Средний сын

Астра Ханская
Эштон медленно, на полусогнутых, глаза в пол, плечи опущены, приближался к трибуне. Неловко забравшись на пьедестал, он сначала достал салфетку из кармана, затем, промокнув заслезившиеся глаза, извлек из того же кармана смятый лист бумаги и начал читать.

-Это ужасная потеря.

 Голос его звучал неуверенно и сипло.

-Мои родители, они дали нам всё. Они были  сильными и совершенно неординарными людьми.

 Эштон сглотнул подкативший к горлу комок, и все в зале это заметили. Пауза. Глаза Эштона, блестящие от слёз были необыкновенно красивы. Вся его юношеская ладная фигура была напряжена, и всё же, очень привлекательна. Весь его образ и тон, и манера, и движения выдавали в нём незаурядность, ум и хорошее воспитание.

-Это ужасно, то что случилось с нашей семьёй! Такая необъяснимая жестокость. Тот, кто отнял у нас родителей должно быть  настоящий монстр. Тот, кто стрелял в моих беззащитных сестру и маленького брата, тот, кто разрушил нашу семью, должно быть является воплощением злейшего из зол. Мы в отчаянии и скорбим безмерно. Будем помнить наших родителей вместе, друзья! Они за свои неполные пятьдесят успели сделать так много, чего другим не удаётся воплотить и за десять жизней.

Эштон закончил речь, окинул горестным взглядом собравшихся и шагнул с трибуны вниз, неловко смахивая слёзы и запихивая в карман бумажку с текстом. Костюм на нём казался мешковатым, брюки длинными не по размеру.

Утром третьего Марта, провинциальный Форт Смит мирно просыпался навстречу новому дню сурка. В американской провинции жизнь течёт тихо, мирно и всегда по одному и тому же сценарию. Те, кто не способен мириться со скукой и неторопливым течением жизни, здесь не задерживаются и не приживаются. Но так ведь они же, одержимые властью демонов и попадают в новости о происшествиях, единственное развлечение благочестивых граждан.

Утро третьего марта было промозглым, снег  не растаял, а превратился в мокрую и грязную жижу, ветер рвал в клочья рекламные плакаты и норовил сорвать с петель старые ставни местного собора.

 Тамара привычно шлёпнула по старомодному будильнику ровно в семь. Привела себя в порядок, пригладив непослушные волосы горячей плойкой, привычно оделась в удобную одежду и отправилась на работу. С неба сыпалась какая-то мерзкая и мокрая пыль, и Тамара, мельком взглянув на дом соседей, ничего не увидела за серой пеленой. Добравшись с грехом по полам до госпиталя, она припарковалась  и привычным  маршрутом поднялась на свой этаж.

-Привет, Тамара, ну и погодка, ни зги не видно.

-Привет Сэм, это точно, я еле доползла сегодня. Пойду, спущусь в кафетерий, выпью кофейку, согреюсь. Что за холодина! Что у нас здесь ? Ничего срочного?

-Давай, это хорошая мысль, возьми и для меня кофейку, никак не проснусь. Здесь пока тихо, так что, иди, не беспокойся, я тебя, если что, прикрою.

Гул сирен застал Тамару в лифте. По госпиталю объявили код-орэндж, и Тамара заторопилась. Поднявшись на свой этаж, она не сразу нашла Сэм, за столиком в приемной подруги не оказалось. Тамара оставила кофе для Сэм на её рабочем месте и отправилась к себе. Тревога в госпитале если и не совсем обычное дело, но случается. Вот в прошлом  году было, когда в школьной столовой сразу дюжина ребятишек подхватили сальмонеллу, или вот ещё, когда на военной базе, что поблизости, год назад трое новобранцев хватили лишнего и порезали друг друга. В общем ничего необычного. Но почему так тихо, куда все подевались? И как-то неприятно сосёт под ложечкой?
 Тамара заканчивала дезинфекцию палат, когда Сэм наконец-то вернулась.

-Ты где пропадала, кофе остыл и что там за тревога, узнала что-нибудь?

-Ой, подруга, лучше присядь. Меня по рации вызвали, у них там рук не хватает в отделении скорой помощи.

-А что стряслось-то?

-Говорю же, присядь.-Сэм насильно усадила Тамару в кресло.

-Ты сегодня утром, по пути на работу ничего необычного не заметила у соседей?

-Нет, ничего, ты же помнишь, что за погодка была? А причем здесь мои соседи?

-Ой, Тамара. Сегодня у них беда. Всю семью пытались расстрелять, ужас, представляешь?

-Как? Не может быть!

-Мать семейства у нас в реанимации, прогноз очень неутешительный. Отец мертв, застрелили наповал. Маленький мальчик, сын их младший, четырехлетний тоже в реанимации, прогноз плохой, ему попали в позвоночник. Повезло только Лиз, дочери их, четырнадцатилетней. Эта девчонка каким-то чудом увернулась от пули, в рубашке родилась. В неё тоже стреляли.

-Я же только утром мимо них проезжала и ничего не заметила, ужас какой. Что же это делается, Сэм? Поймали преступника?

-Ох, Тамара, нет, упустили и он на свободе. Жуть.

К полудню пришло известие, что женщина, в которую стреляли скончалась. За жизнь ребёнка продолжали упорно бороться врачи и медсёстры.

Семейство Иствудов было хорошо известно всем в городе. Мать семейства Рэтчелл ухватила жар-птицу за хвост, воплотила-таки американскую мечту в жизнь. Не многим это удается, ей удалось. Она начала с нуля, торгуя чипсами, но энергичная и решительная Рэтчелл быстро поднаторела в бизнесе и вскоре торговала уже самыми горячими новинками компьютерной индустрии. О её деловой хватке ходили легенды. Она не чуралась ничем ради устранения конкурентов и врагов за двадцать лет в бизнесе нажила немало. Поначалу Рэтчелл просто зарабатывала на жизнь, но денег много не бывает и вот уже, вся её семья, включая старшего сына и мужа, работали на общее дело. Рэтчел держала всё в своих руках, никому никогда не доверяла, и не верила. Муж быстро сошёл с дистанции и был не против. Ему и на второстепенных ролях в бизнесе хватало и средств, и комфорта. Ретчелл была устроена по-другому. Вторые роли её никогда не устраивали, и она безжалостно расправлялась  с теми, кто мог затмить её в бизнесе. В ход шли и женские штучки, и интриги, и банальный подкуп.

Из тоненькой маленькой блондинки за двадцать лет она превратилась в мощную, гренадёрского вида даму с бульдожьим выражением на лице, неизменной копной выбеленных волос и тяжёлым взглядом.   

Семьёй она не занималась, довольно и того, что рожала исправно и никто из детей благодаря ей не голодал и ни в чём не нуждался.

 Дом семейства Иствуд был самым большим в округе. В доме было всё и даже больше, но он производил на гостей гнетущее впечатление своей чрезмерной огромностью и какой-то заброшенностью, невзирая на роскошь. Особенно депрессивным дом Иствудов стал после трагедии, в которой супруги винили друг друга, а дети поняли, что их такие всемогущие и богатые родители бессильны перед настоящим горем, а может быть и виноваты в нём.

Дети, гостившие в доме Иствудов всегда замечали, что у Иствудов всё иначе, не так , как дома. В огромном доме дети были предоставлены сами себе, и никто ими не интересовался. Иной раз и поприветствовать забывали и накормить. Малышам это было некомфортно и маленьких гостей в доме Иствудов почти не бывало. Но подростки и молодёжь быстро поняли, что у Иствудов полный хаос и им так легко пользоваться. Выпивки и еды в доме было полно, комнат не сосчитать, и вечеринки не прекращались.

 На любой из таких вечеринок могла случиться беда, были и наркотики и сущие оргии. Но трагедия произошла в день, когда в доме не было гостей. В день, когда было непривычно тихо и покойно. Младшая из Иствудов- Шелли, трех лет от роду, проснулась раньше всех и вышла из дома незамеченной. Она долго играла с куклой у бассейна, уснула и соскользнула  с бортика. Утопшую Шелли заметил пришедший часом позже чистильщик  бассейна. Никто из Иствудов не заметил пропажи малышки.

Эта трагедия совсем разрушила семью Иствудов. Внешне всё выглядело, как  прежде. Очень занятая и несокрушимая Рэтчел недолго горевала. Мозг её был настолько здоров, что любой негатив отлетал от его защитной непробиваемости, как мячик от стенки в сквоше. Муж её, давно ко всему, кроме телесных удовольствий, равнодушный, тоже горевал недолго.

 Старший сын был выбран Рэтчел в тот момент интуитивно, как преемник, на случай её временной нетрудоспособности. Оба сына и Эштон, и Майкл были студентами университета в соседнем штате. Дома после трагедии они появлялись редко, но Майкл, её старшенький, вызывал у Рэтчел больше доверия. И она с упоением принялась за новый проект. Майкла она часто вызывала и с упоением, кнутом и пряником натаскивала его в бизнесе.

Эштон, без сомнений, был самым перспективным из детей в семье Иствудов. Это было заметно всем: и родственникам  Иствудов, и  учителям в школе, и соседям, и друзьям семьи. Эштон к своим восемнадцати годам вырос в настоящего красавчика, ловца женских сердец. Он, к тому же, был необыкновенно умён, если Майкл, старший брат, корпел над университетскими учебниками днями и ночами, Эштон, вообще, казалось, не открывал учебников и не появлялся на занятиях, а средний бал к концу года оказывался у них равным.

Эштону все поголовно пророчили большое будущее, и только Рэтчел каким-то звериным чутьём выбрала главным наследником другого сына- Майкла.

Инспектор Понти не любил Март. Его суставы ныли и сприпели каждое утро. Погодка стояла отвратная, и настроение у него было паршивое. Поэтому, когда ему на стол положили дело Иствудов, он чертыхнулся и выругался вслух, чем жутко напугал ассистентку Мэрилин.


-Кофе сэр?-промурлыкала она, спасая ситуацию.

-Какого чёрта, Мэрилин? Оставьте меня в покое,-рыкнул Инспектор.

-Я только хотела...-начала было она.

Но Инспектор так уничижительно от неё отмахнулся, что бедной Мэрилин ничего не оставалось, как послушно ретироваться.

Дело Иствудов было громким, а городок Форт Смит  был совсем крохотным, так что, когда дело оказалось у Инспектора Понти на столе, кое-что о деле он уже знал. Знал он и неизменную последовательность своих действий по расследованию. Инспектор Понти был самым опытным в департаменте, потому-то и досталось ему это дело. Начальство перестраховалось. Всем было ясно, что после того, как здесь побывали журналюги с канала Фокс, греметь дело Иствудов будет на всю Америку. Был бы он молод, как ещё хотя бы десять лет назад, его бы обрадовала перспектива прославиться на всю страну,  но Инспектор Понти был немолод и с нетерпением ждал пенсии. Перспектива спокойного времяпрепровождения с удочкой на берегу живописного озера вдохновляла его гораздо больше  перспективы всеамериканской славы.

"Как же некстати случилась эта абсурдная трагедия. Не получиться спокойно доработать",-думал Инспектор Понти, когда раздался звонок из госпиталя.  Ему сообщили, что мать семейства Иствудов, эта железобетонная Рэтчел, скончалась от ран. Дело принимало ещё более серьёзный оборот, количество жертв росло. Неизвестно ещё, выживет ли мальчишка. Говорили, что он совсем плох.


Инспектор Понти решил начать с опроса ближнего круга Иствудов. Круг этот оказался довольно обширным.  На всё про всё у Инспектора ушло две недели, чтобы опросить одних только родственников и выживших членов семьи. А нужно было ещё опросить соседей ,сослуживцев и возможных очевидцев убийства. В департаменте уже шутили, что если так и дальше пойдёт, то дело и  через сто лет останется нераскрытым. Инспектор знал, о том, что более молодые и резвые его сослуживцы моют его старые кости за спиной, но он был уверен в своей правоте "Поспешишь-людей насмешишь"-было его любимой поговоркой, и этот девиз никогда ещё его не подводил.

Апрель принёс с собой долгожданное потепление и одну хорошую весть. Младший сын Иствудов, четырёхлетний Иден,выжил и выписался из госпиталя. Мальчик остался прикованным к инвалидному креслу, но выжил, несмотря на очень слабую надежду, и жители Форт Смита вздохнули с облегчением-новых жертв не будет.

К началу Апреля Инспектор Понти собрал показания свидетелей, и картина начала приобретать едва заметные очертания.

Инспектору удалось сделать несколько важных выводов из опроса свидетелей. Красной линией во всех свидетельских показаниях была уверенность в том, что у Иствудов было много врагов и конкурентов в бизнесе, и наверняка, кто-то из них и рассправился с неудобной Рэтчел.

Одной из свидетельниц волею судеб оказалась Тамара. Перед поезкой в участок она ужасно волновалась, ей впервые пришлось давать показания в полиции и не хотелось ударить в грязь лицом. Тамара была ужасно ответственной и добросовестной. Соседкой Иствудов она была ещё с тех пор, как они лишь заложили фундамент своего роскошного дома. Ей было, что рассказать Инспектору.


Симпатичная ассистентка Инспектора Понти дружелюбно улыбнулась Тамаре:

-Не волнуйтесь, Мэм.

-Ох, прямо коленки подкашиваются,-призналась Тамара.

-Я вас понимаю, присаживайтесь, дорогая, выпейте водички, а я пока сообщу Инспектору Понти о вас.

-Как он? Слишком строг, я слышала?-осмелилась спросить Тамара и сама ужаснулась своей смелости.

-Это правда, дорогая, он строг, но справедлив  и видит людей насквозь, но вам-то не о чем волноваться. Даже мне понятно, что вы добрейшей души человек.

-Ох, спасибо, милочка.-вздохнула Тамара.

Ассистентка нырнула в кабинет шефа и вынырнула оттуда через секунду с ободряющей улыбкой на лице.


-Проходите, дорогая, Инспектор Понти ждёт вас.


Инспектор учтиво приподнялся навстречу посетительницы. "Какая милая дама"-подумал он.


Тамара скромно присела на краешек стула. Инспектор с интересом разглядывал посетительницу. Чистенькая такая. Причёсочка -волосок к волоску, скромный наряд, аккуратные туфельки. Он чуть было не причмокнул от восхищения. Инспектору всегда нравились мулатки. Что за кожа, ах. Атлас! Давненько он не чувствовал себя таким окрылённым. В офисе было много женщин, и красоток среди них было не мало. Только он слишком боялся этих пираньюшек и не связывался с ними.


-Как вы сегодня, мэм?-задал, наконец, вопрос инспектор.


-Спасибо, сэр, я в порядке, -ответила Тамара.


-Вы не против, если мы с вами побеседуем?


-Буду рада помочь следствию, сэр. Такое несчастье. Горе такое, Боже мой!


-Да уж, невесёлая история.


-Что вы можете рассказать о своих соседях? Не было ли чего необычного в последнее время, на ваш взгляд?


Тамара помолчала с минуту, видимо, сосредотачиваясь. Губки её, такие полные и влажные едва заметно приоткрылись.  Ничто не ускользнуло от зоркого взгляда инспектора. " А дамочка-то волнуется. Ах, горячая штучка. Эмоциональная, значит, разговор будет интересным." -думал Инспектор с удовольствием.


Тамара начала говорить и Слава Богу, что Инспектор не забыл включить диктофон. Потому что Тамара рассказала много существенного и  нужного по делу Иствудов. Только Инспектор потерялся в тягучей, гипнотической музыке её голоса уже на третьей минуте и, отступая впервые от своих же нерушимых правил, не сделал ни одной заметки, ни одной строчки не  записал за ней.


"О я старый дурак, о я дубина стоеросовая"-негодовал Инспектор Понти, когда дверь за приятной посетительницей закрылась.

Инспектор приказал ассистентке никого больше не принимать и не беспокоить его до конца рабочего дня. Он заперся в кабинете и сосредоточился на прослушивании записи показаний Тамары. Поначалу он опять попал в ту же ловушку, его убаюкивал её голос, её тихая речь, нараспев, уносила его в детство, напоминала колыбельную его чернокожей няньки Джейн, и инспектор никак не мог настроиться на работу. Но на то он и тёртый калач, что сумел-таки взять себя в руки и законспектировал диктофонную запись. Изучив запись он понял, что его интуиция не подвела его. Тамара подтверждала, что не всё, далеко не всё было гладко в семье Иствудов.  И как не склонялось следствие к версии заказного убийства, инспектор решил сосредоточиться на семье. И для начала Инспектор решил перепроверить алиби выживших детей, алиби, кажущиеся вполне твёрдыми, на первый взгляд.

На момент преступления старшие братья Иствуд находились на учёбе в другом штате. Штат не был даже соседним и если из Арканзаса в Оклахому можно было домахнуть  за полчаса, то Техас и Атланта-это уже совсем другая история, и парни никак не могли, оказаться на время убийства в Техасе, если действительно были в колледже. Инспектор самолично позвонил в колледж и был несказанно удивлён, когда ему подтвердили алиби Майкла, он действительно был в тот страшный день на лекции, но вот Эштон не был и не мог быть на занятиях. Дело в том, -сообщили Инспектору, что Эштон бросил учёбу ещё год назад и с тех пор не появлялся в колледже. Инспектор Понти решил пригласить Эштона на допрос по возвращению.


По дороге домой, в форт Смит, за рулём своего Шевролле Инспектор слушал джаз и думал о Тамаре. Сердце его сладко сжималось, когда он вспоминал её аккуратную головку, полную, упругую плоть, оливковую кожу, оленьи глаза, влажные от слёз. Инспектор решил обязательно навестить милую сердцу женщину ещё раз.  Основной свидетельницей она не являлась, и это вовсе не возбранялось.


Май ворвался в городок  свежим, тёплым ветерком, неся с собой запахи цветения яблонь, магнолий и сирени. Май обещал  замученным долгими холодами облегчение и новые надежды.

На втором допросе у Инспектора Эштон заметно нервничал. Он по-прежнему отрицал своё причастие к убийствам, но его нервическое поведение вызывало много вопросов.
Инспектор дал указание отыскать машину Эштона, которая находилась в другом штате и стал с нетерпением ждать.

Тамара готовилась к свиданию. С утра она прибралась в доме, потом долго нежилась в пенной, лавандовой ванне, потом высушила волосы феном, сделала причёску и слегка сбрызнула руки туалетной водой, тоже лавандовой. Инспектор Понти пришёл ровно в семь, как и договорились. Он заметно волновался, но старался это скрыть так неловко, что показался Тамаре грубияном поначалу. Она и так очень долго откладывала эту встречу, но Инспектор был настойчив, и Тамара сдалась. А теперь она очень пожалела, что не в её характере было сказать твёрдое "нет".

Интуиция и опыт не подвели Инспектора. Машину Эштона осмотрели эксперты, результаты были шокирующими. В машине обнаружили следы крови и мочи, ДНК обнаруженных образцов совпало с ДНК Эштона, что не было бы сенсацией, если бы не крохотное пятнышко, высвеченное специальной жидкостью, на дверной ручке машины, оно принадлежало Рэтчелл. Еще большей сенсацией стали результаты анализа передвижения машины. Это могло казаться невероятным, но машина проделала огромный путь в день убийства и была в двух отдаленных штатах  в течение одного дня. Именно эту машину заметила Тамара в день убийства. Скорость, с которой должен был гнать Эштон казалась дьявольской, и Инспектор должен был пригласить Эштона на допрос еще раз.
   Инспектор не любил откладывать дела в долгий ящик, и уже на следующий день Эштон сидел в его кабинете. Вид у него был удручающий, глаза блестели нездоровым блеском, зрачки были расширены, взгляд скользил мимо зорких глаз инспектора. Допрос был долгим и изнуряющим. Вначале Эштон упрямо отпирался, но Инспектор был цепок и терпелив. Он то оставлял Эштона одного в кабинете, то снова принимался за допрос. Улик было немного, но они были, и когда Инспектор уверил Эштона, что он точно знает, что случилось в ту ночь, Эштон расхохотался и начал рассказывать.

План избавиться от семьи созрел у него внезапно. В тот вечер он много пил и накачивал себя наркотиками. Мать и тряпка-отец, лишившие его средств к существованию, заслуживали самой жестокой казни. Как именно все произойдет, он не обдумал. Ненависть гнала его за руль немедленно.

 Он сел в машину, не останавливаясь мчался на бешенной скорости все девять часов. Он ни разу не остановился на отдых и  мочился прямо в машине, продолжая глотать таблетки. Так же неистово он гнал обратно после уже случившегося. Машину Эштон бросил на пустынной стоянке, в каком-то городке, по дороге обратно, сам добрался до дома на перекладных.

 Что произошло в доме у родителей он помнил смутно, вспышками. Сначала он поднялся в спальню к матери и пальнул в неё прямо с порога, она рухнула, как квашня. Потом он услышал шум внизу и быстро спустился по леснице, там на кухне он пристрелил отца, в детей он не хотел стрелять, так получилось. Иден сам попался под руку совсем не кстати и визжал, как резаный, Лиз оказалась умнее, она затаилась в кладовке и носа не высовывала до самого конца. Закончив рассказ, Эштон устало усмехнулся и посмотрел прямо в глаза Инспектору. Глаза его были пусты, ироничный прищур, красивый ободок вокруг зрачка.

 Красавец Эштон оказался демоном во плоти. Тем самым Монстром, которого сам проклинал в Эпитафии.

 Испектор устало вздохнул, и ещё раз подумал:"Пора на покой, к черту эту нервотрёпку. Брошу всё и женюсь на Тамаре, хватит тянуть кота за хвост."