      - А сейчас вы где живёте? - не выдержал Мася, заметив, что машина, покинув центр, набрала непозволительную скорость. Памятник Ленину, что у метро "Московская", указывал "верную дорогу". Похоже, направлялись в Петергоф.
      - Где я живу? Ты это скоро узнаешь! Ради такой чудесной встречи я тебя даже в гости приглашу!
      - Чудесной?! Я же вас обидел!
      - Всё верно, ты почти разбил мне сердце, но потом не постеснялся подойти. Это дорогого стоит, в наш хмурый и неприветливый век... А если вникнуть глубже в событие полугодичной давности, то я обидела тебя гораздо больше...
      - Чем?
      - Своими странными, бессвязными речами! Ты испугался и убежал, ведь так?
      - Логично...
      - Прости, но я так безнадёжно стара, что иногда забываю самые простые вещи, причём, в самый ответственный момент! Говоря современным языком, "выпадаю в осадок", полностью отключаюсь от действительности... Но у меня есть оправдание: случается это в минуты возвышенных размышлений...
      - И тогда вас мучили... эти... размышления?
      - О, да! Я размышляла о своей дочери... Впрочем, я о ней всё время думаю...
      Она снова стукнула по крыше кабины - на этот раз трижды. Драйвер остановил авто, вылез в ожидании инструкций.
      - Теперь - по самому большому кругу! За город, милейший...
      - Слушаюсь, мадам!
      Водитель юркнул в кабину, а "мадам" достала носовой платок, манерно поднесла его к глазам.
      - Я должна, просто обязана время от времени совершать этот маршрут - ради памяти, так что потерпи, а то машину потом не выпросишь...
      - Что конкретно у вас с памятью? Тренируетесь по спецсистеме? - спросил Максим.
      Престарелая мадам сверкнула влажными от слёз очами.
      - Мне не даёт покоя мой поступок... Акт жестокосердия! Много лет назад я прогнала свою единственную дочь, поддавшись настроению...
      - И когда же это было?
      - Очень много лет назад, если скажу, ты не поверишь...
      - Поверю!
      - Да? Ну, хорошо, это случилось почти двести лет назад, точнее - сто восемьдесят... С небольшим...
      Если за блокадницу старуху ещё можно было кое-как принять, то за участницу войны с Наполеоном или Куликовской битвы... Мася снова ощутил страх. И раскаяние в собственной тупости. Наступил на те же грабли, что и полгода назад! Зачем он ей, этой странной нищенке? Надо было после школы сразу домой идти, а не со старухами балясничать. Доигрался. И из грузовика не выскочить на скорости за девяносто...
      А между тем мадам привратница - ведь то была она! - всё время говорила правду. Ну, снова выпала в осадок, в очередной раз забыла представиться, в подробностях поведать, кто она такая... Делов-то! При её работе всех мелочей и не упомнишь. Если раньше забывала представляться, ещё при господине Барском, то в остальные почти двести лет пахоты на зазеркальной службе - и подавно. Память-то со временем ухудщается.
      Внешний вид мадам с тех пор тоже значительно ухудшился: одёжки поистёрлись, обувь полусгнила. А уж какой лексикончик появился! "Чувырла", "жмот", "зараза", "в Караганде"... И тому подобные перлы.
      Сдала старуха привратница, сильно сдала. Причиной тому было изменение общих настроений: как наверху, среди людишек, так и внизу, среди подземных, то бишь зазеркальных жителей. Но об этом чуть попозже. Нельзя бросать на полуслове повествование о мальчике с тяжёлым рюкзаком учебников, когда дело идёт к офигенной, хотя и промежуточной, развязке.
      Пришлось-таки Максимке посетить то место в Петергофе, где некогда стояла гостиничка Свирида Прокофьевича Барского и откуда сбежала дочурка привратницы. Потом грузовик вернулся в город. Там экскурсанта ждали ещё два мемориала, уже таки последние.
      Предпоследний объект располагался на Петроградке, на улице Бармалеева, где привратница, якобы, тоже спасала людей в блокаду. Только где у неё ордена и прочие награды? Орденов на груди у старухи не было, и разговор о них она ни разу не начинала. Спрашивать, однако, было боязно - по причине вероятности вновь услышать ахинею. А самый последний объект, по словам старухи, был на Лиговке, примерно там, где находились и тёти Лялины хоромы, кстати, в последнее время пустовавшие из-за нежелания квартиросъёмщиков долго там находиться.
      С некоторых пор тёти-Лялиных постояльцев начали пугать старые интерьеры. Но так было не всегда! Раньше там квартировали с удовольствием: и центр под боком, и окна во двор. Но позже возникла какая-то странная чехарда: за два месяца съехали пять семей. Ляле тоже было не в кайф постоянно менять замки и составлять новые договора. В итоге на семейном совете было решено: более хоромы не сдавать, себе дешевле выйдет. И вот уже полгода там никто не обитал.
      Когда грузовик причалил к дому, Максим ещё ничего не заподозрил. Ну и что, что они с бабкой вошли именно в тот подъезд? Мало ли там квартир! Но когда лифт остановился на знакомом этаже и старая кудесница, порывшись в карманах юбки, вытащила ключи...
      - Вы снимаете эту квартиру?
      - В некотором роде...
      - А тётя Ляля знает?
      - Вряд ли...
      - Тётя Ляля говорила, что больше не хочет сдавать эти хоромы...
      - И правильно! Нечего тут делать всякой шушере! Так и норовят порыться в чужой мебели... И испоганить её!
      Ошарашенного Масю затащили в гости к нему же самому, в смысле, к его любимым соседям по коммуналке. По горячим следам, пока не изменилось старухино благодушное настроение, он решил продолжить допрос.
      - А вы лично знакомы с тётей Лялей, или только с её маклером общались? Может, он втихаря от неё сдаёт квартиру, а денежки себе берёт?
      Старуха снова беззубо расхохоталась.
       - Нет, с маклером вашим я не знакома, просто живу тут, бесплатно, на правах дальней родственницы...
      Заметив раскрытый Максимкин рот, карга ничуть не смутилась, а, наоборот, пошла вразнос:
      - Я твою тетю Лялю с детства знаю, а вот она меня - нет! Позорище...
      - Не помнит просто? Забыла?
      - Мягко говоря... И дядю Юру твоего знаю - тот ещё юморист и насмешник!
      - Так я не понял: вы придёте к нам за орденами или нет?
      - Нет! По некоторым слухам, твой сосед уже успел их сплавить...
      Ха! Так вот, всё-таки, почему Харитоныч вдруг перестал свою дверь запирать.
      - Но я его не очень виню, сейчас многие пьют, - продолжила старая, вынув из-за пазухи плоский шкалик. На этикетке стояла древняя дата и надпись с буквой "ять". Масе снова захотелось смыться, но подходящего предлога не нашлось. То есть их, предлогов, роилось в голове достаточно, но шестое чувство заставляло продолждать сидеть с открытым ртом и пялиться на чудачку в застиранных лохмотьях. Ладно, хоть убийством с расчленёнкой тут, вроде бы, не пахло, и то хлеб.
      - Ещё раз извините за ордена... Я не нарочно...
      - Да знаю! Хотя, мог бы и бросить пакет, удирая, не так ли?
      - Мог бы, но... Не догадался... Вам они очень дороги?
      - У таких коллекций обычно мощный энергетический заряд, незаменимый в розыске преступников...
      Масе сделалось стыдно. Выходит, что он не только вор, но и дурак, который путается под ногами, мешает преступников ловить. Но она-то... Сама-то каким макаром пробралась в эти хоромы? Тоже замашки интересные - как у отпетой воровки!
       - А дверь вам здесь, в самый первый раз, кто открывал?
       - Сама открыла, ноу проблем! - старуха показала ключ, очень похожий на тот, которым они коллективно пользовались.
      - Фигасе... И много у вас наших ключиков?
      - Достаточно, на всю жизнь хватит - и тебе, и твоим потомкам до девятого колена...
      Она вытащила из кармана связку, огромную. Правда, не все ключи на том старом гнутом кольце были металлическими, среди них мелькали и прозрачные... Стеклянные?!
      - Чего так смотришь? Никогда не видел своих будущих ключей? Те, которые прозрачные, их заслужить надо, дожить до них. Лишь тогда они станут металлическими...
      - Типа окончательно материализуются?
      - Ага! Ага! Типа того... Что-то в этом роде...
      Спрятав ключи, привратница приложилась к плоской фляге. Затем стала рассматривать свои наряды, будто видела их впервые. Пошевелила большим пальцем ноги, торчащим из дырявой туфли.
      - Давно я не заботилась о своей внешности... А всё работа клятая! И бесполезная! Одни метания и нервы! А вокруг - такие же замызганные личности, как и я, сплошь такие же... Почти сплошь...
      Вскочив, она метнулась к старинному шифоньеру, который, кстати, появился в прихожей не так уж и давно. Повертевшись перед зеркалом, она пригрозила кому-то кулаком. Кому-то, кто находился по ту сторону отражения. Себе, что ли?
      - Хорошо, хоть шкаф мой мне вернули, навсегда вернули! Отвоевала я его у жуликов! Лучше позже, чем...
      О каком шкафе речь, уже понятно: о том самом. Старуха продолжала вертеться у зеркала, то ухмыляясь, то гадливо морщась.
      - Замызгали народ, замызгали... И меня всю как червями источили, хоть я и не покойница... Ах, какая раньше из меня была дама! Чисто фрейлина! Тьфу! Даже в зеркало смотреть противно...
      Интересно, кто замызгал конкретно её, мадам привратницу?
      
      
      ГЛАВА 3.
      
      Судьба мадам привратницы, с момента её ссоры с дочерью Анной и до наших дней, мало кому была интересна, хотя о ней поговорить стоит, и поговорить подробно. Но сначала выясним, откуда взялся легендарный шкаф в Лялиной кватире, а заодно - почему он появился там так поздно. Ведь Ляля, то бишь Алла Скобелева, была прямой наследницей принцессы-болотнянки. Но сия мебель перешла к ней отнюдь не по наследству, а по весьма странному стечению обстоятельств. Шифоньер угодил в пятикомнатные хоромы после серии перипетий, между прочим, связанных с тремя убийствами. Или попытками совершить их, какая разница.
      В принципе, шкафу не привыкать, он и не такое видел. Вспомнить хотя бы графа в несвежей манишке, стоявшего буковкой "г" у его подножия - головой внутрь, пятой точкой наружу... А как душевно с той пятой точкой беседовал Свирид Прокопыч Барский! Прям как с самим графом, который в ту минуту был в отключке, в смысле, давал клятву Имперскому Болоту.
      Видавший виды зеркальный артефакт попал на Лиговку, в квартиру Ляли, с Петроградки, с уже упоминавшейся улицы Бармалеева, где было "предпоследнее обиталище мадам привратницы". И виновником загадочного переезда шкафа стал Юра Лялин. Знал ли он, какое отношение имеет историческая мебель к его супруге? В то время - нет.
      А заводной пружиной, толчковым механизмом данного события стало долгое, почти безразмерное пребывание в Санкт-Петербурге одного японского субъекта. Неоднократно говорилось, что Петербург заманивает сквозняком, а сквозняк у Большой Двери - явление могучее, кого хошь затянет: и японца, и китайца, и филиппинца. Это из дальних гостей. А уж о финнах, немцах и прочих ближних соседях и говорить нечего. Дверь-то Западная.
      Вышеупомянутый японский гражданин был из "купцов", из бизнесменов, а мы уже встречали кой-кого из наших, русских, готового пойти в японские купцы - не далее, как в этом повествовании. Сбылась-таки мечта Свирид-Прокопыча, превратился он в японца, хоть и не сразу, а через двести лет без малого.
      Как потомок князя Люлина вышел на того японца, вернее, на его след? Юра Лялин, с 2007 года прочно окопавшийся в Питере, нет-нет, да и позванивал в Москву, в японское посольство, где он когда-то "верой-правдой" отпахал чуть больше года. Зачем? Да просто пообщаться, побалагурить с сотрудниками, уроки им сделать по телефону.
      Шпиономания в посольстве, начавшаяся в начале девяностых, снова временно закончилась, и из "гаймусё", то бишь из МИД*а Японии, снова поступило указание: обучить всех сотрудников посольства, независимо от возраста и стажа, японскому языку. Одна сотрудница, самая сообразительная, догадалась Юре в Питер позвонить. Напросилась в ученицы - по старой памяти. Эти-то уроки и подвели Юру Лялина к истории с покушениями. К счастью, неудавшимися.
      К покойникам в Японии отношение своеобразное, трогательное. Консул Симода, ещё в Юрину бытность, после крушения лайнера над Иркутском, долго сидел на посольской кухне, перебирая пальцами и нежно гладя обгоревшие вещи единственого японского гражданина, бывшего в тот момент на борту, вернее, гражданки - девушки двадцати двух лет. Вещей было немного: паспорт и коричневый норковый вортничок. Видно, купила девушка тот воротничок в России, хотела дома пиджачок или пальтишко справить. Душещипательно было смотреть, как консул и незнакомая ему соотечественница виртуально общались посредством этих вещей, уже после кончины их владелицы.
      А вот ещё случай: японская вдова советского военного разведчика Рихарда Зорге, Исии Ханако, получив на руки урну с прахом мужа, потребовала вскрыть её и, пока не извлекла оттуда все золотые коронки супруга, не успокоилась. Успокоившись, заказала огромный перстень и трепетно носила его до конца жизни. Вот какое отношение в Японии к усопшим. Станете любопытствовать и удивляться, ответят коротко: "У нас другая культура".
      Ну, а отчёты о телах японских бизнесменов, в лихие девяностые регулярно плававших в подмосковных прудах? Юрик переводил их с чувством гадливости, Симода же - напротив, читал проникновенно, как мусульманин читает Коран. Что интересно, других отчётов тоже было вдоволь: о краже арбатскими цыганами сумочек жён дипломатов, о похищении посольских автомобилей и прочее. Но отношение к ним было не такое трогательное.
      Теперь о траурной скорби. Она вполне естественна, когда есть тело. А когда тело не найдено - в этом случае как поступать? Скорбеть рановато, но и радоваться тоже, вроде, нечему. Неопределённость иной раз хуже самого печального известия. Как раз такая ситуация и обрушилась на Юрика, когда тот в очередной раз звякнул-брякнул в посольство.
      - Юр, как у тебя со временем? - поинтересовалась Большая Белая Лида, обожаемая мужской частью посольства и ненавидимая ревнивыми японо-жёнами.
      - А что?
      - У вас в Питере пропал один японский бизнесмен, и у тебя есть шанс подработать.
      - То есть?
      - Поработать переводчиком. Сказали, нужен именно местный гид, хорошо знающий и город, и язык.
      Юрик, конечно же, согласился. Он ведь в первую очередь филолог, и уж потом только торгаш.
      А до того городом бродили слухи о странном японском гражданине, который, будучи с виду не бедным, снял комнату в нищей коммуналочке в центре. Жил там, ни с кем не общаясь, даже с ближайшими соседями. По утрам выходил с чайничком на кухню, а потом брал удочки и тащился на Неву рыбачить. Вечером снова брал чайничек, молча ставил его на плиту, затем выпивал гранёный стакан желтоватой заварки без сахара и удалялся спать, не пожелав никому спокойной ночи. Соседи уверяли, что так продолжалось месяц. Ещё твердили, что город иностранца околдовал. В принципе, да, околдовал, но... Не впервые! Откуда кому было знать, что данный субъект уже один раз бредил Петербургом, и даже жил подле него, на расстоянии всего двух десятков вёрст. И было то в его прошлой жизни, сто восемьдесят с гаком лет назад.
      Продлив визу ещё раз, теперь уже на полгода, японец, наконец, решился снять отдельное жильё. Ход мыслей был, вероятно, такой: раз в коммуналке выжил, то в отдельной квартире и подавно выживу. Дурачок! В некоторых странах лучше держаться коллектива. Расслабился, за что и поплатился. Исчез бесследно!
      А до него в той съёмной квартире пропали ещё две особы, не имеющие друг к другу никакого отношения, пропали поочерёдно и совершенно одинаково - по идентичным сценариям. Третий сценарий, исчезновение японца, сильно смахивал на два предыдущих.
      Начнём с того, что квартиросдатчицей была некая "блокадница", которой, судя по внешнему виду, в лихие военные времена было лет этак пять. С минусом. Да, минус пять лет было той тётеньке на момент конца блокады, ведь родилась она в тыща девятьсот сорок девятом году. Только знали об этом не все. Говорят, что по теперешним "официальным слухам", в Санкт-Петербурге блокадников втрое больше, чем их было за всё время осады города фашистами.
      "Блокадница" была одета по-блокадному: растянутые треники из-под шерстяной юбки с катышками, балахонистый свитер и - венец всему! - мохеровая шапка, старая-престарая, ещё советской вязки. Такую клушу разве заподозришь в чём-то плохом? Да и у квартиры был почти блокадный вид: большая комната с золотым накатом на горбатых стенах и кухня "в состоянии улучшения". Зато санузел... О! Тот поражал евроремонтом. Не хватало только полочки под мыльно-зубные принадлежности. Именно она, полочка, послужила поводом для самой первой интриги.
      Первой пострадавшей стала дамочка, у которой было чем поживиться. Не в смысле шикарных телес и даже не в смысле шикарных манер. Просто-напросто у приезжей были денежки, наличность, лежавшая прямо в сумочке, а не в банке, тыщ этак девять "зелени". По чисто совковой наивности, дамочка сразу же довела этот факт до сведения липовой блокадницы, не подозревая, что та липовая. Последствия были молниеносными: вечером к дамочке пришли. Хорошо ещё, что у неё была врождённая паранойя.
      Вот скажите, станете вы вечером, не слишком поздним, плотно задвинув шторы, пялиться именно на эти шторы, а не на экран телевизора? Нормальный человек не станет, а дамочка пялилась. Ей нравился тканый узор. Короче, пялилась, пялилась и таки допялилась: свозь шторы, в свете уличного фонаря, ей удалось разглядеть зловещую фигуру, которая, шмыгнув мимо окна, потопала, скрипя снегом, к подворотне, ведущей во двор. Вы бы придали значение такой мелочи? Почему мелькнувшая фигура, пусть даже мужская, должна сразу казаться зловещей? И почему тот человек должен ломиться именно в вашу дверь? Мало ли в их подъезде, дверей-то, а во дворе - мало ли подъездов? А если бы квартира, снимаемая дамочкой, была не в первом этаже, а располагались выше, многими этажами выше? Увидела бы она хоть шапку, хоть хлястик пальто зловещей фигуры? Но параноидальной дамочке свезло: она всё видела и всё слышала. И поспешила к входной двери - проверять засовы.
      Придёт ли вам в голову проверять засовы в семь вечера? В семь часов вечера засовы обычно открывают, дабы впустить своё счастье... Впрочем, как у кого получается. У дамочки всё получилось весьма оригинально: лишь только задвинула она засов, как в замочную скважину проник ключ и... стал поворачиваться!
      - Кто там? - пропищала чужим для себя голосом квартиросъёмщица.
      - Я пришёл полочку повесить!
      - Какую полочку?
      - В ванную комнату!
      Бас за дверью звучал нахально. А ведь под рукой у тени никакой полочки не было! Она промелькнула стремительно, с полочкой так не походишь! Мысли женщины находились в полном беспорядке.
      - Мне не нужна полочка, я и без неё прекрасно обхожусь...
      - Не знаю, хозяйка велела повесить!
      Дальнейший диалог был не очень конструктивным, то бишь совершенно бесполезным, недремлющая паранойя так и не позволила приезжей открыть дверь. Или то был Ангел? Многие принимают своего Ангела за непонятно что. Как бы там ни было, женщине будто кто-то шептал: "Потом выскажешь своё "фе" хозяйке, а сейчас - гони этого козла!" И сразу вспомнилась полезная фраза, кажется из кинодетектива:
      - Молодой человек, вы давно с милицией общались?
      Сработало! За дверью послышались торопливые удаляюшиеся шажочки, уже не такие уверенные и нахальные. Бросившись к окну, квартиросъёмщица узрела знакомый силуэт, мелькнувший в обратном направлении, но по-прежнему без полочки подмышкой.
      Постояв малехо, повздыхав и поужасавшись задним числом - многие ужасаются задним числом, даже больше, чем во время ужасной ситуации! - женщина успокоилась, паранойя временно отступила, и даже нахлынули сомнения. Может, стоило открыть? Ну и что, что голос нахальный? Ну и что, что полочку не разглядела? Сейчас ведь всё в мелких деталях продаётся, в разобранном виде, комплект мог запросто и в сумку поместиться, а сумка обычно внизу болтается, сквозь подоконник не видно.
      В общем, пока паранойя спала после шока, пока теряла свою бдительность, её подопечная уже чуть не плакала, и уже отнюдь не от страха. Может, то была сама Судьба?! Может, и познакомились бы! Ах, в тридцать семь лет так трудно знакомиться, да ещё с таким некрасивым носом...
      Жару в эти чувства подлила внезапно позвонившая хозяйка:
      - Почему вы не открыли доктору?
      - Доктору?!
      - Полочка - это предлог, я присылала к вам одного своего родственника...
      - Зачем?
      - Как зачем? Познакомиться! Вы ведь не замужем?
      - Разведена...
      - Ну вот, он тоже разведен, такой солидный мужчина, а вы ему дверь не открыли... Курица!
      Эх, квартиросъёмщица совсем уж было расстроилась, но, к счастью, паранойя, несколько минут дремавшая, вдруг оклемалась и бросилась на выручку наивной "курице". Та, под её нажимом, вдруг вспомнила, что солидные люди, даже при наличии ключа, обычно сначала звонят в дверь, или вообще по телефону, словом, предупреждают о визите заранее.
      - А почему же он сначала не позвонил?
      - Тьфу, ты, бестолочь! Чтобы показать вам, что он свой в доску, друг семьи! Для большего интима!
      - Ага...
      Нет, не "ага". Не очень убедительно звучали слова хозяйки, этой старой бл... "блокадницы". Для большего интима! Разве так выражаются женщины в летах, пережившие ужасы блокады? Могла бы спросить у гостьи, нужен той интим с незнакомцем или не нужен. Гостья ведь не на помойке себя нашла... "Ага" страдалицы вдруг окрасилось иронией и сарказмом.
      - Ага... Ага! Друг семьи удрал, лишь только я про милицию вякнула...
      На том конце "повесились". За недостатком аргументов, конечно же.
      Наутро хозяйка притащила под дверь квартиры всю семью - для разборок. Правда, семья была невелика: интеллигентная дочь с не менее интеллигентным зятем. Жаль, не было глазка накануне вечером в двери, а то квартиросъёмщица мигом бы признала в зяте "доктора".
      Проснувшись от настойчивого звонка и метнувшись открывать, прямо в ночной рубашке, квартиросъёмщица вдруг вспомнила вчерашние события, и ей снова стало жутко.
      - Кто там?
      - Да открывай уже, замуровалась!
      Голос хозяйки звучал не менее нахально, чем накануне вечером, а рядом с ней, вне всякого сомнения, находилась ещё парочка персон - кто-то хихикал и шептался, тоже очень нагло.
      - Не открою! Вы не имеете права так часто меня беспокоить!.. Вы нарушаете мои права!.. - полились из уст бедняги неожиданные для неё словечки, явно внушённые паранойей. Или Ангелом.
      Походив ещё пару дней на Бармалеева, позвонив и побарабанив в двери, хозяйка решила вызвать плотника и двоих понятых. Для произведения взлома. Раз истеричка заперлась на засов и так долго не выходит, даже в магазин, а на телефонные звонки не отвечает, значит с ней что-то неладно. Может, она вообще маньячка. Может, повесилась с перепугу. Вместо полочки!
      Однако, войдя в квартиру, никто из четверых участников взлома никакого тела не обнаружил - ни живого, ни мёртвого. Может, трусиха смылась через окно? Нет, шпингалеты крепко сидели в гнёздах. Тогда что? Уехала тихо, ночью, в свою тьмутаракань? На том и порешили, как бы забыв, что взламывали дверь, запертую на задвижку. Короче, тела не было, а куда оно пропало, уже мало кого интересовало, всем не терпелось разбежаться по домам.
      История, сулившая стать криминальной, закончилась вполне цивильно и практически вничью, даже с некоторым перевесом "блокадницы". Трупа не было, зато имелся повод для радости: деньги, внесенные "курицей" вперёд, за полгода съёма, можно было оставить себе.
      
      
      ГЛАВА 4.
      
      Вторая история была ещё похлеще, ибо следующий квартиросьёмщик оказался морячком, выгнанным родной супругой из родной же коммуналки, где-то там, у себя, в Выборге. Или в Кингисеппе, неважно. Захотел трудяга от семьи своей отдых поиметь, месячишек этак... на несколько. К нему, как ни странно, тоже нагрянули, хотя наличных денег при нём было не густо - убивать-то, вроде бы, и незачем.
      Нагрянувшим оказался не доктор, а некий сибиряк, который месяцем раньше снял эту же самую квартиру и тоже имел от неё ключ. Но и ему не посчастливилось переступить порог, ибо морячки народ бывалый, и без паранойи двери на засовах держат. Тот диалог был чуть длиннее, чем у "курицы" с липовым доктором:
      - Кто вы?
      - А вы кто?
      - Я тут квартиру снимаю...
      - Во, дела! Ну, хозяюшка, ну ушлая бл...
      Дальнейшая словесная дуэль проходила в нецензурных выражениях. Сибиряк ушёл, вернее, улетел в Сибирь. Он, собственно, нагрянул просто так, на пару минут, посмотреть, как идёт обещанный ремонтец. Перед обратным вылетом звякнул хозяйке, в суд обещался подать. А она-то тут при чём? Тут хозяйкиной вины было ещё меньше, чем в предыдущий раз: зачем сибирскому фирмачу возвращаться через месяц, когда он клятвенно обещал отсутствовать полгода, на время ремонтца?
      Морячок, в отличие от "курицы", о своих правах знал больше: заявил, что заставит выплатить весь аванс назад, за все шесть месяцев, плюс неустойку, грозился всё это зубами вырвать. В ответку хозяйка, раздобыв небольшую дозу наркоты, подкинула её на следующий же день в прихожую, засунула под обувной стеллажик, пока постоялец ходил искать себе новое жильё. Заодно и задвижку сковырнула, вызвав того же плотника - на правах хозяйки. Знала, что делала! Вечером, узрев свет в окнах, она с тремя милиционерами, ловко пробралась в прихожую, ибо задвижки уже не было, и огласила помещение визгом:
      - Гляньте, да у него тут наркотики! Ну да, он же моряк!
      Почему у морячка обязательно должны быть наркотики? Логика неясная. Голова морского волка, никогда не знавшего наркоты, в тот момент сработала на славу: он заперся на швабру, просунул её через ручку двери, находящейся между прихожей и комнатой. Странный человек, эту дверь ещё легче взломать, чем входную! Однако, и на это нужно время. Хоть какое-то. За те минуты, что ломали дверь, морячок успел исчезнуть. Напрочь. Его тоже не нашли - ни живым, ни мёртвым. И это снова при спущенных шпингалетах!
      Милиционеры, потоптавшись, ушли. А хозяйка снова начала подводить баланс: трупа нет, но его денежки за полгода остались. Можно было новых дураков искать, ведь сибиряк не заводной туда-сюда мотаться, да и авиабилеты не дешёвые. Когда-а-а ещё нагрянет...
      Такой ход мыслей был у липовой блокадницы. Ну, и как же у неё после этого с мозгами? А какая ситуация может быть с мозгами у бабенции, видевшей конец блокады в минус-пятилетнем возрасте.
      Эти два эпизода, вроде бы, незначительные, которые и сравнивать-то нельзя, имели объединяющий момент: обоим вышеупомянутым страдальцам, за время их весьма короткого пребывания в той норе, успела позвонить какая-то дама, довольно пожилая, и выдать текст: "Вы согласились на первый этаж?! Там же в подвале крысиные блохи!" Услышав молчание в трубке, бабулька добавляла: "Ту сумму, что с вас взяли, надо на десять делить, как минимум". Кто то был? Соседка по подъезду? Завистница из дальнего района, некогда квартировавшая на Бармалеева? Нет, пожалуй, та бабка служила городской "вышибалой". Кстати, и "блокадница" вполне тянула на эту роль. Всё вышеописанное подтверждает: Город-Дверь всех без исключения гостей любит одинаково.
      Ну, а третья история, та была ещё короче. Третий незаконный постоялец, впоследствии тоже исчезнувший, тот необычный японец, не проторчал в квартире и двух часов, даже свой вечерний стаканчик выпить не успел. Успел только распаковать чемодан, довольно небольшой, как вдруг...
      Нет, то был пока ещё не "доктор", и тем более не сибиряк. Сначала зазвонил большой стационарный телефон. Японец кинулся к нему, ибо знал пару слов по-русски.
      - Арё...
      - Вы согласились на первый этаж?! А вы знаете, что у вас в подвале крысиные блохи?!
      Японец не смог ничего ответить. Он слово "блохи" ещё не выучил. Да и другие слова подзабыл. Вместо ответа выдавил единственное слово, которое вспомнил.
      - Да...
      - Знаете?! И даже не поторговались?! Ту сумму, которую с вас взяли, надо делить на десять, это уж как минимум...
      - Да... - снова выдавил японец.
      На том конце раздались гудки. "Вышибалы" не могут тратить много времени на каждого, приезжих-то уйма!
      Ну, а дальше... Дальше во входной двери стал поворачиваться ключ...
      Не зная, радоваться или плакать, иностранец стал в растерянности шарить взглядом по комнате. Взгляд упал на зеркальную поверхность старенького шифоньерчика. Поверхность затуманилась, покрылась рябью...
      Хорошо, что вертевший ключом в двери вошёл не внезапно - ему, всё-таки, необходимо было знать, один ли дома клиент, сначала прислушаться хорошенько. Вдруг клиент с любовницей? Или даже с двумя? Япончики нашеньких любят...
      Эта пауза дала иностранному квартиросьъёмщику возможность доглядеть спектакль до конца. Единственной актрисою той пьесы была обшарпанная старуха. Но с претензией на хорошие манеры! Она грациозно выпрыгнула из зеркала, сунула под нос японцу зелёненький, недурно пахнущий флакончик.
      - Пейте! Быстро!
      Эти два слова он, к счастью, знал и сразу же подчинился. Затем, влекомый за рукав пиджака, он подчинился и дальше: сделал буквально всё, что ему велели шёпотом и жестами. А не было другого выхода! Неизвестный гость в прихожей пугал японца гораздо больше, чем старуха-медиумша. Кстати, лицо последней казалось до боли знакомым.
      Деньги третьего постояльца, тоже за шесть месяцев вперёд, "блокадница" оставила себе, но, по закону справедливости, они ей в пользу не пошли, как и предыдущие две добычи. Сколько верёвочке ни виться... Менты, пару дней назад приходившие для поимки наркомана, установили непрерывную слежку за подъездом. И, конечно же, видели, куда вселился японец. Один из ряженых в штатское даже помог гостю чемоданчик донести - от такси до квартиры. Видели дозорные и зятька, направлявшегося вечером к подъезду. А лишь только поднялся вой о пропаже иностранца, быстренько пришили липовой блокаднице и убийство с расчленёнкой, и квартирное мошенничество, и... ту же наркоту! Её хранение "в промышленных количествах". Жить-то им на что-то надо.
      Пришлось нерадивой квартиросдатчице откупаться: отдавать всю выручку за интриги, плюс срочно продавать имущество. На тот момент, когда Юрик, в сопровождении секретаря московского японского посольства и ментов, вошёл в загадочные интерьеры, аккурат стоял вопрос о продаже мебели. Шкаф непонятного года выпуска сразу бросился в глаза: Юрик немало повидал антиквариата, чувствовал флюиды старинной вещи. Купил, короче. Хватило денег, уплаченных ему за несостоявшийся перевод японской речи несостоявшегося трупа. Без аванса Юрик давно не работал - перестраховывался. И тут, будто почувствовал подвох, попросил за всю работу сразу наперёд. Дали!
      На Лиговку шкаф попал в ноябре 2010-го, ещё не зимой, но уже когда выпал первый снежок, а под ним образовался гололёд. При перевозке возникла проблема - грузовик чуть пару раз не выехал на тротуар, причём, на дикой скорости. Кому-то непонятно, а сведущий наблюдатель скажет: знаковые исторические вещи с одного места на другое так легко и просто не перевозятся.
      И знаковость была у шкафа, и историческая ценность, и... немалые заслуги перед местным населением! По зазеркальному приказу, в те голодные дни Блокады из арктефакта выскакивали то хлеб, то масло, а тои молоко выкатывалось - в закупоренных металлических бидонах. И ещё много всякой всячины. Всякий раз там, где находился шкаф, одна, отдельно взятая, квартира начинала шиковать в еде. Правда, тут же разносились сплетни: мол, узкий круг партийцев, всяких там райкомовских работников, обеспечили себе райское существование, вовремя заграбастав все имеющиеся в городе склады. Но верили такому далеко не все.
      Как бы там ни было, шкаф в войну помогал, и помогал солидно. И теперь стремился помочь - время-то и сейчас не безоблачное! Но такую помощь, мистическую, зазеркальную, с голодушной эйфории принять ещё как-то можно, а на трезвую современную голову - боязно. Согласитесь, на хлеб-масло сейчас у каждого найдётся, и брать их через зеркало - большие крайности. Тем более что семьи, имеющие средства на съём квартиры, отнюдь не бедные. В итоге обоюдное недопонимание вышло: квартиранты в испуге удирали, а шкаф всё время обижался. Ладно бы, его просто боялись... Но зачем же потрошить?! Зачем брать отвёртки и разбирать на части?!
      Пришлось их всех, этих любопытствующих хамов, разогнать, причём самыми недозволенными, запрещёнными в спорте методами. Последний "удар в пах", в буквальном смысле слова, получил жилец в семейниках, попытавшийся с бодуна выковырять зеркало из рамы. Из зеркала вылезла волосатая рука, примерно такая же, как и у него самого, и с такой же отвёрткой, из-за чего тот решил, что это его отражение. Но отражение не сильно слушалось и не шибко повторяло движения пьянчуги: фантом нанёс удар прямо по труселям, аккурат по их центральной части.
      Теперь ясно, почему ни одна из квартировавших в последнее время семей не могла долго выдерживать пятикомнатных хором на Лиговке, хотя Ляля с них со всех брала по-божески, в силу своего мягкого характера.
      К моменту, когда Мася уселся в той квартире поговорить с привратницей "за жизнь", жизнь артефакта уже давно текла по-старому: чинно, благородно, без приключений. С того самого ноябрьского дня - снежного, но солнечного, до нынешней осени, до теперешнего жёлто-золотистого сентября. Солнечные блики, украдкой пробиравшиеся сквозь двери комнат в прихожую, несли старому шкафу приветы от современной жизни - по-прежнему неласковой, но чертовски интересной.
      Что касаемо интереса, шифоньер был и сам себе развлекуха, то бишь, в этом плане вполне самодостаточен. В нём всегда такое происходило, что никакая внешняя фантазия не могла соперничать с его собственной. Ну, а теперь, когда комичная старуха вертелась перед ним, словно перед дворцовым трельяжем... Мася захотел помочь ей в этих танцах. И глянуть в зеркало, поглубже...
      - Тебе интересно, почему неважно одетая старуха так долго любуется своим отражением? Небось, считаешь меня сумасшедшей?
      - Да что вы! И в мыслях не было! - промямлил Мася, подойдя к ней и взяв за локоток... Как бы приглашая на танец, хотя танцевать сроду не пробовал, видел только, как другие танцуют.
      - А чего шею-то тянешь? Заинтересовался зеркалом? Чувствуешь, что за ним - шикарный мир?
      - Я слышал, что за зеркалом есть антимир - точная копия нашего...
      - Ещё чего! Будь так - я бы вообще спилась, а тут, как видишь, цежу умеренно, что в моём возрасте приветствуется... Хорошие сорта вина и коньяка расширяют и даже чистят сосуды!
      Она сделала несколько глотков сосудорасширяющего, а затем, схватив Масю за талию, будто он девушка, стала кружить его в вальсе. И музыка откуда-то взялась! Опять гипноз, не иначе...
      Гипноз усилился, когда пришлось ещё и выпить. Нет, не из бабкиной фляжки, а из какого-то зелёного флакончика, маленького, как для детской игрушечной кухни. Таких флакончиков полно в хозяйстве Лялиной Кристины. Согласно метрике - "Кристины Юрьевны Лялиной".
      Кружась в гипнотическом танце, Мася думал в первую очередь, как бы не отдавить бабке ноги, её раздолбанные чапчики, и уж потом - куда его несло. Одновременно обо всём думать не получалось. И это хорошо! К концу танца обнаружилось, что оба танцора перемахнули за черту, обозначавшую вход в болотное зазеркалье. Добровольно, не выпивши, будучи в трезвом рассудке, через зеркало даже бутерброд не возьмёшь, руку побоишься просунуть, а не то, что целиком, всем телом, лезть в эти глубины...
      Очнулся Мася внезапно: бабка разжала клешни, и он едва не грохнулся на пол. Так и случилось бы, если бы кто-то сильный и по-мужски уверенный не подхватил его сзади. Оглянувшись, маленький гость увидел водителя грузовика. Шустёр, однако, старухин драйвер! Как это он успел раньше них в шкаф заскочить, да ещё и совершенно незаметно? Ах, да, они же на кухне чай долго пили...
      Что самое смешное, шофёр успел переодеться, побриться, и надушиться! Новые одёжки водителя грузовика, напомаженная причёсочка, а также потрясающий запах одеколона делали из него графа или актёра кино. Уже и бородавка на щеке смотрелась не уродливо, а симпатично: с той бородавкой, подмалёванной как родинка, он напоминал Роберта де Ниро.
      - Это тут у вас чего? Театр, о котором вы рассказывали? - не нашёл ничего лучшего спросить Мася с перепугу.
      - Ага!
      Пространнее ответить старухе не дали: послышался топот ботинок и туфель, примчалась странная, диковинно выряженная толпа, впереди которой были люди, одетые примерно в том же стиле, что и водитель. Денди и леди! Парами, под ручку! Класс! "Напомаженнный авангард"! Масе тоже захотелось постоять под ручку хоть с одной из этих дамочек, а что? Скоро возраст переходной начнётся, надо же начинать репетировать!
      "Напомаженный авангард", леди с кавалерами, устроили приветственную декламацию. К счастью, не очень долгую.
      - Если из света слепили конфету, большая цена у конфеты этой!
      Старуха, казалось, не слушала их. Она с понурым видом разглядывала свои туфли и бормотала:
      - Ну, вот, все нарядные, а я, как всегда, замызгана до крайности... И верхний народ весь, чисто весь замызган... Большевики их замызгали и обесточили! А вместе с ними - и меня...
      Так вот, кто замызгал мадам привратницу! И обесточил...
      
      
      ГЛАВА 5.
      
      Пока Мася смекал, в какую сторону лучше глядеть и на кого отвлекаться, к нему подбежала девушка лет двадцати, одетая как "напомаженные авангардники". Но почему-то вся бесцветная, как на чёрно-белом фото, а также совершенно не надушенная.
      - Ты Максим Дворников?
      - Не Дворников, а Дверников! - огрызнулся Мася, фамилию которого и в школе постоянно коверкали.
      - Не надо злиться, а то дружба у нас с тобой не получится! В конце концов, придётся разводиться, а это неприятно!
      Мася обескураженно зашевелил ушами. Этот трюк у него и раньше хорошо получался - в шутку, ради хохмы, а тут непроизвольно вышло.
      - Ой, какой ты смешной! И худенький! А мне нравятся плотные мужчины, спортивного телосложения... Хорошо ещё, что ты генетически не коротышка... вроде... Вроде бы, не должен карликом стать!
      Мася, и вправду, в свои десять лет был выше всех одноклассников. О нём даже в стенгазете статейку написали, и стишок в ней был: "Не получится в "А"-классе обозвать Максимку Масей..." Хм, если бы школьный поэт ограничился только этим! А то дальше шло: "... Максимальный у него - рост. И больше ничего!" Последнее "И больше ничего" бесило страшно. Вот и сейчас, получив дозу воспоминаний, Фантомася насупился.
      - Ну, и идите к мужчинам... Я здесь при чём?
      - А при том, что я твоя будущая жена, вернее, сначала - невеста...
      - А зовут тебя... вас... как?
      - Кристина. Кристина Лялина. Давай сразу на "ты", а?
      - Хорошо...
      Мася протянул руку для пожатия. Кристина сделала то же самое, но сначала кокетливо обвела взглядом присутствующих и громко прыснула. Все вежливо заулыбались. Через секунду стало ясно, почему им сделалось так весело: рука девушки была неосязаемой.
      - Не трогай то, чего пока нет! - гаркнула мадам привратница.
      Все остальные перестали улыбаться, застыв в поклоне. Разодетые, густо напомаженные, почти божественно пахнущие личности кланялись старой вонючей нищенке! Ну да, в зазеркалье ведь всё наоборот.
      - Торжественная часть окончена, все по местам! - прозвучал ещё более властный голос старухи. Толпа повиновалась.
      Когда исчез последний напомаженный субъект, постепенно стала рассасываться дымка - смесь пудры, испарений и прочих видимых флюидов. Взору Фантомаси предстала огромная стена - почти глухая, без окон, с одной-единственной дверью, но зато какой!
      Мася много путешествовал по разным местам, с подачи и за счёт дяди Юры, даже за границей успел побывать. Там он видел много-много больших красивых зданий и впечатляющих гостиниц. Да и в Санкт-Петербурге таких зданий хватает. У многих современных зданий главный вход выглядит именно так: огромная стеклянная вертушка, состоящая из двух, трёх или четырёх отсеков. Не более четырёх. Здесь тоже была вертушка, но войти в неё, вот так сходу, оказалось делом невозможным. Первый отсек был напрочь заполнен - битком! Второй тоже выглядел негостеприимно - какие-то люди плотно стояли и понуро смотрели под ноги. С третьим отсеком - та же история. С четвёртым, пятым, шестым... Аналогично! Сколько же их было всего? И не блистая математическим умом, можно было сообразить, что угол, под которым располагались стенки отсеков, не позволял вертушке иметь их больше шести. А вертушка всё двигалась, новые отсеки всё появлялись и появлялись, и ничуть нельзя было сказать, что там сидели люди, виденные ранее, ибо каждая группа по внешнему виду резко отличалась от остальных. Тогда что? Принцип велосипедной цепи, когда лишь часть звеньев соприкасается с зубчатым колесом?
      Нарочито медленное вращение стеклянной многоячеистой диковины раздражало, её невидимая часть казалась бесконечной... В хвалёном зазеркалье могло быть и поинтереснее! Глянув на застывшее лицо мадам привратницы, не выпускавшей из рук флягу, Мася понял: ждать придётся долго. Разочарованно промямлил:
      - Они что тут у вас, катаются, как на карусели?
      - Живут они там, - мрачно буркнула мадам.
      - А чего не улыбаются?
      - Вот и я о том же!..
      Мимо проплыли ещё несколько отсеков, тоже битком набитые.
      - И когда же будет пустое, или хотя бы полупустое отделение, ну, чтоб мы могли войти?
      - Мы войдём через другую дверь, а здесь я провожу ежедневную проверку...
      - А-а-а... Значит, всё-таки, они катаются...
      Ещё немного поглазев на весь этот унылый аттракцион, неутомимая привратница схватила Масю за локоть и повлекла левее, туда, где неожиданно открылся вход в громадный коридор, скорее смахивавший на тоннель метро, только не круглый, а прямоугольный в сечении. Идти туда или нет - было, по большому счёту, всё равно. Раз во всей этой бодяге была замешана Кристина Лялина, то вопросов задавать не стоило, оставалось подчиняться. Будь что будет! Неизвестность ни грамма не пугала, наоборот, было дико интересно.
      Пока ещё не вошли в тоннель, Мася поспешил оглянуться. Хотелось выяснить, что осталось там, где они перешли зеркальный рубеж. Но вместо тыльной стороны шкафа или другой какой мебели, там тоже была стена. Ничего, кроме гладкой стены необъяснимого цвета. Впрочем, и на месте зияющей дыры тоннеля пять минут назад тоже ничего не зияло - Мася помнил это отлично. Там была плошная стена, на фоне которой клубился какой-то туман. А может, то шустрили местные привидения?..
      - Рот не разевай! - заставила очнуться старая. - Надо спешить, а то домой не успеешь вернуться...
      Мася вздрогнул.
      - А сколько времени?
      - Не бойся, я пошутила, наверху время течёт гораздо медленнее. Сейчас там чуть больше, чем когда ты обычно приходишь из школы...
      - Не может быть! А я боялся...
      - Чего ты боялся?
      - Что я скажу дяде Юре...
      Не успел Мася договорить, как старуха вытащила из кармана что-то вроде ай-пода или ай-пэда, только более навороченную игрушку.
      - На, смотри...
      - Что это?
      - Специальная машинка для слежки!
      На дисплее "машинки" показалась комната их коммуналки, где дядя Юра обычно отдыхал после трудов.
      - Дрыхнет твой дядя Юра, слинял с работы пораньше, уморили его виноделы. Так что можешь дать ему поспать, между прочим, большую услугу окажешь ему этим...
      - Скажите, а что, всё-таки, делают те люди, ну, которые в вертушке? Тоже какую-то работу?
      - Проходят проверку, один из них должен стать привратником - прийти мне на смену...
      - Это что-то типа стажировки?
      - Ага! Только как я смогу доверить хоть кому-то из них участок, когда ни у одного нет чувства юмора и элементарной выдержки? Устали, видишь ли, скучно им от дверной жизни, ненавидеть уже друг друга начали... Хоть бы одна сука улыбнулась или послала мне в ответ воздушный поцелуй!
      - Ну, и словечки у вас, у нас в деревне - и то не каждый так ругается!
      - Исправлюсь, обещаю, просто нынче не до этого! Вот сейчас, к примеру, мозжечок мой занят мыслями о том, кто будет тебя назад провожать...
      - А-а-а... - протянул Мася, но не разочарованно, а радостно. Сам тот факт, что ему не придётся тащиться через город с подозрительной чумичкой, сильно радовал. Лучше уж под ручку с Бэтменом или с Эльвирой, повелительницей тьмы!
      Путешествие по тоннелю оказалось скучным. В скальных пещерах хотя бы можно разглядывать причуды невидимых каменотёсов, но стены, потолок и пол тоннеля были выложены мелкой шершавой плиткой, снова непонятного оттенка, а освещение, довольно скудное, проникало через щели между этими квадратиками. Звуков никаких не было, запахов тоже.
      - Что, надоело тебе тут болтаться, небось, жалеешь, что связался со мной? - снова мрачно буркнула мадам.
      - Да как сказать, сегодня по ящику обещали баскетбольный матч между...
      Старуха щёлкнула кнопочкой. Теперь на дисплее "машинки" играли в баскет. Ну, дела... Однако, веселее от этого не стало.
      - Что, снова кисло?
      - Да как сказать...
      - Как надо - так и говори!
      - Если бы вы мне эту вещь подарили...
      - Раскатал! Не путай свои игрушки с объектами стратегического назначения! Предлагала же приставку... Но ты отказался! Могу новым ай-пэдом побаловать... На, держи!..
      - Благодарю...
      Спрятав подарок в карман, Мася вздохнул с облегчением. Хоть не зря попёрся в этот зазеркальный мир, убогий-преубогий. Вестибюли иных трёхзвёздочных гостиниц и то приятнее.
      А между тем на покрытых мелкой плиткой стенах стали появляться многочисленные двери и входы в коридоры, ведшие в непроглядную темноту. Сколь Мася ни напрягался, не увидел там, в глубине, ничего интересного...
      Одна из дверей оказалась распахнутой. За ней был небольшой зал с низким потолком и с ещё худшим освещением, чем в коридоре, по которому они мчались. Бабка чуть притормозила у той двери, благодаря чему Фантомася разглядел в центре зала большой, совершенно голый, овальный стол. Вокруг него стояли и сидели несколько мужчин в мешковатых одеждах, точнее, в балахонах из мешковины. На пузатой талии у каждого была завязана верёвка, не очень туго - что-то вроде свободного пояса. Старуха разродилась серией воздушных поцелуев. Мужики ответили ей тем же.
      И снова мадам привратница потащила Фантомасю вдоль ужасно скучного коридора. Больше никакие комнаты и боковые лабиринты на пути не попадались. Зато попался лифт - в него и сели.
      - Сейчас прокатимся, ноги-то не казённые! - рявкнула старуха с неистовым энтузиазмом.
      Мася одобрил эту идею. Ему с самого начала хотелось на чём-нибудь покататься, ещё с момента наблюдения за "гостиничной вертушкой", но говорить об этом было как-то неудобно. Итак, помчались! Уже само движение лифта вверх явилось страшным сюрпризом. До того Фантомася был уверен, что после пробежки по тоннелю перейдёт из менее глубокого подземелья в более глубокое, и даже мысленно себя к этому готовил, хотя и страшновато было. Но теперь, взлетая чуть ли не ракетой к непонятным высям, он не знал, что думать, чего бояться и что на эту тему говорить. Потому сказал лишь: "Ёшкин ко-о-от!" А что тут ещё скажешь, когда, судя по набранной скорости и по времени, проведенному в кабине, они должны были давно выйти на околоземную орбиту. Скорей бы эта пытка кончилась, скорей бы хоть какой-то отдых... Словно читая Масины мысли, старуха смотрела на него с улыбкой, видать, с момента взлёта кабины лифта её настроение тоже резко пошло вверх.
      - Устал?
      - Немного... И кушать хочется...
      - Потерпи еще чуток! Повар накроет тебе прямо в спальне...
      - Повар?! В спальне?!
      - В твоей спальне. Это одна из многочисленных уютных комнат анфилады Повелителя. Будем готовить тебя в наше начальство, местное, петербургское!
      - Шутите?
      - Не-а! - сказала мадам, стервозно прищурившись.
      - А вы чё... пока живёте без начальства?
      - Сначала выдержи экзамен, а потом вынюхивай - что, да как...
      - Млин... Если я буду местный начальник, то кто тогда самый главный?
      - Ишь, чего захотел! Ладно, скажу: один из тех пузатых мужиков, у которых вместо поясов верёвки! Именно ему я поцелуйчики слала!
      - В той темноватой комнате было много мужиков, а вы слали поцелуи одному... Думаете, он догадался, что именно ему?
      - Ещё бы! В его присутствии других необходимо игнорировать!
      - Но остальные ответили вам, все поголовно!
      - Ещё бы не ответили! Пусть бы посмели - я выше их рангом...
      - А можно ещё разочек на них взглянуть?
      - Нельзя! По тому коридору ходят один раз в жизни, на смотрины к Главному, к всеобщему нашему правителю.
      - А он что, не может смотрины по телеку смотреть или по... "машинке"?
      - Может, но есть обязательный ритуал, без него никак...
      Мася притих, призадумался. Потом брякнул наугад:
      - А ваш самый главный часом не Люци...
      - Хоть горшком зови, только в печь не сажай! Кстати, Главному в печи - самый комфорт!
      Через несколько секунд раздвижная дверь отворилась. Усталые путники ступили, прямо в затрапезной обуви, на пушистый бежевый ковёр шикарной гостиной. При этом неудобно стало только Масе. Мадам привратница, сбросив дырявые чапчики, босиком помчалась к противоположной стене - звонить в большой зычный колокол, напоминавший корабельную рынду.
      Вокруг колокола, на огромном перламутровом пульте, замелькали разноцветные огоньки, потом погасли. Дверь противоположной стены раздвинулась, словно в лифте, и взору Маси предстала длиннющая, сверкающая золотом анфилада комнат. Она пустовала секунды две. Затем, из её дальнего конца донёсся рокот, топот и смех - то приближалась толпа каких-то людей.
      Когда прибыли все до единого, в анфиладе снова стало пусто, а в гостиной - тесновато. Зато как прикольно! Прибежавшие на зов мадам молодые люди были разнаряжены ещё чуднее, чем "напомаженный авангард", участвовавший в первом приветствии: на них была своеобразная униформа, помесь лакейской ливреи с офисным костюмом. Это у мужчин. Дамы смотрелись не менее оргинально: сверху - парики, пышные оборки вокруг пышного же декольте, а снизу - мини-юбки. Абсолютно все пришли без обуви, только ноги у них были чище - раз в пятнадцать! - чем у мадам привратницы. Хотя, казалось, эту разницу никто не замечал. Казалось... Каждый из прибывших бросился целовать старухе руки и... ноги! Прикладывались с разбегу, вежливо удыбаясь, и при этом ни один не поинтересовался, мыла ли старая привратница свои клешни и ходули, а если мыла, то как давно...
      Один из парней метнулся к бабкиным чапчикам, стоявшим у входа. Он поставил их на поднос из инкрустированного металла и вкрадчиво спросил:
      - Как обычно, мадам привратница?
      - Ну, ты же знаешь! - мурлыкнула та.
      Другой парень в ливрее "а ля офисный костюм" принёс старухе кресло, а двое его "сослуживцев" бросились к Максимке, осторожно взяли под руки.
      - Мадам, новый кандидат ночует там же, где и предыдущий?
      - Ночует?! Вы же обещали отвести меня домой! - Максим почувствовал себя на грани слёз.
      - Не пугайте новичка! - воскликнула мадам. - Я сама объясню ему, что да как. А сейчас - молча, без лишних разговоров, ведите его в комнату. Помогите вымыться, осмотреться, расправить плечи, ну, и... принесите ужин!
      Парни повиновались, предварительно изобразив поклон. Именно изобразив, так как движения их синхронностью не отличались. Да и застыли они в этих своих позах враскорячку! Похоже, что в тех покоях вышколенный персонал не особо требовался.
      - Да! Чуть не забыла! Подписка о неразглашении! - крикнула мадам.
      Максимке принесли бумагу и авторучку с золотым пером.
      - Всё, что ты здесь видел и ещё увидишь, всё, что слышал и ещё услышишь, не должно выходить на поверхность - ни под каким предлогом... - хором продекламировали все собравшиеся, включая и мадам. То была вторая коллективная декламация за последние пару часов.
      Мася пробежал глазами текст, собрался ставить подпись, но мадам вдруг изменила процедуру:
      - В этот раз отпечатка большого пальца достаточно!
      
      
      ГЛАВА 6.
      
      После процедуры ливрейные препроводили гостя в спальню. Конвоируемый двумя лощёными красавцами, Мася чувствовал себя маленьким уродцем. Но это ощущение быстро улетучилось. Побывав сначала в ванной, затем побегав по шикарному изумрудному ковру, попрыгав и поотжимавшись на многочисленных тренажёрах, он почувствовал неожиданный прилив сил и... веселья! Спальня, кстати, напоминала размерами их школьный спортзал.
      Парни ещё некоторое время не уходили.
      - А теперь - расправить плечи! - скомандовал один из них тоном физрука, подводя Максима к огромному настенному зеркалу.
      У зеркала Мася снова испытал потрясение: его рост как бы увеличился, тоненькие ручки окрепли, ножки тоже и, вроде, даже сделались ровнее. А грудь... Она прямо на глазах стала покрываться порослью!.. Оторвав взгляд от зеркала, он оглянулся, дабы получить ответ на многие вопросы, но обнаружил, что остался в комнате один. А повернувшись к отражению снова, с благоговением и восторгом отметил, что буквально за эти пару секунд в его внешности произошли ещё более "мужественные" изменения. Для усиления эффекта, он метнулся к тренажёрам и за несколько секунд накачал себе всё, что хотел. Всё, что когда-то мечтал увеличить! Вот это да... Пускай теперь Кристина Лялина, которая сама ещё даже не существует, оценит его бицепсы.
      Схватив мобильник, Мася запечатлел себя на фото в нескольких ракурсах. Шикарно получилось! А если ещё и перекусить? Его невеста любит мужчин поплотнее! Умяв всё, что стояло на столе, Максим снова принялся себя фотографировать, с восторгом наблюдая положительные сдвиги, которые не заставляли себя ждать. Затем его сморило, и он ненадолго захрапел. Мужским храпом!..
      На новом месте гостю снились коридоры преисподней, уже не такие тёмные, как накануне. Щели между плитками облицовки сделались шире, сквозь них проглядывало пламя, живущее внутри земного ядра. Земного ядра! Теперь понятно, почему лифт так долго мчался...
      В остальном Фантомасин сон можно было бы назвать спокойным. Если бы не странные визиты в его комнату.
      Сначала на кровать уселась ворона, почему-то розовая и прозрачная. Затем медленно и бесшумно отворилась дверь. В спальню заглянула какая-то девица, "паинька с лицом гимназистки", каких полно на картинках в учебниках истории. Ни слова не промолвив, она тоже села на краешек Масиной кровати. Хм... Уселась и стала нагло гладить его ногу! Хоть нога и под одеялом находилась, но неприятно, всё же, когда тебя гладят без спроса. Да ещё и при живой невесте!
      - Чего вам? - буркнул спросонья Фантомася.
      - Нет... Нет... Ничего! - девушка почему-то смутилась и тут же убежала, не забыв аккуратно прикрыть дверь. Ну, чисто тебе смолянка, испорченная современной бытовухой.
      Мася не был знаком с ученицей Смольного Шурочкой Ворониной, двести лет назад пропавшей в недрах шкафа, иначе... Иначе вообще неизвестно, чем бы всё дело кончилось. Его официальная невеста, Кристина Лялина, ещё даже не созрела как невеста, ей ещё до невесты расти и расти было, так что эта девушка, не менее симпатичная, могла бы и перебежать ей дорогу, запростяк могла бы! Некогда тощая "кофейница"-восьмилетка, отъевшись на зазеркальных харчах, превратилась в сочную, обезоруживающей красоты барышню...
      Пока Мася успокаивался, стиснув зубы, ведь "и в штанах у него прибыло", как сказалы бы бабушка Марина, дверь снова отворилась. Пришлось срочно захлопнуть веки. Не слишком плотно, дабы пошпионить за новыми событиями.
      Новые события оказались не такими романтичными, как Шурочкин визит. Двое ливрейных делили какие-то деньги. И неприлично лаялись! Правда, шёпотом. Чаевые, что ли, тут иногда перепадают? Мася уже знал, что такое чаевые, ибо сам давал их неоднократно - в Турции, в Греции, в Финляндии - везде, где их с Юрой и Лялей носила судьба. Парочка без Фатомаси на отдых ни разу не ездила.
      Лежать в застывшей позе с закрытыми глазами пришлось недолго: двое из обслуги удалились, также не забыв плотно прикрыть за собой дверь. Тут уж Масе сделалось не до сна: сколько ещё терпеть такие вторжения? Безопасны ли они?
      Вскочив и накинув халат, лежавший рядом с кроватью на огромном кресле, Максим сунул ноги в шлёпанцы, открыл дверь и выскользнул в... В коридор, приведший его в эту спальню? Нет. Уютного коридорчика, находившегося рядом с анфиладой, больше не было. Зато был круглый светлый холл, по периметру которого располагались двери. Шикарные, с золочёными ручками! По наитию, Максимка отворил одну из них... Какой облом! То был будуар мадам привратницы. Нет, чтобы ворваться в комнату к гимназисточке, получить возможность гладить её ножку, отыграться, типа сдачи дать...
      - Выспался? - ничуть не удивишись, брякнула старуха, совершенно бодрым голосом, будто и не ложилась, хотя на ней теперь, вместо лохмотьев, был расшитый шёлком пеньюар, к счастью, не прозрачный. Мася удивился: чего это она? Неужто сразу его признала? Он же так изменился. Но сначала надо было ответить на вопрос, а уж потом спрашивать своё.
      - Спать практически не дали, потому я и вышел погулять... О, кстати! Тут какие-то два лоха из обслуги купюру обронили! Шептались у меня в спальне, ругались, чуть не подрались, а потом и потеряли то, за что дрались...
      Мася протянул привратнице пятитысячную купюру. Та аж расцвела!
      - Молодец! Значит, я в тебя не напрасно верила, хотя сначала засомневалась...
      - Вы опять об орденах?
      - Да. Но теперь у меня будто камень с души упал! Ты - не вор! Достоин звания Болотного Повелителя! К тому же, "облико морале" у тебя на высоте, не лапаешь гимназисточек при живой невесте... Короче, выдержал ты экзамен!
      - Откуда вы знаете про гимназисточку? От неё?
      - Ну, а от кого ж ещё! Моя агентка!
      - Гм... Это всё, конечно, жутко интересно, но... Вы лучше скажите, когда я попаду домой, а то тёте Ляле нервничать нельзя, а дядя Юра - тот уже, наверное, все морги обзвонил!
      - Не обзвонил, и тётя Ляля твоя в порядке, придёшь домой вовремя, а хочешь - даже раньше обычного, я всё устрою, ибо всегда держу слово! Могу даже сделать из тебя прогульщика - прислать домой ещё раньше - после первого, второго, третьего урока, только скажи...
      Масе пришлось поверить и в это - он ведь в зазеркалье! Или старухин гипноз так сильно действовал? Может, все те чудеса, включая гонку по преисподней, происходили "чисто в голове", а бабка просто глумилась над ним, пошло веселилась, проводя свой маньячный сеанс на Лиговской кухне?..
      Максим боялся, что его накажут за эти мысли, но старухе в этот раз явно лень было копаться в чужих мозгах, её несло в каком-то небывалом, для неё самой новом направлении, и это сильно чувствовалось.
      - Погоди, вот я сейчас переоденусь, и мы с тобой выйдем в свет! Тебя срочно нужно женить, так как Правитель должен быть семейным человеком, а перед женитьбой необходима помолвка - она-то нынче и состоится, по всем правилам этикета!
      Максим уже слегка привык к обществу привратницы, смирился и с тем, что его постоянно "берут в оборот" и куда-то гонят, но здравый смысл, всё же, требовал пояснений.
      - Стойте! Дайте хоть капельку разобраться! Если Правитель должен быть женат, пусть это будет взрослый дядька, я-то тут при чём?
      - При том, что дядьки у нас уже были - вор на воре, сплошная хитрость и непорядочность. В этот раз решено взять маленького мальчика, в крайнем случае тинейджера, и воспитать в нужном духе...
      - Кем решено?
      - Неважно! Давай, и ты собирайся, опаздывать на собственную помолвку нехорошо...
      Мадам ринулась к небольшому резному шкафу, где висела какая-то одежда и выбрала оттуда... Свои прежние лохмотья! Затем сунула ноги в дырявые чапчики и... Перед Максимом стояла уже не вальяжная старая дама, которая по ночам пишет у старинного бюро, а снова чудо-юдо - психанутая чумичка, которая забывает всё, даже представиться.
      - Зачем вы рядитесь во всё грязное? - не сдержался он. - Засклерозило? 'Выпали в осадок'? Забыли, куда идём?
      - Ничего я не забыла, просто ... до поры... мне не положено иметь нормальный вид...
      - До какой поры?
      - Со временем узнаешь, а сейчас - надень вот это...
      Она подошла к тому же шкафу, вынула костюмную пару и туфли с рубашкой и галстуком-бабочкой.
      Мася взял в руки пиджак и... тут же с отвращением бросил его на пол, на светло-малиновый ковёр.
      В чём дело? - подняла брови старая.
      - Поновей ничего не нашлось?
      - Из чего ты заключил, что вещь старая?
      - Тут чей-то запах... Я чужого не ношу, мне дядя Юра даже из секондхэнда ничего не берёт, только всё новое покупает.
      - Разбаловал тебя дядя Юра... Кстати, этот пиджак сейчас бы ничем не пах, но ты сам виноват - до тебя нам пришлось перепробовать массу похожих мальчиков. Это запах не чужой, а твой - запах твоего греха, твоего воровства. Но, к счастью, ты не прирождённый вор. Истинный вор обожает запах чужого! Аромат краденых вещей и денег преследует его по жизни, но не пугает, а... умиротворяет! Он ему как родной! Ты отпрянул - и это новое доказательство того, что ты не жулик, а жертва случая... Тебе придётся потерпеть этот запах, совсем недолго - во искупление случайного греха... Если бы не случай с орденами, ты ещё полгода назад примерил бы этот костюмчик, совершенно новеньким и, кто знает, может, был бы уже нашим повелителем...
      - И скольких мальчиков вы перепробовали до меня?
      - Вот, полюбуйся, - старуха взяла с бюро небольшой фотоальбом и швырнула его Масе. Тот ловко подхватил. Стал разглядывать снимки.
      - Гы... Похожи! На меня! Как две капли воды? Где вы их столько понабрали?
      - Ты считаешь свою внешность уникальной? Таких как ты пруд пруди - с белобрысыми вихрами, с веснушками, с торчащими ушками, худеньких, чумазеньких, курносеньких... А вот внутренне... Нам нужен экземпляр, если не кристальной чистоты, то, по крайней мере, без основных преступных наклонностей: не вор и не бабник. Остальное можно выправить, воспитать... Воспитать честного Правителя! Если им окажешься именно ты, я буду страшно счастлива! Почему - потом скажу, а сейчас - любуйся на себя, сколько влезет!
      Она снова метнула в Масю альбомчик, уже чуть покрупнее. Там были фото одного и того же субъекта, но в разные периоды его жизни. Где-то он уже был стариканом, а на других картинках - сухопарым, добродушным бизнесменом средних лет. У Маси перехватило дух. Это же он сам! Там было и фото, которому он соответствовал сей момент.
      - Так вот почему вы меня узнали, несмотря на то, что я так дико изменился...
      - Ну, не так уж и дико, мордашка та же - наивная, хорошая мордашка... Простой ты человечек, деревенский, но есть в тебе благородство - врождённое... Если бы ты ещё знал, каких ты кровей...
      - Да шут с ними, с кровями, я ведь не только в краже орденов замешан, я, если вываливать начистоту, серьёзно заинтересовался той вашей агенткой... ну, гимназисточкой, даже мечтал, открыв вашу дверь, что она тут окажется вместо вас...
      Старуха от смеха чуть на пол не повалилась.
      - Пусть это разочарование будет единственным и самым большим в твоей жизни!.. То, что ты неравнодушен к милым девушкам, это тебе только в плюс. Ты настоящий мужчина! Ну, а что при живой невесте ими увлекаешься, так... У мужчин существуе много отмазок, благодаря которым они иногда, даже са-а-амые порядочные, имеют право...
      - На что? - воодушевился Мася.
      - На кобеляж! К примеру, если невеста ещё не созрела для отношений, или законная жена вдруг начинает слишком сильно, стоя, аплодировать эстрадному певцу, а потом проявляет холодность к мужу... Ну, ты понимаешь, о чём речь...
      - Вообще-то да, но дядя Юра с тётей Лялей на эту тему мне пока думать не велели...
      - Правильно делают! Хорошо воспитывают! Но они не знают тебя так хорошо, как я, а я могу даже заглядывать в твою будущее, словом, вижу твою истинную натуру "от и до": в общем и целом ты не говно! А сейчас - к барьеру! У вас с Кристиной общественная помолвка!..
      Настал момент, когда Максим, одетый "типа денди" и старуха, вся в своих обычных лохмотьях, вышли из будуара. И снова Мася испытал шок, хотя уже успел привыкнуть к зазеркальным штучкам. Снаружи не было ни круглого холла, ни уютного темноватого коридорчика - они сразу же очутились в сверкающем зале, полном гостей. Все присутствующие зааплодировали. Была там и Кристина. Она выглядела чуть более реально, чем в прошлый раз, уже не как из чёрно-белого кино, а с розоватым оттенком, и одета была в довольно реальное платье. Аплодировала и она, даже, возможно, прилежнее всех, но перчаточки её, кстати, тоже вполне реальные, издавали едва различимые звуки.
      Посреди зала стоял стол в форме заглавной письменной буквы "Е" - традиция времён Елизаветы, дочери Петра. Люди, пришедшие заранее и успевшие "перехватить", с явным удовольствием облизывались. Некоторые вытирали руки об одежду.
      - Чего это они руки о себя вытирают? - шепнул на ухо старухе Максим.
      - Не волнуйся, это ритуал такой, не такие уж они и свиньи... Просто в лизаветинские времена не так за культурой, как за помпой следили! У одной только царицы было пять тысяч платьев в гардеробе! Знать деньгами сорила отменно, а вот это уже - форменное свинство!
      Затем внесли жареные "ножки Буша" - целое блюдо. Все присутствующие кинулись хватать их, целовать, вешать себе на шею - на розово-голубых ленточках. А кое-кто и на золотые цепочки повесил, специально для этой цели приготовленные. Затем внесли портрет императрицы Елизаветы.
      Портрет смотрелся, мягко говоря, оригинально. Если б заранее не предупредили, что будет изображение царицы, Максимка принял бы даму на портрете за дешёвую путану. Дама была без юбки, в лосинах, то бишь в плотных колготках со стразами, вернее, с крупными бриллиантами, а выше талии - всё вполне соответствовало этикету восемнадцатого века: парик с буклями, декольте чуть ли не до пояса...
      Присутствующие мужчины грохнулись на колени, затем стали подползать к портрету, на коленях же, и строиться в забавную очередь - для целования. Дамы в это время лихорадочно сбрасывали свои кринолины, дабы остаться... в панталонах? Нет, под юбками у них тоже были лосины из шёлка, только не такие впечатляющие, как у императрицы, в смысле не так богато разукрашенные...
      - Начинаем лобызание! - объявил один из мужчин, и все коленопреклонённые представители сильного пола стали по одному приближаться к портрету, целуя его краешек. Поднялся шум-гам, и среди этих децибел мадам привратница шепнула Масе прямо в ухо:
      - Этот ритуал обязателен перед каждым торжеством... К сожалению...
      - И даже перед помолвкой?
      - Да! Это политическое мероприятие, что-то вроде посещения молодожёнами мавзолея Ленина в Москве. Только там сейчас это дело добровольное, а мы - по старинке живём, всё как в сталинские времена.
      - У кого сталинские, а у кого всё ещё елизаветинские? - решил сострить Мася, и эта острота была благодушно принята привратницей. Она вынула из кармана флягу, хлебнула и предостерегла:
      - Наши с тобой разговоры сейчас - криминал, между прочим!
      В тот самый момент грянула музыка - тоже из "лизаветинской" эпохи. Освободившиеся от ритуала мужчины стали подбегать к дамам, уже успевшим сбросить юбки-кринолины, и приглашать их на танец. Те, пожеманничав для порядка, охотно принимали приглашения. В танце дамы ножками выкидывали такое... Там опять была сплошь молодёжь.
      - А пожилые люди есть в вашем... театре?
      - Есть всякие, ты их видел. Они сидят в моих вертушках. И не только в моих. Все выходные порталы, все выходы в свет снабжены вертушками.
      - Ха! Если есть другие порталы, то есть и другие привратницы?
      - В основном привратники.... В основном... Ты их видел, почти всех, в самый первый день нашего знакомства...
      - Весёлая компания бомжей?!
      - Называй, как хочешь, ибо они со временем перестали быть похожими на людей, впрочем, как и я... Кстати, один из них дежурит у огромного суперсовременного зеркала, расположенного в купчинском супермаркете. Как раз туда и будут стекаться гости, согласно розданным мной приглашениям... Ты ведь помнишь о них?
      - Да...
      - Каждый листок - пропуск на твою инаугурацию...
      В тот момент подбежала Кристина.
      - Максим, потанцуем?
      - А где же твоя униформа?
      - Какая? - удивилась девушка.
      - Ну, колготки без юбки...
      - Девушкам на выданье разрешается нарушать порядок, а то ещё до свадьбы может произойти казус... Досадная ошибка... В общем, если я сниму юбку, то легко могу оказаться не твоей женой, а чьей-нибудь, кто-то другой не вытерпит и...
      Максим поморщился.
      - Не продолжай, умоляю...
      - Так ты пойдёшь танцевать или нет? Дама просит - отказывать нельзя!
      Кристина, по обыкновению, снова прыснула и огляделась. Но никто их беседу не слушал - все слушали танцмейстера, который показывал новые движения ногами. Дамам в основном. Затем пришёл новый массовик-затейник и устроил "литературный перерыв на прославление ног императрицы". То была очередная декламация. Благодаря затейнику и его причудам, жениху удалось избежать нежелательного танца. Кристина, похихикав, смирилась с ситуацией.
      - Ладно, пойду, поправлю волосы, ведь скоро нас с тобой величать будут!
      
      
      ГЛАВА 7.
      
      Когда Кристина ушла, Максим решил вернуться к интересной теме.
      - Так уж обязательно прославлять колготки? Прославляли бы уже лицо или... грудь...
      Тут он покраснел. Забыл, что выглядел по-взрослому. К счастью, бабка не особенно прислушивалась.
      - У императрицы были красивые длинные ноги! - громко произнесла она и оглянулась по сторонам. Присутствующие одобрили этот демарш кивками...
      Дождавшись, когда гости отвлеклись, старуха продолжила, уже шёпотом:
      - И она стремилась их всем показать, свои здоровенные ножищи, устраивала специальные балы с переодеваниями, где даже старым и жирным придворным дамам вменялось в обязанность носить лосины...
      - Даже старым и жирным?
      - Да! А кто уклонялся, платили штраф...
      - Идиотизм...
      Мадам вздрогнула, прижала палец к губам.
      - Тс-с-с!
      Мимо них промчались несколько танцующих парочек, которые, при приближении, сделали то же самое. Лица их на момент сделались суровыми.
      - Тс-с-с!..
      - Тс-с-с!
      - Тс-с-с!
      Максиму сделалось смешно, хотя смеяться в тот момент, похоже, граничило с самоубийством. Однако же он прошептал:
      - Расскажите ещё что-нибудь из этой серии!
      - Да ну... Что ещё? - таким же шёпотом ответила старуха. - В том безмозглом веке всё было примерно так же, как сейчас: сплошная бесхозяйственность и разгильдяйство. После постройки Зимнего дворца в государственной казне осталось ровно два рубля... Вот и начальник наш такой же ворюга... Думаешь, зачем он требует прославлять мотовку? Чтоб на её фоне выглядеть более-менее прилично в глазах общества...
      - Вы говорили, он удрал? Куда?
      - За границу, правит нами оттуда! Заочник хренов...
      Максим хотел спросить, зачем сбежавшему правителю общественное мнение, но внезапно пробил час помолвки, и их с Кристиной вызвали для обручения. Сама помолвка прошла гораздо скромнее, чем вступительная часть, длилась не более десяти минут. Молодых заставили надеть прозрачные, почти невидимые глазом и совершенно неосязаемые кольца, а также приложиться к портрету. То был непременный ритуал всех свадеб и помолвок. Затем гости поспешили удалиться, стремительно и тихо, почти по-английски, ни с кем не прощаясь. Разве что каждый из них перед дверью приложил палец к губам и сказал: "Тс-с-с!.."
      Кристина с Максимом остались одни, если не считать мадам привратницу. Когда гости удалились, она села на краю центрального стола в форме буквы "Е" и налила себе фужер французского коньяка.
      - Пить коньяк фужерами моветон... А мне плевать... Плева-а-ать... Плева-а-ать... - заладила старуха, повторив последнее слово ещё раз пятьдесят.
      Максиму с Кристиной не оставалось ничего другого, кроме как переговариваться в паузах между этими завываниями. В ходе беседы жених доведался, что всем жителям болотного зазеркалья до чёртиков надоел ритуал с колготками, но нарушать его было себе дороже. Правитель не желал перемен.
      - Скорей бы уж ты стал Правителем! - шепнула девушка, прикрыв рот перчаткой.
      Кристина рассказала ещё много интересного. И грустного в то же время. И всё это - шёпотом. По негласным сведениям, кто-то неусыпно следил за всеми праздниками. Каким образом, через какие камеры и кто то был вообще, знали считанные лица. На одной руке хватало пальцев, чтобы их пересчитать...
      Возвращался Максимка домой сразу после помолвки. Правда, потребовалась ещё одна процедура: надо было снова провести пять минут у того зеркала, где он так странно повзрослел. Парень из обслуги рявкнул: "Назад!", и новоиспеченный жених из дяденьки превратился в мальчика.
      Лишь только обратное превращение завершилось, пришли две девушки и вывели Максима из спальни. И снова сюрприз: он очутился не в коридорчике, не в круглом холле и не в зале для торжеств, а... В прихожей пятикомнатных хором на Лиговке, где находился зеркальный шкаф.
      - Ты, кажется, торопился домой? - ласково спросила мадам привратница, вручая ему рюкзак с учебниками, о существовании которого он уже и забыл.
      - А сколько времени?
      - Без десяти два!
      - Ночи?!
      - Почему ночи, выгляни в окно - там день!
      Максимка помчался в одну из комнат. Та была залита ярким светом, отнюдь не вечерним. Сентябрьское солнце, пару часов назад набравшее высоту, теперь медленно шло на покой. Тени изрядно вытянулись.
      - А какое сегодня число?
      - Какое и было! Глянь на мобильник...
      Трудно верилось, но то был день катания на грузовике. После катания долго и нудно пили чай на кухне, потом носились по коридорам преисподней, потом он спал, потом беседовал с мадам в её комнате, потом была помолвка...
      Максимка бросил взгляд на безымянный палец. Там светилось и таинственно мерцало колечко, судя по всему, видимое только ему и мадам. Колечко размером "поменело", было годно аккурат на его детский палец.
      - Кошмар! Мы сюда прибыли в два часа дня, а теперь опять два часа... того же самого дня...
      - Но ты же понимаешь, в чём секрет...
      - Да...
      - Немного успокоился?
      - Да!
      - Тогда лови очередной сюрприз!
      После этих слов прозвучал звонок в прихожей. Максимка рванулся туда, глянул в глазок. Какие-то двое взрослых, рыжая дама, вся в пышных кудрях, и чёрненький прилизанный дяденька-азиат неистово улыбались ему, вроде как даже рожи корчили. Ну да, ведь дверной глазок все рожи искажает.
      - Кто там?
      - Максимка, открывай, да поживее! - сказала рыжая дама с сильным сельским акцентом.
      - А кто вы?
      - Не узнал?
      - Ты не узнал свою двоюродную тётю? - хорошим русским языком, но примерно с тем же сельским акцентом, спросил азиат.
      Мадам бросилась на помощь: отодвинула трусишку в сторону, сделала повернула ключ. Дверь отворилась, и в прихожую ввалились вышеупомянутые двое - с огромным чемоданом и несколькими сумками. От них и от багажа несло каким-то непонятным духом. И разило мужским одеколоном.
      - Ну, дай я тебя расцелую! - бросилась к Максиму рыжая тётка, заключив в цепкие объятия, будто он охапка сена.
      - Ты не узнал меня - а я не обижаюсь! Ведь сколько лет прошло! Когда я уезжала за границу, ты был ещё совсем малюткой, даже разговаривать не умел...
      И сейчас Мася усомнился, сможет ли разговаривать. Нашло какое-то странное оцепенение: немота плюс общий ступор. Чёрненький, лысоватый, с небольшой проседью дядька, смахивавший то ли на корейца, то ли на китайца, тоже запричитал, прям как сельская баба:
      - Ой, какие же мы стали больши-и-ие... Да какие блондинистые-е-е...
      Процедуру встречи прервала мадам:
      - Ну, всё, кладите чемоданы в угол и везите мальца домой, а то его там заругают...
      - Кто заругает? Кто посмеет? - возмутился азиатский мужик. - Ведь родителей у него нет, если я не ошибаюсь!
      - Не знаете, так и нечего зря языками чесать! У меня такие соседи - лучше всяких родителей! Я дядя Юре, когда вырасту, иномарку куплю! Японскую! - с горячностью выпалил Мася, при этом смерив азиата с ног до головы холодным взглядом.
      - Ладно-ладно, поезжайте! - снова вклинилась мадам. Тут уже она мерила взглядом, и не дядьку-азиата, а Максимку. В её взгляде было: "Идиот, что ли?" От этого взгляда Максимке стало стыдно. Ну, и дубина же он! Нет, пожалуй, теперь лучше подчиняться. И мадам, и всем её прикольным знакомым. А когда вышли из подъезда, прямо у порога, на тротуаре, стояла именно такая тачка, которую он мечтал подарить дяде Юре. Рядом - ни одного блюстителя порядка, жаждавшего штрафовать, стыдить или лишать прав за стоянку в неположенном месте. Чудеса!
      Забросив Масин рюкзак в багажник, японец плюхнулся за руль, а мадам уселась вместе с двоюродным племянником на заднем сидении и тут же, сходу, начала его тискать.
      - Ну, хоть немно-о-ожечко ты меня помнишь? - скулила она.
      - Не-е-ет... - еле сдерживался Максим. Раз мадам привратница приказала слушаться этих олухов, он не имел права им грубить.
      - Да откуда же он тебя помнит, Лиза? Ты сама-то себя с каких лет помнишь, а? - подключился азиат.
      - И то верно, дело говоришь... - крякнула рыжая, по-деревенски шмыгнув некрасивым длинным носом. Ко всему прочему, она была ещё и конопатая.
      К огромному удивлению Максимки, дядя Юра с тётей Лялей уже ждали их приезда. Что ещё прикольнее, дядя Юра, лишь открыв входную дверь, бросился обнимать не его, а гостей.
      - Ну, не ждал такого поворота в своей тихой семейной жизни!
      Затем он стал размахивать каким-то бланком, похожим на иностранное письмо. В том письме сообщалось, что тачка, на которой гостюшки приехали, поступала в его личное владение.
      - Придётся мне срочно сдавать на права!..
      - Это-о-о... Это - да-а-а... - как-то странно пропел азиат.
      Впрочем, ничего странного в его говоре не было. Как уже давно известно, японское "это-о-о" весьма часто совпадает по значению с нашим "это". Тот азиатский дядька оказался воплощением сразу трёх персон: Свирид-Прокопыча-Барского, чуть не убитого на Бармалеева японо-бизнесмена и неродного дяди будущего петербургского Болотного Правителя. Это из того, что нам известно. Был ли он кем-то ещё в прошлых жизнях? Сие не очень-то интересно. Ну, а его подруга, как вы догадались, это бывшая его старая любовница, барыня-крестьянка, покорявшая в своё время не только бар с господами, но и удалых молодцев. А что нос у неё конопатый и длиннющий, так это дело вкуса. Кое-кто носястых любит, ибо в койке больно хороши. Да и при чём тут нос теперь, когда она по возрасту намного младше своего когдатошнего молодого хахаля. Вот как иногда судьба распоряжается! Любовники не просто встретились, а окончательно сошлись, для большой любви. Путь к настоящему счастью тернист!
      Всё вышеизложенное - не для Ляли-Юриных ушей. Они пока пусть думают, что у Максимки родственнички в Японии нашлись. Это и в письме было написано, которое принесли буквально утром, когда малец был ещё в школе. Получив письмо, тётя Ляля чуть в обморок не хлопнулась. А ведь ей опять нельзя было расстраиваться! Хорошо, что всё обошлось.
      - И куда же мне девать это сокровище, пока я на права не сдам? Ведь с гаражами жуткая проблема, особенно у нас тут, в центре... Гы-гы... - юродствовал дядя Юра.
      - Обижа-а-ете! - засуетилась рыжая Лиза. - Гаражик для вас давно припасён, пешком от дома вашего - минут пятнадцать, не больше...
      - Да ну? - совсем ошалел Петрович. - Вот так халява... Пардон, подарок-то какой!
      Далее он, по своему обыкновению, ударился в филологическую философию:
      - А говор-то у вас! У обоих! Не новгородский, часом?
      - А-а-а... Это-о-о... - протянул японец. - Мы с Лизонькой в новгородской области хозяйство вели, где и родились... оба... а потом... Родственники в Японии нашлись, однако... Теперь там хозяйство ведём, а сюда в гости к Максимке приехали...
      Щас! Так и выложит всю правду Свиридка Молотило, которому мадам привратница присвоила новое имя: "Токио". Свиридка-Токио и Лиза-Село, получившие от мадам не только имена, но и рассказы о всех своих - якобы прошлых! - жизнях, поклялись спасительнице и благодетельнице всею теперешнею жизнию своею только ей служить, не зная меры. Свиридка клялся уже на русском языке, ведь мадам ему и память о новгородском говоре вернула!
      - Постойте, - встрепенулась Ляля, - ведь вся Максимкина родня в Ленобласти жила, а вы, Лиза, вдруг из Новгорода...
      - Ой! - схватилась за сердце Лиза. - Да мало ли где у кого родня! Бывает, что огромная семья живёт в Тамбове, а их родственничек, какой-нибудь дядька троюродный, у вас тут, в Питере ошивается... Ну, и принимает всех круглый год, кряхтит, а принимает - закон гостеприимства нарушать нельзя!
      Что на это скажешь? Да ещё при наличии таких подарков... Юра с Лялей продолжали тихо балдеть, вставляя реплики лишь изредка. Зато гостевая пара разгулялась не на шутку: вспоминали и леса, и поля родной новгородщины, затем переключились на барские замашки и привычки. Юра с Лялей спьяну подумали, что речь о 'новых русских' привычках. Затем вспомнили о том, как хорошо быть молодым-здоровым и иметь крепкие мускулы для секса.
      При упоминании о сексе Максимка был отправлен спать. И совершенно справедливо: ему, мальцу, да при живой невесте, о чужом сексе думать было не положено. Он был уверен в этом. А Ляля с Юрой считали, что просто рановато. Вот какие разные мнения бывают по одному вопросу.
      Идя в свою комнату, Мася заглянул к Кристине. Малышка спала. На её пальчике было едва видимое глазом колечко. Это колечко вселило восторг в Максимкину душу. Невеста! Реальная! У него есть невеста! Да ещё чья дочь! Да ещё хорошая знакомая самой мадам привратницы!
      Из комнаты, где проходило пиршество, вдруг донеслось: "мадам привратница"... Странно. Эта тайна пока не для всех!
      - Хм-м-м, - мычала Ляля, - "привратница" - от слова "приврать"?
      В ответ раздался истеричный хохот Лизы и слабое покрякивание японо-родственника. А ведь оба, как пить дать, давали в зазеркалье подписку о неразглашении! Или нет? Может, они действительно солидные иностранные родственники? Может, и не врут, что машина их подарок, а не бабкин... В любом случае, могли быть помнить о бабкиной 'машинке для слежки'...
      Интерес ко всему на свете погас у Максима, лишь только он вошёл в свою комнату. Там ему, не смотря на ранний вечер, дико захотелось спать. Он прилёг, стал потихоньку отключаться... Последние мыслишки путались и расплывались, сливаясь в одно мутное пятно: "Странно... Грузовик ей не дают даже покататься, а машину... так... бесплатно дали... Может, и впрямь "привратница" - от "приврать"... Надо присмотреться к старухе получше... То не знает, кто меня будет провожать, а то вдруг... родня из Японии с тачкой... Чума-а-а..."
      Из гостиной ещё долго доносились ржание, Лизино кудахтанье, пьяный рёв Свиридки-Токио и разговоры о "ночёвке в гараже с интимом", но этого малец уже не слышал. Так и не узнал он, о чём была речь дальше. Равно как не узнал о дальнейших перемещениях своих новоявленных родственничков той ночью.
      - Ну, так мы переправим машину в гараж? - спросила Лиза, пьяно заикаясь. Будто ей или японцу не впервой было пьяными за рулём сидеть.
      - Делайте что хотите, - ответил, так же заикаясь и в придачу, икая, новый хозяин тачки, - мне ещё на права сдавать, я ведь всю жизнь по казённым автобусам мотался, не до того было...
      - В любом случае, машина твоя, Юра! Ты заслужил, ибо так нашего племяша холишь, что он тебя лучше родного отца почитает! - блеял японец.
      - А мы, если что, будем на твоей тачке возить его на прогулки! - внесла новое рацпредложение Лиза.
      - Д-да, - согласно кивнул Юра, - как скажете! Я ведь о такой игрушке ещё вчера и думать не смел!..
      В общем, отчалили те двое. Рыжая Лиза - очередное воплощение новгородской кобылицы, почти двести лет назад удочерённой стареньким помещиком, и азиат - древняя зазноба и одновременно самая большая любовь всех её жизней вместе взятых, начавшаяся на новгородских сеновалах. Только тогда, у самых истоков отношений, разница в возрасте для барыни была невыгодной. А нынче - самое то! Она - младше! Ура!
      Траектория пути Юриной машины, ехавшей в гараж поздно ночью, была довольно замысловатой. То расстояние, которое пешком преодолевается за минут пятнадцать, машина не обязана преодолевать с такой же скоростью, ибо у машины на пути много разных препятствий. А соблазнов-то сколько...
      Если разобраться, в гараже какой интим? Молодым хотелось полюбезничать в более уютном месте, в ресторанчике, например, а потом... В гостиничку! В самую шикарную, ведь денег у обоих была пропасть, Лиза чудом сохранила свои девять тысяч зелени - ни "блокаднице" не отдала, ни мадам привратнице про них не рассказала, а Свиридка - тот вообще японо-бизнесмен с кредитками...
      Так куда конкретно ехать? Стоп! Что значит "куда"? Где так романтически переплелись их судьбы снова? Где каждый из них, рискуя жизнью, ждал зазнобушку свою? Молодята вдруг подумали об одном и том же и... Радостно вынули одинаковые ключи! Да ещё, к тому же, хитрые искорки в глазах мелькнули, у обоих. То-то веселье ожидалось!
      По дороге Свиридка-японец купил своей даме цветы.
      
      
      ГЛАВА 8.
      
      Кто бывал на улице Бармалеева, тот знаком с расположением домов, подворотен и прочими деталями планировки. Знает также, где можно ставить машины, а где нельзя. Ментам, например, можно их ставить везде. Вот и сейчас, поставив для конспирации очередную "неузнаваемую" тачку в крошечном дворе, они следили за вот уже несколько дней пустовавшей квартирой, где, по их мнению, ещё можно было поживиться. Ну, раз хозяйка так круто обходилась с предыдущими жильцами, значит она - серийная маньячка. Не верилось ментам, что не будет рецидива, что "блокадница" вот так запросто бросит грешить - слишком много гонору в её генах прямо с рождения поселилось. Шутка ли, столько пережить в минусовом возрасте, задолго до попадания в утробу!
      Когда рядом с ментовским "жигулём" остановилась японская тачка, блюстители ничего плохого не подумали. Мало ли друзей у жильцов дома. И когда парочка возлюблённых вышла из японо-тачки с цветами и торжественно скрылась в подъезде, они тоже ничего не заподозрили - не узнали оживших покойников. Во-первых, двор прескверно освещался, а во-вторых, чтобы двое убиенных вдруг ожили да ещё и подружились, настолько, что пришли возложить цветы на место своего убиения...
      Влюблённые, войдя в прихожую квартиры и едва успев захлопнув дверь, стали страстно обниматься и целоваться, забыв даже включить свет. Ну, и... По традиции, давно заведенной в том преступном вертепе, в двери снова начал поворачиваться ключ. Молодые замерли. Надо же! Уже и на их счастье кто-то позавидовал, на пять минут зайти нельзя, отметиться в собственном трагическом мемориале.
      Но человек с ключом на этот раз имел самые благие намерения, а что касаемо всяких страхов - так он трясся больше, чем парочка. Дело в том, что ушлая хозяйка, выдав ему ключ, сочинила новую легенду, специально для него: мол, налоги платить нечем, семья напрочь состоит из инвалидов-блокадников, так что свет по вечерам включать не разрешается. Да и днём тоже - дабы налоговый инспектор часом не заподозрил подпольный съём квартиры.
      Кого на самом деле боялась "блокадница", так это ментов. Чтобы те опять ей чё-нить не пришили! Потому и пробирался новичок ввечеру один, дико озираясь, трепетно жуя бумажку с адресом, ничего не зная о скандальном сибиряке, и уж тем более не ведая про убиенных.
      Убиенные сначала струсили, чисто по привычке, но, поскольку их было двое, да и прописочку себе на том свете практически обеспечили, решили сами отпереть, не дожидаясь вторжения. И свет включили сами - чтобы гость не оступился. Тот вошёл, удивлённо глянул на присутствующих и спросил:
      - Вы бывшие жильцы? Съезжаете?
      - Ага! - бодро отрапортовали жертвы несостоявшейся расчленёнки.
      - Тогда... Может быть, выключим свет, а то хозяйка не разрешает...
      Эту тираду встретили хохотом.
      - Стоит одной ногой в могиле - и не разрешает! - заорал японец, вспомнив, что мадам прочила "блокаднице" не больше месяца бренного существования.
      - Ага! Дура ещё та! Пришла бы, выпила бы с нами за компанию... И за своё упокоение! - взвизгнула рыжая Лиза.
      Хозяйка, следившая за окнами со стороны проезжей части, увидела свет и примчалась напомнить инструкции. Вошла... Описывать её реакцию как-то неудобно. Нехорошо издеваться над умственной калекой, которая при виде призраков тут же отдала концы. Лучше уделим внимание некрологу, ведь о блокадниках всё ещё пишут, их судьба всё ещё волнует:
      "Ряды блокадников редеют. Всё меньше становится тех, кто видел ужасы войны. Вчера вечером ушла из жизни..."
      Всё в некрологе было чинно-благородно, даже даты рождения-смерти указывались, и вполне реальные. От фонаря были даны, конечно же. Если при жизни "блокадницы" чинушам было наплевать, кто она и когда родилась, то уж после смерти... И не такая уж большая сумма гробовых была ей выдана впоследствии. Она примерно равнялась взятке, которую "блокадница" несколько лет назад отслюнявила чиновникам.
      После этого события, задолго до приезда скорой помощи, Свиридка-Токио и Лиза-Село уселись в тачку и поехали в гараж, который навевал воспоминания о романтических сеновалах... К чёрту гостиницы! Отметились в мемориале, отомстили страшной бабе, пора найти более интимное местечко.
      В новом Юрином гараже места было до фигища. Когда-а-а ещё хозяин займётся машиной вплотную, с его-то заморочками на работе! Сельскохозяйственная парочка мечтала не только по городу "с фургалом" колесить, но и, шутка сказать, "село поднимать" - то и дело выходя из зазеркалья в этот мир. Отсюда и пафосная Лизина кликуха. В том гаражике, который старая привратница взяла из непонятных фондов, должны были впоследствии появиться и внедорожники, целых несколько - на Свиридкины большие деньги, лежавшие в огромных японо-банках. Но Юре об этом знать было пока не положено. Ему и так спьяну много наболтали! Весь тот коллективно-пьяный бред мог запомнить только трезвый Мася, который не заложит, Свиридка с Лизой не сомневались в этом. А о существовании "машинки для слежки" просто ещё не знали.
      Мася действительно не собирался никого закладывать. И дело не в том, любил ли он новую тётку. Просто больше пока не было у него других связных с жутко интересным зазеркальным миром. У парочки, скорей всего, имелся двусторонний пропуск, а ему пока было положено всякий раз дожидаться появления старухи...
      Кстати, перед отъездом с Лиговки после помолвки старуха шепнула Максиму, что тот просто обязан найти предлог ежедневно появляться после школы в пятикомнатных хоромах, мол, ей за ним по всему городу на грузовиках шастать не с руки. Прямо с того самого момента малец серьёзно задумался, под каким соусом лучше всего преподнести свои будущие отлучки?
      Ответ, как ни странно, подсказала Кристина. С утра она прибежала к нему в комнату и начала щупать жиденькие бицепсы. Идея! Ведь можно каждый день отпрашиваться из дому после школы под предлогом занятий на тренажёрах. В пятикомнатных хоромах на Лиговке имелись неплохие тренажёры, хотя и не последней марки. В своё время Юра Лялин накупил их для себя, сложил на одну кучу в своей коммуналке, планировал качаться, чтобы понравиться Ляле, тогда ещё не жене, а лишь девушке своей мечты. Ляля же, переехав на жительство к Юре и узрев всё это нагромождение, стала требовать убрать "металлолом" подальше:
      - Мне не нужен дома качок - это раз! Всё свободное время будешь убивать на это дело, а семья - побоку, да?
      - А что же во-вторых? - с улыбкой поинтересовался муж.
      - А во-вторых... Жена должна выглядеть лучше мужа, иначе муж будет ей изменять!
      - Это бабушкина теория? Где-то я её уже слышал, на какой-то из скамеек, у какого-то подъезда...
      - Короче! - подытожила Ляля. - Мне не нужна вечно потная скотина, готовая со временем превратиться в Тома Круза и бросить меня!
      Муж, сдерживая хохот, жалобно спросил:
      - А на рыбалку-то хоть будешь отпускать?
      - Это - пожалуйста, сколько хочешь, но... Не думай, что я не буду тебя проверять! Если уж в Голландии за тобой проследить успела, на тамошних каналах, то на местных водоёмах - и подавно. В случае чего - агентов найму!
      В душе Юра удивлялся. Это ж надо до такой степени не увлекаться сериалами! Ляля их из принципа не смотрела, а там столько красивых тёлок страдают от измен уродливых мужиков-бизнесменов. И что интересно: чем уродливее хмырь, тем больше баб вешается на него и на его деньги...
      Будучи по диплому биологиней, Ляля была ещё и филологиней в душе, ну раз гидовать тоже начала, выучила пару языков, да с лёгкостью. Она считала унизительными для себя просмотры домохозяечной туфты. Умела, как-никак, отличить фуфель от настоящего художественного произведения!
      Такая Лялина уверенность была Петровичу только на руку, пусть думает что хлюпики и уроды не изменяют... Хотя... Почему вдруг "на руку"?! Изменять жене он не собирался. И в мыслях не имел...
      Короче, перекочевало всё спортивное добро на Лиговку, Ляля согласилась пожертвовать одной комнатой. Масе теперь нужно было выклянчить две вещи: разрешение на ежедневные тренировки и... ключ! Ключ от входной двери. Мадам не догадалась выдать ему копию. Вдруг привратница на момент его визита будет копошиться у себя, в своём зазеркальном хозяйстве...
      - Дядя Юра, а помните, как вы свозили весь спортивный инвентарь в тёти Лялину квартиру?
      - Отлично помню! А что было до того, в кошмарных снах является: скандальчик в пять баллов по восьмибалльной шкале!
      - А можно мне иногда там покачаться?
      - Зачем?
      - Ну-у-у... На уроках физкультуры все надо мной ржут. А один козёл даже шнягу сочинил в стихах, что у меня кроме роста ничего нет...
      От этих слов Юра схватился за сердце. Ведь над ним тоже в детстве потешались! И не только на уроках физкультуры.
      - Хорошо, сынок, как скажешь...
      Юра Лялин, на тот момент уже отец двух дочерей, ни разу не имевший сына, вдруг проронил это слово... "Сынок"! Чему Максимка был несказанно рад.
      - Дядя Юра, если я ваш сынок, то можно я вас буду папой называть, а тётю Лялю - мамой?
      - Как скажешь... - ещё больше смутился новоявленный отец. Он же будущий тесть, но об этом знал пока лишь Мася.
      Максимка ликовал: теперь у него снова есть родители, и эти родители, похоже, на все его просьбы готовы отвечать "как скажешь". Особенно дядя Юра. Тот давно носился с сиротой, как другой мужик носился бы с собственной яхтой или с игорным бизнесом. Чуть лето или другие каникулы - мигом вывозил его куда-нибудь в интересное место, вплоть до заграницы. Даже в Швейцарии побывать успели, в этой дорогущей стране. Вернулись без копейки, но с богатыми впечатлениями: там на альпийских лугах цветы, каких и в деревенских садах не встретишь. Вот бы граница России шла рядом со Швейцарией! Хоть на дороге бы сэкономили.
      - Дядя Юра... То есть папа... Можно я прямо сейчас туда помчусь?
      - Куда?
      - Дык... Я ж уже сказал: на Лиговку, зарядку делать, мускулы качать...
      - Беги! Никто тебя не держит!
      - А ключ?
      - Ах, да! - Юра стал озираться в поисках редко используемой связки.
      - Может, в карманах у кого-то... Щас проверим!
      Мася кинулся в прихожую - по карманам шарить. Юра бросился за ним, дабы прекратить это безобразие.
      - Нельзя лазить по чужим карманам!
      - Почему? - удивился Мася. - У нас в деревне все так делают, и никто ни на кого не обижается. Кому-то, может, с перепою лень самому сигареты доставать, пьяный хуже немощного старика бывает, так ему другие шарят...
      - Ты ещё маленький, не понимаешь...
      Мася, энергичным кивком, согласился с ролью маленького. Пусть лучше так на него думают, чем что он взрослый и непорядочный. Ещё не хватало, чтобы папа Юра заподозрил его в вороватости. Это будет уже второй случай, после старухиных подозрений. Третьего, пожалуй, ждать не стоит, а то закрепится за ним кликуха "вороватый".
      - Извините... Прости, батя... папа... я не подумал!
      - Охотно извиняю, только в следующий раз думай хорошенько, прежде чем что-то такое сделать! Ты, хоть и маленький, но для некоторых дел - уже достаточно взрослый, и в подтверждение того я вручаю тебе свой, личный ключ от тёти Лялиных хором...
      - А вы.. ты сам... как же без него?
      - Сниму копию с ключа супруги. Он ведь ей не скоро теперь понадобится, да и мне он пока ни к чему...
      Мася подпрыгнул от восторга, повис на шее у папы Юры. И сделать это ему, "рослому отроку", по тёть-Марининому выражению, было совсем не трудно. А уж когда он дорастёт до той картинки, которая образовалась в таинственном зеркале после окрика "Расправить плечи!", тогда уж папе Юре придётся подпрыгивать - дабы поцеловать его в колючую щёку.
      Бедный папа Юра! Его отлучили от тренажёров напрасно. Тёте Ляле он бы и так не изменял, не тот случай, а вот она ему... Тут у Маси уверенности почему-то не было... Чем помочь лучшему другу и благодетелю? Может, как-нибудь подстроить его встречу с мадам? Пусть с помощью зеркала сделать его суперменом. Мася любил обоих своих приёмных родителей, почти одинаково, и ужасался одной лишь мысли об их разводе...
      Получив разрешение и ключ, Мася быстренько закруглился с разговорами.
      - Тогда это... Вы с мамой Лялей меня после школы завтра быстро не ждите... И послезавтра...
      - А обедать-то кто будет?
      - Да там и кухня есть, чё-нить себе сделаю, чайку сварганю...
      - А супчик?
      - Супчик тоже могу сделать, бабушка Марина научила...
      На следующий день Максимка, сразу после урока биологии, который в расписании стоял последним, рванул не на Обводный, а на Лиговку. По дороге, знамо дело, заглянул в Мак-Доналдс - всяко лучше, чем возиться на вонючей кухне, после стольких неаккуратных жильцов. Однако, придя в хоромы и заглянув на кухню, он обнаружил, что её облагородили: кто-то всё вымыл, упорядочил, начистил все старинные медные тазы, а подвесные кочерёжечки - развесил на ажурной металлической подставочке. А тут и исполнительница появилась, мадам привратница. На этот раз вместо обносок на ней был... фланелевый халат Лялиной бабушки! И её же фартук... На ногах красовались шлёпанцы для гостей. Максим вздохнул.
      - Ха! Это вы! А я было струсил...
      - Неужели? Чего же ты испугался?
      - Думал, что тёти-Лялина бабка решила на зиму из деревни свалить, немножко пожить в удобствах...
      - Идея неплохая! Но не для таких, как она. Оставлять имение на зиму рискованно - ограбить могут, да и поджечь. По нашим временам это запросто, и бабушка не будет рисковать, чересчур ответственная личность. Этот сорт людей мне знаком - ни минуты не сидят без дела, благороднейшие экземпляры, цвет нации! Кстати, она приходила, буквально час назад, принесла вот это...
      Мася глянул на две неподъёмные хозяйственные сумки, из которых торчали жестяные крышки трёхлитровых банок.
      - Заботится о вас, всю жизнь для людей старается, всё для других, а для себя - необходимый минимум!
      - А откуда вы её знаете... так хорошо?
      - Ох-х-х... Знаю... Много лет знаю... Именно она не дала пропасть моей дочери... Я попросила у неё халат и ношу с гордостью! То было почти братание: я ей подарила своё колье...
      Ошарашенному Масе пришлось выслушать историю принцессы-болотнянки, очередным воплощением которой была... тётя Ляля! Теперь уже его мама Ляля.
      - Значит правда, что папа Юра княжеских кровей?
      - Да. Но князь князю рознь. Были князья Багратионы, герои войны с Наполеоном... - стихами пропела мадам. - А были и Люлины, о которых толком и не скажешь ничего - нюни, неженки...
      У Маси сжалось сердце.
      - Папа Юра не неженка и не нюня!
      - Теперь-то да, но в былые годы он не смог постоять за себя, за свою любовь, доверился первому встречному жулику...
      - Может быть, пригласим его сюда, поговорите, побеседуете... Скажете ему, чего ему не хватает, на ваш взгляд...
      - Это есть в моих планах, мы встретимся. Но не сегодня. Не тотчас. Сегодня ты молодец, что зашёл, ибо я тебя с твоими предками познакомить решила. Кстати, они поблагороднее твоего папы Юры будут, их кровь ближе к династии Романовых, чем кровь князей Люлиных.
      - Выходит, я царского рода?!
      - Очень близко стоят твои предки к царской фамилии...
      
      
      ГЛАВА 9.
      
      Прямо в прихожей, нервной скороговоркой, мадам привратница повела рассказ о том, как некий дверник, то бишь, дверных дел мастер, женился на молоденькой красотке, а та не безродной оказалась - девица была внебрачной дочерью какого-то царского родственника, не очень дальнего. Об этом узнали многие, но шумиху раздувать никому не захотелось. Двернику дали хлебное место при дворе, а он и рад-радёшенек! От того союза родились благородные дети, а как иначе, ведь от благородной красотки они...
      - Вы будете знакомить меня с предками по фотографиям? - спросил Мася, заметив медальон, висевший на старухиной груди. На эмалевой поверхности было изображение Анны, точной копии "мамы Ляли".
      Старуха, приосанившись, вальяжно указала на дверь кухни.
      - Поешь сначала, там, в духовке, уточка, а потом я тебя кое-куда отведу...
      - Я не голодный, забегал в Мак-Доналдс, давайте сразу знакомиться!
      - Нет, порядок есть порядок. Твои родичи на обед едали утку, запечённую с яблоками, а потом пили морс из свежих или мороженых ягод. Морс тоже стоит на кухне, в хрустальном графине, на подоконнике. Ступай туда и через "не хочу" приступай к трапезе. А я немного полежу в библиотеке, почитаю, отдохну... Разговор у нас длинный получится...
      Максимка со вздохом пошёл на кухню, заглянул в духовку. Пахло вкуснятиной! Пожалуй, что и после Мак-Доналдс такое сьешь, и много! А потом запьёшь чудесным морсом. Графин на подоконнике переливался всеми оттенками драгоценного граната. Или рубина. Или нет... Яхонта!
      Слово "яхонт" вспомнилось неожиданно, чьим-то голосом звякнуло в ушах, отозвалось стариной. Он слышал его от бабушки Марины, думал, что это очень редкий камень, а потом выяснилось, что яхонтами называли многие драгоценные каменья...
      Послеобеденный переход в зазеркалье не потряс ни шиком, ни многолюдьем: ни толпы, ни громадных, сродни пещерам, холлов. Вместо всего этого была одна-единственная комнатка, зато уютная.
      - А где же вертушка?
      - Какая?
      - Ну, типа гостиничная, битком набитая...
      - Ты смотри! Такую мелочь - а помнит! Удалой выйдет из тебя правитель, наблюдательный. Что касаемо вертушки, так всё наше зазеркалье - одна огромная вертушка. Стоит мысленно запланировать поход в какое-нибудь место, сразу же тебе под нос необходимый вариант.
      - Даже лабиринты преисподней?
      - Даже они - если мне туда надо. Тебе их не подсунут, сколько ни мечтай, так что будь спокоен! Честно говоря, меня всё это раздражает, ибо дают видеть только то, что нужно сей момент, что-нибудь повседневное, банальное, фантазии не приветствуются.
      - Кем не приветствуются?
      - Теперешним правителем. Он чрезвычайно башковит, но чрезвычайно подл. Гений и злодейство сочетаются в нём преотлично! Всё то, что ты у нас видел, чему удивлялся - его разработки. Но изобретая "чудеса", он заботится только о себе, о своей выгоде. Стань ты нашим Правителем - тогда сможешь свой порядок диктовать, пользуясь наработками предшественника...
      - А если он не согласится? Это же его "ноу-хау"...
      - Заставим!
      - Как?
      - Главному доложим, он-то уж заставит...
      - Хм... А почему же Главный не заставит его сейчас?
      - Сначала нужно отловить злодея, найти место, где он прячется и привезти сюда...
      - Всё равно не понимаю... Злодей что - не боялся будущего наказания, когда скрывался?
      - У нас Правителей за бегство не карают. Заочное правление только в плюс...
      Старуха, задумавшись, сделала несколько огромных глотков из фляги, из-за чего речь её сделалась менее связной.
      - Ведь и Главный, по сути, тот же заочник... Многие приписывают ему мелкие делишки: спаньё с дамами в развратных позах, стращание поэтов-алкоголиков. Мало кто из дамочек после сорока не хвастался "ночью с Дьяволом", мало кто из писак не видел "чёрного человека", садящегося ночью на кровать. Бесовскую работу на него навешивают, а он и злится. Вот откуда прозвище: "человеконенавистник", "завистник рода человеческого"... Дуракам всегда мерещится, что им завидуют... Эх, дурачье! У всех на койках не пересидишь! Коек много, столь же много, сколь и дурачья...
      - Но ведь ваш теперешний... беглец... он ведь... вор? Вы ведь так говорили? И за это ему тоже не будет наказания?
      - От кого?
      - Ну, от Главного...
      - А ему плевать... Ему лишь бы вся "матчасть" пребывала в целости, лишь бы шарик раньше времени не раскололся, а кто из мелкоты у кого что украл - ему по барабану... Плева-а-ать... Плева-а-ать... Там убыло - так здесь прибыло... Здесь убыло - там прибыло... А бесам - радость... Вот кому весело, так весело! Вот, кто искушает да по коечкам валяется и под видом "ангелов" во снах является...
      Бабка уже лыка не вязала. Максимка сделал вид, что не заметил этого, перевёл разговор в другое русло.
      - Так я буду Правителем Города? Типа мэра?
      - Да! Только о мэрстве твоём в верхнем мирке знать не будут... Не бу-у-удут...
      - Как это?
      - Тайно руководить удобнее... много удобнее...
      Неожиданно старуха встряхнулась, достала из кармана другую флягу, типа "антидот", хлебнула из неё, сделалась трезвой.
      - Ладно, пошли, отведу тебя туда, где твои родственнички во славе пребывают! Марш за мной!..
      Как уже было сказано, вместо громадного холла с вертушкой и напомаженной толпы, в этот раз за зеркалом, прямо за дверью шкафа, обнаружилась маленькая скромная комнатёнка, типа прихожей, только без вешалок и полочек. Совершенно пустая, с одной-единственной дверью, довольно обшарпанной. Через ту дверь вошли в соседний покой, который был побольше, но тоже убранством не отличался: голые стены были сплошь уставлены... дверьми! Будто там денно и нощно трудились мастера-дверники, и лишь на секунду вышли, перекусить, руки вымыть.
      - А где рабочие? - поинтересовался Мася.
      - Они здесь, незримо присутствуют...
      - Это и есть мои родственники? Благородных кровей?
      - Кое-кого из них ты, возможно, помнишь, а уж похоронил ты - из последнего десятка почти каждого, тебя ведь регулярно на похороны таскали...
      Вторая комната тоже оказалась проходной, за ней располагался маленький уютный тупичок, стены которого были украшены фотками рабочих и крестьян, как в музее революции.
      - Почитай надписи, вникни в детали!
      Максимка начал вглядываться в буковки под каждым фото.
      - Егор, сын Петра... Пётр, сын Владимира... Владимир, сын Прохора... Прохор, сын Ивана...
      Старуха хитренько прищурилась.
      - Ну, что странного заметил? И заметил ли?
      - Ха! Между отцом и сыном разница - всего ничего, лет пять! А вот тут - вообще два года!..
      - Однако , ошибки нет! У твоих предков, особенно у тех, что видели царя, был заведен крепкий обычай - непременно усыновлять друг друга. Брат брата мог усыновить, и не одного...
      - Зачем?!
      - Грубо говоря - для "накрутки". Одно поколение - это лет двадцать, как минимум, за сто лет всего пять поколений проходит, а им было к спеху, ужасно к спеху, хотели сто лет в двести превратить!
      - Не понимаю...
      - Постепенно поймёшь. И ещё одна традиция была: урабатываться до смерти! Мужья трудились круглосуточно, а жёны вечно на сносях ходили - тоже адская работа...
      - А как же гигиена труда? - Мася помнил это выражение из школы.
      - Им было не до гигиены, липовые "поколения" надо было наполнять нелиповым трудом, всего за пару лет каждый обязался вырабатывать жизненную норму, вот и вкалывали - год за десять! А теперь слушай с самого начала...
      Старуха начала длинное повествование о том, как во время революции 1917 года и позже, в годы гражданской войны, арестовывали и уничтожали абсолютно всех родственников царской семьи, включая и внебрачных отпрысков.
      - Мало кому спастись удалось, да и те давно за границей корни пустили. А Максим Дверников, твой прапрапрапрадед, ухитрился с семьёй в имении матери схорониться. Там и клятву дал: если выживет, будет работать втройне, лишь бы династию расширить, приумножить и... максимально растянуть во времени!
      - А последнее-то зачем? Время-то у всех одно... Зачем самих себя и других обманывать? Их же всё село звало мартышками - за мартышкин труд, а кое-кто сектантами величал!
      - Старуха глянула на него с усмешкой, покачала головой, вздохнула:
      - Со стороны вся их трудолюбивая компания смахивала на секту, но в реальности... Ладно, так и быть, раскрою все тайны, ты ведь не из болтливых, ась?
      - Дык, я же ещё и подписку давал!
      - Ха! Многие дают подписку, а потом спьяну всё вываливают, в первой же весёленькой компании, вот как друзья твои - Свиридка-Токио и Лиза-Село! Думают, если я здесь, а они на Обводном, так не вижу и не слышу ничего...
      - Что-то не припомню таких кличек! Кто это?
      - Это два оболтуса в летах, которые тебя, под видом дальнего родственничка, доставили к Ляле с Юрой!
      - Так рыжая - не моя тётка?!
      - Нет.
      - Класссс! А я было хотел расстроиться...
      - Знала, что обрадуешься, потому и разоблачила их в твоих глазах. Нужны они мне были, позарез нужны для той операции, а никого другого под рукой не оказалось. Я ведь за съём квартиры не плачу, выходит - граблю хозяев. Так пусть хоть машинёшку новую получат, думаю, а я за неё Главному потом отдельный ответ держать буду...
      Мася занервничал, аж испариной покрылся.
      - Вы обещали тайну - так валяйте, я не проболтаюсь!..
      Начала старуха с большого далека, с истории Василия Блаженного, легендарного святого, который мог, плеснув стакан водички через плечо, потушить какой-нибудь пожарчик - километров этак за пятьсот от места, где трапезничать изволил. И ещё много историй выпалила, вся соль которых заключалась в достижении огромных результатов путём затраты маленьких усилий.
      - Всё зависит от масштаба личности. Иной пыжится, тужится, напрягается и - ничего, а иной - мизинцем шевельнёт, и на другом конце планеты гора рушится...
      - А у меня масштаб какой?
      - Правильно мыслишь, - крякнула старуха, - масштаб у тебя примерно тот же, что и у всех в вашем роду, у Дверниковых...
      Максим напрягся, начал вспоминать... Было дело! Масштабное! Однажды пожелал поэтишке, унизившему его в стенгазете, чтоб он двоек нахватал, так тот потом долго дневник родителям показать боялся. И ещё случались случаи, но о них как-то неудобно было вспоминать.
      - Думаешь, почему я в обносках хожу? - продолжила мадам. - Ведь и у меня масштаб не хухры-мухры! Возьми я из казённых средств хоть одну копейку - она в моих руках обретёт в цену миллиона. Я ведь у всех на виду, меня почитают, так что воровкой слыть не хочется. Как увидят, что я разоделась-расфуфырилась, сразу станут подсчитывать, сколько украла. Пример дурной брать начнут!
      - Думаете?
      - Уверена! А Главный - тот и вовсе в дерюжке ходит! Правильно! Зачем ему себя самого объегоривать? Возьмёт лишнее - получится, что у себя украл! Он же...
      - Князь мира сего?
      - Да! Матерьяльная часть вся его, хотел бы - уж так выпендрился бы!..
      Мася снова вспомнил про обещанную тайну.
      - А... А при чём тут, всё-таки, моя родня? Вы про них какие-то секреты знаете или пошутили?
      Прежде чем ответить, старуха собрала со стен все фотографии, освободила от рамок, сложила в лёгонькую стопочку, сунула в полиэтиленовый пакет.
      - Идём назад, на кухне всё объясню, за чаем!..
      Через пять минут уже были на кухне. Бабка не только чай заварила, но и ватрушек напекла - всё происходило как в ускоренном кино. Разлившийся ванильный аромат окочательно расположил к таинственным беседам.
      Во время кулинарного сеанса Максим разглядывал фотографии предков. Затем бережно сложил их в стопку и определил в пакет.
      - Поаккуратней с фотодокументами! Они послужат вместо орденов - такой же мощный артефакт, поисковик невероятной силы! - сказала, старуха, сняв фартук. Она присела у стола, тут же присосавшись к фляге. Чай с ватрушками был предназначен для Максима. Тот, не тратя времени, бросился наворачивать любимые деликатесы. Откуда бабка знала о его слабости к ватрушкам? Гипнотизёрша, медиумша, что и говорить.
      Мася не спешил задавать вопросы. Зачем? Старуху и так не надо было за язык тянуть.
      - Ты уже много слышал тут всякого-разного, но я лучше повторюсь, чтоб легче переваривалось. Информация-то крупная, совершенно неожиданная...
      Мадам кивнула на пачку фотографий.
      - Эти люди - тоже символ героизма, совокупный идеал труженика, самоотверженного хозяйственника. Иногда главное - не результат работы, а намерение, с которым она выполняется, плюс вдохновение, плюс... как бы это сказать...
      - Драйв?
      - Совершенно верно! Их подлинные изображения, не ксероксные, равны по силе коллекции Харитоныча. Примерно равны, я проверяла. Казалось бы, пачка фотобумаги с картинками, но в ней заряд недюжинной силы. А ордена, особенно их полная коллекция, брызжут ни с чем не сравнимой энергией военной славы, энергией подвига... Вот тебе вся тайна о твоей родне! Разочарован?
      - А как вы догадались, что за подлинными орденами надо идти именно к Харитонычу?
      - Васька-Синюшник доложил, мой агент у вас там, наверху! Кстати, твой сосед по коммуналке...
      - Может, по лестничной площадке?
      - Э-э-э, нет, тот на площадке жить не будет, - прикинулась дурочкой старуха, - Васенька любит тепло, у него ревматизм...
      Тут опять пришлось Максимке широко разинуть рот и не закрывать до самого конца повествования.
      - Вы, верхние людишки, любите за границами шастать, иные даже эмигрируют, и с превеликим удовольствием, а мы, которые пониже, любим в ваш, в верхний мирок эмигрировать. Сначала на разведку, а потом уж и на постоянку... К вам рвутся те, кто посмелее, пошустрее, у кого ай-кью повыше. У нас тут тоже разные экземпляры водятся, верней, водились раньше...
      Мадам опять хлебнула из фляги и, уже с горестной физиономией, продолжила:
      - А сейчас одно жлобьё осталось, ай-кью практически на нуле... Вон, даже в привратники набрать не можем толком - одна понурая сволочь, ленивая, неблагодарная, с претензией...
      - Словом, те, кто пошустрее, которые с ай-кью, наверху благоденствуют, работёнку хорошую находят, штоле? - хихикнул Мася.
      - По-разному бывает! Эмигранты ваши тоже по-разному устраиваются - кто в няньки нанимается, кто в уборщики, а кто - на шею садится старенькому мужичку, внаглую захребетничает! Вот и Васенька наш присосался к соседу вашему, к алкашу, слабинку почувствовал, теперь оба выпивают...
      - Выходит, Харитоныч пьёт за двоих?
      - Да! Как твоя мама Ляля вечно за двоих кушает... Уже третьего ребёнка носит, если не ошибаюсь?
      - Да...
      - Это хорошо, лишь бы здоровья хватало, русской нации дети нужны, а иначе - скоро вымрет матушка-Россия...
      - Подождите-подождите! - замахал руками Мася. - Мне тут в голову смешное пришло - вдруг забуду!
      - Ну, и говори, чтоб не забылось...
      - Получается, что Васенька внутри старенького мужичка сидит, и что Харитоныч наш... беременный?
      - Не совсем так, но очень похоже, верно подметил, ты - молодец, чувство юмора у тебя отменное!
      Масе захотелось дальше пошутить, типа ещё одни аплодисменты сорвать:
      - А те дяденьки, которые в мешках и с верёвками на пузе, они тоже за беременных сойти могут?
      По лицу старухи сразу стало видно, что шутка не особенно удалась. Она сделала многозначительную паузу. Затем произнесла:
      - Видишь ли, ты ещё ребёнок, чтобы в открытую о взрослых судить. У кого-то, может, обмен веществ нарушен, а кто-то носит живот для солидности...
      - К примеру, если он маленького роста?
      - Да. С животом - всё ж не фитюлька. Но самое коварное в любой внешности, что она обманчива. Мы вот предыдущего правителя именно по внешности выбирали, думали - чем старее и пузатее, чем похожее он на Главного, тем лучше, а он... Гнилым внутри оказался!
      - А как вы его ловить-то собираетесь?
      - Для этого надо ехать за границу, говорят, будто он в Швейцарии прячется, и что внешность сильно изменил, и даже возраст! Но найти его нужно непременно. И привезти сюда. А без этого Главный не согласен менять правителя. Ритуал есть ритуал. Без ритуалов трудно владычествовать, особенно если заочно. А очно править слишком муторно, чересчур энергозатратное дело с каждым сюсюкаться...
      - Кто на поиски отправится?
      - Угадай!
      - Я?!
      - Да. Но не в одиночку...
      - Ммм... Неужто папу Юру со мной командируете?
      - А кого ж ещё! Кто в языках силён? Кто в Европах бывал? То-то... Вооружу его мощнейшим поисковиком и - в путь!
      Мадам схватила фотографии, прижала к впалой груди...
      
      
      ГЛАВА 10.
      
      Если бы Юра слышал хоть крупицу из того, что о нём говорилось на Лиговке, он, вероятно, сильно удивился бы. Но не возгордился бы - уж это точно. Он никогда не страдал манией величия, несмотря на многие таланты и благородное происхождение. Юра Лялин, потомок князя Люлина, своей родословной почти не интересовался. По молодости - было дело. С распадом Советского Союза, в начале девяностых, вдруг стало модным искать благородные корни - вытаскивать на свет сомнительные биографии сомнительных же предков, якобы имевших отношение к княжеским, графским и даже царским фамилиям. "Отрывались" граждане по полной, ведь раньше за одно лишь невинное предположение о таком родстве грозила тюрьма.
      Петровичу, как живому человеку, вдруг тоже стало всё это интересно, он тоже поддался психозу. Но в его распоряжении никаких семейных документов не было, а лазить по архивам, высиживать в очередях к нотариусам было лень. Всё, что он слышал в детстве от матери, сводилось к следующему: их предки были золотопромышленниками, князьями Люлиными. Уже одна формулировка вызывала смех: "золотопромышленники Люлины". Промышленники - и с такой фамилией?! Да ещё и князья... гы... кому скажи... Нет, не княжеское это дело - в кучах грязи жёлтые дробинки искать. И потом: струсили, сменили буковку стали Лялиными... Впрочем, за это Юра был своим предкам искренне благодарен, ему нравилось быть Лялиным. Лялю он всегда, любил, любит и любить не перестанет. Несмотря на её графские замашки, регулярно подогреваемые Харитонычем:
      - Опять барыню обрюхатил, подлец! Она тебе чего - родильная машина? Ты ей качели смастери, да на них качай, в саду, в имении... Правильно я говорю, мать?
      Последняя фраза предназначалась Ляле. Та в ответ только ржала, незаметно суя старику денежку. Но уходить тот не торопился: знал, что и с вражеской, стороны подачка будет. Ответ Петровича звучал примерно так:
      - Дед, моя жизнь - сплошные качели, и без тебя не скучно! Сушняк замучил - так и скажи...
      Собрав дань, старик исчезал, а меж супругами традиционно возникала перепалка.
      - Старичок не виноват, что я графиня! Уважает он историю, что тут плохого? - давилась со смеху супруга.
      - А ты ему больше поддакивай! Жрите меня оба, скоро с вами всеми тут чокнусь, передачи мне на Пряжку носить будете!
      Если бы не эти споры, свидетелем которых он являлся, Максимка не испытывал бы трудностей в передаче информации. От мадам привратницы - "князю Юрию Петровичу". Вдруг от очередной мульки про князьёв с графьями любимый папа Юра и вправду помешается? Ему и так давно пора лечиться. От переутомления.
      Бабка запланировала княжеский визит на субботу, учитывая строгий рабочий график светлейшего. А пока была ещё среда, так что времечко на размышления имелось. Максимка отсиживался в своей комнате, выходил лишь изредка - отметиться в служебных помещениях. Ел сплошную сухомятку, и не на кухне, а, опять же, в комнате, на что папа Юра, конечно же, не мог не реагировать.
      - Чего нос не кажешь? Снова заболел? Или единиц нахватал? Кстати, как твои занятия на тренажёрах? Я только сейчас сообразил: ключи от входной двери тебе дал, а от библиотеки - нет. Там же всё спортивное барахло лежит! Или ты замок взломал, а теперь стесняешься сказать? На медвежатника, вроде, не похож, конституция не та...
      Максимка задёргался.
      - Я не выхожу, потому что всё время лежу! Перестарался со спортом, крепатура, ломает всего, ходить больно! - жизнерадостно выкрикнул он.
      Радость в одиночку к Максимке редко приходила, вот и теперь в двойном экземпляре пришла: нашёлся повод поговорить о Лиговке и... Можно школу сачкануть!
      Что библиотека была всё время заперта - правда. На съёмных квартирах разное случается, бывает, не только квартиросъёмщики страдают, но и владельцы сдаваемой жилплощади - из-за краж имущества. То была мамы-Лялина идея: свалить всё более-менее ценное в библиотеке, а напротив замочной скважины, прямо впритык, поставить груду спортивного металлолома. Все исторические медные тазы, все кочерёжки с кухни, плюс картины в рамах - всё это пряталось за тренажёрами. Замок был не очень крепкий, но хоть какая-то гарантия. Кстати о тренажёрах: малец к ним так и не притронулся, ибо помнил о существовании халявы - "улучшающего" зеркала.
      - Не волнуйся, папа Юра, я везучий, таки было кому открыть библиотеку: аккурат бабка из села нагрянула, навезла банок-склянок! Просила в субботу прийти и забрать, между прочим. Я помогу нести, если что...
      Юра задумался. На субботу, вроде, никаких рыбалок не намечалось.
      - Да! Ещё забыл сказать! - воспользовался паузой Максимка. - Перед отъездом в селуху бабушка разрешила одной своей подруге в вашей пятикомнатной пожить... По музеям походить и всё такое прочее... Непростая подруга, кстати, дворянских кровей!
      Петрович кисло улыбнулся:
      - Понятно... Дворянка - значит, воровать не будет. За тазики можно не волноваться...
      - Не только это! Она всякого понарассказать может! Вдруг ты ещё когда-нибудь сподобишься экскурсоводом подрабатывать, так она интересный материал подбросит - из воспоминаний своих предков!
      - Лишнее это, меня туристы когда-нибудь побьют за многословие, чай, не на стажировку по истории едут, а отдохнуть, развлечься...
      Мася заволновался: вдруг Петрович откажется от визита, вдруг ему влом будет эту субботу на банки тратить?!
      - Ну, тогда... Тогда меня пусть рассказиками побалует, а ты рядом посидишь, мне ж одному со взрослой тётенькой общаться неудобно...
      Папа Юра посерьёзнел.
      - Прости, малыш, не подумал. Я, как отец, должен всемерно повышать твой уровень, всячески влиять на твоё развитие...
      Говорилось это на автопилоте: во-первых, был поздний вечер, а во-вторых, усталость за последние месяцы накопилась такая, что...
      - Так я скажу той бабушке, что ты не против?
      - Погоди, я в таком состоянии не могу принимать решения, завтра поговорим...
      - Лады! - возликовал Максимка. - А завтра можно я школу сачкану? Ввиду сильной крепатуры...
      - Как скажешь, - бормотнул готовый ко всему родитель и поплёлся в спальню - видеть сны.
      Сны в этот раз Петровичу попались капитальные, хорошо ещё, что не с четверга на пятницу, а всего лишь со среды на четверг. Снились японские иномарки, и в больших количествах, а рядом с ними стояли щедрые дарители - лысоватые седеющие японцы. Каждый из них потрясал четвертушкой водки, а то и поллитрой, и приговаривал: "Третьим будешь?" А рядом... Ха! И второго-то не было.
      Кошмар этот не утихал, к середине ночи только усилился. Несколько раз пробудившись, Юра засыпал по новой, но видел лишь продолжение клипа. А на последних секундах был шок: все машинные дарители имели на груди синюю подвеску. Лазуритовую. Знакомая вещь, однако...
      Вот что значит надолго забросить призвание своё. Юра, конечно же, видел, и неоднократно, данную подвеску, но... Где? При каких обстоятельствах? Определённо не дома и не в гостях, а... на работе! Да, он восхищался ею, делал комплименты владельцу... Вспомнил! Ради чаевых юродствовал, нахваливал висюльку, а потом забыл о ней... И владельца подзабыл... Где он видел эту японскую рожу? Вспоминал, вспоминал...
      Ура, вспомнил!
      И подвеску в памяти воскресил, и все детали, связанные с ней, и личность владельца. Видел он это тёмно-лазуритовое чудо на груди у одного из пожилых турлидеров. Кстати, классный был мужик, чаевые ни разу не зажал, в отличие от коллег-малолеток, каратистов грёбаных. Или каратисток - что ещё ужаснее. Нет страшней турлидерши - японо-девки.
      Владельца подвески вспомнить повезло, но... На кого ещё тот был похож?.. Не может быть! На нового родственника Маси... Надо будет у мальца спросить, не заметил ли чего подозрительного. Может, и шпионажем попахивает... Многие любят поиграть в шпионов, даже когда не просят.
      Да! И при чём тут японо-алкашня с совковыми призывами: "Третьим будешь?" Когда японцы жрали что-то кроме сакэ? Изрядно поднатужившись, Юра вспомнил, при каких обстоятельствах в его жизни речь могла идти о "третьем". До чего же часто приходилось торговаться с родным начальством, раздававшим японо-группы. Когда Юрина туристическая карьера клонилась к закату, когда уже можно было расслабиться, на все звонки из "Интуриста" Юра отвечал: "Согласен только третьим". И серьёзный повод для того имелся. В Санкт-Петербурге, в отличие от Москвы, кроме как гидом работать некем, почти некем, и японцы этим спекулируют.
      В Москве, имея даже "никакой" язык, вполне можно мощные чаевые собирать, не получая жалоб. Всё потому, что московское начальство в жизни не лизало зад японо-фирмам. Если даже возникала конфликтная ситуация, переводчиков старались не нервировать. Пришла жалоба - под сукно её! Или - под зад. В Питере же... Неохота вспоминать. Всё с точностью до наоборот. А всё из-за матёрых джэпанисток: именно с их подачи японцы получили право пинать обслугу. На основании пункта договора: "Если гид не нравится, клиент имеет право поменять его на другого". Казалось бы, логика нормальная. Если новый гид не знает языка, надо срочно менять его на старпёршу, уж та-то будет стрекотать!..
      Так как группы обычно трёхдневные, то три гида на три дня - теперь норма. Зато третьему уже таки везёт: и с чаевыми, и с аплодисментами. Хотя, третий не всегда был объективно лучший. Бывает, что матёрую джэпанистку в первый же день выгоняют, а девочку с нулевым японским - хвалят и одаривают. Ведь она третья!
      Итак, мечты старух не оправдались: меняют старых на молодых, толстых брюнеток на стройных блондинок. А не надо комбинировать! Не рой яму коллегам...
      Сны Юры вещими оказались. В ту роковую субботу, когда ему судилось познакомиться с подпольной тёщей, на сцену вылез и Свиридка-Токио - даритель японо-тачки, кавалер ордена Синей Лазуритовой Подвески и... одновременно его бывший японо-турлидер! И никакой он не Масин родственник, как выяснилось позже. Эх...
      Войдя в гостиную вместе с сыном, князь увидел живописную старуху, сосавшую из фляги, и своего дружка, щедрого дарителя.
      - Юра, заходи! Третьим будешь?
      В руке у японца сверкала хрустальная рюмка водки, едва-едва надпитая, и допивать её, судя по всему, никто не собирался. Воистину, жители страны восходящего солнца предпочитают сакэ...
      А живописная старуха, судя по дальнейшему, предпочитала водочку, ибо сразу понесла такое, что даже привычный Мася остолбенел. Но потом всё утряслось. Уладилось...
      
      
      ГЛАВА 11.
      
      Прежде чем описывать утреннюю встречу высокозначимых особ, державшихся на почтительном расстоянии друг от друга - шутка сказать! - почти целых двести лет, необходимо вкратце описать события более раннего утра того же дня. Для полноты картины. Итак...
      Юра Лялин, потомок князя Люлина, поднявшись в субботу - ни свет, ни заря, вывел из дома ещё сонного Максимку на улицу и проделал вместе с ним три остановки на метро - с целью посетить малопосещаемую "хазу". Столь ранний визит объяснялся опасениями, что дворянская подруга Лялиной бабушки встанет рано и махнёт по музеям. Старушки ведь мало спят.
      Юра осторожно, почти робко, нажал кнопку звонка. Не открывать же своим ключом, когда в хоромах поселилась дама благородной крови. Вдруг она ещё не одета...
      Но дверь не открыли. И после второго, и после третьего звонка в коридоре никаких шагов не послышалось. Тогда князь просто вынужден был отпереть замок и войти - сумки с банками кому-то надо было забирать!
      Лишь только дверь за вошедшими захлопнулась, из библиотеки раздался смех. Почему-то мужской. Мася с папой Юрой растерянно переглянулись... Подойдя к библиотеке, они услышали ещё и кряканье, старушечье хихиканье... Вкупе с отрыжкой.
      - Юра, заходи! Третьим будешь? - восторженно выкрикнул японец, завидев князя.
      - Добро пожаловать, зятёк, - сипло подпела ему мадам. - Спасибо, что наведался, побаловал меня вниманием, почитай, впервые за сто восемьдесят лет!
      Папа Юра удивлённо вытаращился, но в ответ сказал только сухое "здрасьте". По-княжески, по-благородному. Голубая кровь не имеет права на бурное выражение страстей. Сдержанность, сдержанность и ещё раз сдержанность...
      А Максимка снова ощутил себя на грани слёз. Это случалось с ним теперь частенько... А началась "слезоточивая эпоха" с той поры, как он познакомился с диковинной старухой. Раньше он столько не плакал, даже у себя в зачуханной деревне, даже на похоронах...
      Дабы никто не видел его слёз, Мася помчался в другую комнату, бросился на диван и зарыдал вовсю. Ему снова было жаль папу Юру. На что он его обрёк! Ради чего? Ради своего комического "мэрства"? Еще не ясно, чем вся эта петрушка кончится. Может, ничем. А может, и полным позором. Чтобы какой-то мальчик мог стать подпольным мэром города... Права была мама Ляля: слово "привратница" не от ворот, а от "приврать"...
      Максиму стало тошно от этих мыслей. Кто как хочет, тот так и сходит с ума. А его "именитые предки", хоть и работали на износ, но едва ли могли самих себя прокормить. Много тут героизма? И того же ума? Допотопным инструментом мастерить допотопнейшие двери, когда вся страна перешла на автоматику и на компьютерный дизайн! Не зря их мартыхами считают до сих пор. И сектантами.
      Масе в плане денег, кормёжки и одёжки ещё крупно повезло: мать вовремя выскочила замуж за городского, за коренного питерца, там и родила сына - в Санкт-Петербурге. Правда, потом быстренько с этим старым проходимцем разошлась, ибо он и до неё женат был, и вполне официально, но на очень старой тётке, старше себя намного взял в своё время. А самое главное - официально не разведен был с той старухой!
      Вернулась мать в деревню, стала алименты получать - как результат судебных тяжб. А пожилой отец Маси, коренной петербуржец, в скорости скончался. От нервов. После его смерти Масе ещё и пенсию пришили, какую-никакую. А старая жена отца потом долго делила наследство с молодой соперницей. Парадоксально, но молодая скончалась раньше старой. Как это произошло?
      Стоя у себя на огороде, Максимкина мама беседовала с нотариусом по мобилке. Неожиданно началась гроза. Молния не нашла ничего лучшего, как ударить по мобилке. Будто не было рядом деревьев! Маму поразило насмерть. Нотариусу - ничего.
      В общем, Фантомася коренной, а не приезжий. Внезапно стало стыдно. От очередной лжи папе Юре. Одно дело школу сачковать, а другое - вводить отца большущего семейства в допрасходы. Ведь совсем не обязательно было его все эти четыре года по заграницам мотать, из города вывозить при первой возможности, если он коренной. Это ж сколько денег вбухано понапрасну!.. Два года назад, когда Харитоныч не выдержал и излил ему "правду-матку" о дверной теории, надо было прямо в тот же день бежать к благодетелю, раскрывать все карты, мол, коренной я, коренной! Хм, другие к родным детям кое-как относятся, а неродной, но такой любимый папа Юра трясётся над совершенно чужим мальчиком, даже культурный уровень его собрался повышать, к пожилой дворянке на урок истории привёл... Кстати, как они там, не подрались ещё, с дворянкой-то?
      Фантомася вытер слёзы и на цыпочках вышёл в коридор. Из библиотеки снова доносился смех. Ржали уже не двое, а трое, включая и светлейшего. Последний был в полном порядке! Что ж, тогда стоило разведать ситуацию до конца.
      Папа Юра оказался человеком неробкого десятка. В принципе, с какой стати ему, взрослому мужчине, тушеваться перед старпёрами!
      Когда Мася украдкой заглянул в комнату, японец шарил по стеллажам в поисках книг, делал вид, что происходящее ему нисколько не интересно, а бабка - та сидела с виноватым видом, отложив фляжку подальше, и... покорно слушала. Внимала!..
      Князь, усевшись в позе помещика с картины "Утро помещика", только без халата и папильоток, уверенно и красиво "укачивал" собеседницу:
      - Я могу поверить всему, что здесь слышал, но категорически не соглашусь делать из ребёнка идиота. О каком мэрстве речь? Вы в своём ли уме? Я, как отец, решительно против!
      Йессс! Мася чуть не взвыл от гордости за приёмного отца. Кто ещё додумался бы так спокойно, без истерик поставить на место эту... эту... самоуверенную клячу! Может, она просто хищная гипнотизёрка? Маньячка! Может, вовсе и не было той помолвки, где Кристина очаровала его? Может, и коридоров преисподней не было? Определённо играется бабка... Но... с другой стороны... Откуда тачка японская взялась? Вполне материальная вещь... И с какой стати колечко на пальчике Кристины? Да и его кольцо ещё не стёрлось... Максимка глянул на безымянный палец. Ему стало стыдно перед "клячей". А та аккурат полезла в карман за "машинкой для слежки" - то был её последний козырь в неудачно продвигавшейся беседе.
      - Не угодно ли вам, князь, видеть то, чего никто не может видеть?
      Реакция скромного папы Юры была нескромной и решительной:
      - Ну-у... Это уж слишком! Если можно, смените картинку! Свою жену, да ещё и обнажённой, моющейся в ванной, я в чьей-либо компании разглядывать не намерен...
      Бабка взмолилась:
      - Для тёщи могли бы сделать исключение! Я ведь её мать! По древней, возвышенной линии...
      Зять отпарировал тоном искусствоведа:
      - Простите, совсем забыл, что вы моя тёща! Ах, вы носите медальон с изображением моей супруги! Кстати, я в антиквариате разбираюсь. Так вы не пошутили? Она - своё очередное воплощение?!
      - Не только она, не только... О себе вам тоже забывать не стоит!
      - Хорошо, уговорили: князь - так князь!
      Мася отпрянул назад, за дверь, пока его не вычислили. Интересно, что ещё успела рассказать старая? Чьим подарком она, в конце концов, выставила японскую тачку? Открыла правду или...
      - Ну-ка, ну-ка, кто там прячется? Кто подслушивает взрослые беседы? - внезапно крикнула мадам, и Максимке пришлось выйти из засады.
      - Я не прячусь, просто заснул на полчасика, а потом встал - весь лохматый... Вот, хожу по квартире, расчёску ищу, к вам заглянул машинально...
      Фантомася в доказательство пошевелил пальцами причёску, которая и до того совершенством не отличалась.
      - Сын, иди сюда, разговор будет! - в свою очередь крикнул папа Юра. - Ты до этого как долго был знаком с мадам... Э-э-э... Простите, как вас?
      - Привратницей! - резко ответила та, не дав Максимке слово молвить. - Когда бабушка моей дочери пригласила меня здесь пожить, ребёнок ни сном, ни духом не ведал, кто я, да и сейчас не ведает. Сделать его мэром питерского зазеркалья - моя идея, с которой вы можете не соглашаться, это ваше родительское право, но учтите: будущее всегда в руках молодёжи! Пётр Первый начал восседать на троне как раз в десять лет, а Петербург - город Петра, так что решайте. Неволить, однако, не буду!
      - Ладно, подумаю... Как знать, может, вы и дело говорите...
      У папы Юры заиграли желваки. После этой фразы он не проронил ни звука. Мася тоже, знай себе, помалкивал...
      К счастью, ситуация вскоре разрядилась: в комнату, слегка конфузясь, вошла подруга Сивридки-Токио.
      - О! И вы тут? - удивился князь. - А я думал, только ваш супруг в гостях у этой... дамы...
      Лиза покраснела, но потом собралась с мыслишками и промолвила:
      - Да я тут была... недалеко... спала...
      - В соседней комнатке! - подхватил японец.
      - Не квартира, а сонное царство какое-то! - развеселился почётный гость.
      Что касаемо влюблённой парочки, они ещё некоторое время продолжали разыгрывать перед князем Максимкиных родственников. Хорошо это или плохо? И какую выгоду из всего этого можно было получить?
      - А давайте ещё покатаемся! Мне в прошлый раз так понравилась новая машина... - пролепетал Мася.
      - Да погоди ты! - рявкнула старуха. - Нам нужно срочно окончательно решить, кто поедет в Швейцарию за нерадивым начальником...
      - Я без Лизоньки не согласен... - пробормотал японец.
      - И я без Лизоньки - никуда! - внезапно развеселился Юра. - И без беременной графинюшки не поеду, и без Максимушки, и без своих дочек, и без нашего дорогого Харитоныча...
      Судя по всему, княжескому отпрыску осточертела заумная беседа с мистическим уклоном, хотелось похохмить. Тут и Максимка не выдержал:
      - В этот раз поезжайте без меня! От ваших заграниц уже тошнит! - заорал он, давая понять, что тратиться на его персону лишнее.
      - А кто тебя спрашивать-то будет? Отмажу в школе - и всех делов, - захихикал в том же коммуналочном стиле папа Юра. - И отгулы возьму, которых у меня накопилась пропасть!
      Тут Максимка вытащил главные козыри.
      - Папа Юра, не обижайся, но дорогой наш Харитоныч, совсем недавно, не подумай, что это было давно, рассказал мне, почему ты меня из города каждый раз вывозишь. А я, дурак, сразу тебе всё не выложил! Выкладываю теперь: меня мама в питерской больнице родила, когда была замужем за коренным питерцем, потом, правда, развелась с ним и вновь в селуху переехала. А мой старый отец, которого я не помню, тут же умер от нервотрёпки. Так что я - коренной! Коренной! Не надо больше деньги на мои поездки тратить!
      - Та-а-ак... - помрачнела старуха. - Чей это писк тут раздался? Прям ушам больно сделалось. В этот раз у нас тратится кто?
      Японец радостно закивал.
      - Счёт в японском банке остался большой, однако, вот и карточка есть, смотрите - не потерялась!
      Все дружно, совершенно не сговариваясь, зааплодировали. А Лиза подпрыгнула так, что завибрировал спортивный инвентарь, стоявший в метре от её бедра.
      - Оформим под поездку коллективную путёвку, будет у нас минигрупповой туризм, - снова завела старуха свою песню. - Японец-коммивояжёр должен иметь опытного переводчика. Плюс он едет с женой, так и быть. Плюс берёте с собой сироту - якобы для устройства в местный интернат. Дорогущий, между прочим!
      - Не хочу в интернат! - заскулил Максим.
      - Я сказала: "якобы". Не доходит?!..
      Говорила она долго. А папу Юру конспектировать заставила - чтобы ничего, часом, не забылось.
      - Но можно, всё-таки, без меня? - спросил Максимка, для "чисто поиздеваться".
      - Нельзя! Я сегодня приняла последнее решение! Правитель должен сменять правителя лично, а не через посредников...
      Старая осклабилась, выдала улыбку юмора. Затем, лишь только парочка влюблённых удалилась, мадам привратница решила побаловать своего зятя целой чередой картинок - с помощью "машинки для слежки". Вот уж где нашлось место шутке!
      
      
      ГЛАВА 12.
      
      Следующим утром, в воскресенье, Максимка с папой Юрой переваривали информацию, полученную от мадам привратницы во время "княжеского визита".
      - Мася, она и вправду запихивала меня в шкаф? Или... Или то был гипноз?
      - Я тоже сначала думал, что гипноз, но...
      Максимка, наконец, решился поведать обо всех своих зазеркальных приключениях. И даже колечко хотел показать, но князь разглядеть его не смог. Нельзя было, не полагалось. До поры.
      - Верю, верю в твою помолвку, - утешил сына папа Юра. - А даже если бы её и не было, я всё равно планирую выдать Кристину за тебя, так что обмана тут нет и быть не может. А вот бабке твоей верить на слово я не спешил бы, местами завирается... как Троцкий...
      - В каком смысле?
      - Особенно понравилось про Петра Первого. Он, видишь ли, воссел на троне в десять лет!
      - Да... И мне она такое говорила...
      - Ой, Мася, если б ты в школу чаще ходил, то и без меня бы подвох заметил...
      - Какой?
      - Кто правил-то вместо Петра до его совершеннолетия? Мамки-няньки, сёстры там всякие, которые с ним же потом грызню за трон устроили... Про царевну Софью слыхал?
      - Ну... Да-а-а... - протянул Мася с недовольной миной. - Дык, папа Юра, я ж ей этой старой... мадам... и не навязывался, она сама меня отловила на улице... Ну, я и согласился...
      - Ха! А откажешься, так она другого мальчика найдёт, не так ли?
      - Папа Юра, да ты экстрасенс, именно этим она меня постоянно стращает...
      - Тут и экстрасенсом быть не надо: ей лишь бы мальчик, несмышлёныш, чтобы самой ситуацией командовать...
      Оба притихли. Затем Мася робко произнёс:
      - Папа Юра, дык... может, пусть себе командует, а мы...
      - А мы под ней будем купоны стричь? Обогащаться, что ли? Радоваться жизни? Ой, не нравится мне это...
      Ещё чуток подумав, князь выдал резюме:
      - Пока японец башляет, развлечёмся в Швейцарии, а дальше - посмотрим...
      Мася приложил палец к губам, сделал "Тс-с-с!.." Затем написал на бумажке: "машинка для слежки". Юра хлопнул себя по лбу:
      - Ох, я старый дуралей, надо ж было забыть про такое!..
      Тут же раздался рингтон на Максимкиной мобилке. Скрипучий голос мадам заполнил всю комнату:
      - Максим, будь добр, позови отца...
      Князь выхватил трубку.
      - Слушаю!
      - Вы, часом, не забыли, что вам пора делать визы?
      - Забыл! Честно говоря, ещё не оклемался после визита к вам... Вы меня глубоко впечатлили!
      - Хватит ёрничать, князь. Сегодня воскресенье, а завтра, будьте добры, зайдите на ближайшую турфирму, купите четыре путёвки...
      - На какие шиши?
      - Японец к вам утром заглянет, пойдёте вместе...
      Несмотря на эти резкие интонации, папе с сыном, как ни странно, стало легче. Ведь старуха явно не подслушивала их беседу, иначе выдала бы текст совсем другого содержания.
      Отправившись на кухню завтракать, стали вспоминать картинки на экранчике "машинки для слежки". Старуха показала князю все закоулки подземелья, то бишь болотного зазеркалья, доступные его рядовым жителям.
      - На данный момент, - сказала мадам, - даже мне не ясно, что происходит в остальных местах, ибо теперешний правитель отгородил от нас всё самое интересное голограммами. Хочешь пальмы - будут тебе пальмы, хочешь океан подземный - будет океан, но лишь на картинке...
      Папе Юре тоже захотелось показать, что он не просто бывший князь, а наблюдательный член общества, пытливый ум, способный на открытия и обобщения вселенского масштаба. Выждав, пока бабка "собьёт оскомину" и немного успокоится, он начал излагать теорию Большой Двери.
      Она была воспринята мадам привратницей как обыденная данность, мол, мы, "которые пониже", разбираемся в скрытых явлениях лучше, чем представители "верхнего мирка", взгляды которых до смеха примитивны. Снова взяв нить беседы в свои руки, она в самых ярких красках живописала процесс изъятия жизненной энергии и вытряхивания денег из гостей города. Свой рассказ она снабдила иллюстрациями.
      - Вот, смотрите: все несведущие думают, что это дождь... А эти струи, каждая из них, имеют собственное колечко для стока. Струя, ни грамма не разбрызгавшись, попадает в золотое кольцо, на котором изнутри выгравировано имя...
      - Чьё имя? - одновременно спросили отец и сын.
      - Суженого или суженой... Перед вами наглядный процесс обручения с городом, с коренными его представителями...
      - А где же моё кольцо? - потребовал князь.
      - Пожалуйста! Вот оно...
      Старуха увеличила картинку, навела резкость на одно из золотых обручальных колец, внутри которого было написано: "Алла Юрьевна Скобелева". Далее она поведала о том, куда деваются другие энергетические струи. Вся остальная энергия, по словам старухи, ранее стекалась в один большой резервуар, из которого её брали для разных внутренних нужд.
      - Ведь предметы - всего лишь плотные сгустки энергии! У нас имелся специальный цех по переработке энергии в необходимые нам вещи...
      - Именно там и "лепили из света дорогую конфету"? - вспомнил Мася слова из декламации первого приветствия.
      - Да-да... Именно так... - ответила мадам. - Процесс этот не дешёвый, поэтому и существует лозунг, декламируемый в качестве приветствия новичку. Пусть сразу уяснит себе, куда попал, и... не раскатывает...
      - К чему такие строгие предупреждения? - поинтересовался князь.
      - А вот к чему, - так же невозмутимо ответила бабка. - Растеряв весь приличный генофонд, зазеркалье одно время вынуждено было пополнять свои ряды из кого попало, то бишь из тех, кто случайно оказывался у зеркального портала, да ещё и, мягко говоря, в трудном положении... Один не очень совестливый привратник долгое время набирал кадры для Имперского Болота в супермаркете...
      - В Купчинском?
      - Да, какой умный мальчик...
      Мадам погладила Максимку по голове и продолжила:
      - Его зеркало находилось там, где больше всего соблазна у молоденьких и не очень молоденьких воришек. Именно он поставлял молодёжь для обслуги, за что впоследствии получил выговор от меня, ибо я числюсь старшей среди коллег... Теперь эти отморозки ведут себя пристойно, но сколько же помучиться с ними пришлось! Однако, мучения мои близятся к концу, скоро уйду на заслуженный отдых, займусь творчеством...
      Ранее заняться творчеством старухе, по её словам, не давали две причины: привратницкая должность и отсутствие нормального Правителя, радеющего о культурном развитии подземелья. Другими словами, Правитель-вор превратил весь "реквизит театра" в "конфискат", то бишь украл почти все средства к нормальному существованию , и теперь за всем без исключения "товаром" приходилось обращаться к Главному, доить его фонды, что крайне неудобно...
      - С некоторых пор всё стало уходить налево... - сказала в заключение мадам привратница. - Вся энергия, получаемая от гостей города, стекается по невидимым каналам в невидимые тайные резервуары, недоступные для большинства. Виной этому - действия сбежавшего Правителя...
      Попутно был отвешен комплимент китайцам: вот, мол, какие хорошие люди, приедут поработают-поработают, оставят, каждый, целый тюк энергии и - на хаус! Мол, если б не китайцы, где бы питерцы сейчас были!.. За счёт китайцев только и живёт нынешнее зазеркалье...
      В общем, с помощью "машинки" Юрий Петрович, наконец, воочию увидел то, о чём догадывался столько лет. Но, к сожалению, все эти "фокусы" были в записи. Онлайн увидеть ничегошеньки не удалось.
      Вспоминая россказни мадам привратницы, отец с сыном строили свои теории, куда более мудрёные.
      - Папа Юра, смотри: точно всё налево уходит! Он же в Европу сбежал, а на карте она слева от России! - важно констатировал Максимка.
      Князь остался доволен: не по летам догадлив юнец! Свои взрослые пять копеек он тоже вставить не преминул, взяв для этого старый глобус:
      - Смотри, Масяня, как интересно расположены континенты: всё сжато, скучено где-то там вверху, под северным сиянием, как голова и грудь человека под короной, а внизу - ммм... я бы сказал... ножки! Хвостики-конечности: Африка, Южная Америка... А Австралия, фактически, не ножка, а подпорка - чтобы всё не грохнулось... В ножках ни ума, ни мыслей нет, разве что моторная память... Посему о "великой австралийской революции" мечтать не приходится...
      Так друзья резвились утром в воскресенье, а чуть раньше, ночью, ещё и сны интересные смотрели. Юре снились энергокруговерти, носящиеся под землёй вверх-вниз. И хитрые пузатенькие дядьки, повернувшие какую-то задвижку - так, что вся энергия шла налево...
      Максимке снился подземный зал с дверной табличкой "Хлам", заполненный дорогими вещами, вплоть до новых иномарок. Внезапно пришла мадам и показала, как надо делать из света конфету. Быстро-быстро скалькулировала цену на процесс. Причмокнула: "Дороговато! " Затем сказала, что надо бы подумать о душе, глаза закатила... В тот момент её можно было спутать с тёть-Мариной! Речь зазеркальной проповедницы закончилась нашествием беременных дядьёв, в каждом из которых сидел демон - маленький синюшный алкоголик. Ох, уж эти злые духи...
      Мася где-то слышал, что духов можно приручать. Выпытывать у них судьбу, даже спрашивать совета. Он тоже хотел такой практики. Но в распоряжении начинающего медиума был пока что один демон - Васька-Синюшник. У него и решил Масяня выведать насчёт будущей поездки. Дождавшись ночи, когда изо всех комнат раздались храп и сопение, Мася подошёл к Харитонычевой двери и стал шептать прямо в щель:
      - Вася... Васенька... Как слышно? Приём... Вася- Вася- Вася- Вася- Вася... Слышишь меня?..
      Позывные продолжались до тех пор, пока не был дан ответ:
      - Ну, слышу, ну...
      Тогда сеанс был продолжен:
      - Водки хочешь?
      Дух почему-то молчал. Видно, не верил своему счастью. Медиум повторил:
      - Вася... приём... как слышно... водки- водки- водки- водки- водки- водки... во-о-одочки...
      Демону понятно: его не разыгрывают.
      - Хочу... Наливай!
      - Сперва ответь на один лёгонький вопрос: с какой страны нам надо начинать путешествие? Куда прямиком ехать?
      Паузы на этот раз не было.
      - Как куда? В Говняндию... Там столько говна-а-а...
      Мася опешил. Он и раньше слыхал, что не все духи относятся к людям дружелюбно. Тёть-Марина говорила, что они завидуют человекам, потому и вселяются в них. Но сейчас-то чему завидовать? Ещё же ничего не достигнуто!
      Дух, меж тем не утихал, видно Мася сильно его раззадорил.
      - Так будет водка, или всё наврал?
      - За такой говённый ответ тебе, Васька, надо по шее дать, а не водочки! Спи спокойно, дорогой товарищ!
      Удирая, Максимка слышал злобные напутствия:
      - У-у-у, мерзавец... Садюга! Зря только разбудил... Ну, погоди у меня!
      То был первый и последний сеанс медиума в собственной квартире. Говорят же: где кушают - там не какают, а где работают - там сексом не занимаются. Если где и проводить мероприятия, то в арендованных покоях. Может, даже на Лиговке, в пустых пятикомнатных хоромах...
      Завтрак подходил к концу, когда бабка снова прорезалась:
      - Если надо - помогу ускорить визу! - рявкнула она в трубку.
      Юра явно волновался не об этом.
      - Знаете, меня больше беспокоит, как тут одна, без меня и Максимки, будет управляться моя жена...
      - Этот вопрос я беру на себя... Не ссы, князёк!
      - Да? - Юрин голос дрогнул. - Буду, конечно, признателен за заботу, но скажу ещё большее спасибо, если вы во время моего отсутствия не будете пугать беременную женщину звонками, ведь она вас пока не знает...
      - Как можно! Ведь это моя дочь! Она такой же представитель элиты, как и ты, князёк, а с элитой я умею обращаться... Ах, как приятно, когда сливаются в экстазе две элиты - верхняя и нижняя. Ах, какой же блаженный союз у вас с Анной!..
      Несмотря на эти ахи, разговор о визах перетёк в немыслимую перебранку.
      А вот Свиридке-японцу повезло, ему ускорять ничего не надо было, ведь у Японии почти со всеми государствами двусторонний меморандум. За исключением третьих стран и Австралии.
      Об Австралии Юра Лялин знал чётко, имея солидный посольский опыт. Дело в том, что Австралия, со всех сторон омываемая морями, тоже неплохой энергетический донор, и японцы с удовольствием селятся на тех берегах. Но уж слишком много их "понаехало"! Австралийцы стали ставить им препоны - въездные визы требовать. Ну, а те, в свою очередь, свои рогатки выставили. В общем, двусторонний меморандум на Австралию больше не распространяется. Юра, в свою бытность японо-клерком, лично наблюдал поведение австралийско-подданных, живших в Москве и мечтавших посетить Японию. Те рвали и метали, обиженные волокитой посольских чиновников...
      Вот бы и России в позу встать - чтоб япошеньки аж на стенку лезли!..
      Словом, далеко не все участники будущей поездки тряслись над каждой минутой. Имея целых три недели до Цюриха, Свиридка-Токио и его законная супруга Лиза, совсем недавно, путём бабкиных махинаций, обретшая безвизовое право, откровенно бездельничали. В той благостной ситуации их посетила благостная мысль: заиметь своё гнёздышко в Санкт-Петербурге, хотя бы на время медового месяца, и желательно бесплатно. Зря, что ли, они страдали они на Бармалеева? К тому же, зять усопшей "блокадницы" слёг в больницу с инфарктом, а жена его беспрерывно шастала туда с пакетами. Почему же не воспользоваться случаем? Ветераны иногда имеют право посещать места боёв и не только посещать, но и некоторое время там грустить...
      Насчёт "грустить" - тут иносказание, конечно. Свой медовый месяц японо-парочка ещё не получила в полной мере - мадам привратница то и дело нагружала их разными работами, в качестве платы за избавление от смерти. Но теперь, по прошествии многих месяцев, сачканутое мероприятие надо было срочно проводить, и проводить с удовольствием. Жаль, шкафа любимого у них не было! Эх, это ж каждый раз мотаться на Петроградку...
      Сокрушались, сокрушались молодые, а потом вдруг краем уха услышали, что никто не хочет Лялины хоромы снимать, мол, все боятся шкафа, а семья князя Юрия Петровича терпит по этому поводу бедствие. Решли взять бутылку и прийти-поговорить.
      Пришли молодые на Обводный, а там - одна мама Ляля, Харитоныч как всегда не в счёт. Ляля, конечно же, сразу согласилась отдать шкаф, даже за бесплатно, послушав рассказы гостей. Но когда домой явился князь, разговор усугубился. Петрович не мог согласиться с самовольной перевозкой шкафа, так как надо было сначала посоветоваться с мадам привратницей. Мася тоже был такого мнения.
      Мадам привратница, как ни странно, согласилась. Но "не за бесплатно". За это парочка должна была дать очередную клятву - сразу после швейцарской поездки заступить на вахту в зеркале шкафа и стать пожизненными привратниками. Собственно, мадам хотела сделать привратником одного Свирид-Прокофьича, но тот опять без Лизоньки не соглашался. Намечался второй по счёту "беспрецедентный  случай": привратников на одном портале снова могло стать двое!
      Долго ли, коротко ли, переехал легендарный шкаф опять на Бармалеева, благо замки хозяева сменить не успели. Менты это, конечно же, заметили. И вот, ещё до появления японо-парочки, три смельчака в штатском рискнули войти в пустой вертеп поближе к вечеру. И больше не вернулись!..
      Зазеркалье могло праздновать пополнение штата. И уход на пенсию трёх ветеранов-привратников. Правда, веселье было не полным: подземелью и после того хронически не хватало приличных кадров, ведь процесс их разбазаривания начался давно. Кто инициировал процесс? Бешеная Лола. О ней уже было сказано и ещё будет сказано, чтоб, часом, не забылось...
      
      
      ГЛАВА 13.
      
      Перелёт Санкт-Петербург - Цюрих не выдался трудным, Лиза-Село не доставала стюардесс капризами - Юра с самого начала боялся только этого. Но по прибытии в страну большого эдельвейса проблемы, всё-таки, начались...
      Зачем вся компания летела в Цюрих, новгородской барыне было мало интересно, её интересовал местный "колхозный" опыт, а посему, сразу после размещения в гостинице, она потребовала снарядить "рафик в область".
      Не будем забывать, кто оплачивал поездку, поэтому и Юра, и Максимка скромно промолчали, надеясь, что тёткин закидон продлится недолго, и что Свиридка-Токио, в конце концов, найдёт слова для усмирения зарвавшейся новобрачной. Однако, исколесив на шикарном микроавтобусе ближайшие окрестности, Лиза нашла их непривлекательными.
      - Чему тут учиться? И у кого? Они ж не приспособлены к нашим условиям! Я ж не в горах собираюсь жить... А поищемте-ка что-нибудь равнинное, более низинное... Неужели же во всей Швейцарии не найдётся поля или луга типа нашенских, новгородских?!
      Получалось, что сельхозпроблемы становились во главу угла, и что Питеру в ближайшей пятилетке новые подземные Правители не светили, ибо старых искать было некогда...
      Вечером того же дня, после ужина с дорогими напитками, бывший князь Юрий Петрович Люлин вызвал к себе в номер на аудиенцию бывшего крепостного новгородских земель Свиридку-Молотило. Для составления плана дальнейших действий.
      Войдя в двухместный полулюкс, где Юра с Масей только-только распаковали чемоданы, ибо раньше, из-за спешки в область, не получилось, Свирид Прокофьевич внезапно вспомнил и о промежуточном своём призвании, о профессии директора гостиниц и прочих забегаловок. Взгляд его начал плавно скользить по мебели, а затем переключился на ковры, светильники и жалюзи.
      - Бедновата гостиничка, однако! Если хочешь, Юра, завтра же переселю вас всех в местечко поприличнее...
      Юра с Масей рухнули на свои убогонькие коечки, застеленные по-восточному отменным шёлком с развесистой бахромой.
      - Я-то тут при чём? - покатывался князь. - Как королева скажет! Если повелит - я и во дворец переселюсь, ноу проблем!..
      Затем, уже в более серьёзных интонациях, светлейший представитель русского дворянства, в миру скромный переводчик-полиглот, напомнил руководителю улётной турпоездки, зачем, собственно, она была организована.
      - Прокопыч, можешь нас с Масяней ублажать по высшей категории, я разрешаю, да и ребёнок не против, правда?
      Мася хитренько кивнул. А князь продолжил:
      - Но вдруг, паче чаянья, денежки твои в банке кончатся, либо просто какой-то дурак счёт заблокирует, что тебе наша старушечка скажет? Отшлёпает нас бабка, особенно тебя - за то, что Лизоньку сдуру с собой потащил...
      У Маси вытянулось личико.
      -Тише, господа! Забыли про "машинку для слежки"? Вдруг она её включила?!
      Взрослые собеседники вздрогнули, разговор на минуту прервался. Затем продолжился, уже в более сдержанных тонах, полушёпотом...
      Когда Свирид Прокофьевич вернулся к Лизе, та не спала - читала путеводитель.
      - Вот я смотрю, и ничего лучше Голландии не нахожу... Ты глянь, какие там коровы...
      - Да?.. - с надеждой в голосе переспросил супруг. И тут же помчался за остальными участниками поездки. Пока "колхозница" не передумала. А та с восторгом продолжала:
      Ведь и цены в Голландии на порядок ниже...
      Что правда, то правда. Накануне, в местном швейцарском сельпо, Лизонька купила себе ситцевое платьишко на сумму, за которую в центре Амстердама можно два костюма приобресть.
      Когда Юра с Масей, побросав зубные щётки, кинулись в соседний номер, Лизонька уже читала о коровах, громко, во весь голос:
      - Вот, слушайте! Особенно славится Голландия экспортом навоза. Сухие, экономичные брикеты хранятся бесконечно долго, их вывоз из страны не только укрепляет экономику, но и решает ряд экологических проблем...
      Масино сердечко ёкнуло: дух правду говорил! Им предстояло путешествие в Говняндию! Но сообщать о своих мистических связях он пока не спешил.
      А папа Юра сразу же вытащил фото красивой молодой брюнетки, которое на всякий случай дала ему старуха. По её утверждению, сбежавший правитель имел секретного связного с зазеркальем, а тот как раз проживал в Амстердаме, и брюнеточка та была его давнишней зазнобой...
      "Снова Амстердам! - подумал Юра. - Везёт же мне: чуть какое дело поважнее - сразу туда мчаться надо..."
      На обратной стороне фотографии карандашом был записан телефон "двойного агента" - так называла его мадам. С бабкой он тоже сотрудничал, что ли?!
      Первостепеннейшую роль в поисках Повелителя питерских болот старуха отводила, конечно же, артефакту: стопке фотографий рабочих и крестьян. Но и запасных вариантов, конечно же, имелась куча. Что касается коллекции фотографий дверников, та лежала в небольшой металлической коробочке - как раз по размеру стопки. На крышке коробчонки красовался изящно вмонтированный компас, стрелка которого должна была указывать не стороны света, а местонахождение секретного ключа, всегда висевшего на груди у беглеца. Но неожиданно выплыла деталь: стрелка, лежавшая спокойно до самого вылета из Петербурга, по прибытии в Швейцарию начала бешено вращаться, и остановить это вращение можно было лишь одним способом - вытащив все фото из коробки. Видно, Повелитель Имперского Болота знал, как предохраняться от всякого рода поисковиков.
      Юра с тоской поглядывал на коробочку с "компасом". Хорошо ещё, что ему не втюхали Хартонычевы ордена - тот-то были бы проблемы на таможне! Хотя, старуха могла загипнотизировать любого индивидуума, будь то таможенник, будь то министр. По крайней мере, постоянно этим хвасталась...
      Юра Лялин не собирался информировать мадам о фиаско с коллекцией фото - ещё кондратий хватит старую... Просто тихо ждал, когда наклюнется поездка в Амстердам. И её так славно приблизила "колхозница"!
      Ночью почти никому не спалось, а с утра снова запрягли "колхозный рафик" и отправились в направлении ближайшей железнодорожной станции...
      Ж/д танции в Швейцарии такие, что их запросто можно спутать с больницами - чистота и стерильность кругом, как в операционной. А когда, отчалив поездом, проезжаешь высоченные мосты и длиннющие горные тоннели, то невольно начинаешь понимать: рай и ад не так уж далеки друг от друга.
      В поезде Свиридка сунул Лизоньке каталог голландской одежды. Та листала его, восхищаясь дешевизной - сельская натура брала верх. Ей чем подороже совсем не надоть, хотя любимый купит всё, только скажи...
      Швейцария непосредственно с Голландией не граничит. Это обстоятельство сильно радовало всех четверых, и у каждого на то был свой повод.
      Свирид Прокофьевич, по паспорту Нобору Кавагиси, был счастлив показать жене Францию с Германией, когда ещё пришлось бы! Лиза была счастлива увидеть всё, что, ещё задолго до отъезда с родины, обещал показать ей супруг. Мася, что там говорить, радовался по тому же поводу, что и Лиза, только с оговоркой: всё то же самое обещал показать ему не японский лысик, а папа Юра. Ну, а последний, четвёртый член туристической минигруппы, был доволен тем, что Амстердам в программе будет не сегодня-завтра, а... лишь послезавтра. Тут каждый день проволОчки был в радость.
      Юра Лялин, потомок князя Люлина, сердцем чувствовал, знал почти наверняка: в городе каналов его ждёт встреча с фальшивым графом Петром Сергеевичем Скобелевым, человеком, нагло отбивавшим у него болотную принцессу почти двести лет назад. Если Валериного "хоумвидео" он не смотрел, то откуда такая осведомлённость? Бабка поработала! Что касается фото красивой брюнетки, одетой во всё старинное, Юра никогда раньше не видел ни его, ни оригинала.
      Итак, на фото была Авдотья, хотя искусство фотографии в Европе стало популярным лишь в 1839 году. Но для монахини в фрейлинском обличье, при её изобретательских способностях, никаких преград в данном вопросе не существовало. Она решила использовать фотку в своих целях - как инструмент влияния. Ведь зачем-то же теперь пыталась старушенция подсунуть её карточку обездушенному проходимцу. Раздумывая так, Юра стал лихорадочно искать, куда засунуть крамольное фото, ведь через пару минут мог вернуться Мася, с прогулки на катере по Сене, и заподозрить его в измене маме Ляле.
      Взгляд князя упал на пустую коробку с компасом. Нет, не туда... В чемодан! На самое дно! Под бельё... Но коробка-то... Как она будет функционировать, если снова положить в неё фотографии трудолюбивых Максимкиных родственников?
      Юра не поленился и провёл эксперимент. Оказалось, что не зря: стрелка, как стояла на месте, так и осталась стоять... Что же получалось? Вращение происходило лишь вблизи искомого объекта? Пусть направление было неясно, но... Вращение стрелки означало, что объект находится не так уж далеко. Стало быть, после Голландии необходимо было срочно возвращаться в Цюрих!
      
      
      ГЛАВА 14.
      
      Ну, вот и добрались до Амстердама. Поселились в небольшой, но приличненькой гостиничке. И ничего, что прямо в вестибюле, прямо на рисепшене, стояла пара куколок в чёрных мужеских костюмах, и у одного из пары, прямо на макушке, ещё и белоснежная фата была. Дело молодое! Таких гостиничек много в Говняндии. Кстати, псевдоним этот страна должна носить с гордостью и с юмором воспринимать. Сколько всякой химии кругом, а она навоз почти бесплатно выдаёт. Спасает мир от разрушения!..
      Разбросав вещички по всему номеру, а чего скромничать, когда дома мама Ляля расслабиться не даст, парочка "папа-сын" пошли в номер к японо-брачным - думу думать. И придумали солидный вариант: сначала Юра с Масей пойдут к блондинистому "Графу", а потом, по специальному звонку, подвалит новгородская артиллерия - лысый Прокопыч и рыже-кудрявая Лиза. То-то юмору будет! Не как в прошлый приезд Юрика, а уже таки со вкусом и с соблюдением голландского этикета. Например: никто не будет спрашивать: "Где ванная?", зная, что в амстердамской малогабаритке может быть только вшивенький душик, не более.
      Мыть шею для визита к дутому Мичурину, конечно же, никто не собирался, но и лохами выглядеть было западло. В итоге папа с сыном переоделись во всё чистое, умылись, причесались, а также купили бутылку "Шардонне" - для взрослых, и литру кока-колы - для мелкоты.
      "Шардонне" имеет свойство опьянять. Коньячок - он, всё-таки, поблагороднее, его хоть полбутылки выпей - не очень запьянеешь. А подленькое "Шардонне"... Им и решили папа с сыном заморочить хитрого Дуремаришку. Хотя зря напрягались! Тот в последние годы полуживой-полумёртвый существовал...
      Красивая голландская дверь распахнулась. На пороге стоял тот же сморщенный хмырь, что и четыре года назад, только ещё более сморщенный. Те, кто собираются заниматься наркобизнесом, должны сознавать: их черёд тоже придёт, но чуть позже.
      Парочка "отец-сын" вошла беспрепятственно. А кому было их сдерживать, если хозяин лыка не вязал. И разговор получился конкретный: мы тебе Авдотью-Люду, а ты нам - всё, что захотим. Горе-наркодилер моментально согласился, ибо его в этой жизни если что-то ещё и держало, так это память о потерянной любви. Которую, оказывается... можно было ещё вернуть! Бабка-привратница ещё пару лет назад начала давать двойному агенту обнадёживающие сигналы. А пересылка фото означала: он скоро встретится с Авдотьей. Здесь тоже можно было не сомневаться, изобретательский гений старухи всё более впечатлял. И на честность её вполне можно было рассчитывать, не такая она слабачка, какой иногда притворяется. С некоторых пор Юра не сомневался: и Петра, и Валеру пристроит она - пошлёт им счастье в любви!
      
      Сморщенный наркоша тоже не обманул ожиданий, пошёл ради любви на всё. Для начала выдал путешественникам главную явку беглеца - некий ресторанчик "Леда". Дескать, слишком много было связано с тем местом у сбежавшего Правителя.
      Помимо названия ресторанчика, являвшегося одновременно стриптиз-баром, была ещё одна зацепка: беглец, неизвестно зачем, посещал интернат для неполноценных детей. Интернат тот находился недалеко от вышеуказанного ресторанчика. Вот, собственно, и все зацепки, коими располагал Пётр Сергеевич.
      То была официальная часть мероприятия - поимка ценной информации. Вторую, концертную, обещали обеспечить Лиза с японским супругом, давно мечтавшие огорошить бывшего фальшивого графа серией открытий. О которых бабка пока умолчала! Хотя и чесался у неё язык первой всё выболтать. Но Свиридка-Молотило слёзно умолил её не портить впечатление. И эффект был потрясающим! Слёзы трогательных воспоминаний, с обеих сторон, пришлось бы долго тряпкой вытирать, если бы они не перемежались с диким хохотом. На слёзы времени было меньше... Радость и любовь одержали верх!
      Но самым главным событием того вечера стало приобретение списка номеров всех автомобилей, которыми пользовался беглец за всё время своего пребывания за границей. Двойной агент вспомнил о нём лишь после того, когда ему поверх "Шардонне" налили ещё двести граммов шампусика, принесенного японо-парочкой. Правда, после этого не только хозяину голландской малогабаритки, но и почти всем гостям пришлось окосеть сверх меры. Зато какой козырь был вынут из рукава! Переписывать тот список пришлось вечно трезвому Масе...
      Возвращались в Цюрих традиционным способом: сперва на "микрике", затем на поезде. В вагоне поезда было привольно, мест свободных завались, ещё больше, чем по дороге туда. Отчего князю вдруг захотелось пофилософствовать. В наших электричках тоже можно обниматься и целоваться, но там обязательно какая-то зануда испортит кайф: "Сосутся! Фу, противно!" А в швейцарских поездах возлюбленным зелёный свет, карт бланш. Чем и пользовались в свой запоздалый медовый месяц Свиридка-Токио и его супруга Лиза.
      Княжеская философия относительно поведения граждан в вагонах поездов была основана, как ни странно, на учении индийских йогов. Ещё в университетские годы Юре Лялину пришлось ознакомиться с оригинальной подачей всеобщего закона дружелюбия, который действовал не только в России, но и на всём земном шаре. Так утверждал педагог-индиец, нанятый на полставки к ним, тогдашним второкурсникам, преподавать философию. Согласно его теории, количество приматов, заключённых в стенах какого-либо помещения, неважно какого, не должно быть слишком велико. "Все ваши проблемы от неправильно решения квартирного вопроса!" - говаривал философ. Ну, положим, это и без него ясно, и давно. Но к своему банальному высказыванию индийский теоретик приложил конкретные примеры: описание опытов над крысами.
      Для начала в клетку были помещены четыре особи: две самки и два самца. Подопытные жили дружно, то бишь прекрасно ладили, из-за кормёжки не дрались, сексом занимались регулярно, с обычной частотой.
      Затем в ту же самую клетку определили десятерых представителей крысиного рода, также попарно. Здесь уже пошли неурядицы: возникла нервозность, пропажа аппетита, а меж самцами и самками - холодность.
      А когда в ту же клетку посадили сорок крыс, то бишь двадцать пар, им и вовсе стало не до секса: самцы с самками начали пожирать друг друга...
      Казалось бы, теория вполне реальная. Но, с другой стороны, человек не крыса. И тёть-Марина как-то подтвердила, что люди могут жить в огромной тесноте и одновременно в большой любви. "Когда-то в избах жили семьи по двадцать человек - и ничего, не грызлись! А всё потому, что в Бога крепко веровали, совесть имели, не то, что сейчас!" На этом старушка-Маринка обычно не останавливалась, а шла дальше - пока какой-нибудь собеседник зевать не начинал, в открытую. Но до зевка она обычно успевала выдать несколько дополнительных тирад: "Раньше бесы по лесам прятались, к жилищу человеков боялись подходить, ибо там лампадки по углам висели, а теперь что? Теперь не то, что в избу лезут - в человечьей шкуре поселиться норовят, командуют потом... Оттого и пьют многие, и разбойничают даже! В девятнадцатом веке пьяниц и разбойников было меньше... Меня тогда на свете не было, но есть подлинные свидетельства... Документы!"
      Маринкина теория тоже имела смысл, но больше всех теорий Петровичу нравились его собственные наблюдения, почерпнутые на работе. Ведь с кем он только не работал! Большинство туристов, независимо от национальности, попав в автобус дальнего следования, дерутся за места, особенно молодёжь и особенно когда места не нумерованы - свободная посадка. Исключение, как ни странно, составляют японцы. Казалось бы, вечно живут в тесноте - на малюсеньких островах такое количество их обитает, чуть ли не всё население России! А агрессию друг к другу проявляют крайне редко...
      Шведский приятель Юрия Петровича, стокгольмец Джерри Ланц, женатый на японке, как-то поехал вместе с супругой в Киото - знакомиться с её роднёй. Вот где агрессия наблюдалась - со стороны шведа! И не дома у родственников жены, а в общественном кафе. Войдя в то кафе и увидев там ситуацию типа "сельди в бочке", обычно смирный швед стал ругаться нехорошими словами. Ведь поесть в удовольствие, чтобы в рот никто не глядел, не получалось...
      Почему рядовые японцы не крысятся друг на друга? В чём секрет их спокойствия? В особой философии? Или в несусветном рабочем графике, от которого их трудоголики тихо, молча сходят с ума? Не может быть! Бешеный трудовой ритм ещё никого не умиротворял...
      Однажды Юра наблюдал, как один японец говорил другому: "Вчера я у окошечка сидел, а сегодня - вы, прошу..." Вот это да! У нас такое разве мыслимо? Нет, есть, конечно, и у нас проявления супер-шмупер-доброты, но, как правило, "после получения велосипеда". Мы нынче кто - "нация Печкиных"?! Добреем только после подарков? А где хвалёная русская душа? Потеряли в позапрошлом веке? Детей-то теперь как воспитывать?
      Поискав взглядом Масю, Петрович обнаружил его в самом дальнем углу вагона. Малец что-то записывал в блокнот, лежавший на коленях. А рядом, на пустом сидении, покоилась книга о Нострадамусе. И не поленился взять в дорогу фолиант о судьбах мира! Другие дети Гарри Поттера с собой таскают, а этот... Ну да, его же бабка готовит в мэры...
      - Список переписываешь? Зачем? Нам каллиграфия в шпионском деле ни к чему, нам главное другое! Зря время только разбазариваешь, английским бы занялся, что ли...
      Петрович наехал на мальчонку по причине отсутствия очков - оставил на своём сидении, рядом с газетой швейцарских частных объявлений. Он был уверен, что Максимка, чисто от безделья, ещё раз записывал номера машин своего предшественника на посту подземного городского головы.
      - Ты, папа Юра, сначала посмотри, о чём пишу, а потом ругайся...
      Сбегав за очками, Петрович начал разбирать детский почерк. То был перечень мероприятий по улучшению жизни на планете!
      - Ну-у-у... Я смотрю, и тебя на философию пробило! - расхохотался папа Юра. - Вон сколько всего накатал! Пока я там сижу, ищу выходы из общего тупика, у тебя уже всё почти готово - только знай себе, выполняй!..
      Перечень мероприятий, необходимых для России, содержал следующее: перенос столицы в другую сторону от Москвы, уже в правильную, а не как в начале восемнадцатого века; строжайшую охрану пресных водоёмов, так как вода скоро станет дороже нефти; изъятие из телевизора вредных передач ... и тому подобное.
      В принципе, всё правильно, всё логично. Москва устала руководить, столицу давно пора передвинуть за Урал - пусть впитывает русских дух, а не западный. Смутил лишь один пункт: "Выселить японцев с японских островов и переселить в Сибирь". Еле сдерживая улыбку, папа Юра спросил:
      - А это зачем?
      - Как зачем? У Нострадамуса написано, что скоро вся Япония, словно рыба, оторвётся от морского дна и пойдёт гулять Тихим океаном! Их же срочно спасать надо, бедных япошечек!..
      Пока Мася надрывался, доказывая необходимость японского пункта в перечне, на Петровича, мало-помалу, стала накатывать новая теория. Как же он сразу-то не додумался до такого варианта? Нет, не до "выселения япошечек в Сибирь", хотя и это было бы полезно, особенно их вредным дипломатам - в качестве карцера... Внезапно, в ходе беседы с младенцем, устами коего обычно глаголет истина, князь получил прозрение! И стало совершенно ясно, почему у рядовых японцев такой хороший характер. Ведь они день и ночь питаются энергией океана!
      Если подумать, ни одна крупная война не велась на берегу какого-либо океана, все значимые военные действия всегда велись в глубинах континентов. Комок агрессии, да ещё и долгоиграющий, при такой энергетической подпитке просто невозможен.
      Другое дело - недостаток сил, ощущение высосанности, заброшенности, никому не нужности, всеобщей неприязни. Именно в таком режиме жила Россия со времён октябрьского переворота. Где взять подпитку? Из неотданных япошкам Курильских островов? Маловато. И вдруг родилась бредовая идея: если все японо-острова действительно "разгрузить", отправив их хозяев на сибирские просторы, то... Пожалуй, хватит той энергетической волны, которая вдруг хлынет на нашу территорию. Хватит для начала, разумеется...
      - Папа Юра, ты в порядке? - дёрнул Петровича за штанину джинсов Мася.
      - Извини, задумался...
      Философствующий князь - чистая экзотика. Князю - князево, философу - философово. После стольких лет, столетий, тысячелетий движения "куда попало", вдруг появится умный человек, из благородных, и научит всех, как надо жить! Мечтать не вредно...
      
      
      ГЛАВА 15.
      
      У человека две руки, но редко кому везёт, чтобы обе оказались лёгкими. Если вы, к примеру, можете кого-то с кем-то познакомить, да так, чтобы обоим было хорошо, тогда вперёд - оказывайте судьбоносные услуги, соединяйте пары, будьте свахой и, при желании, заводите брачное бюро! А если, уже в другом примере, у него характер золотой, а у неё вообще брильянтовый, но, тем не менее, после первой встречи, голубки ссорятся, чуть ли не дерутся... То, увы, брачный бизнес - не ваше дело, неминуемо обанкротитесь. Да ещё и побьют, и не очень лёгкими предметами - такими же тяжёлыми, как ваша бракодельная рука.
      О том, что Юрик был прирождённой свахой, среди гидов целые легенды ходили - стольких переводчиц выдал замуж за своих туристов! А то, чего турколлеги не знали, вообще походило на сказку: однажды князю удалось соединить несоединимое, поженить гонористую японскую вицеконсульшу Риэ Хамагучи и чуток отмороженного английского фотографа. Говорят, оба счастливы по сей день!
      Что касаемо второй руки - не сердечной, а сугубо деловой, то и здесь связываться с Юрой Лялиным вовсе не опасно, а, наоборот, желательно. Тут ему даже вникать в ситуацию не надо, а достаточно просто сказать: "Валяй туда, на той работе тебе будет хорошо!" И неважно, что всем остальным там было плохо, главное, что последнему кандидату на сомнительное место его, это место, сам светлейший посоветовал: и к языку не придерутся, и нелепый внешний вид расхвалят, и повадкам и умилятся, и станут раньше отпускать - хоть каждый день... Вот, какой добрый посыл у доброй руки. Кстати, обладателю лёгкой руки самому вовсе не обязательно добрым на свет рождаться. Главное - чтобы с соответствующей рукой. Бывает, явная сволочь такую вакансию присоветует, что потом всю жизнь судьбу свою благодарить будешь...
      К чему такое долгое и подробное вступление? Всё просто: на берегах знаменитого Женевского озера, вот уже хрен его знает сколько лет, проживает Таня Тучкова, старая приятельница князя, которая, с его подачи, "удачно выбрала факультет", то бишь поступила в университет на иностранные языки.
      - На дневной не суйся, там сорок процентов деревенских берут, а остальные - дети элиты. На вечёрку иди: и знания получишь, всё же не заочный, и мужа себе подберёшь среди переводчиков! В Африку поедете, валютки подмолотите на пару, однокомнатную хазу соорудите! - хихикал Юра в трубку телефона, когда Тучкова звонила посоветоваться.
      Результат получился намного симпатичнее. Уже через два года, ещё будучи студенткой, взявшей для такого случая "академку", Таня поселилась в Швейцарии, и не в однокомнатном притоне, а в двухэтажном особняке. И даже, будто бы, совсем одна: не чьей-то там женой, а вполне самостоятельным "Штирлицем". В это никому не верилось, никомушеньки, однако... По прошествии какого-то времени, несусветная история ещё и правдой оказалось! Ни разу не бывавши до того ни за какой границей, ни в Польше, ни в ЧССР, даже на отдых в Крым ни разу не съездивши, дочка дворничихи сразу стала резидентом совразведки. Ужас! Мурашки по телу у тех, кто всю жизнь тщетно добивался такого положения...
      Танина мать, брошенная мужем до рождения ребёнка, всю жизнь махала метлой, время от времени наводя порядок в небольшом кирпичном строении - в дворовой мусорке. За сортировку мусора полагались дополнительные деньги, и немалые. На эту дворницкую зарплату жили бедно, в мечтах о... А о чём там, собственно, было мечтать? Если бы не князюшкина лёгкая рука, мечтали бы и по сей день.
      Собирая чемоданы - впервые в своей жизни! - Таня отшучивалась: мол, выиграла конкурс по-английскому языку, обогнала всех студентов, даже старшекурсников, ну, и пролетарское происхождение, конечно же, помогло, чего уж отрицать.
      Всё это случилось давно, и не вспомнилось бы ни разу, если бы не суперсекретная командировка Юры Лялина в те края, где, как нынче модно утверждать, вражеская разведка водит крепкую дружбу с нашенской. Говорят, что и шпионов-то теперь настоящих нет - так, одни "Петры-Сергеичи", любящие постоять - для дела! - новыми туфлями на обивках стульев. Со спутников давно лучше видать, чем из чужих форточек, и аудио-чудеса на грани сказки.
      Старый заграничный телефон Тани Тучковой у Юры Лялина всегда имелся, равно как и другие телефоны, не меньшей древности: координаты всех-всех-всех знакомых и друзей, с которыми когда-либо пересекала его судьба. Князь в этом плане страдал плюшкинизмом. И вот теперь, поглядывая в вагонное окно, он, по какому-то странному наитию, листал блокнот - потрёпанную пачку линованой бумаги, сшитую когда-то очень прочно, на совесть, ещё при Совке, потому и не рассыпалась, все листочки выжили.
      Найдя нужные цифирьки в разделе на букву "Т", Юра вздохнул и... начал набирать номер. Безо всякой надежды, кстати.
      На том конце ответили "Хэлло!" С ужасным русским акцентом. У Таньки всегда был такой акцент. Именно он ей в своё время и помог выиграть конкурс - ни у кого из сокурсников не оказалось таких шикарных, таких суперских проблем с фонетикой!
      - Таньк, это ты?!
      - Ну, я... А это ты? Не верю...
      Был когда-то у Юры с Таней роман, ещё до женитьбы на москвичке. А Ляля в ту пору даже невестой не числилась, брезжила на горизонте далёким питерским воспоминанием, малолетней русалкой в мокром купальнике.
      - Я тут в командировке... Ненадолго...
      Пауза.
      - Я замужем...
      - Уже и просто так встретиться нельзя?!
      - Мммм...
      В итоге встретился Юра с бывшей подругой, сразу после поезда, не заезжая в отель.
      Ресторанчик был отменный, меню - ещё лучше, в старинном духе европейского крестьянского гурманства. На длинный деревянный стол холщовая скатерть была накинута не кое-как, а тоже с учётом всех правил средневековья. По одну сторону стола сидели "четверо из Петербурга", по другую - двое местных, Таня с мужем. Последний всё время держался за талию жены, словно боялся, что тощенькую спутницу украдут, зазевайся он хоть на миг.
      Внешне Таня мало изменилась с тех пор, как они с Юрой провели последнюю ночь любви. Но глаза... В них уже не было так называемой совковости. Расчёт и высокомерие, глубокая ирония и неприятие фамильярности - всё это князь прочувствовал с первых минут. И вмиг перестал ощущать себя князем...
      Беседа длилась дольше, чем обед, но не по вине Тучковой. От имени "местных" пылко и несдержанно выступал её муж - толстый швейцарец итальянского происхождения. Его английское произношение резало слух хуже Таниного, но разобрать, о чём шла речь, можно было вполне. Тема была выбрана житейская: как они с супругой познакомились. Оказывается, если бы не он, бедняжка, брошенная в пустом доме, в одном-единственном платье и без денег, умерла бы в чужой стране. И ведь почти ни слова не знала по-английски, такая лапочка... Тут Юра чуть не прыснул. Да, хорошая легенда, ничего не скажешь, молодец Татьяна.
      - Представляете, он её бросил, этот высокопоставленный коммунист! Как ненужную игрушку! Просто забыл! О, Мадонна, сколько же у ваших партократов было таких игрушек! Если бы не Горбачёв, вы бы до сих пор жили в обществе, построенном на первобытной диктатуре и рабовладении...
      Дальше шло подробное перечисление подвигов Михал-Сергеича и его супруги, сдобренное личными комментариями. Лекция продолжалась минут сорок. Знай Танин муж, сколько таких лекций Юра выслушал от итальянцев за всю жизнь, то, вполне возможно, что и сократился бы.
      - Представляете, они и дома свои побросали здесь, в Швейцарии! Страх - великая движущая сила, никому не охота в тюрьме сидеть! А теперь они все перекрасились, да? Наворовали новых денег, уже под другими личинами, да?
      - И прекрасно себя чувствуют! - решила поставить точку в беседе Таня. - Ну, друзья, огромное спасибо за визит, не смею вас задерживать...
      Юра уже пожалел о потерянном времени, ведь ничего интересного выведать не удалось: монолог итальянца оказался крайне неудобным и тесным для вопросов. Но неожиданно на подмогу пришёл Мася - вспомнил то, о чём забыли взрослые.
      - Тётенька, а вы не знаете, где тут у вас, в Цюрихе, кафе "Леда"?
      При упоминании о том кафе швейцарские супруги вздрогнули и переглянулись.
      - Питаешь интерес к притонам, маленький разбойник? Кто пробудил его в тебе, а? - вкрадчиво-язвительно, и одновременно ласково, спросила Таня.
      Папа Юра надел на лицо что-то вроде дурацкой улыбки.
      - Одна у вас "Леда", что ли? Я думал, тут их пропасть, как у нас в Питере "рюмочных"...
      - Точно не знаю, но недавно на весь Цюрих прогремела именно эта забегаловка!
      Князь повеселел ещё больше.
      - И чем же именно прославилось это заведение?
      Таня опасливо озирнулась, хотя ресторан был совершенно пустым.
      - Там регулярно собираются извращенцы, ну, педофилы там всякие, геи, лесбиянки, а главное...
      Она ещё раз обвела взглядом ресторанчик.
      - Там бывают случаи киднеппинга...
      Юра вскинул брови.
      - Да?
      - Говорят, что и недавно ребёнок там пропал, мальчик...
      - Как пропал?
      - Исчез, растворился прямо в забегаловке. Водитель, привезший его, прекрасно видел, как он туда входил, а потом... Ждал-ждал-ждал... Так никого и не дождался... Говорят, мальчик тот был ничейный, детдомовский...
       Юра окончательно взбодрился.
      - Так поблизости детдом имеется?
      - Что-то вроде пансионата для подкидышей, совсем дешёвенькое заведение. Как доберётесь до своей гостиницы, спросите там, но очень осторожно...
      Так и сделали. На этот раз поселение в номерах не было обставлено так помпезно, как перед отъездом в Голландию, ибо четвёрка сыщиков спешила. Побросав чемоданы и даже не вымывшись, все уселись в очередной нанятый "микрик" и помчались по полученному адресу.
      Адрес был получен не от Тани, она лишь намекнула на приблизительное местонахождение притона. Остальное пришлось, почти шёпотом, выпытывать у гостиничной обслуги. Как оказалось, о гнусной славе притона ведало не такое уж малое количество людей.
      Худо-бедно, четвёрка "оперов" из Петербурга выехала на задание. Небезопасное. За руль уселся японец Свиридка. Он же оформил прокат "микрика".
      Чуть раньше, на общем совете, было решено начать работу со слежки за детдомом. Остановились на противоположной стороне улицы, затаились, сидя в машине, благо стёкла были "взглядонепроницаемыми". И бутеров с газировкой набрали вдоволь. Вот только проблему "пи-пи" не продумали. Мася заявил о себе первым.
      - Долго тут канителиться будем? А то я щас лопну!
      - Пока не выйдет наша жертва! - бодренько ответил папа Юра, хотя и самому впору было в кустики бечь: неосмотрительно выпил много пива.
      - Дык... Вы же не знаете, как он выглядит!
      Мася был прав, но не на сто процентов. Ещё в Голландии, у Мичурина, удалось выяснить, что за последние пару лет беглец каким-то образом омолодился и теперь выглядел лет на тридцать пять с небольшим. Да и привратница всё время убеждала, что ему возраст сменить не проблема. Ещё и легенду о Бешеной Маре выдала. Как раз тут и приспела нам пора узнать историю брошенной любовницы преступника.
      По словам мадам, отток кадров из болотного зазеркалья, "разбазаривание генофонда", процесс неоднородный и продолжается поныне. Пик сумасшествия пришёлся на самое начало двухтысячного года, когда имело место самое масштабное китайское нашествие на Петербург.
      Как известно, китайцы народ трезвый, энергичный и чрезвычайно трудолюбивый. Когда они в Питер массово "понаехали", в подземно-зазеркальном мире случился переполох: такого притока энергии и денег никто не ожидал. Правитель, к тому времени ещё не сбежавший, стал лихорадочно соображать, куда ему девать лишние ресурсы, в каких целях употребить. Будучи персоной не весьма порядочной, он решил временно взять это богатство себе, для чего соорудил тайные резервуары. А потом, по подсказке своей ушлой любовницы, стал мал-помалу переправлять туда и "основной фонд". Словом, на момент побега, у него имелся солидный личный запас.
      Далее... Известно, что подземные жители, "те, кто пониже", ведут себя не лучше наших эмигрантов: соглашаются на разные работы, вплоть до должностей домовых и леших. Но многие, более гонористые, добиваются вселения в тела - по примеру предков, основавших данную традицию ещё в древности.
      Если помните, Бешеная Лола, обладательница редкого ай-кью и редчайшей наглости, напросилась сопровождать правителя, тогда ещё будущего, перспективного,  за границу - в образе молодой девушки, хотя на самом деле была не так уж молода. Беглец согласился, даже как бы похвалил её за находчивость, но лишь только оба добрались до Европы, в поведении начальника стал просматривать некий адюльтер. Если его можно так назвать - ведь союз их не был оформлен официально.
      Заметив неверность, Бешеная Лола, если помните из первой книги про адскую монахиню, стала колдовать, порчу насылать на хозяина. Тот поначалу жестоко струхнул, ибо даже он не обладал такими портящими свойствами, но потом вдруг обнаружил, что ведьмины происки ему на пользу. Здорово омолодился он - от такого притока злой энергии, ведь исходила она от молодого тела. В общем, стал он выглядеть всё моложе и моложе, а Бешеная Лола... та стареть начала. Для неё это явилось неожиданностью, ведь в людском теле она жила впервые, опыта практического не имела.
      Кончилось тем, что хозяин пришёл как-то к ней, ко старушечке, и поставил условие: либо ты продолжаешь меня омолаживать, либо...
      Что там дальше было сказано, история умалчивает, однако Бешеная Лола закрутила-замутила в угоду ему такое, чего на трезвую голову ни в жизнь не придумаешь: стала знакомить его с молодыми девушками, затем подстраивала ссоры, а затем... заставляла их колдовать, дабы "приворот подлецу сделать"...
      Эти и другие данные, полученные от "источников", давали право думать, что старый хрыч выглядел уже не на шестьдесят, как раньше, а лет на тридцать пять.
      
      
      ГЛАВА 16.
      
      Располагая одинаковыми данными, полученными от трёх разных лиц, можно приступать к делу с вдохновением. Даже если дело с самого начала кажется провальным. Поначалу было не с руки дежурить под детдомом, при полном отсутствии удобств типа "до витру", но зато какой кайф испытали разведчики, когда у ворот заведения, ближе к вечеру, появилась машина с нужными номерами. Мася провёл пальчиком по списку... Точно! Есть такое авто.
      - Ты не ошибся? - папа Юра тоже сунул нос в перечень.
      - Не-а!
      Под тем номером числился довольно старенький автобус, мест на двадцать, с табличкой "Киндер". Все четверо притихли в ожидании. Кто кого ожидал увидеть, сейчас уже трудно сказать. Юра Лялин представлял себе качка лет тридцати пяти, предположительно директора приюта или его зама, ведущего за руку очередную жертву - маленького сироту, которому было суждено пропасть методом киднеппинга... А то и нескольких сироток сразу!
      Ждали не напрасно: кое-кто таки вышел. Правда, в гордом одиночестве. То был маленький сиротёныш, лет этак восьми, по Масиным прикидкам. Лишь только он приблизился к автобусу, единственная дверь-раскладушка разъехалась и впустила его внутрь. Мотор взревел, преступное авто тронулось.
      - До мелочей всё продумали, сволочи! - воскликнул Юра, поражённый лихостью киднеппинга. - Наверное, загодя сказали ребёнку, что повезут в Диснейленд!
      - Сто пудов чего-то наобещали, - тихо отозвался Мася. - Я хоть и старше, тоже бы за так просто не согласился бы ехать в пустом автобусе, да ещё и по такой темноте...
      Мало того, что темень спустилась, так ещё и на хвост было не сесть: приходилось выдерживать дистанцию на пустой дороге, рискуя потерять автобусик из вида. Хорошо, что не легковушку пасли!
      К счастью, долго страдать не пришлось, транспорт с надписью "Киндер" вскоре слез с дороги, поскакал по невидимым кочкам ещё зелёного, но местами изрядно пожелтевшего лужка. Автобусные фары придавали жухлой травке золотой оттенок.
      На горизонте маячила какое-то кургузое строение, избушка современного фасона. По обе стороны от неё ничего не было, никаких домов, а был лишь ряд невысоких деревьев.
      Тревога спала, большого смысла в эскалации волнений не было. Оставалось ждать, когда автобус остановится и облегчится, выпустит единственного пассажира. И... ринуться в том же направлении... Пешком.
      Машину оставили у обочины с мигающими аварийными фарами. Свиридка-Токио на всякий случай снял колесо и засунул в огромный чемодан. Чтоб не украли прокатную тачку. В Швейцарии и красть-то некому, но приближаясь к незнакомому объекту, как правило, толком не знаешь, к чему готовиться.
      Объект поразил воображение четвёрки: на тыльной стороне его горела неоновая надпись 'Казино'. На фасаде же, довольно скромном, еле виднелась надпись "Леда". Даже слово "кафе" отсутствовало. А длинный ряд деревьев оказался не очень-то густой рощицей...
      В забегаловку вошли попарно: японец с Лизой впереди, за ними - Мася с Юрой. Затем все, по предварительной договорённости, сразу же разбрелись на четыре стороны: Юра - в прокуренный зал, Мася - в мужской туалет, Лиза - в женский, а японец - тот остался в вестибюле, стал приглаживать у окололысинную растительность у зеркала.
      Первый результат получил Мася. Он вернулся из мужского туалета, сообщив, что какой-то мужик, скорое парень, долго копошился, то бишь неизвестно что делал в служебной кабинке для швабр и вёдер, а затем вышел оттуда, почему-то заперев дверь на ключ. На уборщика, вроде, не смахивал.
      Лизин рапорт был короче: в дамской уборной никого не оказалось, сколько ни ждала.
      Японец тоже никого не дождался, делая причёску в вестибюле.
      А Юра, чуть попозже, в прокуренном зале, видел того же самого парня, с повадками уборщика, только тот уже отнюдь не уборщицкую роль исполнял, а самую что ни на есть кобелиную: клеился сразу к двум молодым девушкам, и уже через минут десять дал одной из них пощёчину. Вторая в шоке убежала, а та, которой дали по морде, пошла в бар - напиваться. Всё было выдержано в лучших традициях притона. Не хватало наркодилера с его обычными предложениями. После этого все четверо собрались в вестибюле на совет. Решено было вернуться, уже днём...
      Когда "опера" направились к выходу, из зала, вся пьяная и заплаканная вылезла побитая девица, ведомая под руку какой-то старухой. На немецком языке, почему-то с русским акцентом, старуха утешала жертву разгульного парня, а потом произнесла:
      - Я знаю, что делать! Если ты его любишь, борись за своё счастье!
      Обе ушли. Из зала, озираясь, вышел нахулиганивший и... вновь направился в туалет. Юра подмигнул Масе, и тот уже через несколько секунд открывал дверь мужской комнаты.
      Затем из туалета вышел малец, то самый, детдомовский, о котором все забыли, запрыгнул в автобус, и был таков.
      - Папа Юра, мне это странным вовсе не кажется, - с загадочным видом произнёс Максимка. И напомнил о своих приключениях перед помолвкой. Ай, да Мася!
      После такого заявления пришлось сходить к машине, взять отмычки, предусмотрительно купленные перед поездкой, и, поставив на шухере японца, отпереть дверь уборщицкой кабинки. Там было большое зеркало! Мася взялся провести следственный эксперимент: увеличился после слов "Расправить плечи!" и уменьшился после слов "Назад!"
      Остальное было делом техники: переехали из отдалённой фешенебельной гостиницы в ближайшую деревню, поселились у крестьян, напали на "детдомовца", вечерами шаставшего в притон, залепили ротик пластырем, укольчик сделали...
      Затем встал вопрос - с каким паспортом отправлять его в Россию.
      - С каким! С Масиным, конечно! - отозвалась Лиза, сунув пятерню в Максимкины вихры. - Щас сбегаю в ближайший магазинчик, куплю красочки, станет белобрысеньким, чуть с рыжиной, будто мой племянник это. Конопушечки изобразим. Совсем немного грима - и никто не догадается, что это не наш Мася! Ха-ха-ха!..
      От этого смеха Максимке сделалось жутко.
      - А меня куда денете? Закопаете?
      Папа Юра успокоил:
      - Закопаемся вместе, только не плачь! Останемся здесь, на недельку-другую, пока твой паспорт назад не прибудет. А тётя Лиза беглеца поездом повезёт, накачает снотворным и глаз не спустит ни на миг, чтобы часом не проснулся при контроле...
      - Только пусть не очень тискает и чмокает, - посочувствовал мальчику Максимка. - А то приедет весь в синяках и засосах! Порченый товар ведь могут не принять...
      Князь улыбнулся, хлопнул сына по плечу, прижал к себе, вздохнул. Знает княжонок, как юмором пользоваться!..
      Веснусчатая Лиза увезла крамольного Правителя в Россию. Свиридка-Токио, естественно, поехал третьим, а как же без него молодая жена одна будет - при таком-то беспокойном хозяйстве! А пара "князь-княжонок" стали целыми днями разгуливать по окрестностям, на сто процентов использовать экологически чистое пространство. На третий день Масе стало как-то беспокойно.
      - Папа, а когда нам позвонят из Питера? Уже ведь и доехать должны были, и поклажу сдать - с рук на руки...
      - Расслабься, сын, чем позже им приспичит, тем больше свежего воздуха наглотаемся. Такого озона в Питере нет, наслаждайся...
      После этих слов папа Юра захрапел. Ибо вот минут сто как боролся со сном. Максимка же, напротив, рвался к действию. Его мучили стандартные вопросы: не хохмит ли старая, может, опять скрывает чего? Постепенно пришла в голову идея: смотаться в притончик, ещё раз выведать обстановочку, дополнительная инфа не помешает. Опять же, зеркало в уборщицкой может оказаться полезным! Особенно когда все нужные отмычки в кармане.
      Бросив торопливый взгляд на безмятежно спящего отца, Максимка взял с журнального столика карту города. И кое-что из денег, щедро оставленных Свиридкой-Токио, франков пятьсот. Папе Юре оставались целых полторы тыщи, так что сынишкина совесть чиста.
      Перед самым выходом Максимка ещё и папы-Юрины шмотки прихватил, треники и майку - на тот случай, если увеличиваться придётся...
      В притончике всё было по-старому. Перво-наперво пришлось сунуть полтинник охраннику, так как детям туда вход строжайше запрещён, а детдомовец, помнится, совал, и именно полтинник! Потом, заглянув в общий зал, пришлось долго откашливаться, так как уже к полудню тот был прокурен донельзя. А когда дым, вроде бы, чуть-чуть рассеялся, стали видны лица, вернее, хари, заполнявших его особей. Среди них мелькала и уродливая рожа той старухи, которая приглашала обиженных девушек на уроки колдовства. Максимка стал активно следить за ней, предварительно сбегав в туалет и увеличившись. Долго ведь не будут терпеть мальца, вертящегося под ногами!
      Часа через полтора пришла обиженная, которую пару дней назад ударили по лицу, и снова стала громко жаловаться. Старая кинулась утешать её, но "жертва" накинулась на неё с кулаками. Убегая от побоев, старая ведьма вскочила в какую-то дверь. Деваха кинулась было за ней, но тут же вернулась. Удалось ли ей намылить харю ведьме?
      Прошло ещё какое-то время. От курева Максимка окончательно прибалдел, плохо соображал уже... Ему вдруг нестерпимо захотелось открыть ту дверь, за которой... Возможно, находился секретный коридор, по которому сбежала Бешеная Лола!
      Несколько раз оглянувшись, Максим, пошёл туда, тихо прикрыв за собой дверь, и вдруг понял: идти-то некуда! Там был маленький уютный тупичок. Но зато с очередным зеркалом! Вот где пригодилась зелёная бутылочка, выклянченная у японо-парочки, вместе с красненькой, на всякий случай. У них-то "пропуск" всегда в двойном размере имелся - четыре пузырька.
      Хлебнув зелья, Мася очутился... В коридоре, выложенном шершавыми плитками, в щели между которыми проникал тусклый свет. Хм, а мадам утверждала, что в том коридоре бывают раз в жизни...
      Пройдя немного вдоль бездверных стен, Максим вдруг услышал разговор, доносившийся из какой-то комнаты, дверь в которую пока что не была видна. Кто-то был явно возмущён:
      - Это и есть ваш старый Правитель?!
      - Да! Ему на вид немного лет, но это он... Пришлось применить к нему его же собственный фокус! Улучшающее зеркало - его изобретение...
      Мася ещё больше удивился: незнакомому мужчине отвечала мадам привратница! Вне всякого сомнения, то был её голос... Сжавшись в комок, он стал слушать дальше.
      - А где же следующий?
      - Я вам его вчера показывала, буквально вчера вечером. Забыли?
      - Не забыл, но ведь на это место метил представитель дверной династии...
      - У меня возникли контрадикции... В общем, вчера утром я поругалась с его матерью...
      - Хорошо, оставьте бывшего мне... Для разговора... А сами - ступайте...
      - Погодите, ещё секундочку! Мне был о вас чудесный сон...
      - Да?
      - Будто вы - огонь, испепеляющий, но справедливый! И будто живёте совсем один, почему-то в образе отшельника...
      - Мне некогда выслушивать этот подхалимский вздор... Монаха из меня хотите сделать? Прочь!
      Хлопнула невидимая дверь. Мася замер. Значит, старуха уже в коридоре. Куда она направится? И куда бежать?! Шаги, тем временем, приближались.
      - Шпионишь?! Как ты сюда попал? Идиот...
      - Не идиот, а представитель династического рода...
      - Ладно, некогда мне с тобой тут стоять... Скажи спасибо, что к тебе неровно дышит моя единственная доченька, которая вдруг решила отказаться от меня! Захлопнула перед носом дверь - и всё! Но я прощаю её... Прощаю! Иначе бы ты не вышел отсюда, щенок...
      С этими словами старая подпрыгнула, цепко ухватилась за Максимкино ухо и, несмотря на весь его взрослый вид, с невероятной силой потащила вдоль коридора. И куда только девалось "фрейлинское благородство"!
      Подбежали к какой-то двери, за которой тоже находился тупичок с зеркалом. Принудительно выпив из красной бутылочки, Максим внезапно оказался... на вокзале города Лозанна! Ха! Он уже не в Цюрихе, а в Лозанне! Хорошо ещё, что денежки не потерялись в той безумной гонке!
      На обратном пути, сидя в поезде, Мася начал потихоньку волноваться. Что подумает, проснувшись, папа Юра?.. Однако, глянув в окно, а затем на мобильник, он обнаружил, что ещё только раннее утро, время сдвинулось назад на три часа. Снова старухины происки!
      
      
      ГЛАВА 17.
      
      Швейцария дорогая страна, но добраться из одного города в другой, имея пятьсот франков, несложно. Даже для мальца десяти лет. А уж если тот малец выглядит на двадцать пять, то и подавно можно добраться, и даже куда угодно - у старшего возраста есть свои преимущества.
      Чем старше парень, тем лучше, но не всегда. Явись Максимка в таком виде теперь в свой класс, никто не поверит, что это он...
      Чем ближе подъезжал состав к Цюриху, тем жутче становилось Масе - от мысли, что он может не вернуться в свой нормальный вид. Ведь ссора со старухой ничего хорошего не сулила, стопудово не пустит больше она его в ту анфиладу, где можно уменьшиться с помощью зеркала. Даже зелёная бутылочка не поможет, если не знаешь секретов "подземной вертушки" - элементарно не попадёшь в нужное место...
      Срочно в притон, к зеркалу! Не разбили ли его, часом, пока он в преисподней ошивался? Не перенесли ли в другое место? Может, прежний, арестованный Правитель ухитрился позвонить из Питера, и кабину уборщиков заблокировали, повесили банковский замок?!
      Мася не хотел получать такой удар. Не так о школе беспокоился, как о Кристине: это ж теперь он старше её на целых двадцать лет!
      К счастью, и притон, и оба туалета, и все уборщицкие кабинки не подвергались никаким налётам, всё было цело. А иначе и быть не могло: то утро, когда Максимка менялся с помощью зеркала, так и оставалось утром. Как уже было сказано, время подвинулось назад - благодаря привратнице. Бабка, хоть и разобиделась на всех, но гадить не спешила, и за это Мася был ей благодарен.
      Сунув охраннику, уже неизвестно накой, чисто автоматически, полтинник франков, Фантомася ломанулся к двери туалета, с помощью отмычки влез в нужную кабинку, преобразился, вздохнул с облегчением. Что дальше?
      Дальше следовало идти домой, но распирало любопытство. Что ли, снова придёт та путана, мечтавшая дать Бешеной Лоле зуботычину? Что ли, снова Бешеная Лола будет удирать через тупичок с зеркалом? Интересно, куда она потом попёрлась? Жаловаться на свою судьбу? Кому? Главному?.. Гы... Главному-то её сопли накой? Сопли вытирает, слёзки осушает только Бог. А у "князя мира сего" задача примитивная: сберечь в сохранности "матчасть", ну, и свою шкуру. По возможности...
      Будучи ведьмой не самого низкого ранга, могла ли Бешеная Лола предвидеть свою дальнейшую судьбу? Знала ли, что через месяц выйдет газета с некрологом о ней? А ведь так всё и случилось...
      После неудачной попытки самоубийства, ведьма Мара две недели пролежала в параличе, а затем её дух перекочевал... в коврик! Да, в грубое изделие местной мануфактуры. О которое люди вытирали ноги, прежде чем войти в один из общественных туалетов. Из того коврика дух переселился в другой коврик, потом - в третий коврик, ну, и так далее... Пришёл ли он в итоге к Богу? Вопрос не из лёгоньких. Эх, зря вселялась Мара в тело молодой девицы - старой ведьме такое тело ни к чему, баловство всё это...
      О том, что случилось с ведьмой Марой через месяц, никто из четверых "оперов" так и не узнал, ибо некролог вышел в крошечной местной газетёнке, крошечным тиражом. На международную та новость явно не тянула!
      Чем больше знакомился Максим с представителями зазеркалья, тем меньше хотелось ему общаться с ними, и уж тем более становиться их подпольным мэром.
      Поскольку дорога домой, то бишь к папе Юре, длилась не пять минут, нужно было преодолеть бегом огромный луг, у Маси выкроилось времечко для раздумий. Если раньше, последние полгода, он всё время хорохорился, привыкал чувствовать себя взрослым и даже чьим-то повелителем, готовым к любым ударам судьбы, то почему такой лёгкий удар, как непринятие его в мэры, должен сильно ранить? Не мэр - и ладно... Однако, увидев проснувшегося князя, княжонок бросился ему на грудь и... стал жаловаться.
      Папа Юра выслушал его до самого конца. Потом ещё и некоторые детали попросил повторить. Далее изрёк:
      - Не хочу тебя пугать, малыш, но старуха твоя становится опасной...
      - Мда, - хмыкнул Мася, - она лишилась главного человека в своей жизни, навсегда поссорилась с единственной дочерью... И это пробудило в ней зверя?
      - Молодец! Я всегда тебя гением считал. Психолог! Гигант мысли! Главное для человека - его близкие, семья... любовь... Дай я тебя расцелую!...
      И тут Мася разрыдался. Как маленький ребёнок. Папа Юра и на это нашёл слова:
      - Сколько ещё будет в жизни разочарований, сын! Но я уверен: это твои последние слёзы. Ты мужаешь! Вот сейчас всё обдумаешь, осмыслишь и уже сегодня накатаешь мне план действий, которые ты хотел бы видеть в списке программы президента...
      - Президента чего?
      - Страны, разумеется... Всё, что ни делается - к лучшему! Став мэром какого-то там подземелья, ты навсегда утратил бы возможность стать президентом страны.
      - А сейчас какие у меня шансы?
      - Думаю - большие.
      - Ух, ты! А инаугурация моя где будет, если вдруг столицу перенесут из Москвы за Урал?
      - Ну, уж во всяком случае, не за зеркалом купчинского супермаркета, и гости будут приходить не по старухиным бумажкам, а по нормальным приглашениям.
      - Я согласен!
      - Всё будет зависеть от тебя, от твоего старания, старайся, работай, расти, наконец, а я буду подкидывать тебе идейки! И финансы - по возможности...
      Слово "финансы" всегда имело магнетический эффект. Вот и сейчас оно примагнитило к их дому одного из миллионеров. Хлопнула калитка. То приехал японо-муж конопатой Лизы, привёз Максимкин паспорт.
      - Ребята, укрепитесь на стульях! Я с грустными новостями...
      Юра не смог не подхохмить:
      - Погоди-погоди, Прокопыч, дай-ка, я сам догадаюсь... Или нет, лучше ты, Максим, ты же говорил, что с духами общаешься... Что скажут тебе духи в этот раз? Ну-ка, напрягись!
      Мася понял шутку, подмигнул и с важным видом закрыл глаза, типа впал в транс. Затем выдал:
      - Если духи не врут, бабка нагло кинула меня, и подпольным мэром Петербурга будет другой мальчик...
      Тут Свиридке самому понадобилось укрепиться.
      - О-хо-хо! Вот это да-а-а... И ты ни грамма не расстроен?!
      - Не-а! Это ж какое крепостное право - быть под старухиной пятой!
      Мася как раз недавно выучил про крепостное право, в школе проходили.
      - Свирид Прокофьевич, вы ж сами были крепостным, и вам просто повезло, что ваша барыня была не Салтычиха...
      Очухавшись, Свиридка-Токио отпарировал удар заумного малолетки.
      - Хм... Ещё кому из нас больше повезло! Ты вот бесплатно вышел из игры, а нам с Лизонькой откупаться пришлось... Мы больше не привратники, хоть и клятву дали. Отказ от клятвы стоил нам... Полмиллиона долларов, однако! Когда-то моя зазнобушка меня выкупила, а в этот раз - я её, - довольно рассмеялся бывший крепостной.
      В ходе того повествования был уточнён и размер капитала, остававшегося у Свирид-Прокопыча в сухом остатке: четыре миллиона американских долларов. Не так уж и много, но на маленькое ранчо в Швейцарии плюс на квартиру в Японии, плюс вообще на хорошую жизнь - вполне должно было хватить.
      - Подожди! А чего тебе приспичило откупаться? Жил бы на два дома, на две страны, поди плохо! Скучно ведь тебе в Японии! - заволновался Юра.
      - Инициатива исходила от карги, однако, - сухо комментировал всегда жизнерадостный японец. - Она такую сцену закатила нам с Лизушей, аккурат после своей ссоры с вашей Лялей...
      Тут Юра разволновался ещё больше.
      - Ой! Надо ж позвонить жене, как она там!
      Набрав номер коммуналки на Обводном, князь приготовился услышать что-то страшное. Но ничего страшного не произошло.
      - Юр, ты долго там ещё болтаться будешь?
      - А ты как? Зачем с мамашей-то ругалась? Тебе ведь нервничать нельзя...
      Пауза.
      - Да я... Я-то в полном порядке... А вот ты меня пугаешь! О какой мамаше речь, мы ж с тобой оба сироты?!
      - Ничего не понимаю... Ладно, если ты в порядке - я спокоен тоже! Жди нас! Скоро будем!..
      Вернувшись в Питер, папа с сыном долго хохотали над Лялиным рассказом. Оказывается, когда нагрянула старуха, как обычно в лохмотьях и с нравоучениями, бывшая принцесса-болотнянка приняла её за баптистку-попрошайку, сунула сто рублей и захлопнула дверь. А бабка ещё долго стучалась и требовала впустить! Но Ляля пригрозила ей милицией, и та удрала.
      - Так-таки удрала? - заржал во весь голос Юра.
      - Да, а что? Дёрнула вниз по лестнице с ругательствами...
      Несмотря на Лялину беременность, пришлось ей всё рассказать: и про мадам, и про зазеркалье. После жуткого повествования о таинственном и неземном, бывшая принцесса Анна вдруг спросила о вполне земных вещах:
      - Слушайте, ребята, кто-то проверял гараж? Стоит ещё там наша тачка? Может, мстительная карга забрала её назад?
      Тут и Харитоныч маслица подлил:
      - Если забрала - то была права. Барыня, ты чё, мать свою родную выгнала?
      - Дед, замолчи, а то и тебя выгоним, - рявкнул Юра. Но дед не слушал, душа требовала высказаться:
      - Красавица, я о тебе был лучшего мнения! Дура ты совсем, что ли? Пусть бы бабка в гости к нам ходила, а малец бы пусть за зеркалом торчал - в школу всё равно ходить ленится... И машина с гаражом были бы целы!
      Тут уж Ляля по-серьёзному возмутилась:
      - Харитоныч, ты, конечно, алкоголик, но сейчас ведь трезвый?
      - Ну...
      - Тогда должен понимать: человека на машину с гаражом не обменивают. Зачем нашему мальчику всю оставшуюся жизнь в подземелье париться?! Мы мальчиков на велосипеды не меняем, правда Мася?
      Малец кивнул.
      - И потом! - раздухарилась бывшая принцесса. - Я отлично помню свою мать, мне было шесть лет, когда они с отцом умерли! Я своих родителей любила и сейчас люблю, а если в прошлых жизнях у меня ещё кто-то был, то об этих людях я знать не знаю и рыдать о них не собираюсь!..
      Для разрядки обстановки, Мася решил выступить в роли мага:
      - Харитоныч, иди в свою комнату, спрячься под кроватью, а я буду с твоим духом разговаривать.
      Старик послушался, ушёл. Максимка начал публичный сеанс:
      - Вася-Вася-Вася... Вася-Вася-Вася... Вася-Вася-Вася... Приём! Слышишь меня?..
      И таки раздался ответ, но почему-то очень громкий, голосом Харитоныча:
      - Чего тебе?
      - Водки хочешь?
      - Снова обманешь, стервец?
      Харитоныч выскочил на кухню. Все оторопели.
      - Ты смотри, - сказала Ляля, - и вправду его дух на "Васю" отзывается...
      - А чего же мне на Васю-то не отзываться?! Если я по паспорту - Василий Харитоныч?!..
      Все заржали, включая и четырёхлетнюю Кристину, которая проснулась от предыдущих криков и прибежала проситься к матери на колени...
      После этого ещё много чего было. Например, через полчаса нагрянули с бутылкой Лиза и японец. Оба уже сильно под шафе, но ещё способные говорить. Свиридка-Токио, услышав о волнениях насчёт машины, торжественно провозгласил решение привратницы:
      - Не бойтесь, она вам всё ваше оставила, так и сказала: машину и гараж пусть забирают... А мы вам с Лизой от себя дарим тот швейцарский домик, в котором вы три дня скучали...
      Всё кончилось прекрасно. Как в популярных театральных водевилях, и даже лучше. Но Максимка понимал, что спектакль спектаклю рознь. Если персонажи не связаны любовью, если между ними кипят раздоры и имеют место финансовые распри, то это будет никакой не водевиль, а дешёвенький ужастик.
      В подтверждение этих мыслей сон ему ночью приснился. Россия вдруг сделалась маленькой, как тарелка, а людишки - те вообще превратились в лилипутов. А вокруг бушевал океан! Из океана шла могучая энергия, добрая подпитка, из-за чего все люди на тарелке целовались, обнимались, и никто не дрался... И лился на всё это Божественный Свет... А в конце чей-то голос внятно произнёс:
      - Свет сильнее тьмы...
      Проснувшись, Мася призадумался: к чему всё это? И такая ли уж правда, что из света можно лепить конфеты? Врала старуха, врала, как Троцкий... Своё подземное добро лепила она явно из чего-то другого... Чья-то энергия - не Свет, а всего лишь чья-то энергия...
      
      
      ГЛАВА 18.
      
      Дни рождения Максимка отмечал весной, на приличном удалении от зимних праздников, а посему гора подарков, причитавшаяся ему ежегодно, автоматически удваивалась. Он искренне жалел одноклассников, имевших днюху под Рождество или где-то близко - у них ведь крупная радость случалась раз в год!
      Как уже неоднократно говорилось, радость к Масе в одиночку никогда не приходила и, если по правде, никогда так уж сильно не зависела от праздников. Их, "радостей в одном флаконе", всегда было как минимум две, а нынче, в преддверии больших торжеств, не двойная кайфуша намечалась, и даже не тройная, а многократная.
      Шёл декабрь, самое начало, морозы набирали силу еле-еле, а первый снег появился и сразу исчез ещё в ноябре. Ветры тоже с разгулом не спешили, ибо их время - лютый-прелютый месяц февраль.
      Затишье предвещало необычайный взрыв эмоций, но само его надо было как-то пережить, типа скоротать. Чем заняться? Жаль, старуха исчезла. Провела она своё мероприятие? Инаугурация состоялась? Ведь их в Швейцарию так гнали неспроста - бабка хотела заполучить подпольного мэра до конца года. Кстати, где приглашение на шоу, умыкнутое с грузовика? Ещё тогда, во время бешеной гонки по городу и окрестностям!
      Вынув учебники, Мася тряхнул рюкзаком. Кривой паркет усеялся скрепками, трамвайными билетами, записками от папы Юры учителям, пакетиками жвачки и прочей дребеденью. Но той бумажки не было.
      Пошарив между днищами рюкзака, проверив, не двойные ли у него стенки, заглянув во всевозможные карманчики, Максимка убедился в тщетности поисков. Что дальше? Название улицы, где находился загадочный купчинский супермаркет, кое-как возродилось в голове, но номер... А главное - дата! Дату и время он вспомнить не смог, как ни силился. Не дежурить же на той улице... Улицы в Купчино длиннющие, за всеми супермаркетами враз не пронаблюдаешь.
      Мася вздохнул. Ну, нет - так нет. Знать, не судьба ему увидеть, как будет стекаться глупый народ на сомнительное шоу. Они ж ничего не слыхали про болотное зазеркалье! Небось, с денежками придут... "Благотворители"! Обчистят их там за пять минут, а само шоу будет длиться не дольше их с Кристиной помолвки...
      О помолвке вспоминалось с нежностью. И с юморком. Да и бабка с большого временнОго расстояния не казалась таким уж монстром. Много в ней было тёть-Марининого, кстати. Лихо про честность талдычила! А подарочки как щедро раздавала: Максимке - айпэд, папе Юре - так вообще машину с гаражом... Зачем было с ней ссориться? Ну, другого сопливого подземного правителя назначат, и не факт, что лучшего, ну, нагрубила сгоряча мама Ляля бабке, ну... А бабка тоже хороша: мол, я твоя родная мать, всю жизнь за тобой слежу. Да ещё в традиционных лохмотьях припёрлась! Оделась бы получше, в виде исключения, так и не приняли бы за баптистку-хулиганку... Жуть, как некоторые взрослые любят ситуацию усложнять! Мася не из таковских, а посему... Решил, всё-таки, найти тот супермаркет. Хотя бы попытаться!
      Напялив куртку и сунув в карман кошелёк, Максимка побежал на улицу - к метро. Станция "Балтийская" ближе всего, но от неё до "Купчино" надо ехать с пересадкой. "Фрунзенская" чуть дальше, но там по прямой - шесть остановок. Да на трамвае чуток. Через минут сорок можно было начинать наблюдение. Благо до темноты оставалось не менее четырёх часов.
      Бежать до "Фрунзенской" по Обводному каналу - это ж ещё и историю вспоминать! Ту, которая началась восемь месяцев назад, у киосков-раскладушек. Где они теперь, киоски эти? Пусто. Как и не было их. Определённо скучно без старухиных примочек...
      Привратница собиралась "заняться творчеством" - сразу после инаугурации планировала отойти от привратницких дел. Чего ещё учудить хотела? Наверняка задумала что-то суперприкольное. Такие мысли добавляли Максимке "газу", он бежал всё быстрей и быстрей. А по пути попадались странные личности, до ужаса похожие на привратников, такие же бомжеватые, а главное - лицом почти копия. Даже старушенция - копия мадам! - попалась. Говорят, если встречаешь кого-то похожего на своего знакомого или знакомую, точняк те люди о тебе сейчас вспоминают!..
      В вагоне было пустовато, пассажиры думали каждый о своём, но Масе мерещилось, что его пристально рассматривают, пытаясь угадать мысли. Ещё бы! Ведь его ждали новые приключения, не хуже предыдущих. Он это чувствовал. Знал. И не ошибся.
      Выйдя из метро и проехав на трамвае пару остановок, Максимка добрался до нужной улицы, которая скорее смахивала на проспект. Сколько же там супермаркетов? Окружающая местность выглядела уныло: панельные дома брежневского типа не теснились, как особняки в центре города, а наоборот, стояли на почтительном расстоянии друг от друга, что придавало пейзажу ещё более депрессивный вид. Как тут вообще могут жить люди? Стоило ли рисковать жизнью и деньгами, поселяясь в Городе-Двери, чтобы постоянно иметь вокруг себя "не пойми что", характерное для абсолютно любого города. Ведь и в Купчино полно приезжих, а не только в центре города. Их везде полно, этих храбрецов-авосечников, живущих и действующих на "авось". Этот афоризм, конечно, принадлежал папе Юре.
      Переведя взгляд несколько раз, Мася поначалу ничего интересного не заметил. Однако вскоре неожиданно узрел... Чёртово колесо! Вращающееся! Кто-то наскоро соорудил Луна-парк? Неужели аттракционы работают до декабря? Или это специально к Новому году? Хочешь, не хочешь, а пойдёшь в ту сторону, особенно когда ноги сами несут.
      Подбежав чуть поближе, Максимка заметил, что территория аттракциона окружена низким зелёным заборчиком. Внутри ограды было не так уж и много людей, аттракцион-то был новьё несколькоминутной давности! У расписной калитки стоял человек во фраке и впускал любопытных строго по одному. Толпа, которая, конечно же, имелась и вокруг огороженного пространства, была тактично оттесняема другими импозантными людьми во фраках - тех было человек двадцать. Милиция тоже имелась - в лице одного-единственного постового, сильно зевавшего и не проявлявшего интереса к происходящему. "Подкуплен страж", - сказал бы папа Юра.
      Мася подошёл бы ещё ближе, но персона во фраке, стерегшая калитку, вдруг до боли напомнила ему водителя грузовика мадам привратницы, похожего на Роберта де Ниро: крупная родинка на щеке, прилизанные космы... А раз так, безопаснее было держаться поодаль. Издали иногда смотреть даже интересней!
      Пассажиры колеса, ещё только садившиеся в кабинки, имели настроение практически спокойное. Зато те, кто уже успели покататься, дико веселились, ржали как кони, просто ухохатывались, причём дружно, все без исключения. И наперебой совали деньги какой-то женщине. Если бы та дама не была одета так прилично, её можно было бы принять и за мадам привратницу.
      Чего Максимка больше всего ждал? Сумерек, конечно. Любопытно было не только посмотреть, но и послушать.
      И вот пришли они - сумерки. Стали сгущаться мало-помалу. Максимка бросил осторожничать, подошёл ещё шагов на двадцать-тридцать. Первое, что он услышал, было:
      - Оплата по результату! Кому не понравилось - тот не платит!
      То был скрипучий голос мадам. То была, конечно же, она, только без лохмотьев. В ответ на её реплики слышались как бы возмущённые голоса:
      - Позвольте, как это - по результату?
      - Вот те на!
      - Я так не играю!
      И снова раздавался хохот.
      - Говорю вам, - увещевала бабка очередную группу, - если не получите удовольствия, то и платить не надобно будет...
      Вдохновившись такой бесплатной ценой на удовольствие, очередная группа садилась и... неслась - вверх-вниз. А денежки текли рекой - прямёхонько в карманы старухи-зазывалы. Карманы оттопырились донельзя, так что пришлось часть купюр перепрятать за пазуху.
      Интересно, чем она их так развеселила, думал Мася. Дабы узнать причину, ему пришлось подойти к калитке, где висел плакатик с надписью: "Мы подарим вам воспоминания о вашей юности". Наверное, юность - весёлое время, подумалось Масе.
      И действительно: даже одиночки, садившиеся в кабинки в хмуром настроении, после катания выскакивали окрылёнными, не говоря уже о парах... Ну, в этом, пожалуй, не было ничего особенного - ведь старуха не перестала владеть своим гипнозом. Провожая ржущих и икающих от смеха за калитку, она и там морочила мозги - предлагала каждому, совершенно безвозмездно, "конфетку забвения", чтоб дома те же самые воспоминания не мучили, мол, хорошенького понемножку, а то со смеху и сдохнуть можно. Помимо конфеток, бабка вручала всем покатавшимся... О! Знакомую бумажку! Приглашение на инаугурацию, официально значившуюся как "благотворительное шоу". Многие чисто из вежливости брали ту бумажку, а потом, отойдя на расстояние, бросали наземь. Так что подобрать несколько штучек для Максимки не составило труда - на всю семью нахапал! Вот только дата шоу смущала - текущий день. Начало - через три часа.
      После окончания последнего сеанса, когда почти вся публика рассосалась, растворилась в темноте, подвалил отряд рэкетиров - в ментовской форме, вестимо. Наверное, подумали, что бабка и её артисты в штаны наложат. Тут им самим было впору за сердце хвататься...
      Дождавшись, когда не только публика, но и персонал во фраках покинули площадку, старуха вынула из сумки какой-то агрегат, помесь мегафона с ГИБДД-шным радаром, и гаркнула в него что есть силы. Какое-то заклинание - непонятное, но внушительное. Вся недвижимость, имевшаяся на площадке, включая и заборчик, превратилась в дым и немедленно всосалась в вышеозначенный матюгальник - через центральную дырочку "рупора". Правда, всосалось не всё. На земле после псевдоциркового трюка валялись несколько палочек, штук двадцать, типа эбонитовых - такими в школах на уроках физики магнетические опыты показывают. Коллеги во фраках кинулись их поднимать, но человек, похожий на Роберта де Ниро, дал знак, что управится сам. И таки справился - за пять секунд, собрал всё в полиэтиленовый мешочек. Затем вручил его привратнице со словами:
      - Мадам, пусть это побудет при вас...
      Рэкетиры прибалдели, но делать было нечего. А старуха со товарищи, всей гурьбой, бегом, без остановки, рванули до конца длинного квартала. Там, буквально за углом, обнаружился супермаркет, точный адрес которого и был указан в бумажке-приглашении. У входа стояла небольшая толпа зевак, которая сильно недоумевала, ибо производилась непривычная для обывателя "зачистка магазина от покупателей". Как по доносу о подложенной взрывчатке! Но охранник, стоявший у входа, неожиданно все подозрения об опасности развеял:
      - Граждане, кто с приглашениями - прошу входить, зал пуст!
      И очень могие рванули внутрь. Вместе с толпой внутрь магазина стали пробираться и мадам с коллегами. Но... Странное дело! Всех их впустили, кроме самой мадам.
      - Вас велено задержать! - вкрадчиво произнёс охранник.
      Мадам смутилась, остановилась, воздела руки к звёздному небу... Что интересно, никто из её коллег во фраках не обратил на инцидент ни малейшего внимания. Кроме "Роберта де Ниро". Тот, слегка задержавшись, сочувственно глянул на привратницу, вздохнул... Словно ведал обо всём заранее.
      Масе сразу же перехотелось идти на мероприятие. Что там может быть интересного? Очередной интерьер подземной "вертушки", где будут чествовать его соперника? Ему было теперь гораздо интереснее узнать, что будет делать старуха, куда потащится. По её физиономии было видно, что даже она, при всех неописуемых талантах и способностях, не смогла предугадать такой поворот событий. Жалобно хмыкнув, она вынула из кармана флягу и сделала судорожный глоток. Мася понял: настало время его выхода.
      - Мадам... Если хотите, я отвезу вас к... к бабушке...
      Старуха вздрогнула.
      - К какой бабушке? И откуда ты тут взялся, щенок?
      - Потом скажу. А сейчас - поехали, пока маршрутки ещё ходят. От метро на микрике - минут тридцать сорок...
      - Так значит, всё-таки, к бабушке... И это почему же?.. - вдруг ласково-задумчиво произнесла мадам, видно, снова "выпав в осадок"... Взгляд её привычно затуманился.
      - Ну, хотя бы потому, что вы ей подарили старинное колье. Уж чаем-то всяко напоит. Да она и без колье вас чаем напоила бы, не переживайте...
      Старуха согласилась. Сели на трамвай, поехали к метро, а дальше - перепрыгнули на маршрутку, "двинули на рафике в область" - как сказала бы рыжая Лиза.
      По дороге бабка неожиданно разговорилась. Заставила Максимку объяснить ей всё: и его появление около супермаркета, и его же появление близ кулуаров Главного, ещё тогда, в Швейцарии, перед самой "вынужденной высадкой в Лозанне"...
      - Так получается, что я зря вас в Швейцарию гоняла! Можно ведь было иначе поступить... Ведь объект был у нас буквально под носом... Но кто же знал? Впрочем, Главный, вероятнее всего, был в курсе... И от ритуала было никак не отойти... Ритуал есть ритуал...
      Нетрудно догадаться, с какими лицами слушали тот диалог пассажиры битком набитой маршруки. Ведь аккурат был час пик.
      На дворе был не только час пик, но и кромешная декабрьская темень - в области, как известно, улицы освещаются ещё хуже, чем в городе. И снова на выручку пришли праздники!
      Дни рождения и прочие праздники семья Лялиных-Скобелевых-Дверниковых частенько отмечала в деревне, поэтому Мася даже в темноте без труда нашёл нужный домик. Жаль, маршрутка прямо туда не подъезжала - ведь борзоногая бабка в этот раз вообще мчала как укушенная. Зачем он указал ей направление? Шла бы она за ним, а не он за ней... И не сказать, чтоб совсем не было скользко! Вечерняя наледь на дороге грозила падением. Однако, как ни странно, обошлось без казусов, дошли до садика с избушкой целыми и невредимыми.
      Из глубины сада слышались удары топора. Редкие, слабые, неуверенные.
      - Что там?! - вздрогнула старуха, хотя ранее пугливостью не отличалась.
      - Ну, наверное, бабушка дрова рубит...
      - А-а-а, Мария...
      Мася оторопел. Он впервые слышал имя бабушки - все всегда её "бабулей" величали.
      Мадам сама нашла калитку, резко отворила, потопала на звуки топора. Обычно беспокойный пёс, едва высунув морду из будки, заскулил и... спрятался. То ли от холода, то ли от страха.
      Продираясь сквозь разросшийся кустарник, воюя с ветками яблонь и облепихи, Максимка, слушал прикольный диалог.
      - Маша, давай сюда топор, так ты ещё долго ковыряться будешь!
      - Ой... Это вы?!
      - Я-я... Узнала? Гони топор!
      Удары сделались частыми-частыми, как в ускоренном аудиоролике...
      А выглядело действо как ускоренное видео. Подошедший Мася не сдержался и хихикнул. К счастью, мадам не расслышала. Рядом с ней росла эффектная кучка дров...
      Наконец, крупные поленья кончились, привратница, теперь уже с пристакой "экс", бросила топор, взяла дровишек, пару мелких щепочек и приказала:
      - Все в дом!
      И "все" повиновались.
      Когда Максимка с бабушкой вошли в гостиную, мадам вовсю колдовала у печи, мешая угли, а за столом... Сидела тёть-Марина!
      - Вот, где ты болтаешься на ночь глядя! А мама Ляля вся в слезах... Хорошо, что я мобильник теперь ношу... Свой-то зачем выключил?..
      Произнося эти фразы, Маринка шарила в карманах в поисках очков и старенькой, когдатошней Максимкиной, мобилки.
      - Алло! Ляля? Он у бабушки! Нашёлся! Тут какая-то... мадам его привела...
      Мася с привратницей хитро переглянулись.
      
      
      ГЛАВА 19.
      
      Затем долго пили чай, окончательно знакомились. Ну, и, конечно, не без привратницкого соло обошлось.
      - А он завистник... И вправду завистник... Завистник... А я ему верила... Уважала...
      Речь шла о Главном, тоже с приставкой "экс", ибо мадам его более так не называла. Теперь он был просто "он". В лучшем случае. В худшем - не обошлось без мата, отчего Маринка то и дело затыкала уши и кивала Максиму на дверь, мол, выйди. Но тот не собирался слушаться. Кто кого, в конце концов, из передряги вытащил? Не мадам привела его к баб-Маше, а он её... К тому же, пропускать очередную ахинею о зазеркалье - глупость. Давно оттуда не было новостей, а тут такой поток... Лавина!
      Отойдя от привратницких дел, мадам, как и обещала, занялась творчеством.
      - Я ему, с-с-скотине, столько всяких новшеств понавыдумывала, столько изобретений внедрила, одна "комната испуга" чего стоит...
      "Комнатой испуга" называлось помещение, сплошь выложенное специальными пластинами, типа металлических, способными впитывать энергию человеческого настроения. Если постоянно заполнять её воришками, только что пойманными за руку, либо другими новоявленными преступниками, то вскоре комната сама начнёт определять эту сомнительную братию, эту "порченую породу". Лишь войдёт туда хороший, чистый человек - сразу будет вышвырнут по причине чужеродности. И сразу документ ему: "Хороший человек".
      - Я хотела ему лучше сделать...
      - Болотную породу слегка улучшить? - не выдержал Мася.
      - Именно. А ему это не надо... Ему плевать... Плева-а-ать... Плева-аать...
      Ну, всё, наклюкалась старуха, теперь шишь чего интересного услышишь. Мася вырвал у неё флягу.
      - Мадам, хлебните антидоту, а то мы не узнаем, что было дальше...
      - Да, мать, вываливай как на духу, сразу полегчает! - поддержала тёть-Марина. Ей тоже было любопытно.
      Протрезвев с помощью другой фляги, бывшая привратница поведала о трюках с инаугурацией.
      - Сначала он, этот поганец, предложил, чтобы всё было по правилам, мол, надо соблюсти ритуал, официально отобрать права у бывшего Правителя, а для этого - разыскать и привести. Ну, привели мы его, и что? В итоге всё равно вышло не по-моему, а по его: на троне восседает, хоть и новая, но весьма удобная ему и безропотная личность - можно снова дела делать... И главное - нового Правителя Петром зовут, как я и хотела! Ха! Всё, как я хотела, не подкопаешься...
      Старуха потянулась было снова за первой флягой, но Мася её снова остановил.
      - Выходит, нас в Швейцарию гоняли зря?
      - Зря. Каюсь. Он, мразь лживая, дерюжная, просто издевался. Уверен был, пузатый врун, что не сыщете вы злодея, даже вчетвером...
      - Что лживый - то лживый, - поддакнула Маринка, - отец ведь лжи он, как-никак...
      - А почему он всё время у вас "пузатый" и "дерюжный"? Он же может и другую внешность на себя напялить? - спросил Мася.
      - Так ему для имиджа сподручнее - под скромного косить. И Сталин с Мао так выделывались, и я, козлиха старая, драной клоунессой сколько лет отходила... Тьфу, идиотка...
      Дальше бабка, минут пять, лаяла себя саму, тоже с непечатными словами. Прервала её баба Маша.
      - Слушай, милая, тебе ведь теперь трудно, а я, чёрствая душа, всё никак не верну твой подарок...
      Она сходила в спальню, принесла старинное колье. Бриллиантов на нём было!
      - Вот, хорошо, что не сдала в ломбард, а то зубы планировала сделать...
      Старуха окончательно протрезвилась.
      - Ещё чего! Подарки забирать! А зубы я тебе щас и так сделаю! Есть тут хоть одна комната с креслом?..
      Она достала одну из палочек, выданных ей "Робертом де Ниро", потрясла ею в воздухе...
      Через полчаса баба Маша сидела за столом, сверкая голливудским прикусом, кусая всё подряд, даже каменные сухари - и с большим успехом!
      На зубы, как вы поняли, ушла часть волшебной палочки, которая и не палочкой была вовсе, а сгустком "универсальной материальной энергии" - делай из неё, что хошь. По крайней мере, экс-привратница ухитрялась делать.
      - Хорошо, что хоть Силантий не сукой оказался, приберёг мне немного добра, отбил у заговорщиков...
      - Силантий - это который с родинкой? - снова проявил смекалку Максим.
      - С родинкой, с родинкой... Такой родной... Когда теперь свидимся...
      Мадам всплакнула, вытерла глаза, обняла Максимку.
      - Все они, кроме Силантия, мне завидовали, все... А я завидую тебе, малыш...
      - Мне-е-е?!
      - Тебе-тебе, не удивляйся, ведь ты с мамой Лялей на "ты", а она мне... Ка-а-ак "выкнет" тогда, да как выгонит, да как дверь захлопнет... А я с "Евангелием" пришла, по-доброму, чтоб не сразу въехала, что я... из этого... ну, из ада... или как его там...
      - Да как его ещё называть-то, коли там шастает сам сатана! - вскочила со стула Маринка.
      Мася приготовился слушать проповедь. И таки проповедь была.
      - Ты, сестра, напрасно убиваешься о потере связи с дочерью, ибо любая потеря, любая скорбь идёт во благо, направлена на очищение души. И если ты, сестра, раскаиваешься во всём содеянном... Кстати, как тебя зовут?
      Этот вопрос застал врасплох абсолютно всех присутствующих, включая и мадам. Она, видишь ли, не помнила своего имени, причём, не помнила давно. Ибо не пользовалась. А зачем? "Привратницей" в болотном зазеркалье быть престижно. Это главное. При чём тут какое-то имя.
      - А паспорт-то у тебя есть? - не унималась Маринка. - Без паспорта теперь даже в монастырь не примут...
      - Да нафига ей паспорт, когда она гипнозом кого хочешь заморочит, везде пройдёт... как танк...
      Максимке показалось, что его реплика прозвучала весело. Но никто не улыбнулся. Тогда он решил исправиться.
      - Нет, я просто подумал, что... Если мадам привратнице вдруг захочется переселиться, то её палочки - хороший строительный материал для чего угодно... Вон, киргизы юрты за собой через всю степь таскают - и то не сильно кряхтят, нам об этом в этнографическом музее говорили. А мадам себе не только юрту, но и клёвое американское бунгало где хошь соорудит. Так ведь можно и по всему миру путешествовать! На границе, к примеру, гипноз применять, а в остальное время - в разных домиках кайфовать. Ведь эти палочки - всё равно что пластилин, лепи, что хочешь!..
      И снова никто не улыбнулся. А Маринка - та вообще давно думала о своём, минут уже несколько. Наконец, выдала:
      - Как бы тебя ни звали, сестра, коль имеешь ты свойства необычные, начинай помогать людям...
      - Это как? - оторвалась от фляги мадам.
      - Да путей-то множество... Вон, у нас в деревне один рабочий, пожилой уже, скит себе построил на отшибе, уединился, стал усердно молитвы читать...
      - Грешил, наверное, в молодости много? - поинтересовалась баба Маша.
      - Не знаю, осуждать - не наше дело. Главное, что в конце жизни образумился, уверовал крепко, даже прозорливцем стал. В один прекрасный день люди к нему пошли за советом... И не только к нему!
      - А к кому ещё-то? - не удержался Мася.
      - У него на подворье коты-подростки бегают, так они, представляете - тоже вещать повадились...
      - А это как? - снова изумилась мадам.
      - Да ничего... в этом... удивительного... нету, - въедливо ответила Маринка, выливая в блюдце остатки чая из чашки. - Придёшь, бывалоча, в старый монастырь, да и в не очень старый - без разницы, а тебе навстречу пара: кошка с только что пойманным голубем в зубах. Если бедолага вырвется - значит и вас, наблюдающих сцену, неприятность минет, а если нет - пиши пропало...
      Беседа так бы и текла весь вечер плавно, с переходом в утро - Маринка умеет укачивать. Но к бабе Маше вдруг идея подвалила:
      - Слышь, сестра ты моя, благодетельница, а поселяйся-ка ты у меня, ась? Будешь чудеса свои прямо здесь творить: хочешь - кошек с голубями строй, хочешь - собаками командуй, а хочешь - людям вещай, всё, что знаешь про них... А знаешь-то ты много, не сомневаюсь...
      - Соглашайтесь, соглашайтесь, тут вам будет хорошо! Можете всё время спать на моей кровати! - вскочил со своего места Мася и помчался к шкафу за свежим бельём.
      Мадам сначала было воодушевилась, но потом снова скисла.
      - А как же дочь моя?
      - Что - дочь твоя? - в момент отреагировала баба Маша. - Боишься, что будет чураться тебя, и что, Господи прости, перестанет даже ко мне ездить?
      Старуха промолчала, но по лицу было видно, что боится она именно этого.
      Маринка снова вынула мобилку.
      - Погоди! Сейчас я её подготовлю...
      - Прямо сейчас?! - вздрогнула мадам.
      - А чего тянуть? Сделаем! - поддержала тёть-Марину баба Маша. - Обещаю даже не ревновать, ведь я бабка, а ты - мать! Извини, что стихами вышло... Щас обработаем тебе дочуру в лучшем виде, чтоб тебе ночью лучше спалось, на Максимкиной-то подушке, заодно и мысли все узнаешь этого сорванца, чего он там удумал на следующий раз... Говорят, если на чьей-то подушке поспишь - мысли его узнаешь!
      - Прекрати, Маша, православный человек, а всякую муть колдовскую городишь, - цыкнула Маринка.
      - А чё здесь колдовского-то? Если человек спит, он одновременно колдовать не может...
      Бабульки спорили, цифирьки телефона попискивали, все четверо не сводили глаз с мобильника, но на том конце трубку никто не брал. Раз пять или шесть перенабрала номер Маринка.
      Наконец, ответ поступил, но неожиданный. Ляля рыдала, а Юры вообще дома не было. Все удивились. Кроме Максимки.
      - Маме Ляле давно нравится другой дядя, из шоу-бизнеса, вроде этот... как его... продюсер... - с видом триумфатора сообщил он.
      - Погоди! - возмутилась Маринка. - Как это? Она же в интересном положении...
      - Не-а! - гордо приосанился малец. - То было в сентябре, а сейчас...
      Баба Маша схватилась за сердце:
      - Она что же - на аборт пошла?!
      - Да никуда она не ходила, просто оказалось, что и не беременела она...
      - А что ж нам-то не сообщила? - уже и Маринка схватилась за сердце.
      - А ей в том время уже было не до вас... Говорил я папе Юре, чтоб не слушался её и занимался спортом! А то - он вечером с работы еле ноги волокёт, а она - с концерта заявляется, почти каждый раз позже него! Хорошо, хоть я с Кристиной вечерами остаюсь, а то бы и малявке пришлось бы по концертам шляться...
      Мася наспех выдал свою теорию о том, как некоторые женщины, будто бы ревнуют своих мужей, а на самом деле втихаря прихорашиваются.
      - Каждый день новый маникюр - это нормально? Я, конечно, маму Лялю не виню, все женщины мартышки, особенно в молодости, но и папу Юру жалко - для него это удар!
      Вся компания минуты две просидела молча. Затем мадам порылась в своей сумке, которая была не меньше Максимкиного рюкзака, вытащила какую-то "машинку", слегка отличавшуюся от той, которая "для слежки", и начала, глядя на экран, жать кнопочки. Затем изрекла:
      - Тут колдовство замешано! До чужих подушек, правда, дело не дошло, но дойдёт, и не только до подушек, а и до кладбища, если не вмешаться...
      По словам привратницы, Лялю околдовали, и не сам тот мужик, а его жена. Да, сейчас полно извращенческих пар, где мужья с жёнами якобы дают друг другу свободу, а на самом деле от ревности готовы всех соперников поубивать, причём самыми садистскими методами.
      Ляля в последнее время много пила, даже больше, чем пять лет назад, когда мечтала получить Юру из Москвы - вырвать из когтей Изольды. Хорошо, что Изольда хоть не колдовала, а то не сносить бы блондинистой наследнице принцессы Анны головы ещё тогда, и не родить бы ей Кристину с Улей. Младшенькую дочку, родившуюся летом, нарекли Ульяной.
      В этот раз Лялино пьянство было не от ревности к Изольде, а из-за ревности жены-мегеры того красавца-продюсера, которую она в глаза не видела, но о существовании её, конечно, знала. А мегере вовсе и не надо было знать всех своих соперниц и соперников, ей хватало младших демонов и демониц, карауливших супруга день и ночь. Почему младших? Потому что сама она была из разряда старших, кои, однажды выйдя из подземелья и вселившись в тела молодых красоток, кочевали в следующих воплощениях именно по таким приманчивым объектам - из тела в тело. И мадам привратница решила это дело поломать! Вернее, начать компанию по усмирению зарвавшихся колдуний. И то должна была быть не "охота на ведьм", такая милая для сердца стукачей, а тайное обнаружение с последующим усмирением.
      В чём заключалось вышеозначенное усмирение? Нет, не в убийстве. Убийство - грех. Тем более, что после смерти физического тела "лярва" может смело переселяться в другую оболочку. Усмирение на языке мадам привратницы означало лишение возможности делать зло.
      Итак, возмездие свершилось! Слегла мегера с тяжёлой болезнью, сопровождавшейся параличом. А супруг-продюсер стал за ней ухаживать - по долгу совести. Неплохой был, в общем-то, человек.
      Мадам привратница на этом не остановилась. Вскоре начала с помощью своих устройств других "лярв" выискивать и подобным образом "трудоустраивать" - заставлять лежать в неудобной позе круглосуточно, а позднее - принуждать перекочёвывать в тела недееспособных новорожденных младенцев, то бишь слепо-глухоньких, безруконьких, безногоньких. И никому об этом знать было нельзя, кроме самого узкого круга - домашнего.
      Наконец-то у мадам появился свой домашний круг... И дочь вернулась - кинулась на шею с благодарностью. А уж о признательности Юры с Масей и говорить было нечего. Жаль, что Кристина с Улей не понимали происходящего, а то бы и они облобызали кудесницу со всех сторон.
      Маринка, которую в такие минуты обычно посещало красноречие, провозгласила:
      - Возблагодарим святых страстотерпцев Киприана и Иустину! Киприан сам в молодости был колдуном, но потом всю энергию свою и все таланты отдал на служение Богу и людям... И тебе, сестра, послужившей сатане изрядно, пора чистить нашу землю от ему подобных...
      Говорила тёть-Марина долго, но никто, как ни странно, не зевал. А бывшая мадам привратница, снова вытащив из сумки устройство, которое, по её словам, и без стукачей помогало ведьм выявлять в два счёта, как бы далеко они ни находились, принялась помечать нужные объекты на особой карте. Начатый процесс негоже было прерывать. Единственная трудность заключалась в неимоверном количестве объектов.
      - За времена безбожия в стране их столько развелось... Тебе подмога, мать, нужна... - сказала Маринка.
      Но мадам бралась "трудоустроить" главных ведьм и их приспешников сама, без помощи энтузиастов, то и дело норовящих наломать дров. Тут действовать с размаху и напрямик вредно.
      - Не будет получаться прямо - пойду в обход... Не каждую "лярву" машинкой вычислишь, иные так искусно маскируются, что даже мне большое время нужно... - грустно произнесла мадам.
      На тот момент абсолютно всё семейство сидело за праздничным столом - за новогодним, накрытым в горнице у бабы Маши. Ведь месяц в борьбе с нечистью быстро пролетел.
      - Закройте глаза, детки! - произнесла Маринка, метнувшись в сени за подарками.
      Когда под ёлкой, стоявшей в углу, выросла симпатичная горка, Максим и Кристина набросились на неё с визгом и толканиями. Полугодовалая Ульяна с удивлением взирала на всё это с высокого раскладного "трона".
      Тут вдруг князя Юрия Петровича, окончательно пришедшего в себя после потрясений, посетила чисто княжеская идея - благородно-патетическая:
      - Дети, снова закройте глаза!
      Максим с Кристиной повиновались, а Уля снова ничего не поняла, да это ей пока было и не нужно - княжьи намерения распознать не каждому взрослому под силу. Папа Юра, быстренько убрав все подарки в шкаф, велел чадам оглядеться. Те, не узрев ярких пакетов с бантами, расстроились было, но князь выдал им огромную, многоступенчатую речь:
      - Были тут подарки или не было их - спорная реальность. Может, и не появятся больше, а может - появятся. Вот у нас сейчас две шикарные квартиры и имение... А может статься, что исчезнет вдруг всё это... В одночасье... Истинно реально то добро, что у нас внутри. Не давайте никому испортить ваш багаж - и не собьётесь с курса...
      Мама Ляля всхлипнула. Все зааплодировали. Нарочито княжеская речь вышла, однако. Хотя князь так и не выучил своей родословной. А надо бы! Чай, не в Индии живём, где ты сначала камешек, потом ты птичка, потом раз пять рождаешься простым приматом, а потом уже таки в принца перевоплощаешься. Наша церковь против перевоплощений. Так что, не исключена возможность, что нынешний Юрий Петрович Лялин, однажды уйдя в мир иной, встретится там с настоящим князем, со своим предком - золотопромышленником Люлиным. Вот встреча-то будет!
      
      
      
      ЧАСТЬ ВТОРАЯ
      
      ГЛАВА 1.
      
      Посленовогодние деньки трудно описуемы, но живо представляемы: свеже-салатно-шампанские запахи, спугнутые полуночными курантами, удирают в панике, как Золушка, сменяясь кисло-помойными ароматами. Звон бокалов уступает место чавканью и храпу, а шустрая танцевальная музыка - нудному жужжанию посудомойки. Неприятно!
      Хотя запах вчерашней еды кой-кого и вдохновляет. А иным по душе вкус трёхдневного салата, подогретого на "бане" - тем, кто после вытья на новогоднюю Луну, неделю ходят по квартире в шарфике и тёплом халате. Как потом вернуть уважение к себе?
      На кухне бабы Маши, однако, было всё путём, почти как у любимого классика, только персонажи другие: не три девицы вечерком, каждая с веретеном, а три старушки-говорушки, между завтраком и вторым завтраком, за кухонным, за столом, что-то пальцами перебирали, какие-то картинки, вперемешку с фотографиями. И в аккуратные стопочки складывали.
      Стол был накрыт клетчатой бирюзово-сиреневой клеёнкой, в тон бирюзовому кафелю на стенах, отчего и небо за окном отливало бирюзой, и солнышко слало, сквозь белоснежную кружевную занавеску, узорные бирюзово-сиреневые приветы. Умела хозяйка кухни интерьер создать для праздничного настроения!
      Клеёнка была чистенькая, много раз протёртая несколькими тряпочками, плюс новым полотенцем. А ведь шёл третий день, вернее, третье утро нового года. Стол - поди ж ты! - был всё ещё в идеальном порядке: ни крошечек тебе, ни пятен, ни лишней посуды, только красивые чашки китайской работы с китайскими же блюдцами. На такой стол не противно и фотки выложить, даже самые ценные.
      А в углу, у печки, куда тоже достигали солнечные лучи, сверкала дополнительная лепота: медные тазы и кочерёжки на подставочках. Те, которые ещё со времён царской эпохи остались. Задолго до праздников, на предновогоднем семейном совете, было решено перевезти всё это с Лиговки в деревню, ибо пятикомнатные хоромы снова нещадно эксплуатировались квартиросъёмщиками.
      "А как же шкаф?" - спросите вы. Ведь ежели привратница с ним больше не общалась, а порталом в другой мир он всё ещё служил, сколько новых огорчений могло принести старинное зеркало ничего не подозревающим жильцам, скольких до смерти напугать!
      Мадам привратница вспоминала о шкафе неохотно, с содроганием. Но от цветных бутылочек не избавлялась. Мало ли чего ей со временем могло понадобиться в зазеркальных лабиринтах. Коронация подземного правителя успешно прошла, и ветеранше снова разрешили наведываться в подземелье. Где её с распростёртыми обьятиями ждал лучший друг и верный бывший заместитель Силантий! Кстати, тот не единожды наведывался к опальной старухе в деревню, вечерами прокрадывался в сад, стучал в окно, ждал, пока экс-начальница оденется, а затем до глубокой ночи беседовал с ней. О чём беседовал, не разглашалось.
      У Максима тоже бутылочки имелись, целых четыре, две зелёных и две красных, остались в качестве сувениров от конопатой Лизы и её мужа Свиридки-Токио. Эта, уже не очень молодая, но всё ещё возлюбленная пара решила отказаться от возможности хоть иногда наведываться в зазеркальное болото, и причиной тому была обида. За что их выгнали?! Да ещё и взяли столько денег! Мадам с дочурой горшки побили, а крайними сделали молодожёнов.
      Парочка гневалась, но не слишком. Отлично помня, кому они обязаны своей роковой встречей. Если бы не бабка, не обнимал бы теперь Свиридка возлюбленную. И по-русски ни слова не знал бы, не говоря уже о восхитительном новгородском акценте, от которого все тащились. За неделю до нового года молодожёны приехали в деревню к бабе Маше - расцеловаться на прощание.
      - Уходя - уходи! - вспомнил японец заезженную классику, в который раз нежно обхватив Лизину талию, уже едва-едва различимую, благодаря усиленному питанию в ресторанах на протяжении последних месяцев. Другой рукой он взял мобильник, стал наяривать в службу такси.
      - Покидаете нас? - вежливо спросила Ляля, в тот вечер находившаяся у бабушки в гостях. Она теперь неотлучно следовала за Юрой, куда бы тот ни направился после работы. А супруг аккурат приехал в имение перед праздниками по делу - помочь по хозяйству, оставить медные тазы и кочерёжки
      - Уезжаем в Японию! Навсегда! - провозгласил Сивридка.
      - Или на пару лет, - уточнила Лиза. - Если там нет нормального сельского хозяйства, то вполне возможно, что вернёмся.
      - Как это в Японии нету сельского хозяйства? - удивилась баба Маша. - А что же они там едят?
      - Нашу рыбу! - подыграл гостям Юрий Петрович. - Наворуют, набраконьерствуют, а потом втихарая лопают. Оттого и зубы у них кривые: ни молока нет в достатке, ни мяса нормального, носятся со своей "мраморной говядиной", как чукча с чумом...
      - А на остальные продукты наплевать им, что ли? На гречиху, на синенькие, а? Впервые такое слышу! - снова не выдержала Лиза. - Короче, мы с супругом ломанёмся в эти дебри на разведку. Если лажа выйдет, сразу к вам, назад...
      - Замётано! - воскликнул Юра. - Будем ждать! И машинёшки ваши сохраним в полной неприкосновенности.
      - Не, хранить не надо, внедорожники-то продавайте, нам они больше не нужны, - промямлил утомлённый чемоданным настроением японец.
      - А если вдруг вернётесь, на чём просторы области перепахивать-то будете? Снова рафики нанимать станете? - сострил Максимка, сидевший там же, на кухне. Он теперь шастал в деревню регулярно, даже без приёмных родителей, ибо мадам привратница стала его подругой. Из преисподней, в качестве выходного пособия, экс-привратница вынесла такой интересный багаж! Который, кстати, позволял жить широко: то владелицей виллы становиться, то магазина, а то и пивной забегаловки на тысячу мест. Правда, поначалу не очень-то хватало энергопалочек, но добрый Силантий задним числом принёс, подкинул этого добра. Теперь богатое приданое имелось у мадам, однако!
      Максимкина хозяйственная реплика не осталась без внимания.
      - К тому времени, когда мы вернёмся, эти автомодели устареют, значительно упадут в цене, - сказал Свиридка-Токио.
      - Да! - поддержала мужа веснусчатая Лиза. - Лучше избавиться от них как можно раньше, а то потом и за копейки не продашь!
      - Молодец, Лизуша, соображаешь! - хлопнул жену по плечу Свиридка. - Немедленно продайте, деньги потратьте на детей, а в гараж свезите что-нибудь ненужное, свой зеркальный шкаф, например, раз не пользуетесь им на полную катушку...
      - Или выбросить решили нафик? - хитренько осведомилась Лиза.
      - Ну да! Разве такие вещи выбрасывают?! - возмутился Максимка. - Шкаф ещё как пригодиться может...
      Тут он запнулся. Свои планы раньше времени раскрывают только идиоты...
      Однако, шкафу сильно повезло: его не выбросили, не сдали в музейные архивы, а завезли в полупустой гараж, где после продажи внедорожников, стояла всего одна машина - папы Юрина. Можно было и не продавать японские таратайки, как называла их Лизон, но в семействе Лялиных-Скобелевых-Дверниковых энтузиастов сельского хозяйства не было и в ближайшем будущем не намечалось. Максимка собирался стать строителем, так как узнал, что это дело весьма выгодное. Кристина с Улей на эту тему пока не распространялись. Полугодовалая Ульяна очень хорошо кушала, всё время облизываясь и причмокивая, но это отнюдь не говорило о том, что она станет поваром. Кристина постоянно вертелась у трюмо, но это, опять же, не свидетельствовало о намерениях. Захочет ли соперничать с западными кутюрье, когда вырастет? Сейчас на модельерстве бабло рубят, а как оно будет дальше? На чём можно лихо подмолотить сейчас, тем уже в ближайшем будущем вряд ли заработаешь - система проверенная. Вон, даже в шоубизе и книготорговле настали чёрные деньки. Аналогично и в плане жрачки: то Россия кормила хлебом заграницу, а теперь - заграница её. Вот и Лиза с японцем, пользуясь затишьем в сельхоздеятельности страны, умчались туда, где восходящее солнце ласково гладит поля, а не жжёт, и где дожди не навязчивы, а по-японски предупредительны.
      После отъезда парочки всем не на шутку взгрустнулось. И вовсе не потому, что больше некому было весь коллектив по Швейцариям катать! В то тихое посленовогоднее утро семья с удовольствием вспоминала шутки-прибаутки японо-новгородца и наивную искренность его супруги. Парочка упорхнула задолго до нового года, не чокнувшись с друзьями хрусталём, а жаль! Но мадам привратница пока была на месте. Реально была.
      Максимка не стал медлить, и ещё за неделю до праздника попросил её что-нибудь весёленькое смастерить, типа построить - прямо во дворе у бабы Маши. Ему хотелось запомнить сам процесс. Чего скрывать, планировал он в будущем позаимствовать несколько палочек, или хотя бы одну, чтобы самому что-нибудь построить. Старуха одобрила такое рвение, мол, смотри, учись. Если что-нибудь поймёшь! Из вежливости одобрила. Заранее знала, что никто ничего понять не сможет, ибо тут требуется специальный дар.
      Спектакль состоялся ближайшим вечером. Сначала экс-привратница долго, минут двадцать, стояла на тёмном дворе, уставясь в одну точку, поверх высокого кривого забора. Забор был сделан высоким не без причины: баба Маша большей частью жила одна и воришек с хулиганами побаивалась, несмотря на всю свою храбрость и житейскую бывалость. Единственная псина, и та зимой в доме ошивалась, хозяйке было жаль её в будке морозить.
      Между зубчатым краем забора и полумесяцем, ярко сиявшим в компании звёзд, неожиданно появилась розовая птица, в виде прозрачного облачка с крыльями, и тут же исчезла.
      - Что это было, мадам?! - крикнул Максимка.
      Мадам не спешила отвечать, всё смотрела в одном направлении. Казалось, вела мысленную беседу с космосом.
      - Тебе что-то почудилось? - наконец спросила она.
      - Не почудилось, а я видел розовую птицу!
      В этот самый миг над забором повис огромный слой розоватого тумана, который тут же уплотнился, сжался, превратившись в искрящийся мячик, размером с теннисный. Сделав несколько витков в воздухе, мячик запрыгнул в старухину сумку, стоявшую на снегу. А в сумке лежала связка коричневых палочек, Максимка видел, как мадам их туда клала.
      Дальше там же, снова между забором и полумесяцем, возник прозрачный силуэт ветряной мельницы. Мельница поплыла вниз, во двор, установилась между собачьей будкой и сараем. А потом, из прозрачного видения, сделалась реальной - после того, как мадам метнула в неё несколько палочек.
      Максимка пригорюнился. Так нифига и не понял! Помчался в дом за бабой Машей. Та прибежала, вытирая руки о передник, уставилась на мельницу.
      - Вот, ещё тебе презентик, Мария, - молвила мадам кудесница. - Уже к наступающему году!
      После короткого молчания, баба Маша выдала весьма практическую фразу:
      - А мельница-то мне накой, хотя, конечно, спасибо за подарок...
      Мадам обиделась.
      - Накой мельница, говоришь? Хлеба выпекать будешь! Натуральные! Мука будет своя, и припёк - натюрель, а не синтетика магазинная...
      Бабу Машу такая перспектива не обрадовала.
      - Романтическая вещь, понимаю... Дорогая! Не дешевле колье, поди, будет, да вот только где энергию-то брать, на такое-то мощное вращение? Местная электростанция не выдержит, ты ж видела, подруга, как слабенько мои лампочки горят, а ветра ждать каждый раз... Легче в сельпо за буханкой сбегать!
      - Да?.. - разочарованно произнесла "подруга", которую её новые товарки, по общей договорённости, уже успели наречь Аделаидой. "Адель из царства Аида", благородная особа, прибывшая из ада. Позже, при необходимости, можно было бы и "монахиней Аделаидой" кудесницу назвать, но в списке православных имён имени Аделаида нет, только немецкая монахиня с таким именем когда-то существовала.
      Вскоре всем стало ясно, даже мадам, что мельнице в саду не место. Баба Маша ушла в дом, а Максимка остался посмотреть, как крылатая махина дематериализуется. Привратница вынула из сумки помесь мегафона с радаром, гаркнула в него что-то малопонятное, и мельница снова превратилась в прозрачный силуэт, а потом и в розовую пыль. Затем сделалась окончательно невидимой. На заледенелый снег рухнули четыре палочки. Или пять, неважно.
      "Стало быть, прогрессивные идеи насчёт сельского хозяйства и нормального, натурального питания пока что терпят крах. Доколе? - грустно, по-взрослому подумал Максимка, потенциальный президент страны. - Что ветряная мельница, что внедорожник - один с них толк у нас..."
      
      
      ГЛАВА 2.
      
      Тот предновогодний эпизод с мельничными чудесами быстренько забылся, так как нагрянули более интересные события. Началось всё утром третьего января 2012 года - с разглядывания фотографий на кухне, на бирюзово-сиреневом столе. А перед тем отзавтракали, в полном состав. Даже Маринка, неофициальный член семьи, прибыла накануне вечером. Во встрече нового года она не участвовала, моталась в деревню к родственникам.
      Все взрослые, собравшиеся у стола, были чрезвычайно знаковыми персонами: князь-полиглот со знанием восьми иностранных языков, его супруга, она же болотная графиня, графинина древняя мамаша, в недавнем прошлом охранявшая адовы врата, а также две давнишние подружки, которые только с виду простенькие, а копни их...
      И детвора была нехилая: потенциальный президент страны, он же несостоявшийся болотно-зазеркальный правитель, его тайная невеста Кристина, а также плотный и весьма очаровательный младенец Ульяна. Из последней вообще что угодно могло вырасти, в хорошем смысле.
      Можно было бы сказать, что за столом собрался цвет деревни. Можно было бы. Если бы не ближайшие соседи, очень непростые, по-нашему - "крутяк". То у них вертолёты над дачей взлетали, то громадные воздушные шары, а то и дирижабли плавали. А сама дача - чисто тебе Меньшиковский дворец, только в миниатюре. Жили там "новые русские", уже изрядно постаревшие якуты, которым всё ещё было не лень обогащаться, а главное - развлекаться. Самое большое развлечение они имели с наблюдения за случайными прохожими, которые, как правило, оказывались любопытными туристами. Узрев дворец, те начинали нервничать и громко причитать: "А где же кассы?" да "Сколько стоят входные билеты в музей?" Наслушались у себя дома, в Сызранях и Стерлитамаках, про ленинградско-областные дворцы и парки.
      Хозяева-якуты в молодости, будучи тогда чуток беднее, точно так же вели себя, приезжая на экскурсию в северную столицу. А теперь вот, заматеревши, издевались над наивными приезжими. Чувствовали себя хозяевами положения! Ха, им просто повезло, что поселились в области, а не в самом городе, Бог отвёл. А то сейчас бы уже лыжи вострили обратно, на хаус, в свои алмазные края. Согласно дверной теории.
      В деревне ходили слухи, и не безосновательные, будто владельцы дачи-музея разбогатели именно на алмазах. И будто бы якутский тот мужик, хозяин виллы, имел шикарный офис у себя в республике, и не один. И костюмов дорогих была у него пачка, вне всякого сомнения, но в люди выходить они с супругой предпочитали в нищенском прикиде, в стёртых замызганных тапочках на босу ногу и в якутских национальных шапочках, тоже замызганных. Всё это у них под рукой было - валялось в любимой кладовке. Которая одновременно была складом всяких штучек: старомодных ноутбуков, ещё 1993 года выпуска, новейших планшетников, а также множества других технических чудес, как дорогущих, так и подешевле.
      Барахлишко, лежавшее в кладовке, помимо бомжеского прикида, хозяева любовно называли сувенирчиками. И были те сувенирчики не липовыми, ибо вручались практически ежедневно. А к их раздаче прелюдия полагалась! Выбегали ряженые магнаты к туристам, бормоча на своём, на якутском, якутском, а когда гости в очередной раз спрашивали, где касса, говорили:
      - А вона... тама... за углома...
      Получив громкое "спасибо" добавляли, низко кланяясь:
      - Якута умный, аднака...
      Туристы шли за угол, а магнат с магнатшей оворили "Йес-с-с!" и быстренько семенили подглядывать: что там, за углом.
      За углом важный дворецкий, из числа местных алкашей, тоже ряженый, но уже во всё дворцовое, купленное с рук у петергофского оркестрика, сердито объявлял:
      - Музей сегодня не работает! Переучёт!
      - Как переучёт?! Какой переучёт?! Разве в музеях бывают переучёты?! - орали обиженные путешественники. - Мы в такую даль тащились...
      После этого магнат с магнатшей подбегали к ним, снова низко кланялись, доставали из-под старенькой одежды сверкающий сувенирчик, а то и два-три, в зависимости от количества посетителей, и мультяшными голосочками стрекотали:
      - Эта вама... за маральная травма... абидна, да?... не нада плакать... сувенира аднака...
      Гости сначала морщились, но потом, после недолгих словопрений, принимали сувениры и, пятясь, уходили. Буквально через полминуты темп ходьбы их ускорялся, постепенно превращаясь марафонский. Дворецкий хмыкал:
      - Боятся, что передумаем, догоним и отнимем!
      А магнаты комментировали, уже без сибирского акцента.
      - Молодцы, что не обиделись!
      - А чего им обижаться?
      - Вчерашние, по-моему, обиделись...
      - С чего ты взяла, мать? Не заморачивайся, пошли чай пить...
      Вот и думай после этого, что якуты ниже по развитию, чем японцы. У них хотя бы с чувством юмора нормалёк. Японцы, хоть и смахивают внешне на якутов, но с юморком у них, как правило, напряг. А переодеваться любят! Но, опять же, по совсем другой причине: скомороший прикидон употребляют не для хохмы, а из животного страха, боятся уличных нападений: со стороны цыган, рэкетиров и просто оболтусов.
      В лихие девяностые особенно дрейфили дипломаты, поэтому старались не шиковать в одежде, вся приличная одежда и обувь хранилась у них на рабочих местах. Однажды Юра, работавший в консульском отделе посольства Японии, застал консула за необычным занятием: чиновник выставил на письменный стол пар восемь великолепной обуви и с чувством разглядывал всю эту прелесть. Каждая пара баксов по триста была, не меньше! Раздумывал трудяга: чистить или пока рано. Заметив Юру, он резким жестом попросил его исчезнуть.
      Что прилично делать на работе, а что нет? Сколько людей, столько и мнений. Консул московского посольства Иосио Симода в плане переодеваний был находчивее всех, его на улице стремались даже кошки. Каким чучелом он крался с утреца по Калашному переулку, отдельный разговор. Придя на работу, он, конечно, переодевался и дальше своим видом никого не пугал. Но до работы ещё надо было дойти!
      Одним прекрасным утром, когда местный дворник ещё не закончил свой ритуал, Симоде вдруг приспичило заглянуть на рабочее место пораньше. По странному совпадению, Юре тоже приспичило явиться "до звонка", и именно в то же самое утро. Войдя в Калашный со стороны Нового Арбата, он узрел странную картину: дворник замахивался метлой на консула Японии! Симода был в старых вельветовых тапках и в плащике "с дедушкиного плеча".
      - Пшёл вон, шляются тут всякие... Й-й-й-якута кусок!
      Дворник ненавидел, когда болтались под ногами, вот и конфликт приключился, международный. Только при чём тут якуты...
      Симпатичные соседи те якуты, рейтинговые, вечно в деревенском топе. Бабы Машино имение котировалось как второе. Третье место в списке занимала семейка самогонщиков, а дальше шла сплошная алкашня, голимая-преголимая.
      Пока три бабушки трогали подагрическими пальцами картинки с фотками на столе, Максимка рядом ошивался.
      - Погодите-погодите! - заорал вдруг он, хватая одну фотку. - Это же мой знакомый!
      - И имя помнишь? - сурово спросила привратница.
      - Ну... Имя сейчас не вспомню, но до боли знакомая рожа! Этого дядьку я в каком-то музее видел... Точно, в музее, в галерее Чюрлёниса! Нас как-то в Каунас возили, показать картины этого художника. Картины так себе, я их не очень помню, зато фотопортрет художника - атас, сильно впечатляет, хоть и не цветной. Нет, ну красивый же дядька, это же он, Чюрлёнис! Он и во сне ко мне приходил!
      - И что говорил? - не меняя выражения лица, спросила мадам.
      - Щас вспомню...
      Пока Максимка думал, две остальные бабушки, тоже заинтересовались фоткой.
      - Какой интересный мужчина!
      - М-да... Кудрявый... Лоб высокий, глаз горит...
      - Но подбородок слабоват, не волевой...
      - Ну, ты даёшь, Маруся, накой художнику сильный подбородок? Он же человек искусства, из Прибалтики, чай, не гопник питерский...
      - Да не художник это вовсе! - прервала их спор мадам.
      - А кто?
      - Потом скажу. Пускай малец сначала вспомнит, что говорил ему этот кудрявый... Тут детали важны!
      Максимка закатил глаза, стал вспоминать:
      - В общем, только голова его мне и приснилась... И рука... Одна! Голова вещала, а рука жесты выделывала...
      - Ну?! Дальше! Дальше! - хором отреагировали старухи. - Чего рукой-то он выделывал, ась?
      - Да ничего особенного, просто махнул ею, как бы в западную сторону, а голова сказала: "Вот, сделал перевод, на исландский..." Я ещё потом, проснувшись утром, в Интернет полез - узнать, существует ли исландский язык. Я же думал, что в Исландии все на английском шпрехают...
      - Ну, и как? Существует такой язык? - нахохлилась Маринка, дабы показать, что её не только Божьи, но и мирские проблемы иногда интересуют.
      - Существует, но им мало кто пользуется...
      Мадам привратница настояла на продолжении рассказа.
      - Случилось ли в твоей жизни что-либо после этого?
      - В моей-то ничего не случилось, а вот в Исландии - на следующий день вулкан пыхтеть начал. Извергнулся! Я тогда ещё подумал: как хорошо, что художники с того света предсказывают. Вот бы он мне моё будущее предсказал!
      Мадам вздохнула.
      - Этот может... Если бы ты, всё-таки, попал на коронацию и стал правителем, то наобщался бы с ним вволю...
      - Так это он? Главный, что ли?
      - Он-он...
      - Художник Чюрлёнис был воплощением сатаны?!
      - Тут по-другому понимать надо... - снова захотела выделиться Маринка. - Просто он в разных личинах является. Форсит! Или заворожить кого-то хочет... Правильно я говорю?
      Мадам кивнула.
      - А меня-то ему зачем завораживать? - удивился Максимка. - Да ещё и лично во сне являться! Вы же сами говорили, что во сне только мелкота является - бесы...
      - Как к кому... К иным приходит и сам, лично... Нарушая запрет! К тем, у кого сила большая есть...
      - Какой запрет?
      - Его связали обещанием, в аду принудительно держат, а он так и норовит выпендриться. Будешь и ты теперь свидетельствовать против него...
      - Когда?
      - Когда время придёт...
      За узорным окошком мелькнул силуэт, раздался голос Силантия.
      - Кто придёт? К кому придёт?
      Ну, и слух у бабкиного дружка! Максимка помчался в сени - подавать гостю веничек для обметания снега.
      
      
      ГЛАВА 3.
      
      Вошедший раскланялся, но не сильно, лишь лёгкими кивками, и сразу выложил на стол, уже свободный от чашек с блюдцами, какую-то тяжёлую фиговину, обёрнутую мешковиной. Внутри свёртка оказались две тугие вязанки коричневых палочек, уложенные "бревном", обмотанные скотчем.
      - Ваша премия, мадам... От него...
      - За что?
      - Ну, вы же столько разных штучек наизобретали...
      - Так он ими не пользуется!
      - Ещё как пользуется!
      - Не поняла...
      - Я сам не сразу понял. А потом случайно выяснилось, что ваша "комната испуга" ему во много раз процесс отбора кадров удешевляет, Гришины фиги стоят дороже. Я как узнал об этом, сразу прижал его, мол, расплатиться надо...
      - А что ж он морду-то кривил? Чуть не плевался, говорил, что я на ерунду время трачу...
      - Разве не понятно? Для отвода глаз, чтоб вы, часом, не зазвездились и не потребовали место заместительши...
      - И в мыслях не имела! Я руководить не очень-то умею, во мне больше творческая жилка развита.
      Мадам схватила кухонный нож, разрезала скотч, выудила одну из палочек и, чуток побормотавши, сотворила из неё люстру горного хрусталя, на золотом каркасе, с подвесками чистого золота.
      Баба Маша охнула, вскочила с табуретки, пошла за каплями к буфету.
      - Мария, это тебе вместо мельницы, подарочек к наступающему Рождеству, раз новый год уже позади! - торжественно провозгласила старуха, подмигнув Силантию.
      Тот, вынув из кармана миниатюрную стремянку, увеличил её до нужных размеров.
      - Моя школа! - крякнула привратница.
      К тому времени баба Маша уже слегка оклемалась.
      - Стойте! Вы хотите эту махину на потолок повесить?!
      - Да, а что? - спросила мадам.
      - Ой, горе! Перекрытия-то деревянные...
      Силантий и мадам переглянулись.
      Экс-привратница, досадливо махнув рукой, вытащила флягу, отпила и принялась новые заклинания читать.
      Через полминуты вместо люстры на столе лежала кипа денег, в самом разном выражении, и несколько золотых слитков.
      В это раз баба Маша к буфету не пошла, но по лицу было видно, что последний фокус добил её окончательно.
      - Что, снова не то? - улыбнулась привратница.
      - Да нет, всё то! Спасибо! Не хочу выглядеть неблагодарной...
      Хмыкнув и сцепивши зубы, хозяйка кухни сняла передник, накрыла им подаренные ценности. Затем пошла к окну, глянула во двор.
      - Вроде, никого! А то убьют ведь, коли проведают о таком богатстве...
      Она пошарила в тумбе, стоящей рядом с окном.
      - Милок, у тебя крепкая авоська есть? - обратилась она к Силантию.
      Тот вынул из кармашка на рукаве прозрачный полиэтиленовый мешочек, дунул в него - получилась большая походная сумка.
      Ляля рассмеялась.
      - Говорят, я когда-то тоже так умела! В позапозапозапрошлой жизни, правда, мама?
      Мадам не ответила. Вместо этого скомандовала:
      - Бери всё это барахло, друг Силантий, тащи к Марии в спальню, спрячь там!
      Баба Маша с Силантием ушли, а Максимка, всё время молчавший, решил уточнить некоторые моменты.
      - Мадам, а как вашему другу удаётся влиять на Главного? Он его всё время слушается или через раз?
      - Всё время, - буркунула старуха, пряча флягу в карман.
      - Странно... Вас он выгонял, причём надолго, держал в чёрном теле, а ваш заместитель вертит им, как цыган солнцем!
      - Есть причина...
      - О которой вы всё время знали, но притворялись, что не в курсе?
      - Не поверишь, для меня это тоже сюрприз! Я никогда не могла командовать своим начальником, терпела многое, и всегда удивлялась, как это Силантию сходило с рук любое баловство... И сейчас он прощает ему выходки...
      В ту секунду снова появился Силантий.
      - А куда ему деваться, если я кучу компромата на него имею!
      Он уселся за столом, перед поданной ему чайшкой чая.
      - Ну, с Новым годом, или как?
      - Или как, - поднялся Юра со своего места, сделав Ляле и детям знак собираться на выход. - Мы уже напраздновались, пора и родную коммуналочку проведать! А то, чувствую, Харитоныч её пропьёт, если вовремя не вмешаться. А вы празднуйте, празднуйте, гуляйте широко!
      - Ещё раз всех с Новым годом и с наступающим Рождеством! - жизнерадостно вымолвила Ляля, освобождая Ульяну от ремешков высокого стульчика.
      - А мне можно пока тут остаться, всего на пару дней? - спросил Максимка, заранее зная ответ. - Я хотел бы посекретничать с мадам. Думаю, она не против!
      Старуха кивнула.
      - Как скажете, - улыбнулся Юра. - Слово тёщи для меня закон!
      Посленовогодние деньки трудно описуемы априори, но когда, ко всему прочему, в гостях у вас влиятельные представители преисподней, треплющие нервы самому сатане, то поневоле начнёшь волноваться за исход едва начавшегося года. Ведь как первые две недели проведёшь, так и будешь жить остальные пятьдесят.
      Юре не терпелось сменить волшебную обстановку на обыкновенную. Не за себя боялся, за домочадцев. Кто знает, как длительное пребывание в адской компашке отражается маленьких на детях!
      Ушли Юра с Лялей, отказавшись слушать "историю про Григория". О том, кем являлся Гриша Фига, остальной компании поведал друг экс-привратницы Силантий.
      В лице Силантия компашка имела лишь гостя из преисподней, но отнюдь не её служителя. Роль его была скорей шпионской, он был для подземелья кем-то вроде засланного казачка из "Неуловимых мстителей" или Штирлица в фашистском логове. Интересно, что мадам привратница узнала об этом вместе со всеми.
      Вот как прозвучала странная история в то утро.
      "Комната испуга", детище кудесницы-привратницы, оказалась крайне выгодной и удобной в употреблении. Главный, как его до сих пор величали, пользовался ею с утра до ночи. А иногда и по ночам. Впрочем, какая ночь может быть в царстве ночи, в царстве смерти, в обители Аида.
      Как уже говорилось ещё раньше, комната вышвыривала всех, кто не обладал подлостью, трусливостью и прочими гнилыми свойствами души в достаточной степени. Такие люди, практически хорошие, попадали в адский портал случайно, по ошибке, поддавшись мимолётному искушению. Стибрили что-то мелкое, потом сразу каялись... Вот, как Шурочка Воронина, сто восемьдесят лет назад укравшая полбуханки ржаного хлеба на кухне Смольного института.
      Благодаря старухиному изобретению, и первый орден появился в болотном зазеркалье: кулон в форме кукиша, подвесная фига. Кстати, неплохо оформленный: в золотом обрамлении, с бриллиантовой присыпкой.
      Помеченные кукишем, то есть оказавшиеся не такими уж порочными, как хотелось бы хозяину главного болота, теперь имели особый статус: им разрешалось усердно вкалывать на благо "новой малой родины", создавая прочие полезные изобретения, так необходимые Главному, особенно в последнее время.
      - А что такого в последнем времени? - перебил рассказчика Максимка.
      Маринка не дала Силантию ответить, снова заголосила от имени Боженьки:
      - А ты разве не слышал о последних временах?! Про Апокалипсис только самые дремучие крестьяне не ведают, у которых даже радио в деревне нету!..
      Привратница, будучи ещё не очень пьяной; учитывая утро, дала более внятное объяснение:
      - Смыться он хочет, поганец этакий! Уйти от ответа! Не сидится ему в аду, в месте официального заключения, прекрасно понимает, что его ждёт в самом конце, вот и ёрзает, ищет пути...
      - Какие пути? Удрать, что ли хочет?! - не унималась Маринка. - Так не дадут ему! Кто его в преисподнюю упрятал, тот на нём по сей день глаз держит... Или он настолько уверен в своей хитрости? Под юродивого скосить, что ли, хочет?
      - На каждого юродивого свой юродивый найдётся, похитрее... - с загадочным видом произнёс Силантий.
      С этого и началась основная часть его повествования: об уличном попрошайке Грише. Тут время вспомнить о юродивых Христа ради. Не про обыкновенных нищих, специально охраняемых роднёй и мафией, а истинных юродивых, которым эта функция Богом жалована.
      Истинный юродивый денег не копит, всё лишнее сразу раздаёт. Вот и Гриша Фига так делал. Единственное, что отличало его от остальных юродивых Христа ради - брал много. Принимал только крупную милостыню. И не от простых смертных, а от... Уже понятно, от кого. Да, милостыню принимал он лишь у того, кто обладал несметными сокровищами. А тот, кто обладал самыми что ни на есть несметными сокровищами, был скуп до безобразия, ну, раз сам в дерюге ходил и заместителей своих воспитывал в духе "нестяжания"...
      Нахапав денежек из преисподней, Гриша плёлся в банк, клал их на счета детдомов, больниц и поликлиник. Как Юрий Деточкин из "Берегись автомобиля!" Эти походы в банк приводили Главного в бешенство, тут он сатанел ещё больше, чем всегда, ибо не терпел, когда из него клоуна делали. Сатана в роли благотворителя! Мало ему дамочек, утверждавших, будто он с ними, с каждой, раз по восемь переспал.
      А сам процесс поимки Гришей денег? Позорище! Всякий, кто проходит мимо нищего, обычно не смотрит на него, не уделяет особо пристального внимания. В лучшем случае, бросает денежку в коробку или шапку. Хотя положено ласково заглянуть в глаза и сказать ободряющее слово.
      Гриша на равнодушие публики не жаловался, тут во внимании недостатка не было. Сидел Фига, как правило, у какого-нибудь водостока и поминутно совал в него кукиш. А в промежутках читал большую книжку, на страницах которой не было ни одной буквы. Чистыми были те страницы!
      Толпа вокруг Гриши собиралась прямо с самого утра. Поговаривали, что через решётку водостока юродивый кого-то шантажировал. Мол, снизу шастали олигархи, переодетые диггерами, и чего-то у него клянчили. А он им кукишами отвечал.
      На самом деле всё проще. Каждый водосток является адским порталом, хотя и не таким красивым, как зеркало. Если у зеркал маячили привратники, то к сливным отверстиям Главный подходил лично сам, без свидетелей. И не потому, что снова хотел выпендриться, мол, какой я простой и дерюжный, а потому что вопрос был денежный. Слишком денежный! Кадры преисподней обходятся недёшево - ввиду дороговизны обучения всяким фокусам. Одно омоложение с помощью зеркал никакими цифрами не выразишь, а уж изготовление обоих эликсиров, зелёного и красного - граничит с расходами на оборону небольшого государства. Трясся Главный над добром своим, и тут его понять можно было вполне...
      Через зеркала кто только не врывался в преисподнюю. Среди них потом учёт проводился: кто совсем пропащий, а кого, рано или поздно, назад придётся отдавать. Боженьке. С ними-то и возникала проблема. Содержание кадров преисподней - дорогая вещь, хотя на первый взгляд так не кажется. Если, после таких расходов, кого-то всё равно придётся отдавать назад, нафига же тратиться?
      Имена всех Фигиных клиентов невидимыми строками были вписаны в книженцию, с которой Гриша не расставался ни на секунду. На обложке фолианта тоже никаких букв стояло. На непосвящённый взгляд. Способные же видеть невидимое глазом, знали: то была Книга Жизни!
      Списки в той книге были длиннющие, за один раз не проверишь, поэтому Главный и шлялся, практически ежедневно, к решётчатым дырам в асфальте, пряча за пазухой бумажку с именами новобранцев. Типа на перекличку, дабы поточнее выведать, на кого особо тратиться нет смысла.
      Получив дорогие сведения, в денежном смысле - бесценные, начальник ада отдавал приказ: нарядить очередную группу дармоедов во всё дерюжное и впредь кормить похуже! А на шею им кулон опознавательный повесить - так и быть, золотой. Чтоб не догадались раньше времени о своём мерзком отщепенстве. Больше того: им внушалась мысль об исключительности, об их недюжинных талантах и секретной нужности подземелью.
      Вдохновлённые такими проповедями, "отщепенцы" бросались выполнять невыполнимое, изобретали такое... Особенно старались дауны. Даун только с виду придурок - мычит, будто и впрямь говорить не может, пускает слюни. А мысль-то - чёткая-чёткая! Есть мнение, что многие дауны только с виду дауны, среди них много скрытых гениев, больше, чем среди так называемых нормальных.
      - Кстати, новый официальный Правитель - даун! - с ехидцей объявила, уже в стельку пьяная, бывшая привратница, в прошлом хранительница адского портала, а ныне - тайный консультант верхнего мира. - Так им и надо! Козззлам!!!
      Все притихли, понимая, что старуха бесится не напрасно. Её в своё время тоже пометили фигой, потому и заставляли ходить в убогом одеянии и круглосуточно пахать ради какой-то непонятной идеи.
      Отделаться от стяжателя Фиги всегда было самой заветной мечтой Главного. Потому и взял на вооружение изобретение мадам привратницы. А чтобы та не очень громко возмущалась, решил выдать ей единоразовую премию - за супер-шмупер-ноу-хау. Под давлением Силантия, вестимо.
      - Не пойму я, не пойму, не пойму... - бурчала мадам, удивлённая и где-то даже растроганная щедростью лжеца и отца лжи, отъявленного сквалыги и извечного передёргивателя фактов. - Мог бы и сэкономить на отщепенке, на изгнаннице... Он что - так боится меня?!
      - Не вас, а меня! - елейно прошептал Силантий. - Мы же с вами эту тему обговаривали... .
      - Ах, да, чёртова память, - пьяно выдохнула старуха, положив голову на стол. Уснула. Остальная часть истории была досказана Силантием под храп.
      В том повествовании всё сводилось к очевидному: сатана мечтал покинуть преисподнюю, тайно бежать, ещё до Страшного Суда. Куда? Всё зависело от находчивости и смекалки подземных проектантов.
      - Чей проект окажется наиболее удачным - тот и будет пущен в дело, буквально в ближайшие годы, - пафосно произнёс Силантий. Он-то был трезв, как никто на свете.
      
      
      ГЛАВА 4.
      
      Почему Главный так цеплялся за бабкин проект? Не хотел преисподнюю в богадельню превращать. А зря! В богадельнях-то как раз ситуация налаживалась, равно как и в других, некогда обнищалых заведениях.
      Если в курируемых Гришей больницах раньше нужно было из дому всё тащить, включая и подушки с одеялами, не говоря уже о ложках, вилках, тарелках, сахаре и сливочном масле, то теперь там, благодаря усилиям юродивого, постепенно стали появляться не только казённые одеяла, "исчезнувшие в эпоху посткоммунистического ельцинизма", но и остальная вышеперечисленная дребедень.
      А в адских кулуарах, между тем, протекала новая, более дешёвая, суперпродуктивная акция: новобранцы проходили тест на истинную вшивость с помощью "комнаты испуга". Отринутые комнатой, то бишь отбракованные личности, награждались золотым кулоном с бриллиантовой присыпкой, который обязались носить не снимая, даже во сне, чтобы не быть перепутанными с другими, менее порядочными особями.
      Для помеченных Фигой, то бишь для "избранных", выпекали специальный хлеб: приятную на вкус плюшку в виде фиги. Побрызганную специальным зомбирующим средством, дабы избранные больше ни на что не отвлекались, а полностью отдались труду на благо процветания... Чего? Эти сведения были не для всех.
      Максимку зачаровал рассказ Силантия, усыпанный смешными фенечками, как кулончик-фига бриллиантиками. Малец так заслушался, что не заметил, как в окно полезли сумерки.
      Экс-привратница удалилась в свою комнату пораньше, так что слушателей у Силантия теперь было двое: Максимка и его набожная несколькоюродная бабушка, тёть-Марина.
      Хозяйка кухни, баба Маша, уже минут двадцать как громыхала тарелками и судками - готовила оставшихся гостей "хотя бы к ужину", из-за увлекательной беседы забыв об обеде.
      - Остались самые стойкие! - зычно провозгласила она, ставя на бирюзово-сиреневые клеточки четыре тарелки с рыбным жарким.
      - Ой! - воскликнула Маринка. - У меня же электричка через час! Да и объедаться мне сегодня не положено, пост Рожденственский ещё не кончился!
      Умчалась. На её место вышла заспанная мадам.
      - Садись хоть ты, Аделаидушка, вместо Маруси, поешь, пока не совсем ещё остыло...
      Баба Маша была рада, что на четвёртую порцию, всё же, нашёлся кандидат. А Максимка был рад тому, что свидетелей беседы о подземелье становилось всё меньше. У него назрел к мадам вполне конкретный вопрос, насчёт одной особы, о которой лучше всего было спрашивать тет-а-тет. После отбытия Силантия восвояси, он придвинул табурет поближе к кухонному диванчику, на котором, чуть привалясь на подлокотник, восседала его закадычная подруга. Она как раз "вылизывала" хлебушком тарелку.
      - Мадам, у меня к вам конфиденциальный разговор, - начал Максимка.
      - Да ну?! Валяй, коли не шутишь... Только вот налью себе чуток!
      Она обвела взглядом кухню.
      - Мария, где у тебя рюмки?
      Ответа не последовало. Баба Маша уже успела удалиться, предварительно перемыв всю посуду.
      - Не кричите, может быть, она спит, пейте из горлышка, как обычно! - не преминул сострить Максим.
      Старуха не обиделась, послушалась.
      - Ну, выкладывай, что хотел спросить, - сказала она, приняв вальяжную позу, в этот раз опершись уже не на подлокотник, а на спинку диванчика.
      - Помните ту девушку, которая ко мне на кровать садилась, перед самой моей помолвкой? - начал Максимка шёпотом, опасаясь, что баба Маша вернётся.
      - А-а-а! Шуроня! Как же, как же, помню, мне ли не помнить своих агентесс! Тебе она понравилась? Забыть не можешь?
      Максимка вспыхнул.
      - Вы меня не поняли, я не об этом, у меня Кристина есть...
      - Тогда к чему этот вопрос?
      - Я к тому веду, что она с виду, вроде, не пропащая, должна в меченых ходить, с кулоном и во всём холщёвеньком...
      Мадам села совершенно прямо.
      - Понимаю, тебя гложет любопытство по поводу её румяных щёк и шикарных нарядов...
      - Именно!
      - А ты не так прост, ты даже умнее, чем мне казалось в последние дни... Прогрессируешь, ядрёна вошь!
      Она снова схватилась за флягу.
      - Умоляю, не пейте больше,- яростно прошептал Максимка, - вы же знаете, чем это кончается...
      - Хорошо, пока не буду, поливай, только пошустрее, а то могу не выдержать...
      Максимка устроил привратнице допрос скороговоркой и выяснил, почему Шурочка Воронина так шикарно выглядела и так свободно себя вела, ни грамма не будучи пропащей. Во-первых, ей в преисподней вообще не место, ибо не воровка она, слямзить кусочек хлебушка с голодухи - не преступление. Во-вторых, она сильно нравилась мадам, и после первой же ссоры старухи с дочерью, с болотной принцессой Анной, ещё сто восемьдесят лет назад, сделалась той как родная.
      - Баловала я этого ребёнка и буду баловать! Она чище Анны, ибо в меньшем грехе родилась. В моё отсутствие Силантий ею занимается, так что по-любому не пропадёт моя Шурочка, а когда придумаю, как её оттуда вытащить, не буду колебаться ни секунды... - сказала бывшая привратница, снова отхлебнув из фляги, тем самым дав понять, что беседа чересчур уж затянулась.
      - Подождите! Ещё один вопрос, последний! - заволновался Максим. - Сколько денег или... энергии... уходит на содержание подземных жителей? Я хотел бы узнать поточнее, желательно в цифрах...
      - В цифрах не скажу, но то, что ты видел сегодня на столе, на одного-единственного стажёра, то бишь колдуна, тратится, причём, в год, а их - тысячи тысяч, и учёба длится несколько лет. Гарри Поттер твой младенец по сравнению с этими ублюдками...
      - Как их отличать от верхних?
      - Специальное свечение от них исходит, если кто умеет различать - сразу видит.
      - У некоторых этот дар от рождения!
      - Не у всех, не у всех... То, что ты даром сейчас назвал, имеет другое определение: мерзость!
      - Тёть-Марина вас всему этому научила?
      - При чём тут она! Я и без неё это знала, ещё сто восемьдесят лет назад, монахиней я была... Не помню только, какого монастыря, даже имя вот забыла...
      - А потом что приключилось?
      - Бесы взяли в оборот... Стр-р-рашные! Прикинулись такими сладенькими мужичонками, набожными... До мужского пола я всегда была охоча...
      - Мне о кобеляже рано знать, сами говорили!
      - Ладно, не буду, да им не я сама была нужна, а моя сила... На меня-то тратиться не надо было изначально - я и сейчас похлеще их фокусы выделываю!
      - Расскажите, в каких именно помещениях обучают разным фокусам.
      - Никак, опять намылился туда? Не советую!
      - Не намылился, а просто спрашиваю... Интересно же!
      - А мне плевать... Плевать... Плевать...
      После нового, затяжного, как прыжок парашютиста, глотка, мадам окончательно вырубилась, в очередной раз "выпала в осадок", отъехала, отбыла в другую реальность, так что беседовать с ней было бесполезно.
      А тут ещё и лампочка на потолке, которую не так давно хотели заменить хрустальной люстрой, стала намекать, что пора кончать посиделки, а то она тоже за себя не ручается. И таки выполнила угрозу! Мигнув ещё раз пять, для порядка, в качестве предупреждения, она тоже вырубилась, последовала примеру бабки, оставив Масю в темноте.
      Хорошо, что темнота не была кромешной. За окном, как-никак, горели уличные фонари. Хотя, и те вдруг замигали, почему-то дружно и... Все погасли! Как один. Напрочь.
      Фигасе, подумал Мася, такой романтики, он, вроде, не заказывал... И всё равно можно было что-то видеть, так как Луну никуда не денешь, тем более в безоблачную ночь. Тем более что снега кругом навалило - отражает он лунные лучи, хотя, конечно, слабенько... Не успел он проронить такую мысль, как Луна, типа обидевшись, тоже погасла. А ведь только что не было ни облачка. Украли её, что ли?
      Звёзды, конечно, тоже могут что-то освещать... Но как! От их света толку ещё меньше, чем... Ой! И звёзды куда-то подевались... Масе стало жутко. Он бы ещё больше перепугался, если б не старухин храп. Тот успокаивал. В принципе, чего бояться? Можно ощупью, тихонько выйти из кухни, так же ощупью найти своё койко-место и улечься. И зубы чистить не надо! Хоть в этом плюс.
      Максимка встал с шаткого табурета и уже, было, направился к двери. Как вдруг!.. За стеклянной дверью, где миг назад была точно такая же темень, как и на кухне, задвигались светящиеся красноватые силуэты. Их было несколько.
      Затем от группы отделился один, самый яркий субъект. А остальные как бы погасли - исчезли напрочь, по примеру луны со звёздами.
      А тут и дверь сама отворилась... Как в пошлом ужастике!
      Максимка ломанулся будить мадам, но... Застыл на полпути. Оцепенел. Не смог двинуться дальше...
      Хорошо, что лампочка вдруг починилась, сама по себе, а то неизвестно, чем бы дело кончилось.
      Тот, кто без спроса вошёл на кухню, выглядел вполне прилично: современно одетый парень лет двадцати, без верхней одежды - видно, в сенях оставил. Как пить дать, баба Маша сбегала в сельсовет, вызвала монтёра, потому и не слышно её было так долго.
      - Вы электрик?
      - Свет - моё хобби, обожаю свет...
      Незнакомец уселся - в довольно свободной позе! - за бирюзово-сиреневый стол, стал шарить по карманам в поисках чего-то.
      - У нас не курят!
      - Но зверски пьют?
      Он кивнул на спящую мадам.
      - Эта дама в гостях, ей можно...
      Парень улыбнулся, вскочил, подошёл к Максимке и... Стал его обыскивать! Типа шарить по карманам. И самое ужасное: закричать не удавалось, не говоря уже о том, чтобы драться.
      - О, да ты и сам горький пьяница!
      Незнакомец вытащил из Максимкиных карманов все четыре бутылочки, с помощью которых тот собирался тайно пользоваться шкафом, стоящим в гараже.
      - Отдайте! Это не то, что выдумаете, я совсем не пью, это... Эликсир!
      - Да? - изумился электрик. - Тогда тем более возьму, обожаю эликсир!.. И у гостьи явно избыток спиртного...
      Он подскочил к храпящей мадам, отобрал у неё флягу и, пошарив по карманам юбки, ещё две бутылочки достал - зелёную, и красную!
      Старуха даже не шевельнулась.
      Набив карманы, гость ещё и воспитывать стал:
      - В следующий раз, когда захочешь что-то хорошенько спрятать, прячь в туалете!
      Максимка заржал.
      - Сами хорошо бухаете, а денег нет - так и скажите! Вон, даже чужими зубными эликсирами не брезгуете!
      Парень, вроде как, обиделся.
      - Если я свет ремонтирую, мне иногда положены сувениры. Что бы ты без меня делал, а?
      - В штаны бы наложил! Вот как ты сейчас наложишь, если баба Маша войдёт, она не слабачка, даст между глаз - электричество так и посыплется, да ещё и милицию позовет!
      Электрик расхохотался
      - Какой бесстрашный! А темноты только что боялся...
      Он снова порылся в карманах, уже в своих. Достал что-то вроде старухиной машинки для слежки! Не иначе, как стажёр из преисподней, практикующийся на детях - для начала... И свечение от него шло! Хорошо, что один пожаловал, а не с другими... хм... учениками.
      "Стажёр" пощелкал кнопочками, дал посмотреть экранчик. На нём возникли коридоры, сплошь выложенные шершавой плиткой. Между плиточками, как обычно, мерцало пламя.
      - Вот, где в принципе, должно быть страшно!
      - Там не так уж и темно...
      - Облицовка коридоров непрочная, хиленькая, а сами прозрачные стены ещё хуже, когда рухнут - пламя ринется вовнутрь, и электрики не понадобятся!
      - Когда рухнут?
      - Все секреты - вот за этой дверью...
      Парень вывел на экранчик дверь с двумя нолями и надписью "Туалет на ремонте".
      
      
      ГЛАВА 5.
      
      О встрече с электриком Мася хотел умолчать, но потом не выдержал: вдруг старуха подумает, что это он её обокрал.
      - Мадам, вчера вечером, когда вы спали, приходил какой-то алкаш, из местных, и стибрил у вас флягу, вместе с разноцветными бутылочками!
      Мадам информация не впечатлила.
      - Ммм-да? - игриво сказала она и полезла в сумку. Оттуда вынырнули новая фляга и две бутылочки. Максимка ахнул.
      - Он и меня обшарил, и мои бутылочки забрал, а это память о Свиридке-Токио и Лизе...
      - Не ссы, вот тебе ещё две!
      Страдалец этим не утешился, ему хотелось узнать о вчерашнем типчике подробнее.
      - Вы так спокойно реагируете, будто вас грабят каждый день! - продолжил он заунывным тоном.
      - Миша балуется, больше некому, - пояснила старуха. - Мечтает меня поскорей в монастырь сдать, всё пробует от пьянства отучить, но... Да только ничего не получается!
      Она с большим энтузиазмом снова приложилась к горлышку.
      - Так он ради вас, что ли приходил?!
      - Да! А ты думал - ради тебя? Хотя... Как знать...
      - Он, между прочим, в темноте светился и "машинкой для слежки" перед носом у меня махал. Он что - стажёр?
      - С этим вопросом лучше к Силантию, я не имею права.
      - Он его подчинённый?
      - Скорее начальник...
      - Начальник Силантия?! Не много ли у Силантия начальников? Сначала вы, потом этот Миша...
      - Я своему бывшему заму больше не указ, да и никогда указом не была, притворялся он моим подчинённым...
      - Тогда... Как же...
      - Ладно, всё! Устала! С утра голова болит...
      Старуха приложила ко лбу мокрое полотенце, которое заботливо подсунула ей неслышно вошедшая баба Маша. Как выяснилось, та ни в какой сельсовет не ходила, а мирно спала, улегшись сразу после ужина. Она даже об исчезавшем электричестве доведалась от Максимки, уже утром.
      - Говоришь, электрик тот хулиганил?
      - Ещё как! И советовал в туалете ценные вещи держать!
      Бабу Машу как током дёрнуло.
      - Вот горе! Наверняка селом гуляют слухи о моём богатстве, какая-то пакость настучала! А я, между прочим, весь подаренный тобою скарб, Аделаида, по твоей же указке, под кроватью держу. Выходит, неправильно сделала? Надо было ночью вынести во двор и под туалетом закопать.
      - Успеешь, - промычала ещё не оклемавшаяся мадам.
      Максимка продолжил своё.
      - А этот типчик, между прочим, кое-какие секреты Главного знает, он мне на экране подземельный туалет с табличкой "на ремонте" показывал, и говорил, что именно там все секреты прячутся...
      Мадам неприлично захихикала.
      - Не удивлюсь, если узнаю, что удирать он будет через тот же туалет! Он по части трюков большой оригинал, а старый Правитель-пройдоха, тот, по слухам, сейчас за Уралом, где-то в Сибири, точнее, в Якутии ошивается. Раз так далеко занесло его, в такие некомфортные края, значит, дело серьёзное намечается! Он раньше дальше Европы, конкретно Швейцарии, не мотался... Чую - попахивает концом света... Бр-р-р!
      Она вся затряслась, снова схватила сумку, вытащила плед, укуталась.
      - Вот, теперь теплее! Как подумаю о холодных краях, так меня сразу в дрожь бросает...
      Баба Маша, всё то время опасливо глядевшая на мадам, наконец, промолвила:
      - Не пугай, подруга, я и так вся на нервах! Конец света, говоришь? И чё нам теперь делать-то?
      Мадам странно глянула на неё. Замерла.
      - Стой, Мария! А ведь делать надо! Причём срочно! Мне же вчера Силантий насчёт вас с Маринкой поручение давал, а я о нём напрочь забыла...
      В очередной раз покопавшись в сумке, экс-привратница достала две коричневые палочки. Затем, подумав, одну спрятала.
      - Одной достаточно, думаю... - загадочно произнесла она. - Неси сюда свои молодые фотографии!
      Вздрогнув и нахохлившись, баба Маша собралась было покинуть кухню. Но вдруг остановилась.
      - А эти-то, твои-то, может, спрятать куда-нибудь, а то, не ровён час, польёт их кто-нибудь чайком или супчиком...
      Она кивнула на фотки, лежавшие на столе. Мадам вскочила, забыв о недомогании.
      - Да порву я их нафик и - в печку...
      Бабу Машу снова передёрнуло.
      - Стой, не надо рвать! Говорят, когда чьи-то-фото рвёшь, привязываешь к себе того человека...
      Мадам сникла.
      - Был бы человек, а то... Мразь. И приметы тут твои ни при чём, и без примет он ко мне ещё сунется, неоднократно подкатится, нужна я ему буду, как пить дать! Я ему время от времени сильно пригождаюсь, с большой регулярностью, иначе не заманивал бы меня в своё логово почти двести лет назад...
      Она взирала на фотки с ненавистью.
      - Хорошо, сожгу целыми!
      - Погодите! - вмешался Максимка. - Если на всех этих фотках ваш главный недруг, только в разных обличьях, то, может, сохранить их стоит?
      - Зачем?
      - Ну, чтобы узнать при встрече... Когда-нибудь...
      Старуха хмыкнула.
      - Он второй раз в одном и том же обличье не является, по крайней мере, людям...
      - Ну, тогда сожгите, что ли... - согласился Мася.
      Мадам начала бросать фотки, по одной, в огонь. При каждом броске в печи возникала, будто живая, большая страшная морда и невыразимо морщилась, будто от боли. Потом исчезала.
      - Морщится ещё, скотина, будто не знает, что его в самом конце ждут ещё худшие муки... - цедила экс-привратница, запугивая отсутствующего экс-начальника.
      - Свят-Свят-Свят... - шептала баба Маша.
      Воспользовавшись заминкой, она вышмыгнула из кухни и через некоторое время вернулась с двумя потрёпанными фотоальбомами.
      - На, смотри, Аделаида, выбирай! Любую! - баба Маша принялась быстро-быстро переворачивать пожелтевшие картонные страницы, на которых, зацепившись углами за прорези, красовались добротные, фигурно обрезанные по краям фотоснимки времён эпохи развитого социализма.
      - Эта вполне подойдёт! - сказала мадам, указав на фотографию комсомолки с толстыми косами, выложенными на груди. - Сколько лет-то тогда тебе было?
      - Семнадцать, кажись. А зачем тебе такая древняя? Возьми вот эту, где я в меховой горжеточке, подаренной покойным мужем. Здесь мне уже за тридцать. Эта поприличнее будет, бери эту!
      - Нет, Силантий велел дать ему комсомолок, - торжественно произнесла мадам.
      - Что значит "дать"? - не поверила своим ушам баба Маша. - Для чего "дать"?
      - Комсомольцы-добровольцы страну когда-то поднимали, и теперь стране то же самое не помешает! Поедешь осваивать Сибирь...
      После этих слов мадам взяла коричневую палочку, побормотала над ней, и на кухонном столе возник маленький чёрный игрушечный автобусик.
      - Вот на этом чёрном жуке, Мария, и полетишь туда! Хлопни по нему ладошкой, не стесняйся...
      Баба Маша стояла с выпученными глазами.
      - Думаю, пускай малец лучше хлопнет, а то я могу силу не рассчитать!
      Максимка не заставил себя упрашивать, подбежал, хлопнул. От хлопка автобусик увеличился, примерно вдвое.
      - А ещё раз можно? - спросил малец.
      - Хлопай! - разрешила привратница.
      - Ой, нет, сначала вынеси на улицу, от греха! - попросила испуганная баба Маша. Она правильно чувствовала ситуацию, ибо сроду не пила.
      Через несколько минут Максим уже лежал на крыше огромного, допотопного, неизвестно какого года выпуска автобуса, со множеством рекламы на боках.
      - Я же просила легонько хлопнуть, а ты изо всей силы зарядил! - возмутилась привратница. - Что я теперь Силантию скажу?
      - Сейчас подумаем, - ответил Максим.
      Он встал на ноги, подпрыгнул несколько раз, отчего автобус значительно уменьшился.
      - Гы... Ты смотри, я бы не до такого не додумалась! - поизнесла мадам. И ещё раз гыкнула. И икнула...
      А через пару дней, сразу после Рождества, восьмого января утром, у дома бабы Маши, прямо посреди сельского тракта, стоял тот же чёрный автобус, только в придачу битком набитый мотоциклами. Колеса некоторых мотоциклов торчали наружу, так как некоторые окна были открыты, из чего Максимка заключил, что в автобусе, должно быть, страшная холодина.
      Силантий, находившийся рядом, нетерпеливо посвистывал и притопывал, трамбуя валенками снег. Он дожидался выхода из дома бабы Маши и тёть-Марины.
      Наконец те появились. Бывший подчинённый мадам привратницы строго глянул на пожилых подружек. Затем сменил выражение лица и произнёс:
      - Любезные дамы! А ведь вас ждут испытания! И какие!
      Подруги переглянулись, пожали плечами, почти синхронно. Они в последние годы всегда синхронно реагировали на проявления окружающей среды.
      - Испытания? На старости лет? А отдыхать когда? - спросила тихо баба Маша.
      Как ни странно, Маринка была гораздо больше готова к переменам.
      - На том свете отдохнёшь, а тут - работай до последнего, чтобы правый ответ держать перед Господом! Не профукивай время, а проживай!
      - Правильно, - одобрил ход её мыслей Силантий. - А теперь - прошу следовать за мной!
      Он пригласил старушек в автобус.
      Из окон махины через пару минут полетели их личные вещи: сумки, пальто, валенки, шапки, платки... А сам автобус стал постепенно увеличиваться в размере, хотя, казалось бы, куда уж больше. Торчавшие колёса мотоциклов втянулись вовнутрь, окна плавно и бесшумно закрылись.
      Вскоре на снегу рядом с домом бабы Маши лежал огромный чёрный дирижабль. Но и это ещё не всё. Из боков дирижабля стали вырастать крылья!
      Прошло ещё несколько минут, и Максимкиному взору предстала троица: молодой комсомолец с лицом Силантия, одетый в чёрный кожаный лётный костюм с меховой подбивкой, а при нём - две девушки, очень похожие на комсомолок с молодых фото бабы Маши и Маринки. Только в этот раз на ногах у них были не носочки старомодные и не туфельки "прабабушкинской эпохи", а наимоднейшие шкары. Да и по одёжке их теперь уже старомодными было не назвать - чисто рокерши, только без мотоциклов.
      "Внутри чёрного жука, сто процентов, зеркало имеется, с помощью которого я взрослым становился", - подумал Мася, но вслух не высказал. Вместо этого решил поиздеваться.
      - Ну и прикид! - зашёлся он хохотом. - А зачем вам столько мотоциклов, вас же всего трое? Может, и меня с собой прихватите, а то я здесь умру от любопытства, представляя вашу сибирскую эпопею!
      Силантий обнял его и пробормотал на ухо:
      - А как же школа? Мы ведь надолго уезжаем...
      Те слова, конечно же, были услышаны всеми, но отреагировала одна баба Маша, вернее, рокерша с её физиономией.
      - Здрасьте! Школу, значит, нельзя бросать, а как же я хозяйство-то своё брошу? На кого?
      Все повернулись к мадам привратнице. Та смущённо развела руками и закивала:
      - Раз надо, значит надо, возражать не буду. Мне давно мечталось пожить в деревне, не зная хлопот. Колка дров и мытьё посуды, уход за курами для меня экзотический отдых, всё равно, что для кого-то Куршевель-Муршевель...
      Бывшая зазеркальная мадам, теперь заправская крестьянка, по-владычному обошла автобус, оглядела со всех сторон. Потом цыкнула зубом и понесла уже совсем противоположное:
      - Гм... А меня вот, за каким-то рожном, не берут... Для хозяйничанья можно и людей нанять, между прочим, я бы заплатила...
      Она сказала это тихо, почти шёпотом, но Силантий расслышал, подбежал к ней.
      - Не обижайтесь, душенька, я это не со злого умысла, не чтобы вас обидеть, просто там ваше присутствие будет не к месту, из-за одной отвратительной личности, очень хорошо вам знакомой...
      Догадливый Максимка пришёл на выручку:
      - Мадам, не обижайтесь, но, по-моему, там будет горячо, и на подмогу требуются люди, которых старый болотный правитель ещё не видел...
      Мадам не унималась.
      - Дык... И меня можно было бы в соплюшку превратить... А?
      Силантий не дрогнул и на этот раз.
      - Да, но... Эти две почтенные дамы могут оказаться нужными и в их сегодняшнем возрасте, а вам придётся постоянно в девочках ходить...
      Максимка снова не выдержал.
      - В скандальных девочках! Ваш характер известен всем, дочь родную в своё время выгнали...
      Экс-привратница воздела руки к небу.
      - Да сколько ж можно мне одно и то же вспоминать? Я - мать! Мне видней, что для дочери лучше, кабы не знала наверняка, что ей будет хорошо впоследствии, не обошлась бы с ней столь сурово. Я нарочно гнала её прочь, подальше от мерзейшего подземного болота, хотя и разрывалось материнское сердце...
      - А-а-а... Понятно, - вздохнул Максимка, - нашли удобный повод?
      Тут, как по заказу, из дома вышли заспанные Юра с Лялей. Они всю ночь выясняли отношения, а потом, знамо дело, отдыхали в своём стиле.
      - Что такое? Что за агрегат? Снова тещёнькины шуточки? И кто это к нам идёт? Никак, колядовать?
      Все глянули в ту сторону, куда смотрел Юра. На не очень-то далёком белом горизонте показались три ярко разодетые персоны - двое мужчин и женщина. Шли они невероятно быстро, будто летели, строго в направлении чёрного "жука", и уже через минуту стояли рядом с Силантием, энергично беседовали с ним. Слов почему-то не было слышно.
      Одним из странных гостей оказался "электрик" Миша! Чудные шмотки на нём в этот раз, подумал Мася, как из предновогодней лавки, видно параллельно в детдомах и садиках подрабатывает, массовиком-затейником. Косит под простачка, а сам, вишь, начальник Силантия! Бабка трезвая была, когда такое говорила... Ну да, точно начальник, раз бывший старухин подчинённый теперь уже к его руке прикладывается. Больше ни к чьей руке не приложился, только к его... А ведь там ещё и женщина была. Одетая не хуже, между прочим. 
      Максимка подошёл к мадам, потеребил рукав её вытертой шубы. Старуха по привычке в бомжовенькое рядилась.
      - Кто это рядом с Силантием?
      Бабка хотела цыкнуть, но сжалилась и пояснила.
      - Мишу узнал?
      - Да.
      - А другие двое - Ольга и Георгий.
      - Тех впервые вижу.
      - Коли видишь - уже круто! Не всем такое право право дадено...
      Максимка глянул туда, где спорили Ляля с Юрой. Князь что-то доказывал супруге, кивая в сторону гостей, а та только хохотала:
      - Пить меньше надо, тогда и мерещиться не будет!
      - Маринка с бабой Машей при всём этом не присутствовали, ибо снова спрятались в автобусе-мутанте, по команде Силантия...
      Вскоре гости ушли, той же дорогой. Но почему-то за ними следов не осталось, а снег был пушистый, ещё не успевший заледенеть, за ночь его порядком навалило.
      Настал момент, когда чёрный жук-самолёт, выдвинув дополнительную пару крыльев, в сумме их четыре стало, взмыл в утреннее небо, на миг в точку превратился, а затем и вовсе сделался невидимым. И нескольких секунд не прошло! Бывший автобус, расправив крылья аки пчела, помчался куда-то за Урал, неся на борту двух старых комсомолок и их временного вожака Силантия. Остальные вернулись в дом.
      
      
      ГЛАВА 6.
      
      Ударить ретро-мотоциклом или крутейшим байком по бездорожью любимой родины Максим всегда мечтал, потому и клянчил, чтобы его тоже взяли на борт жука. Ну, не взяли, так не взяли. Не очень-то и надо было. Многие вообще не знают про Сибирь, а папа Юра - тот в последнее время только мамой Лялей занят, остальные как бы умерли. Хотя, с утра не преминул полюбопытствовать:
      - Стоп! А куда это наши матроны, переделанные в комсомолок, так поспешно рванули с малознакомым мужчиной? Не знаю, как насчёт бабы Маши, но на тёть-Марину явно не похоже.
      - На экскурсию по СНГ! - радостно выкрикнул Мася.
      - И надолго?
      - Да как сказать, если уж Силантий за что-то взялся основательно, то дело это длинное... - сказала экс-привратница, взяв пятый кусок торта. - Пусть прокатятся подружки, а то кроме Питера и Ленобласти, поди, нигде и не были...
      Отхлебнув из блюдца, она с улыбкой добавила:
      - А я мальца побалую, покажу ему свой Петербург...
      Максимка расцвёл, так как был уверен, что на прогулке той скучать не придётся.
      После очередного дежавю, после авральных сборов Юры с Лялей в коммуналку, прозвучала долгожданная фраза:
      - Ладно, Мася, мы поехали, а ты потом своим ходом доберёшься. На маршрутке.
      - Не впервой!
      Мадам сделала как обещала, в тот же день вывезла Максимку в город. Для начала прошвырнулись по Невскому. Мимо них, несмотря на раннее утро, торопливо шли не менеджеры с секретаршами, и даже не туристы, а вроде как живые манекены, вроде как с очередной театральной выставки: мещанки с полными корзинами еды, крупные и мелкие чиновники в цилиндрах. Даже один поэт попался, бормотавший какую-то фигню. Умора! До Максимки дошло: они в другом веке, скорее всего в девятнадцатом. Глянув на вывески, узрел старинные надписи.
      - А нельзя весь этот сброд убрать? Погуляли бы спокойно...
      - Убрать?!
      Старуха растерялась.
      - Вроде, не жестокий мальчик, а такое говоришь. И потом: куда я их уберу? Специальной клетки у меня для них нет. Перенесёмся в другую эпоху, пожалуй, там не так суетно...
      Секунды не прошло, как по Невскому уже не чиновники бежали, и не поэты с гусиными перьями за ушами разгуливали, а, чуть вразвалку и с прискоком, шествовали мужики в кафтанах петровской эпохи. Те тоже выглядели смурно, но количеством явно уступали предыдущим. Толпа значительно поредела.
      - Это что, восемнадцатый век?
      - Да.
      - А только что был девятнадцатый?
      - Да.
      Привратница типа замечталась. Видать, нахлынули воспоминания.
      - Интересных личностей увидим? - дёрнул её за рукав Максимка.
      - Мой интерес тебе известен - хочу встретить кого-нибудь, кто знает меня и окликнет по имени. Но для этого необходимо вернуться в девятнадцатое столетие, ибо, хоть и родилась я в семнадцатом, но теперешнюю внешность имела только начиная с девятнадцатого века. Ты не против возвращения назад? То бишь вперёд? - спросила мадам, подмигнув.
      - Как скажете! Мне тоже надо знать, как вас зовут, а то сегодня в маршрутке брякнул "мадам" - все чуть не упали...
      Дошли до угла Малой Садовой, сели на скамейку. Скамейка тёплой оказалась, несмотря на январь-месяц. Рядом присела торговка куриными яйцами. Вынув из корзины одно яйцо, она обратилась к старухе:
      - Благословите, мадам привратница!
      Старуха, ничуть не удивившись, превратила яйцо во взрослого петуха. Чёрного!
      - Благодарствуйте, прошу дальше... - тоном близкой знакомой сказала торговка.
      Мадам превратила петуха обратно в яйцо, которое торговка положила в чёрную коробочку. У неё в специальном утеплённом мешке была куча пустых разноцветных коробочек: не только чёрного, но и оранжевого, и белого цветов.
      Операция "яйцо-петух-яйцо" была проделана много раз, пока не закончились яйца. Вместо петухов иногда возникали куры. Куриный случай считался неудачным, после него яйцо отправлялось обратно в корзину. Когда торговка ушла, Максим спросил:
      - Зачем ей эти превращения?
      - Для выгодной торговли. Заранее зная, какой петух вылупится, чёрный, рыжий или белый, она может продавать меченые яйца по цене полпетуха каждое, не заботясь о высиживании и выращивании цыплят. Владельцы петушиных салонов гребут их оптом. - Но им-то самим приходится вылупливать и выращивать, в чём же их-то выгода?
      - О! Ты как всегда проницателен! Гений! До вылупления они устраивают что-то вроде "угадайки"...
      - Какого цвета петух из какого яйца получится?
      - Да! Ставки в той игре высокие, даже выше, чем на самых престижных петушиных боях! - высокопарно отметила мадам.
      Максимка пожал плечами.
      - У торговки выгода, у владельцев салонов бизнес, ну, а вам-то что? Эта баба вам даже не заплатила!
      Старуха хихикнула.
      - Она платила мне усердным бдением за шкафом и прекрасным уходом за ним. Всю семью заставляла зеркало протирать, ежедневно! Жаль только, что и она имени моего не знает... Пойдём-ка к Зимнему дворцу, может, там кого-нибудь из знакомых встречу...
      С этого момента старуха предпочла передвигаться рысью. Максимка, снова еле поспевал. Нырнув под арку, оказались на Дворцовой площади.
      У входа в Эрмитаж в это время обычно колосится изрядная очередь - ведь зимние каникулы в разгаре, шутка! Но, поскольку век был девятнадцатый, очередь не визуализировалась - царский музей функционировал только по специальным приглашениям, а посетители, нарушавшие дресскод, не впускались даже по той солидной бумажке. Пришлось вернуться в современность, пропитать площадь её духом...
      Дух современности тоже не гарантировал молниеносного проникновения в залы, но, по крайней мере, дресскод посетителям уже не требовался. Цыкнув на милиционера и слегка загипнотизировав его, бабка растолкала очередь. Буквально втащила Максимку в холл, где имелась другая очередь, всего человек десять, уже к кассам.
      - Давайте хоть немножко постоим, для приличия, ведь эта очередь не длинная...
      Мася боялся, что старуха окончательно войдёт в раж и их вышвырнут, не смотря на весь гипноз и прочие ухищрения. Та согласилась. Теперь необходим был отрезвляющий допрос.
      - Мадам, а всё-таки: зачем старого Правителя в Сибирь понесло?
      - Толком не знаю, Силантий выяснением занимается. Ты бы лучше о новом расспросил, он, в принципе, хороший мальчик, умный, хоть и даун, талантливый изобретатель, не вор, лично мне он очень нравится, не смотря на плохой характер. Не ревнуешь, часом? - мадам хитренько прищурилась.
      Мася почувствовал, что ревнует, но решил не показывать этого.
      - С какой стати я должен ревновать? Вообще-то, по данным ЮНЕСКО, недавно был Год Дауна, учёные утверждают, что из дауна можно постепенно сделать полноценного человека, надо только создать ему человеческие условия...
      - Совершенно верно! И у нашего дауна условия будьте-нате, и сестричка, приводившая его на кастинг, тоже даун, штучка ещё та...
      Очередь, наконец подошла, нужно было брать билеты и направляться вдоль длинных коридоров к залам.
      Ну, а в залах, знамо дело, мадам опять расслабилась, стала куралесить. Начала с того, что сделала Максимку своим туристом, понесла всякую ахинею о картинах. Что тут же привлекло внимание пожилой смотрительницы.
      - От какой вы турфирмы? Прошу показать лицензию на право ведения экскурсий!
      Мадам, конечно, могла и её загипнотизировать, но, видно, посчитала ниже своего достоинства. Под её взглядом любая блюстительница порядка приняла бы за лицензию даже кусок туалетной бумаги, однако экс-привратница захотела показать себя.
      - Объясните мне свои претензии, в чём они, собственно, состоят?! -гаркнула она на бедную пенсионерку, и той ничего не осталось, как вызвать милицию. По внутренней связи.
      Когда пришли менты, бывшая смотрительница ада начала и на них орать:
      - Раньше, помню, за билеты так дорого не брали, а во времена Петра всем посетителям мужского пола давали водку, а дамам - кофию...
      Препираясь со старушенцией и ментами, мадам бывшая привратница всё время подмигивала Масе, мол, смывайся. Слегка поколебавшись, тот так и сделал. Кудесница по-любому выкрутится, а ему в школу телегу накатать могут. Не хотелось расстраивать папу Юру.
      Инцидент происходил между Малым и Старым Эрмитажем, аккурат у Советской лестницы, поэтому куда бежать было совершенно ясно. Только вниз!
      Внизу в око впало зеркало раздевалки. Проверить его, что ли, на портальность? Поблизости не было никого, кроме усталых гардеробщиц, которые чаёвничали, сидя за деревянным барьерчиком.
      Хлебнув из зелёной бутылочки, он с восторгом отметил, что зеркало покрылось рябью. И пропустило его. С лёгкостью!
      За зеркалом была огромная ниша без дверей и окон, а в нише царила традиционная тишина. Которая внезапно разразилась храпом, да каким многоголосым! Слышалось и женское посапывание, и мужские громораскаты, будто "спали в микрофон".
      Вслед за этим раздалось кошачье мяуканье, приправленное какой-то вознёй. Мышиной? Вскоре Мася понял, что был не так уж далёк от истины: одна из стен как бы расплавилась, сделалась волнистой и почти прозрачной. Сквозь неё стали видны огромные кровати, отгороженные одна от другой ещё более прозрачными и довольно низенькими стенками, смахивавшими на ширмы. На некоторых кроватях, полусидя, возлежали разодетые как на бал дамы, с огромными причёсками, украшенными цветами и фруктами. Вокруг тех причёсок, на куче подушек возлежали кошки. Берегли съедобную часть от мышей?
      Мася про такое когда-то слышал. В восемнадцатом веке дворцовые дамы именно так и спали, чтобы слишком часто не переделывать причёску. Приглядевшись к лицам, он узнал плясуний в колготках, выделывавших коленца на его помолвке. Кто приказал им спать, да ещё и в полном обмундировании? Наверное, новый правитель. Старуха говорила, что у мальчика-изобретателя характер не подарок.
      Максимка обнаружил, что теперь находится в пространстве, сплошь окружённом прозрачными волнистыми стенами. В хвалёном междумирье?! За другой стеной мелькали вполне современные уборщицы, целая группа, и громко переговаривались:
      - Люсь, ты в новую квартиру въехала?
      - Ага!
      - А зятя прописала?
      - Обойдётся!
      - А котят?
      Раздался хохот. Потом загромыхали швабры с вёдрами. Уборщицы исчезли. Дамы с причёсками и кошками тоже куда-то подевались...
      Всё исчезло, кроме запахов. С той стороны, откуда раздавался храп, по-прежнему веяло парфюмом. С убощицких просторов - несвежими мокрыми тряпками.
      Неожиданно пространство вытянулось, превратилось в коридор. Стены снова сделались похожими на каменные. В конце коридора вдруг замаячил какой-то силует. Девичий. Изящный. Шикарно одетый. То была Кристина Лялина!
      - Ты чего вдруг такая нарядная вся? - ничего другого Масе от волнения в голову не пришло.
      - Нарядная? Это вместо "здрасьте"? - вежливо улыбнулась будущая супруга.
      - Не обижайся, я подумал, что тебе будет приятно мужское внимание...
      - Ага! Бабы любят грузить мужиков своими шмотками, вечно допытываются, надевать им рейтузы или нет... Моя мачеха такая же оторва...
      Чей то был голос?
      За спиной Кристины нарисовался увалень. Типа даун.
      
      
      ГЛАВА 7.
      
      Даун подкрался незаметно.
      Кристина, услышав его голос, повернулась на каблучках и присела в глубоком реверансе.
      - Ты, что ли, новый Правитель? - спросил Максим.
      - Да! А ты кто?
      - Я - её жених!
      Даун презрительно поморщился.
      - Понятно... Голубки, значит? Тогда идите, поворкуйте в туалете, побеседуйте с моей сестрой, которая на самом деле не сестра, а программа-матрица конца света...
      Максимка посмотрел туда, куда приглашал их с Кристиной этот недоумок. Там была дверь с двумя нолями и надписью "Туалет на ремонте".
      Внезапно вспомнив Мишины намёки на необычайную секретность этого объекта, Максимка даже обрадовался приглашению. Но для порядка тоже изобразил презрение.
      - У нового правителя не сестра, а матрица, которая всё время проводит в туалете?
      Даун вроде как смутился. Тон его сделался неуверенным.
      - Мачеха нас обоих не любила, вот мы и удрали из дому, а Главный, совершенно неожиданно, обнаружил то, что я усиленно скрывал: эта девочка искусственная! Она появилась в нашей семье совершенно случайно, влетела однажды через окно. Кстати, у неё на спине пропеллер есть!
      "Даун и девочка-Карлссон", - хотел съязвить Максимка, но вместо этого сказал:
      - Теперь ты веришь, что детей находят в капусте, а не рожают?
      - Детей посылает Бог! - возмутилась Кристина.
      - Когда Бог посылает - это натюрель, а когда дочурка-матрица, жужжа пропеллером, врывается в окно - это уже чистая синтетика, - шутливо поправил её Максим.
      Даун и вовсе приуныл
      - Умоляю, развлеките эту дуру, я никак не могу найти ей слушателей! Она каждый день сочиняет страшные истории, одна пакостнее другой, меня в них дебилом выставляет, а я не такой уж и дебил...
      Максимка призадумался.
      - Получается, что Главный поручил тебе развлекать её?
      - Да нет, просто он ей выдал самые ценные детали для строительства, думаю, для постройки новейшей модели Вселенной...
      - Типа твои смелые догадки?
      - Ага! А мне как раз таких запчастей не хватает для постройки нового Санкт-Петербурга, пока только подземного...
      - Она обещала поделиться, если ты приведёшь терпеливых оболтусов, способных слушать всякий бред? - спросила Кристина, уже не пытаясь быть деликатной.
      - Почти угадали, - нахмурился даун. - Ну что, согласны?
      Максимка с Кристиной переглянулись.
      - Что нам за это будет?
      Кристина вдруг кое-что вспомнила:
      - Обещай больше не приставать ко мне и платьев не дарить!
      Даун пожал плечами.
      - Всего-то? Я думал у вас более крутые запросы...
      - Может, и крутые, - сказал Максимка, - но мы не будем их формулировать прямо сейчас, а вот после выхода из твоего сортира - будь добр, исполни три желания, как золотая рыбка! Ты Пушкина-то знаешь, в школу-то ходил?
      Даун неожиданно пустил слезу.
      - Мне специальных учителей нанимали, понятно?
      Кристина тоже чуть не разрыдалась:
      - Не плачь, я уверена, что многие ученики завидовали тебе, все хотят на дому учиться...
      - Да не у всех получается, - авторитетно подтвердил Максим. - И невеста у тебя будет, не переживай!
      - А чего мне переживать? Я - Мастер, мне Маргарита полагается, которую я пока ещё не видел, но сестра утверждает, будто моя Рита - её ближайшая подруга. Разузнайте заодно про Риту, ладно?
      - Хорошо! - ласково сказала Кристина. - А теперь - веди к своей сестричке, мы заинтригованы не меньше тебя!
      Даун замялся. Только вы, это... О нашей встрече Главному не говорите, я не уверен, что он правильно отреагирует. Может, уволит меня, подумает, что я сплетник, идиот и разбазариватель информации. Хватит того, что сестричка к нему всё время лезет целоваться и поминутно блеет как коза: "Па-а-апа! Паа-а-па!" Кстати, он для неё - "Папа-Змей", не удивляйтесь, эту кликуху Главный ей разрешает, да и вообще носится с ней, как с... Носился бы так со мной!
      - Трудись на сатану получше - и тоже будешь называть его Папой-Змеем! - расхохотался Максимка.
      - На какого ещё сатану?! - всерьёз удивился даун.
      - Ни на какого, я пошутил, - сказал Мася. - Ну, веди нас в этот сказочный клозет!
      - Уже веду, веду-веду, стройтесь в затылок!
      Даун галантным жестом пригласил в помещение с двумя нолями сначала Кристину. Когда и Максим вошёл, он с грохотом захлопнул дверь, несколько раз повернув ключ.
      - Э-э-эййй!!! - возмутился Мася. - Так не договаривались!
      - Это чтоб вы не удрали раньше времени, - ответил даун-Правитель. - Никто не хочет слушать сказки про апендаунеров, а мне детали срочно нужны, понятно? Посидите не больше двух часиков, обещаю!
      Бить кулаками в дверь не имело смысла. Да и... Честно говоря, любопытно было узнать, кто такие апендаунеры. Ладно, два часа - не двое суток, можно и поржать над дурочкой. В компании Кристины.
      Интерьер туалета был совсем не туалетный. Всё пространство, дольно-таки громадное, было заполнено моделями планет. А около планет виднелись "спутники", большие облака, на которых тоже была жизнь... Огромное пространство поражало красотой: эффектные, сочные, искрящиеся цвета... И музычка нехилая звучала!
      Вскоре музычка пропала. Откуда-то из полутьмы выскочила девочка-припевочка с пропеллером на спинке и... С огромным старомодным двухкассетником в руке! Не очень-то нарядненькая, белобрысенькая, худенькая, в засаленных и кое-где дырявых трениках.
      - Извините, что я по-рабочему одета, не ждала гостей! Сейчас расскажу вам о себе. Только не лично, а с помощью вот этого антиквариата...
      Она нажала кнопочку на кассетнике и смылась. Из "антиквариата" полилось:
      
      - Дюймовочка-дерьмовочка, гадина-змеёныш, профессорская дочка - вы не поверите, но это всё одна и та же цаца. Профессорский отпрыск не обязательно мальчик, а поздний ребёнок, самый любимый, самый блондинистый, самый пушистый и зацелованный - это как раз таки я, Дюймовочка! Уау!! Кто слил профессору и его жене мою слащавую кликуху из прошлой жизни? Они мне её быстренько назад пришлёпали!..
      В прошлой жизни, и даже в позапрошлой, я была не леди, а в ещё более ранних жизнях вообще не помню, кем была - мне профессор с женой запретили про это думать. Когда я в их лажовенькой семейке родилась, они мне имечко официальное, конечно, дали, что-то вроде: "Лоредана-Аделаида-Гортензия". У иных профессоров с головой порядок, а у других - всё с вывертом. Я то длинное имечко уже не помню, да и профессор с женой его тут же забыли, стали "крошечкой" меня звать, потом перешли на "Дюймовочку". А в школе ребята сразу сказали: "Дерьмовочка круче!.."
      
      Кристина с Масей плюхнулись в глубокие кресла.
      - А что? Прикольненько, можно и послушать, - радостно воскликнула Кристина.
      - Хоть поржём, - согласился жених.
      Из двухкассетника по-прежнему лилось:
      
      - "Дерьмовочка" - супермилашка со знаком минус. Минус, плюс - какая разница? Я в этой жизни собиралась гадить не меньше, чем в предыдущих, но сначала надо было имидж идиотки закрепить, а ещё лучше - идиота мальчукового фасона. С идиота, да ещё и с мальчика, спрос нулевой. Практически...
      Когда мой братец Петя, кстати, даун от рождения, понял, что он даун, я уже пользовалась его имиджем. Даун лучше, чем просто придурок, с дауна спрос ещё меньше. В профессорских семьях дауны не изредка рождаются, "на детях гениев природа отдыхает".
      Когда не Петеньке природа отдохнула, и не однократно, я начала с ним активно дружить. Не с профессором же играть во всякие игры!
      Профессор - мой очередной биологический родитель, сколько у меня их было - полная чума, а основной мой папа в раю без отпуска ишачит Змеем-Кладовщиком. Не путать с Искусителем!
      Искуситель в подчинении у моего папаши. В раю вообще полно змей. Откуда в раю змеи, спрашивается? Либо рай не настоящий, либо змеи липовые.
      Мой настоящий папа не сволочь, не то, что профессор - тот всё сына родного хочет куда-нибудь сплавить, якобы на лечение. Пете-дауну с меня польза была не абы какая: если бы не я, его бы запихнули в дебильный интернат. Я к тому времени уже полмесяца как родилась, и жена профессора стала мужа уговаривать избавиться от бракованого ребёночка, ну, чтобы лишний раз никто не видел, как на ихних детях природа отдыхает, чтоб про профессорские выверты подольше не догадывались.
      Когда Петюне соску в рот засунули (в его-то пять годков!), когда шапочку дебильную на глазки нахлобучили (чтобы подебильней выглядел), я такую рожу в колясочке схрючила, что они оба замерли, как парковые манекены, стали переглядываться, с Петенькой единокровным меня сравнивать.
      - Неужели это заразно?! Неужели девочка заразилась?! Так у нас в семье теперь два дауна?!
      Профессор от злобы чуть монитору фэйс не расквасил.
      - Дураки мы! Надо было его ещё раньше сдать в интернат, пока он младшенькую заразить не успел!
      Потом сели, отдохнули и вот к какому выводу пришли: обе кровиночки одинаковенькие, обе вроде как дауны, поэтому, чтобы совсем бездетными не остаться, решили нас обоих в семье оставить. От греха. У профессоров недетородность позорней вывертов считается. Не без фальшивых вздохов, правда, дело обошлось.
      Мой настоящий папа не просто Кладовщик, он непосредственный начальник Змея-Искусителя. Говорят, что Искуситель не только Еву с Адамом из рая вытурил, но и многих-многих других извращенцев: за воровство, хабальство и сексуальную распущенность.
      Искуситель без разрешения Кладовщика ничего не делает, ничего и никогда, почти что никогда - в раю своя иерархия. Папа-Змей запретил ему разбазаривать райское имущество - он и не разбазаривает, по крайней мере, даром никому и ничего, ничего и никому, взяточник ещё тот, жаднее моего папаши. Одно и то же яблоко нескольким парам суёт! И фишечку придумал, чисто для отвода глаз: "Возьмите яблочко, пока никто не видит! Клетчатка хорошо целлюлит разглаживает!" При чём тут это? У Рубенса-художника в картинах навалом целлюлита - за деньги ходят смотреть...
      В раю столько вещичек можно накрысить - рук не хватает, карманы лопаются, глаза разбегаются! Можно не только фруктами взять, новейшими достижениями нечеловеческого интеллекта можно отовариться, причём, совершенно бесплатно. Поэтому моим папашей было велено Искусителю все глазки воровские в одну кучу собирать, на уценённых яблоках фокусировать. Как кто сворует яблочко, даже ещё толком не успеет надкусить, а Искуситель его хвать - и вон из рая!
      А Змей-Дискжокей, сидящий за кустом, под роялем, врубает самый позорный рэп и орёт невыносимо:
      - В муках детей своих рожать будете!!!
      Текст ни разу не поменялся. Хотя нет, один великий нобелевский лареат поимел-таки от Дискжокея эксклюзив. Он, как и многие другие, не выдержал смертельной райской скуки, сам из рая обратно на волю попросился.
      Кстати, поначалу у него дела отлично шли. Другие покойнички на тот свет ничего не тащат, а ему разрешили в виде исключения нобелевку прихватить. Но он не заценил поблажку, разъерепенился, разнюнился, расхрюкался и развонялся.
      Рай моего папы, между прочим, ничего общего с Вечной Жизнью не имеет - очередная проверка на вонючесть, перевалочный портал. Если до него жить невозможно, то в нём уже таки намаешься по полной: засахарят тебя там, заванилят, засиропят, замусюсюкают, заколыбасят. Если всё это выдерживать лет пятьсот, то продвинешься ещё дальше - туда, куда все райские поголовно мечтают пролезть, отдельной самоуправляемой тарелкой полететь.
      - Пятьсот лет! Надо же! - вздыхал над карамельно-мятно-безалкогольным пуншем райский пленник. - Адам не захотел терпеть, так почему я должен?!
      Короче, нобелевец сник и завонял. Он реально осознал, что до рая было жить гораздо легче, во всех смыслах, а тут - ни лаборанточек, ни сауны в подвале института, ни денатурата в колбочках, ни пива "Стэлла Артуя". Короче... Ужас!
      - До тарелкодрома далеко, - рассуждал посахарённый узник рая, - никакой премии на такси не хватит! Да и тарелок может не хватить, вдруг зря поеду...
      Тут нобелевский ошибался: из имеющихся на тарелкодроме семи тарелко-блюдец-НЛО активно вылетали в Вечность только два, а остальные пять хронически простаивали. Из-за таких, как он.
      А Змею-Искусителю от страдальца большой прибыток был: он ему тайком от Папы-Змея рюмку за кустами наливал, где рояль. Он не боялся ничего и никого, никого и ничего, кроме недостатка денег. Но никакая премия не бесконечна, пусть даже нобелевская.
      Как пронюхал Искуситель, что у ванильного грустилы денежки закончились, так сразу стал издеваться, яблоко по четыре раза в день предлагать: в завтрак, в обед, в полдник и в ужин. А когда узнал, что тот демонстративно из рая просится на волю, вышвырнул его вон и без яблока.
      А Дискжокею приказал побольнее нобелевца кольнуть, поунизительней унизить.
      Детей рожать нобелевец не собирался, он их терпеть не мог, поэтому и отходняк ему придумали с поправкой:
      - Голубей кормить будешь!!!... В муках!!!
      Лауреат сначала ничего не понял. Вернувшись, он опять благополучненько родился, много раз женился, потом развёлся много-много раз, ну, и так далее, ничего особенного. Но его старая, самая-самая первая жена, неожиданно мозгами двинулась, заделалась кошатницей, а потом и голубятницей.
      Голуби жрали всё только с рынка, в крайнем случае из "Елисеевского", гадили в титановые унитазы с инкрустацией, поэтому кошатница, она же голубятница, очень скоро обезденежела, продала два "мерседеса" (свой и домработницын), всю мебельную обстановку, а также домик на Рублёвке в стиле "органза", подаренный унизившим её супругом на сорокалетие. Пришлось обратно идти в суд, подавать на алименты, на повышенные. Вот тогда-то нобелевец и узнал, что такое голуби...
      
      
      ГЛАВА 8.
      
      Кассетник замолчал. Из полутьмы снова вынырнула работяга в трениках, дала пояснения:
      - То была история под названием "Лауреат и голуби"! Хотелось бы отправить её на радио. Понравилась или...
      - Конечно, безумно интересно, - сказал Максимка, - только братец твой обещал про апендаунеров.
      - Момент! Щас переверну кассетку! - сделав так, девчонка смылась.
      - Интересно, сколько у неё их? - шёпотом спросила Кристина.
      - Какая разница, а хоть бы и сто... Мы так редко бываем вместе, - сказал Максим и попытался взять подругу за руку. Совсем забыл, что она пока ещё бестелесная. Оставалось слушать "по-пионерски", никаких обжиманцев. Кассетник, между тем, вещал:
      
      - Мой папа размножается усыновлением, когда хочет девочку - удочерением. Недавно плёл мне, что я его единственная дочь, но я-то знаю, что нас, как минимум, две. На одной крутейшей райской вечеринке его назвали Лжецом и Отцом Лжи, да ещё и выпили за это. Папа-Змей дико улыбался, топорщил пальцы, гладил праздничную чешую, но недоволен не был.
      Ладно, одна, так одна, Ложь ведь не живое существо. А что он Лжец - проверено неоднократно. На правах единственной дочери я беру в раю всё, что хочу, и если Папа-Змей вдруг заорёт: "Положь на место, мерзавка!" - это значит, что украденный гэджет надо срочно испытать на ком-нибудь, применить по назначению, короче, пустить в дело, раз уж своровала. А когда вслед за тем идёт добавочка: "Совсем отца не уважаешь, гадина!"- тут и на премию можно рассчитывать в самом конце.
      Когда я шарила под райскими кустами в поисках игрушек-гэджетов, Папа-Змей демонстративно отворачивался. И хвост тактично поджимал, чтобы я об него не спотыкалась. Иногда вообще хвостом обматывался, стоял, весь туго перетянутый, как беспомощная гусеница. Я нигде больше не видела, чтобы с собственным хвостом такое вытворяли!..
      Перед тем как мне лететь к профессору для внедрения в его лажовую семейку, воровать ничего не пришлось, задание сильно отличалось: я должна была не применить сворованный у Папы-Змея гэджет, а, наоборот, найти то, что профессор своровал у него много лет назад, да так ловко, что никто ничего не понял. Даже я не заметила.
      Профессор, как вы догадались, и был тем самым нобелевским лауреатом, которого за пьянку и за неспособность расплатиться с Искусителем вышвырнули вон из рая. Лауреат перед изгнанием вонял сильнее, чем обычно, поэтому Искуситель всё время отворачивался. Ну, и доотворачивался.
      В числе всяких полезных штучек, которых Папе-Змею, в принципе, не жалко, нобелевец утащил универсальный переводчик мыслей со всех земных и неземных языков. Папе-Змею его тоже, в принципе, не жалко, но пока такой хитрющий аппарат апендаунерам вреден.
      "Апендаунеры" (пошло от английского "up-and-down") - это те, кто туда-сюда мотается, и в раю им противно, и на планете не живётся.
      Кто ещё только вверх, в рай летит, то есть "аперы", те ведут себя спокойно, почти не матерятся, почти не курят, к вечной жизни готовятся, о душе думают. Зато те, кто уже выписался из рая, они же "даунеры", те - полное чмо. Им уже готовиться как бы некуда, разве что вниз лететь, непристойно вякая, в самое пекло, в болото, в какашки. По пути они много раз превращаются: то в крысу, то в белку, то в зебру, то в бегемота, а то и в червя. Кстати, носятся по кругу апендаунеры с удовольствием. Ап-энд-даун! Вверх и вниз! Чёртово Колесо придумали они, больше некому. Кому ещё качель такая в голову придёт? А что качель назвали в честь Папы-Змея, так это дико благодарны они ему, помнят, убогие, в чьём ведомстве туда-сюда мотаются.
      Я апера от даунера отличаю запростяк: дети-дауны только в даунеровских семьях рождаются, когда оба родителя скрытые даунеры. Аперовская профессура, в отличие от даунеровской, гениев ещё рожает, к ним природа отдыхать пока не просится!
      Перед тем как заново родиться, ну, после выписки из рая, нобелевец между делом поспешил на Всемирный Конгресс - пресс-конференцию давать. Забыл, что все видели, как его в гробу похоронили. Влетает он в зал, отталкивает лектора и орёт: "Други!!! Имею для вас информацию! На том свете денежки не нужны! Не смейте брать с собой! Хуже будет!!!"
      Все испугались, а потом подумали-подумали, и до конца дослушали. Покойничек подробно объяснил, как над ним в раю изгалялся Искуситель.
      После этого все толстые кубышки - банкиры, сутенёры, менеджеры манилондринга и прочие крутые - повынимали бабки из других проектов и засунули в один, для полёта в Вечность в обход рая. Потом маршировали с лозунгами: "Минуем серпентарий!", "Долой змеепоклонство!", "Не отдадим себя сахарным идолам!"
      Они были не в курсе, что без тренинига в папином Змеюшнике их в даже в Первую Вечность не пустят, не то что во Вторую или в Третью, а тут же арестуют и отправят в рай на марципаны.
      Успешно выступив на Конгрессе, покойничек обратно умер, свалился прямо на трибуне, одновременно-параллельно родившись в Москве в семье даунеровского бутылочника. Пожилой даунер-бутылочник, разбогатевший на приёме у бомжей пустых бутылок, дал сыну приличное образование, но хороших манер не привил. Он и сам в них дико нуждался.
      Выучившись в университете, защитив аж две диссертации, бывший нобелевец, ныне сын бутылочника и безработный кандидат наук, вдруг ночью видит сон: будто он великий нобелевский лауреат и закапывает райские гэджеты, да не где-нибудь, а в подмосковном лесу под баобабом.
      Бабобабов под Москвой всего лишь двойка-тройка, поэтому проблем с кладоотысканием не было.
      Среди гэджетов, найденных в лесу, было много-много нужного, как например: зажигалка для сжигания вонючих отходов, в том числе химических, на всей планете за две секунды. Далее: безразмерная дымка-невидимка, способная поглотить весь дым от сжигания вышеупомянутых отходов за один час. Был и кинотеатрик размером с компьютерную мышку - для просмотра фильмов, уже готовых и тех, которые только собираются снимать. Список можно продолжать, а смысл?
      Сын бутылочника обошёлся с папиным добром похабно: дымку-невидимку изрубил на мелкие кусочки, понаделал фильтров для голландских самокруток, зажигалку выбросил за нефирменный вид, а кинотеатрик у него украли голливудовцы, пронюхав про ценнейшую халяву. В итоге он опять остался голый-босый, со своими грёбаными диссертациями.
      От этих потрясений у бутылочника-младшего открылся третий глаз, и он начал... Гадать цыганам на улице!
      Цыгане были ему дико благодарны, от этой благодарности он cтал кормиться, и весьма успешно: обеспечил не только первую, самую-самую старую жену, кошатницу-голубятницу, но и много-много других жён, как своих, так и чужих.
      А началась эта улётная карьера не без помощи ребёнка, хотя детей он дико ненавидел.
      Как-то, сидя в вестибюле крутой гостиницы, бросая кислые завистливые взгляды на учёных иностранцев, будущий профессор увидал рыдающего цыганского мальчика. Откуда в такой гостинице цыгане, да ещё и рыдающие, да ещё и мальчики?!
      Любопытный сын бутылочника напоил маленького плаксу шампанским, еле-еле сдерживая детофобию, дал закурить, и тот поведал ему своё горе: гостиничный банщик не разрешил ему прыгнуть в бассейн! Даже один раз нырнуть не дал, вымогал сто долларов, которых пока не было, а в долг купаться он никому не разрешал, тем более цыганам.
      - И где же ты живёшь? Где твои папа и мама? - осведомился будущий профессор.
      - Папа живёт здесь, в гостинице... - признался незадачливый ныряльщик.
      - А мама?
      - Мама тоже живёт здесь, но...
      Оказалось, что у папы с мамой брачный договор был неправильно составлен. Если мама вечером приносила пару тысяч баксов, ей разрешалось войти в номер, принять душ и даже переночевать. А если нет...
      Что бывало в случае "если нет", мальчик не успел сказать, так как из бильярдной выкатился его папа, и не просто выкатился: его вывели под руки охранники. Вероятно, тоже за долги.
      Показушно испугавшись за судьбу этой семьи, забыв про детофобию, будущий профессор побежал разыскивать маму мальчика.
      Мама нашлась быстро, в близлежащем переходе, как раз брала зелёную двадцатку из рук участника научного конгресса. Участник был с толстыми линзами в очках, и линзы те мешали ему видеть, что он конкретно тащит из бумажника.
      Цыганка орала, что двадцатки недостаточно, что если все так будут подавать, её семья не выживет в такой гостинице, а из другой ей ездить на работу неудобно. Но иностранец не понимал по-русски.
      Дождавшись когда отвалит подслеповатый фраер, будущий профессор подошёл к цыганке, чтобы её показушно утешить, но вместо этого... Стал непоказушно вещать!
      Короче, благодаря вещанию бутылочника-младшего, семья цыганёнка приподнялась, нашла более хлебное место, чем пятизвёздочная забегаловка, набитая очкастыми занудами. Вот так!
      Слух о талантах вещуна разнёсся по Москве и за её пределами, к нему начали валом валить, записываться в очередь. Пришлось открыть бюро, нанять десяток секретарш, чтобы отвечали на звонки, и ещё десяток - чтобы репетировали роль будущей супруги. Всё это привело к тому, что дважды кандидат никому не нужных наук стал профессором, причём, самым настоящим - путём покупки дорогих учёных титулов. Но основную работу он бросать не собирался, так как даже сто профессоров не в состоянии иметь такие деньги, к которым он привык.
      В лабораториях профессор появлялся редко, да и то не для работы, а для шашней с лаборантками. За что секретарши его возненавидели, бросили репетировать роль будущей жены и стали все-все-все научные секреты разбазаривать. На это-то я и рассчитывала - где ж ещё мне было искать папин гэджет, как не в занюханых лабораториях бутылочника-младшего?
      Судьба суперсекретного папиного гэджета, универсального вселенского мыслепереводчика с разных языков, по-прежнему была неясна, так как профессор про него никому никогда не рассказывал, никому не показывал, на кусочки не рубил и не выбрасывал, не терял и не дарил... Хм... Странно! Честно говоря, я даже не спросила Папу-Змея, как этот мыслепереводчик выглядит!
      Изо всех лабораторий я сначала выбрала одну, самую-самую ближнюю, всего двести сорок километров от родного дома. В ней профессор появлялся чаще, чем в других, а Петеньку я туда уже сто раз возила - на такси, типа с коллективом познакомить, чтоб потом по его карточке легко было проникнуть в здание.
      Оставалось, надев любимые кроссовки-невидимки, тайно выскользнуть из дома, полететь над городом и даже ещё дальше. В лаборатории, в самом-самом первом вестибюле, я собиралась сдать кроссовки гардероб, так как в них меня могли чем-нибудь химическим полить, не подозревая, что я рядом.
      Всё было продумано до деталей, но сначала предстояло сделать контрольный вылет с прилётом назад через полчаса, для проверки истинных настроений профессора. Я не о том волновалась, что меня разыскивать станут, нет, одним дауном в семье меньше - тотальный праздник с приглашением соседей, поеданием торта и распитием шампанского. Кто будет добровольно дауна искать, когда так крупно повезло в кои-то веки? Я волновалась за Петюню. "Профессура", вроде, привыкла к нему, но... Зная подлый характер даунера-профессора и его жены, тоже явной даунерши, не мешало и подстраховаться. Одно дело, когда мы с братишкой оба тайком на такси в институт мотались, а другое - когда он с ними остался один на один...
      Отлетев от дома не очень далеко, всего на десять километров, я стала потихоньку возвращаться. Подлетаю к родимому гнезду, гляжу в окно на родимом этаже... Батюшки! Ух-ты! Не прошло и получаса, а они уже опять куда-то Петеньку готовят, но уже без соски во рту, а с тарелкой торта перед носом. У тарелки - два батона хлеба, разрезанных вдоль и толсто намазанных маслом. Вон оно что! Булимию шьют ребёнку, обгадить окончательно хотят, дискредитировать на сто процентов, чтобы со всеми потрохами уже в другой интернатик сдать, для более взрослых даунов. Видимо, решили, что я потерялась насовсем, очень удачно пропала и больше никогда-никогда не вернусь!
      Петенька, конечно, кушал с удовольствием, так как его обычно голодом морили, а в это время - р-р-раз! - толстый доктор в белом халате в комнату с чемоданчиком завалился.
      - Где тут даун? - сходу выкрикнул он, а сам даже обувь не снял, хуже любого дауна.
      "Профессура" кинулась к нему, тряся купюрами, мол, забирайте срочно в интернат, там, на месте, всё и выясните! Видно, был у них ещё страх, что я не совсем пропала, что вернусь и не дам преступление совершить. А доктор был не только скрытый даунер, жучила оказался ещё тот.
      - Извините, рано денежки суёте! Тут подробный диагноз надо ставить!
      - Как это - "рано"?!
      Душегубы так расстроились, что даже судорогами пошли. Чтобы про денежки - и "рано"?! Такого мата-перемата они ещё не слышали.
      Доктор, между тем, продолжал заниматься вымогательством.
      - Вы что, не видите? Ребёнок кушает! Пускай сначала всё доест, а там поговорим!
      - Вот-вот! - забилась жена профессора, как рыба в железной сетке. - Тортовая зависимость! Булимия!
      - Жрёт с утра до вечера! - добавил муж жены профессора.
      Доктор жизнерадостно распахнул халат, и стало видно, что он совсем не толстый, что всё его тело обвито трубочками, которые шли к непонятным контейнерам с непонятным наполнением. Доктор весь обмотался трубками, как мой папа хвостом!
      Так вот почему докторишка казался упитанным: под халатом был толстый слой войлока, а под ним, в мягких плоских контейнерах, на животе, на спине и на худых боках висели... тортики! Не традиционные, не в коробках фабрики Розы Люксембург, а в виде полуфабрикатов: сухих бисквитных крошек, нескольких видов кремов, а также в виде ликёрной пропитки, которая тоже была нескольких видов. Наконечники трубочек были снабжены металлическими колпачками, а те, в свою очередь, крепились к большой магнитной бляхе, расположенной на слюнявчике. Уау!! Снять халат, надеть скафандр - и готов космонавт к полёту!
      - А войлок зачем? - удивился профессор.
      - Для звукоизоляции! - не растерялся доктор. - Крошки всасываю без проблем, а тяжёлые крема приходится подкачивать насосом. М-да... Шум насоса, как вы сами понимаете, нарушает аппетит...
      Образовалась пауза, которой доктор не преминул воспользовался.
      - Так что же это получается, а? Я тоже даун, раз торты люблю?! Да, и у меня тортовая зависимость имеется, но это ещё не повод сдавать человека на лечение. Жена моя тоже пыталась меня сдать, но у неё ничего не вышло. И у вас ничего не выйдет, даже не пытайтесь! Дело ваше безнадёжное, уверяю вас! Переедание не грех и не болезнь, а слабость! Вот! Так что, давайте ставить ребёнку другой диагноз, а то я домой спешу, дело к вечеру клонится...
      Доктор присосался сразу к нескольким трубочкам, дав понять, что время чая с тортом наступило.
      Жена профессора мотнулась в кухню чайник ставить, а профессор схватился за голову.
      Порядок! Настала моя очередь фокусами удивлять!..
      
      Кассетник снова остановился. И снова из полутьмы выскочила хозяюшка.
      - Ну, чего, следующую ставить?
      - Валяй! - ответил Максимка.
      Час прошёл. Правитель-Петя не появлялся. Он и через два часа не появится, сто пудов. Это во-первых. А во-вторых... Максимке ужасно не хотелось возвращаться в школу. Пускай подольше протянется расcказ, хоть и на две недели вместо двух часов, а там... Мадам привратница передвинет время в необходимую сторону.
      
      
      ГЛАВА 9.
      
      Поставив новую кассету, Дерьмовочка хотела было снова умчаться. Но неожиданно спохватилась.
      - Забыла про самое главное: вы же не знаете, как называется радиосериал!
      - Как? - без энтузиазма спросили Кристина и Максим.
      - "Мифы и приколы райского серпентария".
      - В самом деле?
      - Надо же...
      Оба слушателя ждали, когда назойливая авторша уйдёт. Но той хотелось поговорить.
      - Я в строителях долго сидеть не собираюсь, в изобретателях тоже, после выхода на пенсию буду заниматься творчеством, как госпожа Ветрова!
      - Кто такая эта Ветрова? - снова без интереса промямлил Мася.
      Кристина встрепенулась.
      - Ты не знаешь госпожу Ветрову?!
      - А ты - знаешь?
      - Конечно!
      В ходе той незапланированной пятиминутки выяснилось, что одна только мадам привратница не помнила своего имени, остальные же насельники болотного зазеркалья знали его прекрасно. Но... Не решались произносить!
      - Во-первых, как-то неудобно выговаривать "Лукия Нектарьевна", когда можно обращаться по-простому: "мадам привратница", - сказала Кристина, - а во-вторых, такое имя можно перепутать, исковеркать...
      - Я вот своё тройное имя постоянно забываю, так как тоже вся в работе, потому и записала его на бумажке, раз и навсегда! - сказала Дерьмовочка. - Хотя лично я имя-отчество госпожи Ветровой запомнила сходу: лук - не люблю, нектар - обожаю...
      Гости рассмеялись.
      Перед тем как улизнуть, хозяйка суперсекретной лаборатории провозгласила:
      - Через полчаса жду вас на чаепитие! После него - просмотр кино о моём новом изобретении. По сравнению с наипоследнейшим проектом, проект "Планета апендаунеров" блекнет...
      - Да?! - обрадовался Максим.
      Можно было, наконец, надеяться, что время, проведенное в сказочном клозете, окупится сторицей.
      Хозяюшка включила маг. Тот, старомодно шипя, заработал. На уши легла история о бесславном конце профессора-террориста.
      
      - Увидев меня на фоне звёздного неба, профессор с женой почему-то не удивились. После докторских приколов мой фокус их совершенно не потряс! Они даже будто бы ни грамма не расстроились, а наоборот, стали дико радоваться, снова показушно, чисто для соседей, что у них теперь опять два дауна, две кровиночки, так что нечего мелочиться и разбазаривать детей по интернатам!
      Доктор махнул на всё это рукой и грустно удалился, на дорожку затянувшись тортиком из трубочек и наспех допив чай. Он не любил, когда портили аппетит шумовыми эффектами.
      Нас с Петюней тут же уложили спать. Мальчик засопел уже через минуту, а я всю ночь ворочалась, думала, как дальше поступать. Хорошо, что я проверочный вылет сделала, а то вернулась бы - и нет братишки!
      Бросать ребёнка одного с кровожадными профессорами было глупо, а не летать по институтам, не разыскивать папин гэджет - чревато. Папа-Змей мог не понять.
      С другой стороны, профессор, по своему недоумству, столько гэджетов полезных уничтожил, что и этот мог спокойно выбросить, поломать, подарить, типа отдать даром... Чёрт! Как же он, хотя бы, выглядел, этот переводчик мыслей?
      Нет, думаю, не полечу я больше по лабораториям, а то из-за какого-то паршивого аппаратишки потеряю брата. Пусть Папа-Змей думает, что хочет, а я скажу ему, что профессор мыслепереводчик американцам продал. Пускай в Америку меня шлёт, внедряться в штатовскую семью учёных. Кстати, я в Америке ни разу не была - вот и побываю!
      Побывать-то в Америке побываю, думаю я, но только при условии, что профессура нас с Петюней ещё раньше не угробит. Кто знает, что у них на уме? Вдруг они нас отравить решили, к Папе-Змею в рай на марципаны раньше времени отправить? От даунеров ждать чего-либо другого трудно, так как даунеры хуже даунов, дауны хоть безобидные.
      Утром я не отходила от Петюни ни на шаг, а он, сопливенький толстячок, даун конопатенький, так и лыбится, так слюнки и пускает... Я растрогалась, мол, радуешься, что я тебя спасла, да? Он кивнул, но ничего не сказал, так как толком говорить не умел, мычал-гундосил только, как молоденький бычок или как старенький унитазик.
      В ушках у ребёночка с утра были наушнички. Правильно, думаю я себе, большой ребёночек, двенадцать лет, тинейджер, а тинейджеры обожают музычку слушать. Только где музычка-то? Проводочек от наушничков тянулся... к какой-то авторучечке!
      Ну, и это правильно, думаю я опять, зачем дауну музыка, а так и ручечка не потеряется, и наушнички далеко не убегут, если свалятся. Таким макаром некоторым детям варежечки к пальтецу цепляют, тесёмку продевают через вешалочку на воротничке!
      Или нет, думаю, дай, всё-таки, послушаю, что там в них, в наушничках-то в этих, интересно же...
      В ответ на мои мысли Петя радостно кивнул, будто понял меня. А я всегда была уверена, что он не полный кромешный дебил! Сняла я с него наушнички, надела себе. А ребёночек великовозрастный мне ещё и авторучечку суёт, на, мол, возьми, поиграйся!
      Взяла, не стала спорить с жертвой вчерашнего страшного покушения.
      На авторучечке были странные кнопочки разных цветов. Только собралась я нажать на красненькую кнопочку, а наушнички как заорут: "Не трогай, гадина!" Голос, вроде, был не Папы-Змея... А чей тогда?!
      Огляделась я по сторонам - никого. Странно! Снова собралась я нажать на кнопочку - и снова слышу то же самое, только ещё хлеще в два раза. Полная чума!
      - Кто тут?! - не выдержала я.
      - Я, идиотка, я!!! - раздался в наушничках хрипловатенький голосок, типа детско-подростковый.
      - Кто "я"?! - опять не выдержала я.
      - Брат я твой, Петруха, вот кто...
      - Пётр?!
      Смотрю я на него, а он снова лыбится, слюни пускает, молчит, как олух...
      Этот ужас прояснился через пять минут. Брат мой кровиночка, Петя-даун, общался со мной нормальным языком через наушнички. Грубиянил, правда, страшно, но это мелочь.
      Голос в наушничках появлялся только тогда, когда авторучечка была направлена на источник мыслей. Петеньке пришлось схватить меня за рукав и сильно притянуть к себе - пока авторучечка не уставилась ему в пузико. Тогда я, конечно, снова его услышала.
      Ура! Нашёлся-таки папин гэджет, похищенный профессором, авторучечка с секретом, которая читает мысли, да ещё и на разных языках - на всех-всех-всех земных и неземных языках, надо только знать, какие кнопочки жать. Петя, и тот не все кнопочки выучил, а я вообще в технике не разбираюсь, так что решила не трогать лишний раз, пока Папа-Змей всё не объяснит.
      Тут мне ещё подумалось: интересно, как это профессор авторучечку не выбросил? Он ведь экономить не привык, вон, сколько жён развёл! Минуточку, думаю, если профессор не жадный, значит, не такая уж он и сволочь, может, не станет нас убивать, а? Следующее же утро показало, что очень даже станет!
      Пока я в ванной умывалась, профессор заходил к нам в спальню, разговаривал с Петюнечкой. Прихожу - а мальчик весь в слезах, сопельки длинней обычного. Я сразу за наушники, мол, в чём дело?
      Оказалось, пока меня не было, подлец-профессор подходил к Петюне близко-близко, больно щипал его и ядовито шептал прямо в ухо: "Всё равно урою тебя, дебил, и сестричку твою, идиоточку, пристрою, не волнуйся!"
      Петя мне всё это мысленно сообщил и синячок показал на пухлом локотке. Я была в шоке. Что делать?!..
      Делать нам ничего не пришлось, всё за нас с Петюнечкой сделали цыгане - сами вытащили младшего бутылочника из дерьма, сами же и обратно засунули.
      Тем самым солнечным днём, утром которого он Петеньку пугал и меня довёл до истерики, профессор стоял на улице и гадал цыганам. В офисе ему обычно не гадалось - адреналин не тот, не то вдохновение.
      Для уличного шоу профессор одевался - чисто пугало, хуже любого зачуханого цыгана, зуб золотой из фольги прилеплял, серьгу в ухо вдевал, кудрявенький паричок цвета воронова крыла нахлобучивал. В таборе таких держать надо!
      Табор, кстати, тоже подвалил, не задержался, человек сорок. Всем цыганам не терпелось ясным солнечным днём узнать о своём солнечном будущем, о грядущих доходах, как в иностранной, так и в местной валюте. Цыгане так орали-голосили, что постовые милиционеры тоже прибежали, тоже целым табором, облаву им устроили. В той суете одна цыганка, не успевая расплатиться баксами, подарила нашему профессору свой шахидский пояс.
      Профессор телевизор смотрел редко - только порнуху по видео, поэтому цыган от террористов отличал с трудом, а та облава была как раз на террористов. Вовсе не на крики цыганские прибежали милиционеры, а по наводке с Лубянки. Вот так!
      Когда жена профессора помчалась к нему в обезьянник, типа отмазывать, я уже знала, что у неё ничего не получится, речь ведь шла о терроризме, но дура всё равно деньги понесла.
      Мы, конечно, могли бы под шумок и смыться, так как денег у нас с Петенькой всегда хватало. Папа-Змей мне в нужную минуту подкидывал деньгогенератор, с помощью своих агентов-осведомителей, но о них - чуть позже.
      Короче, оставаться детьми садиста-зэка нам не хотелось - в тюрьму ведь передачи носить надо. А вдруг коснулось бы мне замуж идти, несмотря на то что я даун, у кого тогда благословение брать?!
      Надо было срочно поменять папашу-зэка на кого-нибудь приличного, и я озарилась улётной идейкой: переселю-ка я профессора из милицейского обезьянника в настоящий! А там и до пекла рукой подать.
      Перед самым пеклом необходимо в шкуре какого-нибудь животного побывать, ну, хотя бы разочек, типа обратную эволюцию совершить, чтобы потом совестью не угрызаться за нарушенный закон природы. Если я, конечно, ничего не путаю! Помню, Папа-Змей что-то такое говорил.
      Зоопарк не тюрьма, передачи часто носить не надо, хватит и одного мешка корма в год. А даже если подходящего папашу там себе не найду взамен, думаю я, то хоть поиздеваюсь над профессором, метлой потыкаю. Ха! Чем иметь такого папу, лучше уж макаку или павиана гомодрила. Довольно справедливо его арестовали!
      Суд над профессором-террористом был открытый. Кроме основных свидетелей, пришли и голуби. Им хотелось посмотреть, чем дело кончится и будет ли кто-либо когда-либо платить им какие-либо алименты.
      Кошатница тоже пришла, но отдельно от них. Ей надоела семейная жизнь "де-труа", тем более что впроголодь, на одних анчоусах, бананах, курах гриль и авокадо. На правах самой первой жены преступника, она предъявила суду свои последние, уже давно дырявые колготки, штук пятьдесят.
      - Вот! Нету других! Дожила! - сказала старая кошатница, в прошлом очень активная голубятница. О голубях она уже не думала, ей бы права на алименты защитить.
      Колготки были выстираны дозой "Ариеля", но это им не помогло: заседатели схватились за платочки, приложили их вместо глазок к носикам.
      Показания главной свидетельницы, предъявившей наиглавнейшие вещдоки - древние колготки - потрясли зал. Судья вынес гуманный приговор: заменить смертную казнь через повешение пожизненной отработкой в качестве уборщика в зоопарке!
      В своём последнем слове подсудимый попросил, чтобы его, всё-таки, повесили, но его никто не послушался. Это я судью подбила на гуманность к профессору - на такое дело денег мне было совсем не жалко.
      Все признали приговор справедливым, кроме голубей. Те от жуткой безнадёги поменяли цвет, превратились в пёстрых попугаев, демонстративно, под ручку, удалились, пошли искать других хозяев. И поклялись больше никогда не связываться с кошатницами.
      Устроить папу в зоопарк дело не хитрое, а вот найти другого, там же, на месте, практически невозможно. Но только не для меня! Я давно уже присмотрела профессору замену.
      Как-то утром, перед самой школой, я заметила симпатичного шимпанзе с томиком Достоевского в руке. Шимпанзе-то шимпанзе, а "Свидригайлов" выговаривало! Что ещё меня купило - в другой руке шимпанзе держало... Английский разговорник. Ба! Да с таким папой до Америки два раза пукнуть!
      А профессор-лох, он же террорист, работая уборщиком, совсем морально опустился. Он, не то что "Свидригайлов", даже "Ведьмак" не каждый раз выговаривал - свою последнюю и главную фамилию. Когда сплошняк произносил, а когда и с перерывами: "Ведьма-ка-ка-ка-ка-ка-как!"
      Деградация была вполне нормальная, как раз такая, как надо перед пеклом, перед болотом, перед какашками. Обратная эволюция успешно продолжалась!
      Через две недели нашего профессора с трудом хватало на одну тираду в день: "Что, скотина вонючая, бздишь? Очко взыграло?" Так он приветствовал в ходе раздачи пищи ни в чём не повинных животных. Да ещё и замахивался на правах хомосапиенса! Правда, льву, тигриной клетке и крокодилу он делал исключение: не матерился, не замахивался и не заходил вообще. Всё пёр через решётку: и пищу на шампуре, и уборщицкую метлу.
      Метла выходила из строя почти каждый день, вычеты с него зарплатные росли. Кошатница в первом месяце рисковала ничего не получить из алиментов.
      Все томились этим положением, и профессор, и животные, и мы с Петюнечкой, и шимпанзе, которое уже вместо "Свидригайлов" выдавало "Очковзыграйлов", при этом дико хохоча, что с обезьяны возьмёшь.
      Но неожиданно ситуация продвинулась. Как-то утром профессор, зайдя к шимпанзе, услышал: "Хау ду ю ду, мистер Очковзыграйлов!"
      Шимпанзе тренировалось, оно хотело показать, как его будут приветствовать в Америке, когда мы все втроём, по облегчённой зоовизе, туда эмигрируем: Петенька, я и он.
      Но профессор не понял юмора, раньше времени запаниковал и запросился прямиком в болото, в кромешный ад, в ка-ка-ка-ка-кашки. Раз уж повешенным быть не пришлось. Обратную эволюцию он не согласился продолжать. Ни в какую. Наотрез.
      Я выполнила его просьбу, применив папин гэджет, возвращающий всем желающим апендаунерам их первоначальный дарвиновский вид, превратила в одноклеточное растение. Тем более что голос Папы-Змея накануне в ушах звучал, когда я этот гэджет пальцами в кармане шевелила.
      - Положь, мерзавка! - сказал мой невидимый, но самый настоящий папа. - Совсем отца не уважаешь, гадина!
      Так как он Лжец и Отец Лжи, это означало, что, отправив профессора в болото, я ещё и премию получу в конце - в виде бесплатного и беспосадочного перелёта в гости к подруге Рите, в Первую Вечность, где она жила и работала стюардессой на летающих тарелках. Ага!
      Но сначала предстояло облагородить шимпанзе. Тем же гэджетом, что я уделала профессора, я переделала и обезьяну, в апендаунера превратила, провела совсем не бОльную депиляцию, прикинула во всё американское, проверила кандминимум по английскому и по достоевской терминологии.
      Шимпанзе сунул руку в карман, а там... Паспорт с нашими детскими фотографиями! Плюс виза групповая, много-многократная, не только в Штаты, но и вообще куда захочешь, а также пачка зубочисток много-многократного употребления!
      После этого Очковзыграйлов вообще заговорил. Он приказал, чтобы переделали его фамилию на американскую. Между прочим, слово "очко" с ударением на первом слоге превращается в "глазик", по английски - "ай".
      Так и получился заграничный папа с нежно-западной кликухой "Микки Ай". "Микки" - в честь Микки Мауса, по желанию Петеньки.
      Прилетев в Америку, мы купили дом в Лонг-Айленде, сделали папаше Микки окончательную операцию по устранению мимических морщин, приобретённых в клетке в результате улыбания туристам и дикохохотания.
      Хотели также Петеньку подправить, типа из дауна в принца превратить, но он не разрешил, сказал, что Рита больше любит кругленьких, с маленькими глазками, с конопушками и с длинненькими слюнками. Говорят, такие парни в Первой Вечности нарасхват! А "существа на вешалках", то бишь особи на скелетах, Рите вообще никогда не нравились, она ведь бестелесный, почти что совсем бесформенный дух. Между прочим, у Пети с Ритой давнишняя взаимная любовь была, а я не знала.
      Короче, мы с Петюней, оба-два, в отпуск намылились, к Рите в Первую Вечность. Но тут возникло препятствие: наш начитанный по самое "не балуйся" новоиспеченный папа внезапно запросился на литературный конкурс "Большая книга". В Москву, в Дом Пашкова, на получение главной премии. Ему кто-то сказал, что признание надо сначала получать за границей, а не сидя дома, в Штатах, что без московской премии он обычный американский лох и пошлый графоман. Но мы его отговорили, сказали, что если все писателями станут, кто работать будет.
      Папа Микки Ай с огромным скрипом, но согласился...
      
      
      ГЛАВА 10.
      
      Профессор-террорист погиб, туда ему дорога.
      - А у кого остался мыслепереводчик? - спросил Максим, в надежде, что ему тотчас его вынут и покажут.
      Дерьмовочка замялась.
      - Мммм... Он пока что в стадии разработки.
      - Как и деньгогенератор?
      - Ага!
      - Ну, ты даёшь! Придумала всё?
      Из неловкого положения сестричку вывел Петя-даун. Двухчасовое заключение пленников туалета закончилось, и поземный повелитель, проявив небывалую для властителей мира сего пунктуальность, снова повернул ключ в замочной скважине.
      - Наслушались сказочек? Выходите!
      Попросив Кристину остаться, Максимка вышмыгнул за дверь и плотно прикрыв её, стал ржать, ибо хохотать на глазах у хозяюшки секретного техносалона было неприлично. Обидеться могла.
      - Твоя сестричка - антибиотик от плохого настроения!
      Даун растрогался.
      - Ну вот, а сначала не хотели... Странно, что другие удирали, даже чаю не выпивши. Чай у неё, между прочим, галлюциногенный, пробовать не советую, надеюсь, не пробовали ещё?
      - Своевременное предупреждение! - снова заржал Максимка.
      Его трясло от хохота ещё секунд пятнадцать. Когда истерика миновала, он душевно поблагодарил нового подземного повелителя за сеанс.
      - Слышь, а вы с ней и вправду дом в Америке прикупили?
      Тут уже и даун расхохотался.
      - Это что-то новенькое! Но если тебе верится, пусть так и будет, а то здесь от скуки можно подохнуть. Моя сестричка - второй попугай Кеша, ни дня без истории, а то и двух... О, кстати!
      Тугодум, похоже, вспомнил, зачем проявил свою пунктуальность.
      - Там тебя, наверху, госпожа Ветрова ждёт, у того портала, через который ты сюда вкатился. Хочешь, провожу?
      Максим был не готов к такому повороту. Обидно было покидать сказочную забегаловку, так и не выведав главную тайну.
      - Знаешь, пожалуй, пока останусь, проводишь меня потом. А к госпоже Ветровой, умоляю, обратись, наконец, по имени, а то она его так никогда и не вспомнит!
      Даун важно кивнул. И важно удалился. А Максим вернулся в сказочные пределы, дабы услышать новую историю. Про Америку. Тем более что хозяйка салона без этой, "бонусной", истории говорить о новом изобретении не соглашалась.
      - Раз вам так понравилась моя радиопостановка, вам за это бонус полагается! А потом пойдём слушать нуднятину о моём последнем изобретении. Это, пардон, не так интересно...
      И снова зажужжал маг-кассетник.
      
      - Когда мы с Петенькой во второй раз приехали в Америку, папа Микки Ай уже работал над своей новой книгой. Тема была из научной фантастики, поэтому перед написанием очередной главы он делал читку-перечитку Жюля Верна, Сержа Лукьяненко и Айзека Азимова.
      Печатался он под пседонимом "Митчелл Айртон". Почему "Айртон", не трудно догадаться: обезьяно-папой как раз были прочитаны "Дети капитана Гранта". Почему "Митчелл": такой персонаж в той книжке тоже, по-моему, есть.
      Обезьяно-папа литературно развивался, так как не хотел обратно в зоопарк. Чтобы снова не деградировать, он поддерживал умственную форму регулярным чтением и написанием. Иногда покупал себе почётные литературные призы - в наиновейшем супермаркете, раз уж не пустили в Москву, в Дом Пашкова, на получение большой литературной премии.
      Обезьяно-папа брал призы большими пачками - на радость всем кассиршам, менеджерам, продавщицам, а также самому директору. Потом бежал домой и, задвинув шторы, позакрывав все форточки, вручал сам себе красивую вещицу типа люстру-хрусталь или настольную лампу-подсветку с бронзовой женщиной. При этом включалось всё электричество в доме. Помимо электричества горели настоящие восковые свечи. А как же - мероприятие!
      Честно говоря, то было не само мероприятие, а разминка перед ним. На ежедневной литературной вечеринке папа-шимпанзе вручал себе то же самое, что и днём при задвинутых шторах, но уже у всех на виду, при свете множества хрустальных люстр, одетый во фрак и крахмальную манишку.
      Для проведения ежевечернего мероприятия он вызывал официантиков с бокалами, миллионеров с дамочками и прочую шушеру - каждый раз человек по двести, чтобы прославиться литературно, а заодно и главный бизнес пропиарить, повыгоднее подчеркнуть.
      Главный бизнес обезьяно-папы - производство VIP-ошейников - шёл неплохо. В бизнесе папа Микки Ай преуспевал, но ему хронически не хватало писательных упражнений. Не для того он в апендаунера превращался, чтобы книжки ни одной не написать!
      Как-то раз, сидя у себя на фирме, делая различные дела, одной рукой перебирая ворохи бумаг, а другой загоняя в компьютер литературную нетленку, папа Микки Ай познакомился с внезапно прибывшим из-за границы богатым клиентом.
      Богач побывал во всех странах мира и навёз оттуда много-много разных животных, как смирного характера, так и не очень. Всем этим животным требовались VIP-ошейники, но их благодетель не знал, кому доверить такой ответственный заказ. На счастье, судьба свела его с папашей Микки Ай.
      Правда, контакт получился не сразу. На вопросы богатого клиента: "Откуда вы родом?", "Бывали ли в других странах?" или: "Много ли животных повидали на своём веку?" папа Микки Ай вежливо отмалчивался, литературно улыбался и срочняк менял тему на достоевскую. Кому охота признаваться, что его родина зоопарк?
      Но богатый заказчик-клиент не сдавался. Выслушав очередную феню про Соню Мармеладову и её дружков, он настойчиво приглашал обезьяно-папу к себе в клуб историко-географов, председателем которого являлся: "Выпьемте кофейку в уютной атмосфере, коллега, а там и дела быстрее пойдут!"
      Папа Микки Ай долго не уламывался, боялся историко-географических вопросов, особенно про историческую родину, но один раз не выдержал и... согласился!
      Богатый клиент-заказчик, историко-географ, от неожиданного счастья чуть не помешался, засуетился и заторопился. Он торопился вот зачем: хотел наклюкать обезьяно-папу до антилитературного состояния, до самой последней предрвотной икоты, постепенно развязать ему язык и выяснить степень бизнес-порядочности. Но в результате наклюкался сам. Он выпил много-много виски и, неожиданно для себя, признался, что ещё совсем недавно жил на пальме, и не один, а всей семьёй.
      Тут и папа Микки Ай расслабился, у него будто камень с души упал. Он стал выкладывать про себя такое!.. Откровенность за откровенность.
      Короче, контракт состоялся. Из-за духовного родства. Если бы не эта откровенность, кто знает, может быть, ничего бы и не получилось. Основа бизнеса - взаимоуважение...
      Договор был подписан, производство удачно запущено, денежки ещё мощнее потекли, прямо водопадом, и папа Микки Ай вдруг вспомнил, что соскучился за нами.
      Потому и обрадовался, увидев нас в дверях кабинета. Сняв чеховское пенсне и отложив в сторону гусиное перо, купленное в лавке "Pushkin", он кинулся накрывать на стол.
      На первое был супчик "Соня Мармеладова" с экстрактом солёных слёз американских путано-девственниц (за неимением аутентичных, петербургских). На второе шли расстегайчики "Лебезятников" под интеллектуальным соусом "Разумихин". Потом был десерт - желе "Свидригайлов". Желе воняло борделем и всяческими сплетнями, но зато не шло вразрез с характером любимого героя папы-шимпанзе.
      В заключение был подан и ещё один десерт, самый главный: целиковые грецкие орехи "Мечта Раскольникова". К ним прилагался комплект топориков из нержавейки работы внука Фаберже.
      Свою личную порцию орехов папа Микки Ай, ради такого случая, не ел и даже не колол топориком, а только разгрызал зубами. Потом давал их нам, гостям, предварительно вылизав ядра, которые чудовищно смахивали на мозги! Для большей гигиены он их раз по десять вылизывал.
      А потом мы с ним, так и быть, поехали в Москву - на получение главной литературной премии.
      Как и ожидалось, обезьяно-литератор в Москве сильно раскрутился, так как родился именно там, неважно, что в зоопарке, родные стены по-любому помогают. Дав журналистам интервью, он помчался на историческую родину - за лауреатами второй и третьей премий. Первую премию он застолбил для себя, а неужели, когда такие деньги вбуханы...
      Зоопарк встретил бывшего питомца поцелуями, но подхалимаж в литературе не главное, главное - талант. Бывший Очковзыграйлов на комплименты не отвлекался, а сразу поскакал туда, где сидела его пассия, макака Дунька.
      Дунька не знала, что за ней придут, а потому позволила себе расслабиться и пофлиртовать с павианом Кузей. Пришлось прихватить и Кузю на Литконкурс - для выдачи ему третьей премии. Обезьяно-Искусителю в тот момент было не до ревности. Заплатив смотрительнице Клаве, подруге детства, большую сумму, он объяснил, что бизнесменом стал, и что эти модели позарез нужны ему для демонстрации VIP-ошейников.
      Клава, жадная до денег, даже дослушивать не стала, сгребла развратную парочку в мешок и обещала при первой же встрече с журналистами подтвердить, что любовников выкрали инопланетяне...
      Лишь только был объявлен конкурс, к Дому Пашкова потянулись литераторы со всех концов Москвы и Московской области. Благодаря телевидению, приехали также питерцы, новгородцы, лондонцы, ливерпульцы, тель-авивцы, вашингтонцы и прочие русскоязычные и англоговорящие конкурсанты. Обезьяно-литератор принимал их радушно, но с натянутой улыбкой, так как все призовые места были мысленно розданы.
      С целью скорейшего отсева конкурентов, писатель-фантаст Митчелл Айртон выдал первую речь по-английски. В ней он культурно сообщил, что все премии давно расписаны.
      Англоговорящие ни грамма не смутились и не покраснели, а наоборот, как бы обрадовались, стали визитки доставать, швырять ими в трибуну. Потом начали пятиться, как раки, и кивать, как китайские болванчики. Короче, быстро рассосались, но сначала будущего благодетеля визитками закидали. Обезьяно-Литератор еле вылез из-под этой кучи!
      Каждая визитка минимум двести баксов стоила и весила от полкило. То были карточки с минимакетами музейных экспонатов в качестве брелков, с привешенными банками икры и лосося, с бутылками шампанского и водки "Абсолют". Одну из карточек чуть не перепутали с картиной маслом Шишкина. Но в основном общение прошло удачно.
      Труднее было с русскоговорящими! Те отказывались понимать родной язык, шли в бой за премию до победного конца. Пришлось усадить их прямо на пол в вестибюле, раздать по ноутбуку и заставить написать по этюдику.
      Первым этюдик закончил прозаик-трагик, но обезьяно-Искуситель даже читать не стал, а спросил прямо в лоб, мол, почему не плачете, вы же трагик, сами трагедию написали, а сами не плачете. Трагик растерялся и тут же был унижен дополнительно: "Халтура!"
      Комики-поэты тоже облажались - ни себя не рассмешили, ни публику, ни вахтёров, ни меня, за что были обозваны ещё обиднее: "Фуфляк! Юмористы... м-м-мамины!"
      Что касается пап, то Папу-Змея и никаких других пап организатор конкурса не вспоминал, по крайней мере, вслух.
      Вестибюльная толпа рассосалась быстро, но когда бывший Микки Ай выглянул в окно, ему захорошело и захотелось вызвать сильную охрану. Что он и сделал, заставив милицию очистить ипподромы от лошадей, накинуть сёдла и срочно прискакать для заключения здания в кольцо.
      Кольцо сомкнулось, но не надолго, его прорвали "маститые" - лауреаты прошлых премий и многократные призёры, а также их бывалое жюри. Пришлось им заплатить, чтобы ни грамма не надеялись и быстренько ушли. А чтобы и после не обижались, пришлось построить лично для них "Дом Пашкова-2", на 79-м километре, в городе Дрезна. Наиновейший Дворец Литературы был из новомодных суперпрочных матерьялов, с сауной, бассейном, казино и диэтическими диско-барами для язвенников.
      Потом и ещё подвалили участники - не литераторы, но тоже очень маститые. Пришлось и им построить казино-библиотеки, плюс по квартире каждому раздать в нагрузку, если я, конечно, ничего не путаю.
      Всё мероприятие, включая новостройки и охрану, обошлось обезьяно-Литератору в два миллиарда долларов, что не так уж и много за первую премию, если честно.
      Получил-таки обезьяно-Литератор крутую московскую премию, и подельники его получили - по пластмассовой игрушке и по мешку семечек - ничего супердорогого, нечему завидовать! Но раздача премий проходила без журналистов, поэтому Москвой промчались слухи, будто и за второе-третье места давали настольные лампы с бронзовой женщиной. Но я-то знаю, что всё это враки...
      Для вручения Главной Литпремии были вызваны олигархи. За незначительную мзду, всего за триста тысяч баксов, они рискнули поучаствовать в опасной для здоровья битве литераторов, но с уcловием, что данный факт не будут афишировать.
      Кстати, очень хорошо, что обезьяно-Литератор сэкономил на подельниках. Если бы Кузе с Дуней тоже перепали дорогие бронзовые штучки, то деньгогенератор поломался бы, а так он просто ойкнул, запищал и пристановился. Типа попросил перезарядки...
      
      
      ГЛАВА 11.
      
      Хорошенько возвеличив в глазах гостей обезьяно-Литератора, так как тот являлся одним из её любимейших пап, биологических, разумеется, Папа-Змей всегда шёл вне конкурса, Дерьмовочка, наконец, повела гостей в кинозал.
      - Звуковое сопровождение ещё не готово, фильм не до конца смонтирован, поэтому комментарий будет вживую, вы не против?
      - Это даже лучше, можно будет задавать вопросы, ты же не кассетник! - обрадовался Максим. К фильму, в отличие от радиопостановки, он чувствовал реальный интерес.
      - Хорошо! - сказала Дерьмовочка, включила фильм и начала свой комментарий, который мало отличался от кассетного, разве что ничего уже не шипело и не шуршало.
      
      - Когда Папа-Змей стал Начальником Трёх Вселенных, в его распоряжении оказалось множество планет. И я подумала: как он сможет ими управлять?
      Мучиться таким вопросом долго не пришлось, очень скоро стали известны подробности. От кого? От Гого.
      И миллиона лет не прошло, как новые заместители Папы-Змея освоили все новые планеты. Все до единой! Гого стал хозяином одной из них. Он, как и его коллеги, прошёл нелёгкий путь: от пилота металлического ядра до большого начальника. А потом, уже после всего, поведал мне свою историю. А я теперь рассказываю её вам, пользуйтесь случаем!..
      
      - Погоди! - перебил рассказчицу Максим. - Он действительно стал начальником трёх вселенных?
      - Конечно! - воскликнула Дерьмовочка, будто с нетерпением ждала этого впроса. - Он может командовать и гораздо большим количеством, но Высший Разум пока не разрешает, О.К.?
      - О.К.! - в один голос сказали гости.
      Дерьмовочка взяла указку и начала размахивать ею перед экраном.
      - Пожалуй, начну с самого-самого начала, а то вы не ухватите нить повествования... Так вот:
      
      - Сначала Папа-Змей взорвал планету апендаунеров, предварительно превратив всех жильцов её в биомассу - чтобы потом новых вылепить из неё, уже не таких ушлых.
      После взрыва он доставил меня, Димочку, Обезьяно-Литератора и своих новых заместителей, пока ещё новорожденных, на совершенно новую, только что рождённую, ещё никем не обжитую планету.
      Лишь только свежевылепленные заместители приобрели элементарные навыки и возмужали, их обучили летанию на ядрах, в рамках проекта "Нью-Мюнхаузен", а потом каждому из них дали звание "воло", в переводе - "летучка".
      Каждому из "воло" выдали новое имя: Гого, Мого, Зого, Пого и так далее, пока не кончились алфавитные согласные.
      Но мне с самого начала больше всех понравилось одно: "Гого".
      Когда Гого и другие "воло" расселись по ядрам, отлитым новичками-сталеварами, нанятых из числа пока бесхозных заместителей, которым не хватило согласных букв в алфавите, я подумала: может, им, в виде исключения, даже пушки не понадобятся?
      И точно! Не так уж далека я от истины была. Те ядра в пушки никто не засовывать не собирался: они вдруг сами по себе стали вращаться - как волчки! - да ещё и вместе с сидящими на них "воло"! И как те только не свалились?
      Вращаться ядрам было легко, потому что поверхность планеты не во всех местах почвой обросла, оставались ещё кое-где голые площадки, с которых можно было взлетать в небо, сильно-сильно раскрутившись и победив таким образом притяжение планеты. Я своими глазами видела, как те ядра-волчки, оторвавшись от площадки, исчезали в космическом пространстве...
      Когда Гого остался один, он вдруг почувствовал, что полёт несколько затянулся. Ему стало скучно, холодно и темно, даже звёзды не радовали.
      Он стал потихоньку отчаиваться, собрался даже помирать, но... Потом передумал. Молодец!
      Летел Гого в космическом пространстве на скользком металлическом ядре, совершенно с него не соскальзывая и ничуть тому не удивляясь, так как раньше никогда на ядрах не летал.
      Вдруг он почувствовал, что ядро не такое уж и скользкое и не такое уж металлическое, и вовсе даже не холодное, и не совершенно гладкое, а чуть-чуть шероховатое, почти что тёплое на ощупь - словно деревянное. Такое, представьте, ощущение у него было...
      Помимо всего прочего, ядро сильно увеличилось в размере, так что поначалу лишь немножко расставленные ноги "ядерного всадника" постепенно растянулись широко-широко, в поперечный шпагат, что было крайне неудобно.
      Гого сменил было позу, вытянул ноги прямо перед собой, но такая поза продолжалась недолго: под ягодицами стало образовываться углубление, зад начал медленно вдавливаться в поверхность, как бы затягиваясь внутрь ядра.
      Процесс врастания в ядро был не таким уж и быстрым, Гого успел даже задремать. Когда проснулся, обнаружил, что колени вплотную приблизились к носу, а под ягодицами образовалась лужица. Причём, уровень той непонятной жидкости постепенно повышался, а края впадины расширялись. Неглубокая яма превратилась в овраг, который делался всё глубже и всё длиннее...
      Вскоре Гого нашёл себя сидящим посреди ручья и понял, что утонет, если не предпримет решительных действий.
      Ручей становился всё глубже и всё шире, а ядро, на котором он отправился в путешествие, так разрослось, что ядром его назвать уже было нельзя. Родилась новая планета!..
      Невероятно, но не успел Гого толком придумать, что ему делать дальше, как пришлось ринуться вплавь - к берегу огромной бушующей реки.
      Пока он выбирался на сушу, берег успел обрасти диковинными растениями.
      Гого упал на траву и тут же уснул, ибо ужасно устал. А когда проснулся и понял, что бояться ему, вроде бы, нечего, сильно воспрянул духом.
      Размеры бывшего ядра впечатляли Гого. Но, если честно, больше всего впечатляло его совсем другое: отсутствие темени вокруг. Куда исчезла кромешная темнота?!
      Полёт на ядре проходил в открытом космосе, и всё это время со всех сторон было темно, хоть глаз выколи. А тут вдруг такое сияние! Откуда?!
      Гого никогда не учился физике, а то бы знал, что в космосе потому и темно, что там нет атмосферы, в которой могли бы отражаться и переливаться солнечные лучи. Именно потому космос невозможно осветить, что там нет... неба!
      Но откуда всё это было знать Гого? Поэтому, стоя в лучах дневного света, глядя на голубое небо, он ощущал не двойной восторг, а даже тройной... Его посетило чудо! От этого хотелось жить и петь песни!
      Проснувшись следующим утром, Гого заметил, что поверхность планеты снова увеличилась: вчерашние ручейки превращатились в ручьи, ручьи - в реки, а реки - те, страшно даже сказать, во что превращались!
      Воду Гого использовал не только для питья, но и в качестве зеркала, смотрелся с берега на своё отражение минимум раз в день. Ну, и досмотрелся. Глянул он однажды в воду - а отражения-то нет!
      Жуткие мысли на него напали. Правда, ненадолго. Погуляв по бережку, он второй раз в воду посмотрел, и... О, чудо! Отражение снова появилось.
      Много раз заглядывал Гого в воду с бережка, пока не понял: отражение появлялось только в том случае, когда берег был совершенно голым. Если же рядом имелся какой-нибудь объект, скажем, дерево, то в воде отражались почему-то два дерева, а самого Гого не было видно. Если куст - то два куста, и так далее...
      "Что ли, я в растения превращаюсь, когда они рядом?" - подумал Гого, и то была его первая здравая мысль. Мы с вами знаем, что происходит, когда кто-нибудь думает: от головы отходят мыслеформы. Они потом летят строго вверх и образуют царство мыслей и всяческих мечтаний. Вот вам и рай!
      Сам того не подозревая, в первые же дни пребывания на новой планете Гого начал выполнять главное задание Папы-Змея: строить рай. Как? Элементарно! С помощью собственных мыслей, то бишь мыслеформ. Создавал автономный мирок, "уголок покойника", так сказать, "парадиз для отдельно взятой планетки".
      Планетка та, кстати, хоть и росла "не по дням, а по часам", но ещё долго продолжала оставаться маленькой. В связи с этим обстоятельством, Гого посетила ещё одна идея: докопаться до самой середины ядра, изучить его, пока оно ещё близко, пока диаметр планеты не так сильно увеличился.
      В общем, стал наш Гого копать вглубь планеты. Сначала из обычного интереса копал, а потом этот интерес перерос в сильнейшее любопытство... Лишь только он к ядру приблизился, к самой магме!
      Что такое огонь, Гого знал практически с рождения. Знал он также, что об него можно обжечься. Сам-то он никогда не обжигался, но видел, как другие от боли корчились. Одним словом, вряд ли полез бы он к планетному ядру, если бы знал, из чего оно сделано - практически сплошь из огня. Эта истина дошла до наивного копателя тогда, когда поздно было поворачивать назад, когда бульканье и жар вдруг оказались у самого носа. Что делать, куда бежать?! Для побега лишь один был путь - назад, вдоль тоннеля. Конечно, можно было так сделать, но... Зачем тогда было столько времени копать?!
      Получалось, что все труды бестолку. Гого снова захотелось умереть, как тогда, в холодном негостеприимном космосе. В принципе, он уже мог это сделать, так как рай уже был готов, то бишь главную свою работу он выполнил, сам того не ведая.
      К счастью, насчёт уже готового рая Гого был пока не в курсе, и это было хорошо: умирать ему строго-настрого запрещалось. Кем - он точно не помнил, но знал, что дезертировать нехорошо, когда главная работа не выполнена. Кто был его невидимый начальник, Гого понятия не имел, но явственно слышал его указания, шедшие откуда-то изнутри его тела, прямо из самого сердца...
      Пока Гого размышлял, лёжа в свежевырытой, горячей, практически раскалённой пещере, бояться ему или не бояться, умирать или не умирать, на него вдруг упал узкий лучик света. Лучик тот был ярче и красивее, чем однообразное красноватое жаркое сияние, исходившее от стен тоннеля, он очень красиво переливался - всеми-всеми-всеми вообразимыми и невообразимыми цветами, многие из которых Гого определённо никогда не видел. Оказалось, что тот лучик падал от прозрачного камешка, торчащего из стены. ...
      В итоге камешков там этих светящихся оказалось видимо-невидимо! Гого моментально позабыл о страхах, снова схватил лопату, стал те камешки горячеватые от стен пещеры отковыривать и в карманы класть. Ему было невдомёк, что он имел дело с алмазами, что если их ещё чуть-чуть отполировать, то разноцветное свечение стало бы вообще сказочным!
      Гого набивал карманы крупными алмазами, а огненная лава за тонкой стенкой пещеры продолжала бушевать. Она ещё сильнее разбулькалась и расплевалась.
      Один плевок пробился через стенку и угодил... Прямо на ладонь "копателя"! Тот приготовился заорать от боли, но боли почему-то не было, лишь на ладони образовалась огненная брешь, в смысле, дырка, но не такая, через которую можно подглядывать, а вся заполненная пламенем!
      Тут Гого и о камешках уже забыл, а не то, что о своих страхах, проломил стену, пошёл поближе к кипящей лаве, стал любоваться. "Что, если ногу в лаву сунуть?" - подумал он и моментально сделал так. Нога превратилась в пылающий факел! И снова не было больно...
      Окуная в булькающую, дышащую огнём массу то палец, то всю руку, то плечо, то ухо, то нос, Гого постепенно весь превращался в магму и ощущал невыразимый кайф. Чем меньше оставалось от его бывшего, "нормального", предыдущего тела, тем большую радость он испытывал. Наконец, его обычное тело совсем исчезло, он совершенно слился с магмой, растворился в ней. Но существовать он не перестал. Его радостный дух, охваченный пламенем, пропитанный им насквозь, сразу же понёсся к самому центру планеты, туда, куда он изначально стремился, где никто ещё не бывал и, честно говоря, вряд ли побывает.
      Дух Гого носился внутри огромной огненной лавины и бесконечно радовался.
      Тоннель, надо сказать, к тому времени несколько удлинился - ведь планета росла неустанно, и диаметр её рос! Осознав это, Гого вылез из внутрипланетного огненного озера, отыскал на алмазном берегу свою одежду.
      Одежда не сгорела, не превратилась в комок чёрной вонючей дымящейся массы, она осталась целой и невредимой! Больше того: все карманы были по-прежнему набиты камешками.
      На скорую руку одевшись, Гого решил посмотреться в своё отражение. Воды рядом не было, и в качестве зеркала им был использован самый крупный алмаз, который пришлось отковыривать, вернее, отбивать от стены с огромнейшим трудом.
      В алмазе отразилось не лицо, а язык пламени! Гого теперь весь состоял из пламени, но одежда, как ни странно, на нём не горела, даже не тлела. Не очень горячим было то пламя... Гм...
      Попутно может возникнуть вопрос, вполне справедливый: почему это Гого ни разу не превратился в алмаз? Ведь он так долго общался с подземными минералами!
      Честно говоря, это и для меня загадка. Хотя, есть и одна догадка: наверное, ему этого не очень-то хотелось. Хотелось ли ему в деревья и кусты превращаться? Тоже не вполне понятно. Видимо, да, потому что на поверхности планеты для него крылось больше всяких опасностей, чем в пылающем ядре. И он это инстинктивно чувствовал. И имел возможность убедиться. И довольно скоро...
      К тому времени, когда Гого вылез на поверхность "Планеты-Волчка", он нашёл там много всяческих изменений. На поверхности планеты, кроме всяческих растений, поселились и двуногие организмы...
      Гого вылез из тоннеля, весь пылающий, но в совершенно целых брюках и рубашке, его встретила толпа зевак. Они сначала сильно испугались.
      Наивный Гого бросился их утешать - на свою голову, всё объяснил, всё рассказал. Даже пару раз из огня в дерево превратился, чтобы они окончательно успокоились. Но с некоторыми особями, особенно с теми, чьи души многократно из тела в тело кочуют, причём, без всякой пользы, слишком откровенничать - себе дороже. Вот и Гого лопухнулся. В первый и в последний раз в своей жизни. Больше он таких ошибок не делал! Но о той, первой и последней ошибке, необходимо, всё-таки, подробно рассказать, чтобы другие, будущие "воло" в такие неприятности не вляпывались...
      Неприятности начались, когда жадные двуногие узрели в карманах Гого камешки. Их глазёнки сразу выпучились, загорелись ярко-ярко, ярче магмы, а ручонки принялись исполнять жамкающие движения. Гого решил, что они хотят поиграть, типа побросаться камешками, переливающимися в лучах дневного света. Бросил он им камешки... И больше их никогда не увидел! Наглые двуногие, вместо того чтобы играть, быстро-быстро поглотали все алмазы. Стоят-смотрят. Ещё просят...
      Наивный Гого ещё раз слазил в тоннель, а потом и ещё сто пятьдесят раз. Он думал, что после этого двуногие успокоятся. Но нет! Чем больше приносил он им алмазов, тем больше выпучивались их глазки. А ручонками они уже не жамкали, а дрались - сильно-сильно били друг друга по голове. Потом и на Гого накинулись...
      Гого, наконец, сообразил позвать всю толпу к реке прогуляться. На берегу драки прекратились, но не потому, что двуногие помирились, а потому, что сообща нехорошее задумали. Они прекрасно знали, что огонь легко гасится водой.
      А Гого, заметив, что драчуны притихли, решил поднять им настроение, спросил, чего бы им теперь хотелось. Не трудно догадаться, что они ответили. Наглые двуногие попросили Гого снова превратиться в пламя... Хм... Уж конечно, чтобы впоследствии залить его водой!
      Хорошо, что Гого к тому времени, если не говорить, хотя бы думать научился. Ему сразу показалось подозрительным их хитрое единодушие: чтобы целая толпа, да об одном и том же умоляла!
      Он, конечно же, сделал всё, как они просили, превратился в пламя, но с одной-единственной целью: исчезнуть для двуногих навсегда. Когда они столкнули его с обрыва, он ухитрился на лету, прямо у самой воды, превратиться в рыбу. В воде ведь полно рыб, а Гого умел превращаться в то, что находилось поблизости. Превратился он в рыбу и поплыл себе, красивенько виляя хвостиком!
      А убогие двуногие подумали, что он скончался, и такое шумное веселье закатили, что сами же чуть не оглохли.
       Коварство двуногих заставило Гого развиваться гораздо стремительнее, не прошло и ста тысяч лет, как о нём на новой планете заговорили, залепетали со страхом в глазах. Появились легенды о невидимом огненном властелине, таинственном хозяине преисподней. Все боялись Гого. И ненавидели одновременно. Страх всегда рождает ненависть, а тут ещё и момент невидимости присутствовал. Посудите сами, если кто-то правит вами, и весьма успешно, а вы его ни разу в глаза не видели, как вы будете к нему относиться?
      
      
      ГЛАВА 12.
      
      Фильм о туповатом Гого никого не удивил: очередная похвальбушка Папе-Змею. Какой он типа обиженный всеми, да какой справедливый в гневе! И главное - совершенно не завистливый. В отличие от злобных апендаунеров.
      - Любишь своего главного папу? Типа благодарна ему? - подтрунивал Максим над хозяйкой туалета, ведя Кристину к выходу.
      - А как же! А как же! - залопотала Дерьмовочка. - Он моего брата на хорошее место пристроил, вместо дебильного интерната!
      - А почему - тут и к гадалке ходить не надо, взяли его довеском, в придачу к тебе...
      Мася был уверен, что туалетная барышня обидится, но та, как бы не заметив оскорбуху, уцепилась за гадательную тему:
      - У меня есть хороший колдун, познакомлю, если надо. Хотите? Он у Петеньки в подземном городе живёт, надоели ему верхние людишки, хочет развиваться и совершенствоваться! Петюнечка его хорошо кормит и разрешает пользоваться дорогим инвентарём...
      - Я не люблю колдунов, - сказала Кристина.
      Мася не был так категоричен, ведь он по-прежнему не понимал, зачем целых два часа с половиной болтался в чьём-то туалете, пусть даже сказочном.
      - А этот Вова хоть интересный чувачок, не занудное фуфло?
      - Как по мне, ничего особенного, но Петенька от него тащится. Хотите, быстренько кассетку про него поставлю? Там и про Риту есть, про Петину будущую невесту...
      Мася энергично закивал. Он и забыл, что обещал дауну выведать про невесту, как она хоть выглядит. Потом эту инфу, пусть и придуманную, можно будет на что-нибудь выменять. У толстого Правителя наверняка много всяких интересных игр.
      Дерьмовочка, поставив запись, снова покинула колектив.
      Антикварный маг снова выдал пачку ржачки:
      
      - К колдуну Вове, точно так же, как и к профессору-ведьмаку, нашему с Петюнечкой биологическому папе, пробиться на приём было не так-то просто.
      Чтобы нам в очереди не стоять, не записываться и не перекликаться, мы придумали свой хороший способ: лавочку по предсказаниям открыть перед самым домом Вовы-колдуна. А гадалкой мы Риточку нарядили, она как раз была жгучая брюнетка - чисто цыганская барышня. Мы ей подходящие шмотки подыскали, серьгу тяжёлую в ухо засунули, макияжик серьёзный сделали. После этого она принялась карты тасовать.
      Гадала Рита исправно, так как все обитатели Первой Вечности прирождённые ясновидцы. Лишь только начала она гадать, к ней почти все Вовины клиенты перекинулись - из-за её красоты. А там и сам колдун нарисовался, вышел посмотреть, кто там у него клиентов отбивает. Подошёл он к нам, а мы ему хором, Петюня, папа Микки Ай и я: "Веди, показывай, где разлом, а то она гадать не перестанет!" И показали пальцами на Риту.
      - Какой разлом, господа? - притворно удивился Вова. - О чём речь?
      - Не надо притворяться, - сказала я ему, - все знают, что вы пользуетесь тайным ходом во Вселенскую кладовку, берёте там запчасти для своей магии!
      Колдун подумал-помозговал и... повёл-таки нас к себе на квартиру! Оказалось, что часть разлома у него под кухней находилась, а часть - под спальней.
      У колдуна в квартире я чуть ногу об ночной горшок не поломала - полным-полнейший стоял, со вчерашнего дня не вынесенный. Вова извинился, мол, не его горшок, а клиентка приходила с ребёночком, мол, у ребёночка поносик был, горшочек сильно пригодился, только мамаша вынести его забыла.
      Ладно, забыла, так забыла, проехали. На фоне общего бардака в квартире тот горшок был не так уж и важен.
      - Скажите, - поинтересовался папа Микки Ай, поправляя чеховское пенсне, - а что за услуги вы здесь оказываете? Неужели же медицинские?!
      - По-другому лечим... Не по-медицински! - обиделся Вова и почему-то смутился.
      Зря смутился, мы ведь не лечиться к нему пришли.
      Папа Микки Ай строго продолжал:
      - Антисанитария у вас, батенька, чисто зоопарк...
      Молодец обезьяно-папа, сообразил, с чего начать беседу, а то мы сами как-то растерялись от увиденного пыльно-хламного богатства.
      Вова стал оправдываться, мол, зарплата маленькая, еле-еле хватает на домработницу Лизавету, которая вот уже месяц как на работу не ходит.
      - Что ж так? - не унимался папа Микки Ай.
      - Понимаете, она женщина деревенская, стесняется трогать фамильные вещи...
      Чтобы мы не сглазили фамильный антиквариат, Вова задёрнул шторы, выключил верхний свет, оставил только керосинку, спёртую ещё до перестройки, ещё у ветерана октябрьской революции.
      Папа Микки Ай ответом не удовлетворился. Оставив без внимания фамильную машинку "Зингер", помятый в двух местах медный таз (от двух последних революций!), проигнорировав резные стулья и много-много разных тапочек буржуйских с вышитыми монограммами, он стал зубами скрежетать, бровями шевелить, бакенбарды тургеневские гладить "а-ля Франц Иосиф". Супер! А мы его брать не хотели.
      Делать нечего, Вове пришлось расколоться - как грецкому ореху под топориком "фаберже", и безоговорочно капитулировать, типа рассказать нам всю правду. Для этого он нас, в виде исключения, повели ко входу в самую секретную кладовку.
      Кладовок и кладовочек у Вовы было много, и не только у него, так как Вова жил с соседями, которые никому на глаза не показывались, но это не значило, что они не прописаны. Прописка не показатель, и у не прописанных кладовок обычно уйма, и все они заперты на амбарные замки с международной интерполовской сигнализацией!
      Самая секретная кладовка Вовы-колдуна, вернее, норка, ведущая в неё, находилась под кроватью, но чтобы это понять, нам пришлось чуть-чуть понервничать. Кровать была точь-в-точь как у некоего дворника, как у Антоныча-палача, только без его сожительницы Мавры, а так - точь-в-точь. И тапочки под кроватью имелись, и в не меньшем количестве. Потому и перепутал в своё время те две стратегические койки некий Флинт, он же шпион, он же Ритин дядя.
      Однажды Ритин дядя, под видом бухаря и химического дилетанта, решил слегка пошпионить: слетать к апендаунерам в гости, пролезть к самому ядру планеты, набраться там вселенской мудрости и... Ну, и чего-то там ещё. Но перепутал, я же говорю, объекты! Решил, что если дворник утверждает, будто спит на панцирной кровати, то именно под той кроватью и находится разлом. Не знал шпион, что в России после перестройки ещё немало таких кроваток осталось! И поплатился за свою неосведомлённость. Но об этом - позже.
      - Ба! - поправил пушкинские кудри папа Микки Ай. - Да тут состав преступления! Вы говорите, что все эти тапочки ваши?! Извините, не верю! Убийством здесь попахивает, батенька! Вы убивали или, может быть, вас самого хотели кокнуть, а вы им помешали, ась? Самозащита - другое дело! Можем помочь разобраться, если хотите! Всё слишком очевидно! Для хорошего судебного эксперта здесь улик вполне достаточно!
      - Да? - зачем-то спросил Вова. Видно, время хотел потянуть.
      Обезьяно-папа закатал рукава толстовки и стал цитировать следователя Порфирия Петровича из похожей драмы "Преступление и наказание". Реакция Вовы была ништяк: он грохнул кроваткой о стенку (стенка аж затряслась), расфутболил по углам все тапочки, как свои, так и чужие, а потом сам грохнулся на панцирную сетку и заголосил:
      - Живьём не дамся!!! Живьём не дамся!!! Живьём не дамся!!! Живьём не дамся!!! Живьём не дамся!!!
      Хорошо наш обезьяно-папа к операции подготовился, основательно начитался, не то, что мы. Единственное, что расстроило: неужели он способен в суд подать или убить за ношеные тапочки?! Ну и что, что они с убиенных? Может, те убиенные хуже убийц, Вове виднее, может, он и вправду защищался?!
      Папа Микки Ай погрузился в роль по самое пенсне:
      - Видели ли вы, милейший, бабочку перед свечкой? И вы вокруг свечки закрутитесь, замотаетесь...
      Окончательная фраза была тоже от Порфирия Петровича, Вова узнал её, так как и сам ею пользовался, ещё в школе, при написании сочинений. Он успокоился, ибо понял: папе-шимпанзе не было на ком тренироваться.
      А папа Микки Ай потом и сам во всём признался. И поплакался: ни тебе писательных, ни риторических упражнений - вот уж полнедели как!
      Догадавшись о подвохе, Вова виду не подал, но ему сразу полегчало: убивать его не собирались, а сам он тоже, вроде, никого не убивал... Вроде... Под строгим взглядом шипанзе в очках он чувствовал неуверенность.
      Папа Микки Ай огласил свою версию:
      - Опираясь на сбивчивые показания и испуг подследственного, на обилие тапочек и прочих камуфляжных аксессуаров, делаю предварительный вывод: всё пути ведут к панцирной сетке, а под ней - вожделенный разлом!..
      - Сначала надо весь объект исследовать, полностью! - прорезался Петюня, хотевший и себя показать.
      Все одобрительно закивали, а Вове-колдуну пришлось обратно отодвигать кровать, расшвыривать тапочки, чтобы следствию не мешали, и начинать уже, в конце концов, искать ключ...
      Пока он искал ключ по бесчисленным карманам своих и чужих халатов, в крышку люка энергично постучали и разик-два поматерились женским голосом. От этих звуков папа Микки Ай радостно задёргался, вытащил гусиное перо, спрятанное за кавказско-лермонтовским голенищем, и стал лихорадочно записывать улики, направляя ухо к люку и одновременно приговаривая с гоголевско-плюшкинским кряхтением:
      - Ни одна драгоценная улика не должна пропасть. Упустишь - потом не обрадуешься!
      - Ага! Не обрадуешься, коли тотчас не выпустишь! Ану-ка, лучше выпускай!
      Жертва подполья была тугоуха, но достоевскими словечками владела не хуже папы-шимпанзе, лексика - чистой воды девятнадцатый век!
      Вове-колдуну пришлось ещё кое в чём признаться: из подземелья доносился голос вышеупомянутой стеснительной домработницы Лизаветы. Та всю жизнь в нанятых ходила, не только у Вовы батрачила, а её ещё в девятнадцатом веке нанимала Алёна Ивановна, она же старуха-процентщица Феди-писателя, в голову долбанутая.
      По приказу старухи-процентщицы Лизавета исполняла роль придурковатой родственницы, хотя на самом деле они друг-дружке совсем чужие были, эти бабы. Оказалось, что за солидную мзду Лизавета шастала по квартирам и базарам, тошным голосом сообщая, что Алёна Ивановна сидит дома одна, ну, чтобы не стеснялись и приходили в гости. С этим она к молодым мужикам приставала, которые посвежее, помускулистее да потопористее, поэтому все думали, что у Алёны Ивановны на дому бордель, а никакая не контора закладная. Те мужики, что поумнее, от приглашений шарахались (не хватало ещё со старухой шарахаться), а те, кто поубожее да почумнее, зарились, конечно. Вот и Родион Романович позарился, бедный студент и бешеный завистник, охочий до чужих побрякушек. Решил за счёт старушки приподняться, чтобы было чем набивать самокрутки из ненавистых учебников. Именно так он и думал, а если даже и не так, то результат всё равно получился обратный, не такой, как он рассчитывал, а такой, как старуха хотела: она давно себе наметила летальный результат, подставляясь хитрющим затылком!
      Алёна Ивановна с Лизаветой всё правильно про Раскольникова рассудили, ловко так просчитали: и что студент он никакой, и что Гамлета неграмотно цитирует: "убивать - не убивать", "имею право - не имею". У таких придурков от рождения на лице написано: "Спиной не становись!"
      Так что всё путём вышло, по заранее рассчитанному плану. Жалко, правда, идиота, сел ведь ни за что. Киллерам хоть деньги платят, а его, выходит, бесплатным убийцей наняли? Стопроцентную подставу смастерили? А он, дурак, повёлся: топор доставал, под одежду прятал. Потом сам себя чуть не загрыз, спасибо, Евангелие нашлось, от него Раскольникову-палачу малехо полегчало. Апендаунеры за Евангелие всегда хватаются, когда делишек гнусных намотают. Срок мотал он уже с книжками в руках, а то студентом читать ленился, отсюда и мысли плохие в голову лезли.
      Зачем Лизавете с Алёной Ивановной их же собственная смерть была нужна? Эти курицы позарились на клады Папы-Змея!
      Колдун Вова дал нам заглянуть поглубже, в секретный люк, в подземную кладовку, а там...
      Там у Вовы целое шоу, и аппаратура суперсовременная есть, один киноэкранчик чего стоит - любой кинотеатрик позавидует! А на экранчике том... Уау!! На экранчике мы увидели такое: дорога-дорога-дорога, серая шоссейка без указателей бежит аккурат меж пылающей магмой и адским болотом-какашками. В адских какашких булькают и харкаются бывшие даунеры (те, что потом аперами станут, набултыхавшись и нахаркавшись). Бултыхаются отпетые даунеры, ручонки к магме тянут от крайней жадности, мечтают хоть один плевок поймать, золотишком хоть один карманчик напихать, хоть оно и горячеватое.
      К золотишку приставлены две старые дежурные, готовые лупасить адских мучеников по ручонкам все двадцать четыре часа в сутки - чтоб не баловались, чтоб не обжигались магмой, короче, чтоб не брали не своё.
      Догадались, кто они, те дежурные? Нет? Лизавета с Алёной Ивановной! Мы их сначала тоже не узнали, даже папа Микки Ай не вычислил, хотя все достоевские персонажики, все девяносто штучек из трагического романа у него давно в мозгу безвылазно засели.
      Сначала экранчик только картинку давал, звука не было. Стояли эти две дежурные на обочине подземной шоссейки, руками махали, как четверосортные престарелые путаны, завлекающие дальнобойщиков. А когда вдруг звук появился, стало слышно: "Не трогать! Не хватать без спроса! Где вы воспитывались?! Кто вас учил брать только самое дорогое?!"
      Мы и тогда, если честно, ничего не поняли, подумали, может, не путаны это, а старые девы, которые боятся, чтоб не отобрали у них самое дорогое - их стародевичью честь. Но потом, опять не без помощи Вовы, дошло: Алёна Ивановна с Лизаветой у магмы дежурили, то есть, магму от адских грешников охраняли! И неохота им было, а охраняли, так как им другой работы в Преисподней "не предлОжили". Хи! Стоило затылки под топорик подставлять, Раскольникова до тюряги доводить?! Они, квочки туповатые, думали, что после насильственной смерти враз за кладом Папы-Змея шастнут, хозяйственные сумки золотом набьют, а потом воскреснут и - назад, в родную коммуналочку. Но их планам не суждено было сбыться, шастнуть-то шастнули, но... Как видите. Никто их уже назад из разлома не выпустил, они там нужнее оказались!
      
      
      ГЛАВА 13.
      
      Получив с помощью Дерьмовочки дополнительную информацию, по его мнению - весьма ценную, Максим решил покинуть туалетное заведение и напроситься к дауну в гости. Неплохо бы в его подземном городе с Вовой-колдуном пообщаться насчёт разлома и тому подобное. Гулять - так гулять! "Школа же никуда же не убежит же", - сказал бы в этом случае Буратино.
      Но толстяк оказался на диво мелочным. Его не устраивала куцая информация о невесте.
      - Что Маргарита брюнетка и ведьма - коню понятно. Дальше-то что?
      - А самому у сестрички спросить слабо? - вздохнул Максим.
      - Слабо! Некогда мне там рассиживаться. Ваше задание было!
      - Но мы же добросовестно высидели два часа... - устало прошептала Кристина. - Тебе не хочется исполнять желания - так и скажи...
      Даун набычился.
      - Ладно, отпашете ещё полчасика - исполню три ваших желания, но чтобы инфа была подробная!
      - Тогда, в качестве бонуса, ещё и город свой нам покажешь! - крикнул Максимка, возвращаясь в клозет.
      Пришлось послушать ещё одну кассету. Дерьмовочка ликовала.
      
      - Когда мы с Петенькой, бывшим дауном, а нынче просто кругленьким женишком с маленькими глазками (про слюни я уже молчу!), прилетели, наконец, в гости к Рите, она выслала за нами своё блюдце из чистейшего артадия. "Немного старомодно, зато подарок дяди!" - сказала моя гостеприимная подруга.
      Рита, как и многие обитатели Первой Вечности, верила, что героический дядя Климп погиб от неисправного скафандра, но я-то знаю, что его притырили войлочной тапочкой! Это сделали апендаунеры, он сам к ним в гости напросился, выпить захотелось, вот и вся трагеть.
      Ритин дядя был тупым зловредным аферистом, несмотря на то, что жил в Первой Вечности. Дурачков везде хватает, нигде не скучно. Все, кто видели его в последний раз, утверждали, что он рванул на свою бывшую планету типа проверить, как там историческая родина, как там Атлантидочка, не вынырнула ли назад случайно.
      Версию про Атлантиду он для отвода глаз придумал, так же как и про таблицу элементов. Ему, будто бы, ночью полная таблица Менделеева приснилась. Не та, которой апендаунеры пользуются, не лысая, не с дырками, а полным-полнейшая, со всеми-всеми клеточками заполненными. Он, будто бы, собрался втихаря продать её апендаунерам. Так я ему и поверила.
      Ладно бы одного прихлопнули, а то вместе с женой Климпочкой. Вот кого действительно жалко! Климпочка ни в чём не виновата, за компанию пострадала, из-за безмозглого супруга.
      Мозгов в Первой Вечности ни у кого нет, их упразднили одновременно с деньгами. Есть мнение, что мозги мешают думать. За всех обитателей Первой Вечности, пока они сидят на месте и никуда не рыпаются, Высший Разум думает. Он им свои инструкции вдувает в специальные извилины, сделанные на заказ для каждого индивидуально. Те извилины делали не апендаунеры, поэтому на качество нареканий не было.
      Обитателям Первой Вечности не только головной, но и костный мозг удаляют (вдруг тоже думать начнёт!) и в морозильники заставляют класть, без права доставания просто так. Скелеты тоже всем удаляют, чтобы случайно мозгом не обросли, заставляют в шкафы вешать и не трогать без уважительной причины.
      Дядя Климп, из уважения к апендаунерам, и скелет свой бывшенький вытащил из шкафа, и мозги свои - из холодильника, давно протухшие, ещё атлантидской молью траченые.
      Пришлось и Рите вынимать свои мозги из морозилки, ради спасения дяди ей не лень было переться на забытую родину. Была ещё одна причина: завещание.
      Завещание Климпа было составлено из подлости, дочке бы своей, которая Климпон, не завещал бы он стрёмное месторождение артадия, лежавшее под провалившейся Атлантидой. Он знал, что Рита, даже если и не спасать его, всё равно помчится редкий металл добывать: "На ремонт подарка любимого дяди". Рита девушка аккуратная, любит ремонтировать. Он ей специально битую тарелку подсунул, после нескольких астероидных бомбёжек.
      Рита, как ни странно, хорошо помнила Атлантиду, ибо когда-то слыла там спортсменкой тарелко-метательницей. Потому её и взяли в стюардессы-тарелочницы - для работы на тарелко-блюдцах Первой Вечности. Из тарелко-метательницы она превратилась в тарелко-летательницу, а этот опыт, в свою очередь, помог ей стать пилотом-профи. Стюардессы могут и пилотами работать, когда надо.
      В итоге выяснилось, что дядя Климп, этот псевдо-Менделеев, отдал концы после жестокого удара палача Антоныча, загремел вместе с женой под старомодную кровать с панцирной сеткой. Кстати, Антоныч не всегда палач, а только когда "уыпьет" и только спросонья. Он убивает своих жертв войлочной тапочкой, плохо понимая что творит.
      А до своего неприятного убиения дядя Климп широко гулял в грязной питерской рюмочной, ну, и с непривычки немножко задолжал. Его веником пытали не из-за таблицы Менделеева, а требовали денег за пять бутылок водки, выжранных на халяву. Потом заперли на ночь в рюмочной, где он собирался томиться до утра, в преддверии более страшных пыток...
      Была глубокая ночь, когда сквозь форточку к нему проникло привидение - тайный осведомитель Папы-Змея и его советник в логове апендаунеров. Привидение помогло Климпу с Климпочкой избавиться от скелетов, ну, чтобы в форточку смогли пролезть, а также вынуло обоим бесполезные атлантидские мозги, ну, чтобы больше ничего такого не придумывали.
      А в самом конце привидение дало дяде добрый совет: вместе с женой, в форме двух бесплотных духов, лететь куда-нибудь на ночёвку. Имелся в виду пятизвёздный отель, где можно было с кайфом повисеть на французских гобеленах, в виде двух светлых пятнышек, типа лунных бликов или, на худой конец, в виде фонарных отражений, падающих из окна.
      Но дядя Климп, хоть и был уже без мозгов, неожиданно вспомнил, что накануне вечером, ещё до начала пыток веником, очень смачно пил на брудершафт с дворником Антонычем, когда ещё тот не был его палачом. Дядя с дворником даже визитками обменялись. Короче, необходимый адрес был! Но приём оказался не таким уж гостеприимным.
      Когда Климп и Климпочка в усталых позах повисли на обоях над кроватью своего будущего палача, Антоныч крепко спал на панцирной сетке и бугристом перьевом матраце, рядом с любимой сожительницей Маврой, кстати, недавно закончившей курсы экстрасенсов.
      Увидев два блика на стене, Мавра заорала: "Так это ж духи! Климп и Климпочка! Я ж их проинтуичила! Я ж экстрасенс, ядрёноть!!!"
      Услышав крик "Ядрёноть!!!", Антоныч решил, что на стене клопы, взял войлочную тапочку и... Сразу по двум пятнышкам! Лично я теперь с бликами на стенках очень осторожно - вдруг это чьи-то дядя и тётя...
      Но Рите всю эту бодягу перед вылетом было знать не обязательно, так как в раю, наоборот, рыдать категорически запрещено, могут заставить съесть полкило внеплановых марципанов. Или, в крайнем случае, взять сухим пайком, а у нас и так багажа было немеряно.
      Адрес достоевской коммуналки был такой: "Санкт-Петербург (Россия), Сенная площадь, дом мышиной масти напротив "Раскольников-хаус".
      Давая мне записку с адресом, Папа-Змей шепнул, что гостей там обычно раньше полдника не ждут. Почему не раньше полдника, я догадалась неделей позже, по прибытии на Сенную Площадь, в самые, что ни на есть, достоевские места. А до того мы как следует повеселились по Европам. Глупо не повеселиться по Европам перед унылыми достоевскими местами!
      Кстати, в Европе у нас с Ритой было два привода в полицию - в Мальмё и в Париже. Третий привод, в российскую милицию, случился в СПб, после драки с Маврой, любовницей Антоныча-палача.
      Развлекаться и вживаться в апендаунерский быт мы начали в Швеции, так как там, говорят, хорошо послерайская акклиматизация проходит, там народ, якобы, не буйный. Это мы в самом начале так превратно думали.
      В городе Мальмё (самая, что ни на есть, южная Швеция) ж/д вокзальчик вечно пустой, но зато очень красивенький: с пением птиц по радио, с неустанной продажей жвачки в киосках молчаливыми шведскими тётко-роботами. Кстати, жгучими блондинками, не конкурентками красавице-брюнетке Рите!
      Выйдя с вокзальчика на его фасад, где тридцать две ступеньки вниз вели, к такси, мы обнаружили несовпадение: пассажиров на лестнице всего двое, только мы с Ритой, а таксистов - целых пятнадцать штук, по синим "вольвушкам" рассетых. Сидят себе, молчат, как тупые биороботы.
      Все пятнадцать таксисто-роботов были в синих униформочках, под цвет "вольвушечек", в синих же фуражечках, в белых перчаточках и в белых причёсочках типа "жгучий блондин". Как раз для брюнетки-красавицы Риты, хотя ей уже ничего такого было нельзя, она ведь замуж собиралась за Петю-дауна.
      Я ещё тогда подумала: раз формы синие, перчаточки белые, а сами жгучие блондины, то... Наверное, большого мнения о себе?! Наверное, считают, что им всё можно, да?!
      Не успела я так подумать, как головной таксист, самый первый и, видать, самый заждавшийся, из дверцы резко выскочил, помчался наверх, через все тридцать две ступеньки, прямо к нам. А ещё говорят, что шведы не буйные!
      Но мы за себя зря боялись. Вместо нас головной таксист напал на неизвестно откуда взявшегося дядьку, тоже пассажира, да ещё и с колыхающимся пузом, да ещё и с "дипломатиком" в пухлой руке. Владелец "дипломатика" и сам был очень пухлый, чисто наш Петюня-даун, только с виду сорок лет.
      Интересно, что самого пузатого таксист не тронул, только выхватил из пухлой ручки "дипломатик" и помчался вниз, через все тридцать две ступеньки, к багажнику своей грёбаной синей "вольвы".
      А пузатый, тот, видно, слепо-глухо-немо-бесчувственный попался: идёт себе медленно вниз, сморкается, очки платочком протирает. Раньше, думаю, надо было очки протирать, чмо пузатое, догоняй теперь свой "дипломатик"!
      После этого таксисто-робот вдруг повёл себя ещё страннее: закинув "дипломатик" в воровской багажник, он почему-то передумал уезжать. Никак, совесть заговорила?! Ломанулся он снова наверх, через все тридцать две ступеньки, снова прямо к пузатому, и... хвать его под локоток!
      Понятно, думаю, мало ему "дипломатика", хочет из-за пазухи у толстого лоха бумажник незаметно вытащить. Ну, раз тот совсем не сопротивляется! Мы с Ритой рюхнули, что то был отработанный гопницкий приёмчик, а никакой не приступ совести.
      Рита даже больше меня расстроилась, так как пузатый был сильно на Петеньку похож, на жениха. Короче, я таксиста в пах, а Рита, в прошлом спортсменка-тарелочница, за шиворот его схватила, этого шведского беспредельщика, и со всей силы метнула вниз, через все тридцать две ступеньки!!!
      Правда, потом, уже в центральном полицейском обезьяннике, в главной ментяровке города Мальмё, нам через решётку объяснили, что мы были неправы: из-за безработицы местные таксисты дичали прямо на глазах - иные хватали клиентов прямо из вагона поезда. А тут ещё, на их несчастье, на их горькую беду, мост новый выстроили через пролив Мальмё-Копенгаген. Из-за этого моста поток пассажиров на ж/д вокзале снизился, никто больше не хотел сначала паромом плыть через пролив, а потом ещё кусочек поездом колыхаться. С тех пор таксисто-роботы и бросались на каждого пузатого клиента как на последнюю надежду, вещи из рук вырывали, чтоб никто другой работу из-под носа не увёл. Клиенты, кстати, про это давно были в курсе. Выходит, мы тому таксисту весь сервис перебили! Он хотел пузатого получше обслужить, а мы не дали...
      Отпустить-то нас отпустили (деньгогенератор выручил), но мы же не знали дальнейших планов потерпевшего, вдруг месть задумал таксисто-робот? От заслуженной мести мы рванули в Парижик, тем более, что наше блюдце находилось именно там, в камере хранения номер сорок аэропорта "Шарль де Голль"...
      В Парижик мы прибыли поездом и сразу помчались в аэропорт - за тарелко-блюдцем. Но французы нам вместо него показали шишь, да ещё и всячески обозвали! Дело в том, что Ритино блюдце было вовсе не из артадия, а из чистейшего золота, и дядя-прохвост отлично об этом знал. Он как чувствовал, что денег на выпивку не хватит, но самому было лень тащить эту махину на питерский завод, где у него работали друзья по переписке (тоже с пьянчужными генами). Короче, подарил он Рите блюдце в надежде, что она его на своём горбу в Питер притарабанит. Но до Питера, как уже в Париже стало ясно, дело не дошло.
      Сначала нам в Парижике было хреновато, чисто морально. Трудолюбивые французы, пронюхав, что у двух писюшек столько золота, сколько им всем французским коллективом за всю жизнь не заработать (да ещё и в форме НЛО!), начали ругаться по-французски, вменили нам кучу всяких преступлений, вплоть до терроризма! Правда, потом поняли, что мы не испугались, и пошли всем коллективом отдыхать, цыкая зубами в свежеотлитых коронках. И когда только успели наше блюдце распилить? А ещё говорят, что французы золота не любят, мол, у них для этого слишком тонкий вкус!
      Ладно, выпустили нас - и то хлеб. Мы с Ритулей двинули в Диснейленд, кататься-развлекаться! Но там снова угодили в полицейский обезьянник. Кстати, в этом обезьяннике можно с кайфом жить, участок местного мента напоминает Дворец Снежной Королевы. Такое чудное, сказочно-воздушное, белоснежное здание! Кроме шуток, кто не верит, поезжайте в Парижик, посетите Диснейлендик, отпустите дочечку-подростка погулять - мало не покажется!
      Почему именно подростка? Потому что без родителей гулять может. Почему девочку? Потому что за мальчиком вряд ли придут, особенно если даун, и прощальную родительскую запись в журнале сделать будет некому. Зачем нужна прощальная запись? Для плана.
      В парижских ментовках совсем недавно тоже план по преступлениям ввели (видно, ездили в Российские Совки за богатым опытом). Ментам в белоснежном прозрачном дворце делать нечего: сидят безмолвные, как рыбы в аквариуме, кобурами шевелят, словно плавниками, и за это ожидают наказания в форме сокращения.
      Короче, когда я потерявшуюся Риточку в том аквариуме обнаружила, в той белоснежной французской ментовке, она уже там три часа как парилась. Но не за решёткой, а за изящным пуленепробойным стёклышком (всё-таки Парижик!)
      Я сначала пыталась отмазать подругу, вынула деньгогенератор, но скучный мент мне денежки назад швырнул, потребовал запись прощально-родительскую в журнале оставить.
      Ну, тут я страшно разозлилась, четыре фиги ему двумя ладошками скрутила. Потом, вынув из себя скелет, как Риточка учила, всем телом в узел завязалась, так что и пятая, самая большая фига, очень даже похожая вышла!
      Чувствительный французский мент, на фильмах про Мишель Морган воспитанный, в обморок упал (как-никак Парижик!) А я Риточку через пуленепробойное стеклышко вынула, не нарушив целостности стёклышка. Для нас с Ритулей телепортация не проблема, просто хочется иногда пэтэушницами прикинуться, чисто поприкалываться!
      
      
      ГЛАВА 14.
      
      Кончилась очередная запись. Мася и Кристина сорвались с кресел, помчались к выходу.
      - Стоп! А чайку? - пискнула Дерьмовочка, выходя из-за звёздных кулис.
      Гости ответили молча, спинами, нервным шевелением лопаток, мол, отстань, не видишь - окончательно уходим, типа ломимся на выход.
      Но дверь открываться не спешила. Мася постучал. Раздались тяжеловатые, мягковатые шажки.
      - Выпущу после подробного отчёта! - провозгласил даун.
      - Интересно, зачем он ему, ведь всё придумано, от начала до конца... - шепнула Кристина. Тихонько, но толстый услышал.
      - Надо! Люблю информацию, не помешает! - голосок правителя плаксиво задребезжал.
      Кристине стало его жалко, она умоляюще глянула на жениха и снова шепнула:
      - Расскажи ему что-нибудь приятное, он тоже хочет любви и ласки, как и все...
      Мася затараторил, чисто как отличник на уроке:
      - В общем, подруга твоя - здоровячка, спортсменка, стюардесса-тарелочница, полный гараж тарелок из артадия, но есть и золотые, красавица, ментов не боится, к тому же - богатая наследница, получила после смерти чокнутого дяди целую планету...
      - А как она туриста, похожего на тебя, от таксиста защищала! Прям дралась! Лично я так драться не умею... - добавила Кристина.
      - Честно? Защищала меня? И дралась?
      - Да! И даже в тюряге из-за тебя сидела...
      За дверью повисла недоверчивая пауза.
      - Ещё!
      - У неё красивый ротик!
      - Ещё!
      - Мало?
      - Да!
      - Она вся в мыслях о тебе, так задумалаcь, что даже дядю защитить не успела, он умер от удара тапочкой, на пару с тётей...
      - Тапочкой?! Какой ещё тапочкой?!
      - Войлочной!
      - Другие родственники есть?
      Кристина с Масей переглянулись.
      - Мама, вроде, была, но тоже, вроде, умерла, тоже найдена у кого-то под кроватью...
      - Ещё есть подробности?
      - Нету!
      Пауза, начавшись, сразу прекратилась.
      - Ладно, свободны, на выход!
      В коридоре было мрачнее, чем до того. Даже желания задумывать перехотелось, а уж тащиться для осмотра конструкторских поделок дауна - и подавно.
      - Кристина, дарю тебе право загадать все три желания, - сказал Максим. - А то мне, пожалуй, пора... Родители искать ещё начнут, с милицией...
      - Стоп! - снова нахмурился даун. - Ты же хотел в качестве бонуса посетить мой город...
      - Может быть, другим разом... - вздохнул Мася.
      За его спиной раздалось жужжание. Из не прикрытой двери выпорхнула Дерьмовочка - снова свой пропеллер нацепила. Полетала-полетала над головами и... Уселась на шею Масе!
      - Поиграем в лошадки?
      Максим попробовал стряхнуть нахалку, но та вцепилась в него маленькими ручонками, одной - за ухо, другой - за волосы.
      - Вперёд!
      Петю-дауна это отрезвило.
      - Слышь, сначала выдай, что обещала, а потом можешь седлать кого угодно и катиться с ним куда угодно, - прошипел он.
      Дерьмовочка вытащила из-за пазухи пакет.
      - На, лови, тут два маленьких интересненьких софтика, а железки - завтра!
      - Не обманешь?
      - Что ты! Что ты!
      - Смотри мне! - буркнул даун, ловя свёрток.
      И потопал по коридору. Вскоре свернул за угол и исчез.
      Кристине было реально не по себе. Малышка это заметила.
      - Чего грустишь? Тоже хочешь покататься? А место занято, бэ-э-э... - Дерьмовочка показала сопернице язык.
      Бестелесная невеста всхлипнула и убежала. Очень быстро улепетнула, так что Мася даже не успел придумать, что крикнуть вдогонку.
      Дверь с двумя нолями захлопнулась. Чучело с пропеллером занервничало, стало ёрзать. Красота! И как теперь выйти наружу?
      - Не дрейфь, Бобик, вернее, Сивка-Бурка, я тебя выведу, только сначала покатаемся...
      Она ещё и мысли умела читать, эта дрянь.
      Малышка пришпорила "лошадку" пятками.
      - Ннннн-о-о-о!
      Как гоголевская панночка, летавшая на бурсаке. Интересно, чувствовал ли тот олух тёплую попку у себя на горбу? От Дерьмовочки ни тепла, ни холода не исходило.
      Масе ничего не оставалось, как пуститься рысью по коридору. Так всегда бывает после дикого веселья: чем больше ржёшь, тем грустнее становится потом...
      Сколько поворотов и пробежек совершил Максимка, он не помнил, ибо не считал.
      - Что - не нравится? - поминутно спрашивала наездница.
      Максим не отвечал, из принципа.
      - У, какой неприветливый, а что такого приключилось? Представь, что сестричку свою катаешь - сразу веселее сделается. Всё зависит от того, как взглянуть на вещи...
      Масе было пофиг. В левый бок его толкали пяткой - бежал влево. Правой пяткой лягали - рысачил вправо. Обеими пришпоривали - мчался вперёд.
      Кишка коридора напоминала трубу коллектора. Мася пару раз глянул вверх - в поисках сливных отверстий, к которым Главный подходил за информацией от Гриши Фиги. Глуховатый шум лавы за тонкими стенками не давал повода зацикливаться на водостоках. Тут имелся гораздо бОльший страх: огненный поток - не ручеёк фекалий.
      А припевочка всё лягалась и лягалась, мешая сосредоточиться. Интересно, какой конечностью она будет делать "стоп". И будет ли вообще? Снова прочитав мысли, ездунья хлопнула его ладошкой по макушке и скомандовала:
      - Стоп!
      Мася отреагировал не сразу: боялся поверить своим ушам.
      - Остановишься ты или нет?! - крикнула садистка и, снова зажужжав пропеллером, слетела с его плеч.
      Мася притормозил, оглянулся. Дерьмовочка ходила вдоль совершенно гладкой стены. Если не учитывать шершавых плиточек. И прикладывала ухо - там-сям.
      - Кажется, здесь... - сказала она. - Да, здесь! Иди сюда, щас на лифте покатаемся!
      Максимка поплёлся к ней, готовый увидеть, как определённая часть стены начнёт превращаться в прозрачную волнистую занавеску и исчезать.
      Так и вышло. Через несколько секунд лифт был готов к подъёму. Или к спуску?!
      Что называется, на автомате Мася вошёл в кабину. Дерьмовочка влетела и мигом прилепилась к потолку, стала ногти разглядывать.
      - Ну, дави на кнопку, чего пялишься! - крикнула она.
      - На какую?
      - Одна там кнопка, не перепутаешь...
      Короче, отчалили. Мася даже и не понял, вверх или вниз - абсолютно никаких ощущений не испытал. Разве что досаду из-за отсутствия каких бы то ни было ощущений. Мигали лампочки - просто лампочки, без стрелочек и цифирек. В том мигании было столько же логики и порядка, сколько и в Масиных мыслях...
      Когда двери лифта разъехались, показалась эрмитажная раздевалка, через зеркало которой Мася "вкатился" в коридоры преисподней. За окнами мерцал фонарями вечер. Поздний вечер - не время для посетителей. Выходить или...
      - Однозначно!.. - засуетилась Дерьмовочка, отлипла от потолка и через секунду уже отплясывала на барьерчике гардероба. Хоть какая-то компания, подумал Максим.
      - Что делать будем, как считаешь? - спросила дурочка.
      - Здрасс-те! Если уж ты не знаешь, то я и подавно...
      - Нас арестуют или нет? - словно издеваясь, произнесла малютка, комично хрюкнув в носовой платочек. - Помню, как однажды в Африке мы с Петенькой попали в лапы к полицейским: лапы были чёрные, сами копы тоже чёрные, а костюмы - белые-пребелые, чтоб им не очень жарко было...
      - Хватит заливать, уже не так смешно, - окрысился Максим. - Роль попугая Кеши тебе к лицу, но... Зачем ты меня сюда притащила, если не знаешь, что дальше делать? Не могла, что ли, высадить в другом месте? Ты же матрица!
      - Я?! Матрица?! Да ты что-о-о??? - искренне удивилась припевочка. - Лучше б ты меня дауном обозвал, чесслово... Хочешь знать, как моё истинное имя?
      - Ты что-то говорила, многоэтажное имя... Гортензия-Анестезия-Лилия... Нет?
      - Официально: "Лоредана-Анастасия-Гортензия", это для конспирации, а в паспорте стоит: "Армагеддон", понятно?
      - Нет...
      В порожнем вестибюле промелькнула тень, и Дерьмовочка, раскрутив пропеллер, ринулась туда. Приглядевшись, Мася определил: то была скорее женщина, чем охранник.
      - О, кто пришёл! Госпожа Ветрова! - заорала малышка.
      - Тс-с-с! Не орать! Кто разрешил горлопанить? - голос действительно принадлежал мадам.
      Максимка тоже ринулся туда.
      - Поздравляю, мадам!
      - С чем?
      - Вы, наконец-то, вспомнили свою фамилию, а заодно и имя-отчество!
      Старуха заметно скисла.
      - Поздравлять-то особенно и не с чем, - ответила она с ухмылкой. - Я всегда была ветреницей, оттого и очутилась в преисподней, а тут ещё фамилия такая. Она не красит, лучше б я её не узнавала...
      - На вас не угодишь! - тоном тёть-Марины брякнул Мася. - Кстати! Вы меня сюда специально запроторили? С каким-то умыслом? Скандал cо смотрительницей был притворный?
      - Да нет, скандал был настоящий, а внедрить тебя в два ноля я собиралась, только позже. Хотя сегодня всё идеально получилось: ведь меня срочно в Сибирь вызывают, Силантий звонил, так и знала, что сам не справится...
      Дерьмовочка мгновенно оживилась, опять вспорхнула, стала летать кругами.
      - Ой! Да! Сибирь прекрасное местечко! Чудное местечко! Там можно на оленях покататься, мы с Петенькой уже катались! И на собачках катались, а одна собачка была размером с тигра, и расцветка у неё была тигровая, так что все подумали, что мы катаемся на тигре!..
      - Цыц! - сказала мадам, щёлкнув припевочку по носу. Та и съёжилась... Скукожилась, сделалась плоской, прямо фанерной, превратилась в стоячую картинку - типа тех, с которыми на Арбате или на Невском фотографируются прохожие. Затем фанера сделалась тонкой и гибкой, как ватманский лист.
      Мадам скатала лист в трубочку, зачем-то дунула в неё, потом согнула пополам, затем - ещё раз пополам, ещё раз и еще раз. Наконец, смяла. Образовался плотный комок цветной бумаги. Масе сделалось жутко.
      - Вы уничтожили сестричку Правителя?! Игрушку Главного? Представляю, что теперь с вами будет.
      - Не ссы, - утешила его мадам. - Этот мячик - Мишина собственность, он его подкидывает тем, кого хочет сделать своими инструментами.
      - То есть... Вы... Нет... Он, Миша, подкинул эту девочку в семью, где был даровитый даун, чтобы использовать его...
      - Да! И больше ни о чём не спрашивай, ибо я проголодалась. Шутка: прождать тебя столько часов. Пошли ужинать!
      - Может, завтракать? Скоро утро...
      - Неважно, лишь бы обслужили получше...
      Мадам привратница повела Максимку через вестибюль к Посольской лестнице.
      - А где же все охранники? Вы их усыпили?
      - Зачем? Они спят и без меня. Но если кто-то из них вдруг проснётся и глянет в камеру видеонаблюдения, то ему сразу станет ясно: снимается кино.
      Госпожа Ветрова была права. В тот вечер один из стражей, увидев на экране живописную старуху, разодетую по форме восемнадцатого века, комкающую бумажный лист, который только что был летающей девочкой, зевнул и молвил: "Очередной сериал клепают, с компьютерными эффектами!" И снова лёг на свой диванчик. Раз в залах снимается кино, значит там полно дополнительной охраны.
      Усевшись за стол в комнате с видом на зимний сад, госпожа Ветрова заказала меню. Над названиями блюд потешался только Мася - ведь официанты были из восемнадцатого века.
      Поев, мадам стала набирать папу Юру.
      - Что вы делаете? Они же уже спят!
      - Нифига, - сказала бабка, - я их давно разбудила, ещё раньше, чем они собирались меня будить... Хочу сказать им пару слов перед отбытием на опасное мероприятие повышенной государственной важности... Вернусь ли?
      Беседа с родителями была краткой, обеим сторонам необходимо было выспаться. Затем Максимку уложили на узеньком атласном топчанчике с мудрёным названием. Мадам устроилась в соседнем зале - прямо на паркете, по-походному, ибо ей предстоял большой поход!
      Когда экс-привратница захрапела, Масе вдруг пришло в голову поставить будильник на мобильнике на шесть утра. Зачем? Чтобы пришедшие туристы не споткнулись часом о тело в соседнем зале.
      А когда настало утро, понял, как смешны были его страхи: вспомнил из курса истории, что в восемнадцатом столетии туристов было мало, да и те посещали лишь "Кунсткамеру".
      
      
      ГЛАВА 15.
      
      Госпожа Ветрова, персона суперзнаковая, скакавшая по линии судьбы, "вверх-вниз-вверх", из монашек - в адские командирши, из начальниц преисподней - в бытовые пьяницы, теперь, похоже, метила в спасательницы всея Земли. С последующей канонизацией и молитвами в соборах!
      Прежде чем других спасать, себя в порядок приведи, думал Мася. То с Мишей запанибрата, а то у бывшего шефа подарочки берёт. Премию! И ещё вякает: "Позовёт меня, рано или поздно, куда денется..." Хорошо, хоть в преисподнюю перестала шастать. Меганадцать часов одиноко болталась по Эрмитажу, пока не выудила Мишину игрушку: девочку-Дерьмовочку!
      Максим ни грамма не сомневался, что его использовали вместо удочки. Все эти "ля-ля" насчёт случайного скандала у картин - голимая туфта. По чьей наводке, спрашивается, малышка лифт нашла? Не иначе, как у бабки пульт имелся.
      Внедриться в зазеркалье, поближе к адскому сортиру, Мася и сам мечтал, но чтобы таким зверским образом... Ладно, проехали. Хоть с Кристиной повидался, поржали вместе над сказочками.
      Экс-привратница моталась по линии судьбы "вверх-вниз-вверх" как апендаунер, личным примером давая ефрейторский приказ мелкой сошке: "Встал-упал-поднялся!"
      Тут она всю страну обскакала, в масштабах страны пока что только два пункта получились: "Блистал-упал...." Насчёт "поднялся" - вопрос открытый.
      А этот жалобный тон: "Вернусь ли?" Зачем она так сказала? На нервишках поиграть хотела? Добилась своего.
      Мася приплёлся домой под утро. Благо дверь на цепочку не запирали, можно было тихо проскользнуть к себе, улечься, взглядом поприветствовать святых на картонном иконостасе. Скучали они за ним? Определённо. На ликах была грусть. И сам Максимка изменился в грустную сторону, несмотря на несколькочасовую ржачку в адской комнате с надписью "ноль-ноль". Как мало нужно для резкой смены настроения.
      За стеной папа Юра начал собираться на работу. Вскоре заглянул к Максимке и увидел его плачущим.
      - Ты чего это? Бабка довела?
      - Нет. С ней как раз было очень весело...
      - Проводила хоть тебя?
      - До самой двери... А потом умотала в Сибирь, сказала, что, может, больше нет увидимся...
      Максимка снова всхлипнул.
      - Пап, ты на работу?
      - Уже нет. Раз всё так серьёзно, пожалуй, сачкану...
      Дальнейшая беседа проходила на кухне. Положив кашу в тарелку сына, Юра стал мягко допрашивать его. Очень мягко, чтобы не смахивало на допрос.
      - Я в духовных тонкостях не разбираюсь, но, похоже, что Силантия с подружками в Сибирь провожала троица святых... Оттуда!
      Князь многозначительно зыркнул в потолок, затем продолжил.
      - Я их видел, а Ляля - почему-то нет... Может, потому что наша мама болотного происхождения...
      - Думаешь?..
      - Уверен! Больше скажу: если дело государственное, значит то были Архангел Михаил, равноапостольная Ольга и Георгий Победоносец. А иначе зачем Силантию чьи-то руки целовать, а? Сейчас у тёть-Марины позаимствуем учебники...
      В молитвослове, принесенном из Маринкиной комнаты, нашлось упоминание об ангельских чинах, коих всего девять.
      - Похоже, что твой Силантий - представитель Сил! Они-то и помогают Михаилу вытаскивать небезнадёжных из ада. Ольга с Георгием тоже святые, но не ангелы, а выходцы из людей, поэтому рукоцелования удостоился только Ангелов начальник...
      Максимка начал вспоминать про другое.
      - Что ли, девчонка-матрица, подкинутая Мишей через талантливого дауна, должна была ввести Главного в заблуждение?
      - Думаю, да! Запутать, спровоцировать серьёзные шаги, вызвать какую-то реакцию, вполне определённую. Выкладывай в подробностях: что вынюхал в том сказочном клозете, чем тебя удивляла мадам, а я попробую применить логику...
      Мася выложил всё, что помнил: и про Гого, фактического клона Главного, только молодого и ещё не такого ушлого, а также про все-все-все похождения Дерьмовочки и Риты, ничего не пропустил. Кажется...
      - Похоже, что Михаил через эту малышку постепенно втютюхивал в башку дерюжного необходимые мысли и намерения... - сказал папа Юра.
      - Мне тоже так показалось! - обрадовался Мася.
      Сообща пришли к выводу, что хохма "нью-Мюнхгаузен" не так уж бесполезна. Идея, выданная матрицей, которая "по паспорту Армагеддон", в техническом исполнении могла выглядеть иначе: сажать клонов сатаны на ядра не обязательно, Главный и без клона может улизнуть на свободную, давно готовую планету. Запрограммировав последующий взрыв "планеты апендаунеров"!
      - Тут вопрос, - сказал Юра, - зачем Миша подкидывал ему эту идею именно в такой, достаточно примитивной форме?
      - Мадам слышала, что в результате её бывший дерюжный шеф, именно по наущению матрицы, собирался создать искусственную планету. С покрытием типа натюрель! А для этого ему необходимо вывезти с Земли максимум органики, - сказал Максимка.
      - И как же он её туда потащит, каким транспортом? - удивился Юра.
      Ещё немного посовещавшись, решили навестить якутских соседей, больших знатоков Сибири и связанных с ней государственных проблем.
      - Айда в имение, пошевелим бриллиантовую парочку, если, конечно, они ещё не дёрнули на Багамы!
      - Да, вроде, не должны были, - сказал Мася. - Вчера ещё над их дворцом летали какие-то цветные монстры, типа воздушных змеев...
      После завтрака парочка папа-сын оделась и отправилась в гараж. На машине до имения минут тридцать, а с утренними пробками - вдвое больше. По дороге Юра вспомнил ещё кое о чём.
      - Конец света, взрыв планеты - это круто, предотвращение тотальной катастрофы - ещё круче. Но как всё это соотносится с одной... барышней... - пробормотал папа Юра.
      - О ком ты?
      - О Кассандре, которая по паспорту "Песец"...
      Сидя за рулем поминутно бибикающей тачки, ибо утренняя пробка не абы чего, папа Юра поведал Максимке историю из своей юности, когда он ещё не был ни на ком женат, но уже активно работал гидом, ездил по разным городам, селился в гостиницах. То было самое начало перестройки. А ещё раньше был долгий-предолгий период мечтаний о загранице.
      - Многие тогда стремились эмигрировать, удрать в более комфортные места...
      - Примерно как Главный хочет улизнуть от Страшного Суда?
      - Выглядело примерно так. Не только лишь из России, но и из абсолютно всех республих бывшего СССР пытались на Запад смыться, нахапав здесь валюты. Опасное было дело, за валюту сажали...
      - Получается, что сатана контрабандист, раз вывозить органику собрался, да ещё и в форме бриллиантов?
      - Получается, что так...
      - А при чём тут Кассандра Песец?
      Юра весьма охотно начал рассказ. Среди его коллег-переводчиц когда-то была девушка, русская, но родившаяся в Абхазии, в Сухуми, где, кроме абхаз и грузинов, проживало немало греков, да и сейчас проживают. В Сухуми всегда было много Пенелопочек, Архимедиков и Танассисов, а когда повеяло перестройкой, то бишь возможностью уехать в Грецию, то и русские, проживавшие в Сухуми, стали греческие имена своим детям давать. Вот и та русская девочка по фамилии Песец была названа Кассандрочкой, под горячую руку, так как их ближайшими соседями по двору были греки.
      "Кассандра" - имя хорошее, уменьшительное от него - "Сандра". Многие иностранные знаменитости носят такое имя, ибо оно уменьшительное и от "Александра". И фамилия "Песец" вполне нормальная, не хуже чем "Ястреб", "Крыса" или "Бык". Если бы не имя. "Кассандра Песец" - это уже слишком.
      Пришлось девочке, сразу по достижении совершеннолетия, выйти замуж, практически за первого встречного - лишь бы фамилию сменить. Неблагозвучные фамилии и так меняют, без замужества, но попробуй, докажи кому-то, что "Песец" неблагозвучная фамилия. Песец животное благородное.
      "Кассандра Сундук" звучит уже не так фатально. Кстати, муж попался девочке неплохой. В итоге всё неплохо получилось. Неплохо-то неплохо, но девичья фамилия давала себя знать...
      Как-то вечером Юра, отправив группу англичан спать "в номера по койкам", пришёл к коллеге Кассандре на чай. А та как раз смотрела новости. В Москве дело было, в отеле "ЦДТ", весной одна тыща девятьсот восемьдесят девятого.
      - Слушай, чего умные дядьки гуторят! - вместо приветствия крикнула Песец и показала на экран допотопного чёрно-белого телевизора. У карты Москвы стояли двое учёных и разглагольствовали о судьбе столицы.
      - Под землёй всегда имеются обширные природные полости. Замечено, что в них иногда скапливается непонятная субстанция: то ли пары, то ли смесь газов - ещё не выяснено. Ясно одно: в местах скопления субстанции на поверхности воцаряются порядок и спокойствие. И вот, в феврале этого года вокруг Москвы, в подземных полостях образовалось непрерывное кольцо из этого газообразного вещества...
      Собеседник подхватил:
      - Откуда пришли эти массы и почему, а главное - когда снова уйдут, угадать невозможно, но присутствие подземного кольца даёт Москве гарантию безопасности...
      - Представляешь, - потрясла Кассандра своим паспортом, - я как раз в феврале этого года в Москве прописалась!
      Она поведала о своих передвижениях по планете, в частности по территории СНГ: где появится - там всё спокойно и изобильно, откуда уедет - жди катастрофу.
      - И самое интересное, - сказал Юра, увидев Масин открытый рот, - что перед стрельбой у Белого Дома она в Сухуми к маме уезжала. Вернулась - всё сразу чисто и спокойно...
      - Интересно, конечно, но к чему ты клонишь? - спросил Максимка.
      - Я вот думаю: Кассандра наша не бессмертна, умрёт когда-нибудь, и что же... Действительно настанет конец света?
      Максимка пришёл в ужас.
      - Может, её... того... законсервировать?
      И об этом было решено посоветоваться с якутами. Те, хоть и под юродивых косят, а в офисах бриллиантовыми запонками сверкают. Значит, башечник варит, особенно у мужа.
      Якутские соседи Алдана и Толлуман, по-нашему Аля и Толя, с удовольствием выслушали повесть князя о том, как его приёмный сын, он же гений, он же будущий президент страны, участвует в спасении планеты. И как только папе Юре удалось втиснуть весь рассказ в двадцать минут: от Масиной первой встречи с незнакомой бабушкой у киосков до отбытия последней "на дело".
      - Если ваша бабка ходячая машина времени, - подытожил Толя, - попросите, чтоб перенесла Кассандру в её юность и оттуда уже не доставала...
      - Может, её вообще в младенца превратить? - хихикнул Юра.
      - О, нет! - возразила Аля. - Какая женщина согласится стать младенцем? Вечной девушкой - другое дело!
      Вроде, весёлая беседа получилась. Было также много рассуждений про органику. Будто бы "с помощью той же бабки" можно месторождение алмазов отбросить назад на миллионы лет, когда алмаз ещё графитом был или вовсе угольком - вот тебе и органика.
      - Если ваш Главный не совсем дурак, он натырит на Земле побольше камешков, а потом, уже по прибытии в новое место, попросит мадаму их "омолодить", то бишь в уголь превратить, что есть жизненно важный углерод!
      Все обрадовались, кроме Максимки. Видно, все люди, становясь взрослыми, черствеют. "Мадаму туда", да "мадаму сюда". С её помощью то-то и то-то. А ей-то самой каково потом будет? Что, если Главный в самом конце убить её захочет, как ненужного свидетеля? Не зря же она брякнула, что, может, не вернётся... Предчувствовала нехорошее... Надо было срочно выйти, пока не подкатились слёзы. Да и позвонить старухе не мешало.
      - Иди-иди, сынок, - сказала Аля. - Удобства на первом этаже. А потом можешь нашу картинную галерею глянуть, в подвальчике, сторож покажет...
      Мася воспользовался советом. Двух зайцев убил: от взрослых отдохнул и культурно развлёкся.
      В галерее была "сплошь Италия" в соседстве с несколькими шведскими и японскими оригиналами. Моские картинки улучшили настроение. Вдобавок, сторож включил Робертино Лоретти. "Санта-а-а Лючи-и-ия..." Гм... Лючия по-нашему Лукия!
      Лукия Нектарьевна Ветрова, недавно вспомнившая своё имя, отправилась на поиски приключений. Зафигом они ей? Удерёт её бывший шеф куда подальше - всем только лучше сделает, кому он нужен, без него спокойнее, а что планету взорвёт - блеф, "кто ж ему дасть", тот же Миша будет против.
      Почему бы бабке не бросить пить и не посвятить себя чему-нибудь солидному? Не обязательно всё время бегать за Силантием, небось, соврала, что её вызывают, из любопытства попёрлась. Точно! Мася не выдержал и набрал номер старухи.
      - Не ссы, никто меня убивать не собирается, - ответила та на упрёки. - Хотя бы потому, что никому я, такая дура, не нужна. Слыхал пословицу: "Лучше с умным потерять"? Со мной дешевле просто не связываться! Гы-гы-гы...
      Определённо опять нализалась.
      - Мадам, пока вы ещё можете разговаривать, подкину вам идейку, если вы не передумали ловить придурков, кстати, гораздо меньше нужных обществу, чем вы... Вы-то хоть мне нужны, можете гордиться, я даже соскучился!
      На том конце образовалось море трезвости.
      - Мммда-а-а?!!!
      Глянув на сторожа, не спускавшего глаз с посетителя, Максимка перешёл на тихий шёпот.
      - Есть целых две догадки: как Главный собирается органику вывозить и кого надо законсервировать во времени, чтобы на планете всё было тип-топ...
      На том конце ещё больше трезвости образовалось
      - И кого мы будем превращать в консервы?
      - Папину подружку по фамилии "Песец"...
      
      
      ГЛАВА 16.
      
      Госпожа Ветрова персона не просто знаковая, а супер-шмупер-знаковая - если заморочила сатану! Кстати, благодаря Максимкиной информации. Прав был папа-князь, назвав княжонка спасателем планеты. Если бы не телефонный разговор в подвальчике, кто знает, как всё повернулось бы.
      Максим и сам не ждал, что будет сверхполезен, в космических масштабах. Проинформировав старуху, он на время расслабился и перестал даже думать о ней. И не только о ней, а вообще о ком бы то ни было. Кроме сторожа. Тот сумел завлечь его болтовнёй о воздушных змеях. Стражник мастерил их сам, пользуясь деталями, купленными в специальном магазине, при споспешестве богатеньких хозяев.
      Не будем путать сторожа с ветхим алкашом-дворецким, рядившемся в камзолы. На эту временную должность строилась в очередь вся деревня, ибо платили за ливрейные поклоны на крыльце неплохо.
      Сторож был один, постоянный, бессменнный на протяжении многих лет, ибо разбирался не только в воздушных змеях, но и в видеонаблюдении, сигнализации и в других охранницких секретах. Одного его вполне хватало на всё здание и на прилегающую территорию.
      Беседа со стражем тянулась около часа, и ещё неизвестно сколько продлилась бы, так как спешить было некуда: Аля с Толей уговорили папу Юру на ночёвку. Разговор перешёл в шахматную партию, организованную посреди картин, при чае-кофии, пирожных и сливочном мороженом. Но вернуться в гостиную пришлось пораньше, ещё до наступления темноты - из-за дневных теленовостей.
      - Максим, где ты? - донёсся из коридора голос папы Юры. - Иди скорей, там всю твою весёлую компанию показывают!
      Большой ушастый телек якутян стереовещал знатно, так что даже в подвале было слыхать, а новость переплюнула россказни о Кассандре Песец.
      - Возрождение агитбригад дело нужное, - чеканил диктор, словно декламировал. - Социалистическое прошлое часто напоминает о себе, ибо ещё живы люди, ностальгирующие по нему. Они не знали ни компьютеров, ни кока-колы, но жили, тем не менее, полнокровной жизнью...
      - Ага, и травочку тогда мало кто курил... - развеселился папа Юра.
      На экране показались хлипкие подмостки под плакатом: "Нанотехнологию - в массы!"
      - Уже и в цирке применяют это слово! Знают ли бродяги его значение? - прокомментировал Толян.
      На сцену вышли две комсомолки в алых косынках. Бывшая тёть-Марина вынула из кармана комок мятой бумаги, расправила его, дунула и... На сцене возникла порхающая милашка, с виду тинейджер, по сути - Дерьмовочка. Полетав, она приземлилась, бросилась к микрофону:
      - Господа! Вам никогда не приходилось видеть процесс обратного превращения бриллиантов?
      Толпа ахнула. Раздались выкрики:
      - Как это?
      - Куда это - обратно?
      - Вы же иногда читаете энциклопедию, как минимум детскую, а там сказано, что бриллианты получаются из угля, графита и прочих чёрных-пречёрных углеродов... Вот мы сейчас превратим их в исходный продукт...
      Кто-то крикнул:
      - А в дерьмо превратить слабо?
      - Попробую, - ответила малышка. - Мы обязательно попробуем совершить обратный процесс, прямо у вас на глазах! Принесите бриллианты.
      Комсомолка, переделанная из баб-Маши, притащила стеклянную миску прозрачных искрящихся камешков. Толпа снова ахнула.
      Дерьмовочка накрыла миску розовенькой тряпочкой, дунула на неё, затем сняла.
      - Ну-с! Что у нас на выходе?
      В миске лежала коричневая масса с характерным запахом. Толпа завыла, все стали зажимать носы.
      - Что-то маловато дерьма! - раздался ещё один окрик. - Я слышал, что брюлики из большого количества органики получаются!
      Дерьмовочка очаровательно улыбнулась.
      - Вы просто не всё видите! Это лишь вершина айсберга. Основная часть находится вокруг вас! Незримо!
      Толпа начала редеть.
      А тут и новости оборвались. Не совершенно, исчезли только картинки, а звуковой фон остался. Диктор извинительно пожал плечами и докончил вместо репортёра:
      - Данная агитбригада, сопровождаемая добровольцами на мотоциклах, исколесила немалую часть Сибири. И это всего лишь за пару дней! Нанотехнологии продолжают удивлять! Вот чего можно достичь на голом энтузиазме, буквально на развалинах фундаментальной науки...
      После новостей папе с сыном захотелось отдыха в форме дневного сна, и Аля проводила их наверх, в одну из гостевых комнат. Там Максим накинулся на родителя с догадками: ведь и коню понятно, что на ту агитприманку в стиле ретро должны были клюнуть старый Правитель и его дерюжный "папа".
      - Только почему-то Силантий с бабкой всё время прятались... - пробормотал он.
      Юра появил бОльшую догадливость.
      - Не зря же они взяли тёть-Марину с бабой Машей. А фокусами можно и с расстояния руководить...
      Вернувшись через пару дней, старуха всё подтвердила, и ещё кой-чего добавила, так что все за животы хватались.
      - Я выполнила миссию! Выманила из берлоги завидущего козла с его прихвостнем...
      - Выманили... И всё? - разочарованно молвил князь.
      - И всё! И всё! И всё!!! Миссия успешно завершена!
      - Не понял... - вклинился якут при молчаливо-кивковой поддержке супруги.
      Пришлось удариться в занимательную теологию.
      - Существовал вполне конкретный договор: дерюжный носа не кажет из преисподней, ни на секунду, а Миша терпит его закидоны, какими бы мерзкими они ни были...
      - А зачем Мише его закидоны? - спросил Мася. - Устранил бы его - и баста! Он же сильней, ибо Свет всегда сильнее тьмы... - важно вспомнил он уроки тёть-Марины. Та одобрила, тоже кивком. И ещё несколько человек одобрили, ведь Аля с Толей устроили героям званый приём, велели накрыть в гербовом зале, при канделябрах, кафельных печах и хрустальных люстрах.
      - Не так всё просто, как кажется на первый взгляд, - сказала Маринка. - Устранишь одного - другие в очередь построятся, такое место тоже пусто не бывает, хоть оно и не свято...
      - Дьявол пока востребован, не меньше чем поп-музыка или поп-корн, - добавил Силантий, сидевший рядом. - Не станет его - люди придумают новое, ещё более страшное чудовище, для реализации тёмных замыслов... У человека две стороны, у любого...
      - И какой же выход? - спросил князь.
      К нему на плечи, прямо с люстры, спустилась Дерьмовочка.
      - Выход один: не дать новому Главному обнаглеть! Я как раз изобрела новый препарат: "антинаглин", а также новый инструмент: "наглОметр" - чтобы лучше новенького папу контролировать! Кстати, он гораздо симпатичней предыдущего, и прикидончик у него ништяк! Когда она снова повисла на люстре, мадам поведала честной компании, сколько и каких провокаций пришлось ей организовать, прежде чем задумка удалась.
      - Он не идиот, хотя и корчит из себя юродивого, иногда даже похлеще Гриши...
      - Строил, - мягко возразил Силантий.
      Он достал из кармана комочек мятой бумаги, собрался дунуть.
      - Что вы делаете?! - заорала малышка. - Не надо!!! Я обещала новому папе, что буду любить только его, старого не надо... беспокоить...
      - Не дрейфь, Карлссон, не побеспокоим, - сказала мадам. - А ты - давай, лети на кухню, скажи, чтоб чай готовили. С тортом!
      Когда припевочка упорхнула, старуха быстренько поведала, как она "сделала" дерюжного.
      - Уж какой дерюжкой мне пришлось прикинуться самой, до сих пор противно, но ради коллектива можно и на жертвы пойти...
      Выяснилось, что и на сатану бывает проруха, смотря кто берётся за дело.
      - Он, правда, не сразу поверил. Я ему: мол, прикрою тебя, не робей, у меня специальная ширма разработана, принимающая контуры объекта, даже Миша тебя не увидит, не то, что другой кто...
      - А он? - спросил Мася.
      - А он... Как увидел по телевизору стекляшки, да ещё в таком количестве - сразу поверил, что якутские алмазы! А я поставила условие: должен лично выйти на сцену и взять, ибо охрану на такую миску диамантов мне искать некогда...
      Все, как по команде, переглянулись, кое-кто хмыкнул.
      - Таки вы его реально заморочили?
      - Ну да! Не всё ж ему меня морочить...
      - И что у нас на выходе? - подхихикнул Мася.
      - Как что? - отозвался Юра. - Вместо старого, обрюзшего и вонючего пройдохи, новый, почти наивный сатана, которым легче манипулировать, чем предыдущим...
      - А кто манипулировать-то будет? - вздрогнула Маринка.
      - Я, вестимо, - крякнула старуха. - На пару с Силантием.
      Силантий улыбнулся.
      - На пару? Пойдёт!
      Затем вкрадчиво добавил:
      - Только я матом не ругаюсь и не пью... -
      - Ноу проблем! - воскликнула старуха, зашвырнув плоскую фляжку в дальний угол помещения и cимволически заклеив рот "пластырьком"...
      Наконец-то бабка обрела право командовать подземной "вертушкой" единолично: даун ни во что не вмешивался, город-фантом отбирал у него все силы, а новый Главный - тот шагу не ступал без старухиного совета. Все они такие, эти Гого, на заре карьеры. Скромники! Жаль, что их способности развиваются чересчур стремительно и дьявольская гордость внушает не слушаться ничьих советов. Подольше бы продлился "установочный" период!
      Появилась у старухи и другая функция, параллельная: наблюдать за Кассандрой Песец, чтобы та не слишком рано копытнула, оздоравливать её регулярно, подмолаживать.
      - И до скольки же лет вы будете её пасти? - спросил Максимка. - Всё равно не получится больше ста пятидесяти, не было в нашу эру ни одного долгожителя, протянувшего более ста тридцати, так что сто пятьдесят - это я ей с запасом дал...
      Бабка задумалась.
      - Если Кассандре сейчас как папе Юре, где-то около сорока, то у нас в запасе около ста лет. За это время что-то и придумать можно!
      - Что конкретно? - заинтересовался Юра.
      - Ну, во-первых, наука может шагнуть семимильно, очнуться от летаргии, так что и искусственных планет можно будет понаделать... А во-вторых... Зря я, что ли, силы тратила, заставляла дерюжного козла с клоном местами поменяться? Благодаря моему временному диктату над его пока ещё робким правлением можно и бесов на путь истины направить, не только людей, вдруг в итоге повезёт, и "верхние людишки" перестанут всякой ерундой увлекаться...
      Старухиным словам хотелось верить. И радоваться! И гордиться городом на Неве! Десять дней, которые однажды потрясли мир, выходит, были не последними, будут и другие десять... Вернее, они уже ЕСТЬ, начались пару дней назад - в середине января 2012 года! Максимка был вне себя от восторга.
      - Об этом нужно заявлять открыто! На весь мир!
      - Нифи... - осеклась старуха, вспомнившая клятву не ругаться. - Ничего этого не нужно! Как в 1917 году мир ничего не почувствовал, так и сейчас, пожалуй, не чует, но это не значит, что ничего хорошего не происходит...
      После таких разговоров хочется телек смотреть нон-стоп, выискивать случаи, подтверждающие бабкину теорию, а иначе зачем были все те усилия?
      Маскимка стал втихаря следить за событиями в мире, и вот что удалось выявить, уже с первых часов: сообщения о забастовках практически исчезли, а если и появлялись, то в щадящем ключе, будто бы некие работодатели, за чаем с пирожными, полюбовно договаривались с работягами. Целых два таких сообщения узрел! И ещё целую кучу хороших изменений пронаблюдал: в каком-то доме престарелых улучшили обслуживание, в четырёх детсадах наняли допперсонал, а в школах, будто бы повсеместно, будто бы даже в масштабах всей Европы, стали меньше уроков задавать...
      Папа Юра назвал все эти случаи совпадением. Максимка хотел было поспорить, но князь не дал ему надолго впасть в бесполезную дискуссию.
      - Даже если и пошли положительные сдвиги, массовый охват будет наблюдаться не скоро. Кстати, и плохие явления набирают силу не сразу. Победа куётся в тылу! Не только добру, но и злу, чтобы победить, нужно время. Человек превращается в свинью не сразу, и обратный процесс - тоже не мимолётен.
      В доказательство Юра поведал о своём открытии: он обнаружил на картине Ребрандта свинью. Дабы показать, каково быть недостойным звания человека, нарисовал художник это полотно.
      Слепой евангельский отец, обнимающий блудного сына, не видит, до какой степени скатилось и освинело чадо. Художнику со стороны виднее!
      На спине у чада две миникотомки. Зачем бродяге такая невместительная тара? И чем не рыло с пятачком? Ноги в башмаках без задника чернеют, а у бродяжки ступни поросячьего оттенка. Все светлые детали сливаются в пятно, окружённое коричневатым мраком. Боров - ни дать, ни взять!..
      - Чую, писалась картина с двояким смыслом, если не с четверояким, - сказал отец сыну, лукаво подмигнув. - Вдруг мы с тобой не всё там заметили!
      Мася скачал из Сети картинку, стал разглядывать.
      - Выходит, ему позировала свинья? В качестве модели? - не менее лукаво спросил он.
      - Скорее боров, блудный сын ведь не дочь... И, заметь, случилось это картинонаписание более трёхсот лет назад, но никто, кроме меня, до сих пор хрюшку не узрел. Рембрандт жил в чрезвычайно религиозную эпоху! И сейчас скажут, что свинья на евангельском холсте моветон, а тогда и подавно сказали бы. Художнику пришлось маскировать сомнительные детали. Однако смысл остался: не ешь со свиньями из одного корыта, иначе трудно будет снова человеком стать, после освинения процесс очеловечивания длится долго...
      Никто не заметил, как в зал, жуя печеньице, снова влетела Дерьмовочка. Устроившись на люстре, она дала свою версию:
      - А могло быть так, что художник и не думал брать свинью в модели, а она сама, совершенно случайно получилась? Иногда так трудно предугадать, что получится на выходе...
      Она снова включила пропеллер, стала выписывать круги под потолком.
      - Лично я никогда точно не знаю, что получится!
      Мася удивился:
      - Работница туалета не знает, что у неё бывает на выходе?
      Но матрица не обиделась, ей было не до того, она размышлял над своим новым отрытием. Которое далеко не выдумкой оказалось!
      - Стою я вчера в метро, жду папу...
      - Главный на метро катается? Ему ж запрещено из преисподней вылезать!
      - Нет, в этот раз другого папу, обезьяну из Америки. Митчелл Айртон оказался совсем не выдумкой! Впрочем, как и Карлссон...
      Все зааплодировали. Дерьмовочка вообще разошлась:
      - Сходите в метро, умоляю! Не в часы пик, а между ними, когда убойные двери не стоймя стоят, прижатые толпой, а свободно летают! Двери действительно убойные, было много случаев госпитализации, но, похоже, мало кому есть до этого дело! Моя официальная статистика не меняется вот уже лет двадцать: независимо от города и от станции, придерживают эту опасную стекляшку около двадцати процентов граждан, редко-редко доходит до тридцати - в хорошую, солнечную погоду!..
      Папа Юра многозначительно глянул на Максимку.
      - Вот тебе, сынок, и первая задача! Стой, считай проценты, как до полтинника дойдём - можно будет праздновать первую победу...
      Мася призадумался. А что? Надо будет на досуге постоять в метро, посчитать, лично убедиться, что у нас на выходе именно сейчас...
      Дерьмовочка таки умела мысли читать.
      - Сходи, постой, полезно! Мы с тобой потом создадим подземное бюро - статистическое! Надо будет точно высчитать количество антинаглина, необходимое для ускорения процесса!..
      
      
      ГЛАВА 17.
      
      Мадам Ветрова заморочила сатану, а Дерьмовочка - Гришу Фигу.
      Началось всё с невинных комплиментов. Девочка сказала, что Гриша гений, а новый Главный, ещё не такой ушлый, как предыдущий, купился на эту мульку, пообещав в финансовых вопросах советоваться только с Фигой.
      В итоге упразднили "комнату испуга", отправили на склад, а новому начальнику преисподней пришлось, подавив брезгливость, лазить под отверстиями водостоков - с целью сбора секретной инфы. От Фиги же.
      А Фига, замученный недавним бездействием, принялся облагораживать Питер и Ленобласть санаториями. Санаторий не бриллиантик, его назад в какашки не очень-то превратишь, стало быть, вложение разумное. То был второй комплимент от малышки. А потом и третий, и четвёртый озвучился...
      Вскоре решено было сделать Гришу зазеркальным министром. Тем более что подземное министерство финансов уже было почти достроено, в Петенькином городе-фантоме всё было как в натуральном Петербурге. Кроме населения. Оно насчитывало пока одну человекоединицу: Вову-колдуна, охранявшего стратегический разлом. Зато вся бизнес-структура была как в Москве. Под Москвой никаких городов-фантомов нет и быть не может. Куда отзеркаливать копии министерств и фирм? То-то.
      Дальше - больше. Вскоре Фиге, в качестве допнагрузки, вверили пост мирового генсека юродивых. В каждом мегаполисе есть юродивый типа Гриши, но не из-под каждого струятся такие мощные идеи.
      Замена вредного "князя мира сего" на его клона-лопуха была инициирована петербургским зазеркальем. Поэтому именно в Петенькином городе-фантоме, в его новейшем Дворце Конгрессов должно было отмечаться это событие. Ура! Да здравствует очередная питерская революция! Которую в очередной раз обзовут переворотом или заварушкой, не привыкать.
      Многие до сих пор даже имени города не слышали, а не то, что про революцию 1917 года.
      Однажды Юре Лялину попалась минигруппа: две клуши с острова Кюсю, ещё не старые, тридцать и сорок лет на вид. Те не смогли сдержать эмоций: "Если бы японцы знали о существовании такого красивого города, как Санкт-Петербург, то организовали бы сюда турпоездки". Что на это скажешь? Скажешь: "Угу..." А ведь десять дней, потрясших в своё время мир, когда-то и Японию потрясали. Что ж, бывает.
      Подземный Интернацьонал узнал о замене Главного не сразу, его элементарно поставили перед фактом. Дабы исправить неловкость, начальник Интернацьонала бросил клич: "Поддержим героев, чем можем!" На следующий же день в закрома Имперского Болота посыпались золотые слитки, особенно из богатой Швейцарии.
      Вышеописанные события так раззадорили Фигу, что он, всего лишь за три дня, успел облагодетельствовать весь Петербург и всю область. Правда, никто ничего не заметил, ибо когда из больниц, санаториев и детсадиков исчезают ложки-вилки-простыни - это скандал, а когда появляются вновь - бытовуха, в порядке вещей, и нечего из этого праздник делать.
      Осчастливив малую родину, Гриша замахнулся на страну в целом. Толчком явилось маленькое автопутешествие, где по дороге попадались смешные указатели: Хрюкино, Неудачное, Забытое. Ладно бы только смешные. Шесть или восемь раз встретилась деревня "Кукиш". Тут уж Фиге стало не до смеха, ибо житуха в тех сёлах была неказистая, ближе к бедной. Ну, никак не соответствовала уровню юродивого!
      После путешествия Григорий решил взять все деревеньки, ошибочно названные в его честь, под особую опеку. Таких набралось больше тыщи. И это только в Русской Федерации, об СНГ речь пока не шла.
      Оставалось проследить, чтобы всем досталось поровну, чтобы чрезмерная сытость Кукиша-17 ни в коем случае не портила настроение жителям Кукиша-100.
      В скором времени обитатели соседних деревень и городов стали обращать внимание на сверхдовольных кукишевцев: богатые домохозяйки скупали чуть ли не все товары на областных ярмарках, а их мужья ездили исключительно на новых иномарках. А если где-нибудь в Самаре или Кинешме врач давал бумажку со словами: "Кукиш вам!", это значило, что пациенту повезло, ему дали направление в престижную больницу одного из Гришиных участков.
      После этой громогласной акции, как ни странно, появились недовольные. Начались собрания и митинги, в воздухе опять запахло революцией. И не нашлось другого выхода, кроме как немедлено начать осчастливливать промежуточные зоны: между всеми Кукишами и столицей. А поскольку расстояния все разные, то и средства предстояло выделять по-разному.
      Гриша, так захлопотался, столько всяких разрешительных бумажек подписал, что однажды, чисто машинально, чуть не подписал свой смертный приговор. А во всём виноват был странный тип, который утверждал, что его Кукиш находится на... Венере!
      Гриша быстро-быстро подсчитал километраж и ахнул. Это ж застрелиться впору от стыда! Мол, не потяну я...
      А массмедиа уже ждали ответа. И кое-кто ручонки потирал, предвкушая, какой фурор наделают статьи: "Фига - банкрот!", "Скоро от Фиги останется фига" и т.п.
      Ситуацию спасла Дерьмовочка, которая по паспорту Армагеддон. Ей, как и всем совершившим однажды подвиг, отодвинувшим реальный Армагеддон, хотелось новых свершений и новых подвигов, а иначе - депресняк однозначно! Если уж удалось поменять ушлого сатану на клона-лоха, то и Гришину проблему именно она должна была решить, а кто ещё?
      По её команде в Россию вернулся, причём навсегда, двойной агент, уже не голландский, не сморщенный, а, футы - нуты, американский. Угадайте фамилию? Точно! Очковзыграйлов. Он же папа Микки Ай, он же американский писатель-фантаст Митчелл Айртон.
      Тут можно сильно удивиться: зачем кому-то покидать Америку, тем более писателю. Прям необходимость! Но оказалось, что и писатели, особенно американские, тоже плачут. И, между прочим, конфликт суперагента-супердиссидента с продажным американским обществом назрел не сразу. Постепенно довели!..
      В этот раз Дерьмовочке никого уговаривать не пришлось, чтобы её послушали, все просто умоляли поведать об ужасной американской трагедии. Она с великим удовольствием рассказала пару эпизодов, за которые американцам должно быть стыдно.
      Якутская фазенда, обычно пустовавшая, в тот вечер ломилась от посетителей. Каждому хотелось потрепать по щёчке девочку, дочурку суперагента. А та ликовала: "Аншлаг!!!"
      Вот совершенно искренняя повесть, услышанная гостями в тот вечер. Вживую, а не в записи:
      
      - Мотнулась как-то я в Америку, в очередные гости к папе-шимпанзе, думала, по-детски отдохну, но по-детски не получилось - загремела я на взрослую вечеринку. Я так поздно, между прочим, никогда не ложусь, после полдесятого. Если, конечно, нет срочной работы!
      Папа Микки Ай стоял в своём обычном вечериночном облачении: весь в чёрном фраке, в крахмальной манишечке весь, весь в тургеневских бакенбардах "а-ля Франц Иосиф". Гости тоже, все двести штук, все двести штатовских апендаунеров, были расфуфырены-разнаряжены-напомажены.
      Мне стало как-то неудобно за мои несвежие кроссовки. Но комплексовала я не долго, пока не глянула на ноги остальных гостей. Батюшки! Где-то я уже видела эти тапочки!..
      Оказалось, что папа Микки Ай всю Вовину фамильную коллекцию домашней обуви переправил в Штаты - гостям своим закадычным, миллионерам-халявщикам на сувениры. То-то я, вернувшись, обнаружила, что у Вовы стало меньше хлама!
      Я уверена, что папа-шимпанзе сам бы до такого не додумался - ему Вова подсказал. Тот сразу проинтуичил его доходы, на то и колдун, краем глаза подсчитал, сколько у обезьяно-папы зелени в кошельке, и только после этого стал давить на психику: вспомнил про достоевскую энергетику, пропитавшую все тапочки в той коммуналке, независимо от пола и возраста.
      Папа Микки Ай послушался совета, выкупил у него все тапочки, а соседские бесплатно прихватил, пошарив дополнительно под вешалками. Вова разрешил, сказал, что пусть соседи только вякнут, можно будет и прописочкой поинтересоваться. Жаль, что все кладовки были заперты на сигнализацию!
      Зачем, думаю, папе-шимпанзе эти гнилые тапочки? Пусть даже с вышитыми монограммами, пусть даже антиквариат до 1960-го года? Зачем американцам промышленная доза совковой обуви, когда свою, американскую, некуда девать, когда в стране такой глубокий кризис?!
      Но папа-шимпанзе мне всё подробно объяснил. Во-первых, его цена устраивала - всего по штуке долларов за пару. Дешевле обувь он и себе-то никогда не брал, не то, что иждивенцам на сувениры. Во-вторых, уже давно назрела смена бизнеса. Старый VIP-ошейниковый бизнес трещал по швам, был готов лопнуть. Вот-вот.
      Ежедневные гости-подхалимы всё это знали, но долго не раскалывались, не сообщали трагическую новость. Миллионеры, евшие и пившие за счёт папы-шимпанзе годами, не рассказывали правду-матку, боясь утратить ценную кормушку: вдруг хозяин психанёт и выгонит! Они стеснялись мягко намекнуть, что с VIP-ошейниками явный перебор получается, что вся страна уже в них ходит, до детсадиков дело дошло! Стеснялись-стеснялись, да и проговорились. Пьяный апендаунер, рано или поздно, выболтает всё...
      С детсадиками-школами дело обошлось, все согласились, что учителям и воспитателям без ошейников не выжить. И родители детей были довольны, только просили больше VIP-продукцию не присылать - слишком дорогое удовольствие.
      Что касаемо животных, те не прочь были иметь красивые ошейники, но их жадные хозяева сказали: "Хватит!!! VIP-ошейники - разврат, мовэтон, обдираловка!"
      А благоверные американские мужья крысились на жён, за то что те пытались их держать на поводках производства фирмы папы-шимпанзе.
      Недовольных не было только в клубах садо-мазо, оттуда приходили благодарности, заявки на VIP-плётки, VIP-гильотины и VIP-ёршики для мытья бутылок.
      Иждивенцы-миллионеры, наконец, расхрабрились и тактично посоветовали папе-шимпанзе остановить массовое производство, перейти на эксклюзив, к примеру, на Европу, где ещё отлично помнили инквизицию и Великую французскую революцию. Но реакция Европы была вялой: из Испании пришёл крошечный заказик на наборы для костров (VIP-дрова и VIP-зажигалки), плюс на один-единственный VIP-испанский сапожок. Французы заказали одну VIP-гильотину (конца восемнадцатого - начала девятнадцатого века). Все эти заказы были единичными, на такие деньги разве проживёшь?
      А суды уже трещали от заявок заарканенных мужей. Когда местных судов не хватило, подключились международные. Чтобы скандал не перерос в междупланетный, обезьяно-папу решили приструнить. Как? Вы, вероятно, уже догадались: подослали к нему ещё двести ряженых миллионеров, побойчее да поголоднее - для окончательной обработки. Те, будучи неопытными новичками, за кормёжку и за бесплатный дринк соглашались буквально на всё, даже на стрёмные тапочки, даже с грибковой ноги... Они-то и довели обезьяно-папу окончательно: настучали в ФБР и ЦРУ одновременно.
      Папа Микки Ай пытался защитить свой бизнес, оправдывался, говорил, что обижать мужей - не его идея, но враги не растерялись, начали шить политику, мол, в то время, когда страна успешно переходит от поводков с ошейниками на вживлённые микрочипы, он хочет подорвать весь электронный бизнес, чем полностью нарушить безопасность США.
      Тут обезьяно-папе стало не до шуток, он запаниковал, обозвал проклятые микрочипы "чипсами", закрылся в кабинете и через неделю вышел на люди без толстовки, без пенсне и без тургеневских бакенбардов. Потом попросил меня сделать ему депиляцию головы, избавить от самого дорогого - от шикарной пушкинской шевелюры!..
      
      Сорвав аплодисменты, малышка уточнила: то был один лишь эпизод, малюсенький, а сколько всего случалось неприятностей перед обратной эмиграцией - папа даже сам не помнит. В общем, предпосылок было море, доконали...
      По словам Дерьмовочки, в последнее время папа Микки Ай, подрабатывал не столько писательством и не столько ошейниками, и даже не столько двойным шпионажем, сколько космическими исследованиями. Он был ещё и учёным, потому и сразу раскусил "венерические" планы странного субъекта, чуть не угробившего Гришу Фигу. Кстати, в субъекте бывшая мадам привратница признала одного из помощников бывшего Главного. Ну, и помощника пришлось в мятую бумажку превратить, вслед за хозяином, от греха.
      - Нет на Венере никого и быть не может! - сказал обезьяно-папа. - И на Марсе никого! И на Луне! Все пейзажи, виденные вами по телевизору - фикция, ибо находятся в Калифорнии, на засекреченном объекте, куда и меня-то пускали всего раза два, а вас и подавно не пустят...
      То-то была радость! Тот-то появилась надежда для страны!
      Обратное гражданство папа Микки Ай получил мгновенно, а неужели, и сразу стал давать учёные советы.
      - Проверь-ка, дочка, не врут ли в телевизоре!
      Дерьмовочка поднесла наглометр к экрану - тот и зашкалил.
      - Урррраааа!!!!! - закричали посетители, которых в якутском дворце и в тот раз набилось немеряно. То было ...надцатое по счёту заседание полусекретного совета в деревне Шапки. Или Белки. Какая разница...
      Нынче вся страна надеется не на чудо, а на учёных. Изобретателей и материализаторов. Ведь с лёгкой руки папы с дочкой, да при финансовой поддержке Фиги, такого можно наматериализовать! И даже инструмент специальный изобрели срочным порядком: материализатор.
      Были и ещё крупные изобретения у маленькой семейки, целых два.
      Благодаря первому, все желающие получили шанс попадать в зазеркальный мир путём телепортации. Цветные флакончики дороговаты, не докупишься, потому их и упразднили, напрочь. Специальные "Курсы Айртона" дешевле.
      Второе открытие напрямую связано с экономией интеллекта. Известно, что мыслительный процесс сопровождается выделением мыслеформ, которые лишь ненадолго зависают над головами мыслителей. Плавно, в результате вращения планеты, эти массы уносит на Запад. Те, кто отдаёт пространству слишком много мыслей, постепенно легчают телом и тоже уносятся. Туда же. Во избежание утечки, решено установить мыслеуловители над каждым домом, с тем, чтобы раз в неделю счищать налипшие слои и, по возможности, в безопасной упаковке, возвращать владельцам.
      Эти мощные открытия - не предел, отнюдь. Наука только начинает возрождаться.
      С технической-то стороной всё ясно, осталось человеческую подрихтовать. Что, кстати, не проблема - при условии, что наглометр, всё-таки, не будет зашкаливать слишком часто.
      А что много об одном и том же городе услышали, так ведь он всё это заслужил. Такому городу лишняя порция дифирамбов не помеха.