Новогодний подарок.
Рассказ
Ген любил Новый год с детства.
Как и большинство детей, он ждал этот праздник, потому что обязательно были подарки, накануне мама наряжала елку, а он подавал ей игрушки. Некоторые вешал сам, но они соскальзывали и мама , улыбаясь, перевешивала их по-своему, если они оставались целыми. За разбитые игрушки никогда не ругала, хоть он и осознавал свою вину, вернее, не вину, а просто, было жаль какой-нибудь красивый шарик, который если в руках не лопнул, то уж, упадя на пол, рассыпался на мелкие кусочки. Елка пахла смолой, руки липли, мандариновый запах распространялся по дому. Кроме игрушек на елку вешали также мандарины на ниточках, конфеты, которых накупали много разных, и даже фигурное печенье. Все это богатство висело некоторое время, а потом потихоньку снималось и съедалось Геной и товарищами , которые всегда приходили к нему в гости.
Он все время хотел поймать момент, когда Дед Мороз будет класть подарки под елку, долго боролся со сном, но потом сон овладевал им, веки смыкались и до утра он спал крепким сном. А утром, только проснувшись, бежал к елке , а там обязательно лежали подарки. И это было именно то, о чем он мечтал. В восторге он принимался скакать вокруг елки.
Мама с папой смеялись и говорили, что если бы проснулся немного раньше, то обязательно увидел бы Деда Мороза. Потом, когда Ген немного подрос, он уже знал, что никакого Деда Мороза нет, но разговор о нем продолжался, все равно, никому не хотелось разрушать красивую сказку, а подарки появлялись по-прежнему.
Ген часто вспоминал детство перед Новым годом с чувством щемящей тоски по давно ушедшему времени, когда жизнь была беззаботной и приятной и живы были родители, и были они молодыми, значительно моложе, чем он сейчас.
В каждом человеке, мужчина он или женщина, живет ребенок, потому это радостное чувство приближающегося праздника было таким светлым и тревожным, казалось, что в эту ночь должно произойти что-то очень хорошее. Но оно не происходило и он , не обижаясь на судьбу, ждал следующего Нового года. Его романтическая натура не сдавалась на милость какого-то победителя. Просто в душе селилась небольшая грусть, но с течением времени и она исчезала, уступая место домашним делам и заботам. А их было предостаточно, особенно теперь, когда он остался один.
Дочки и внучки не давали ему оставаться скучать, часто наведывались в гости шумными компаниями и ему приходилось суетиться, стараясь показать, что он прекрасно и сам справляется с домом, вот и детей своих принять может не хуже, чем когда-то.
Готовить он научился еще раньше, жизнь заставила, когда болела жена. У него получалось очень даже неплохо, он и сам иногда удивлялся, как это он смог научиться варить борщ, например.
Его технический ум недолго думал, в чем секрет варки борща. Известно, сколько времени идет на то, чтобы сварилось мясо – это максимальное время варки. За этот период надо было положить ингредиенты, которые тоже имеют определенное время варки, с тем, чтобы не переварить их. Борщ получался пахучим, он добавлял в него сметану, клал на стол очищенные зубки чеснока, обязательно не ленился сходить в магазин за черным хлебом и вся компания уплетала его кулинарное произведение за обе щеки, нахваливая не потому что он сварил сам, а потому что здорово сварил, просто замечательно.
Многому пришлось научиться самому, что раньше делать не приходилось, работа отнимала много времени, он работал на руководящей должности на заводе и задерживался почти каждый день. Приходил домой, ужин уже ждал его на столе, потом отдыхал немного и мог заняться чем-нибудь мужским по дому. Это он любил, а если человек любит чем-нибудь заниматься, то оно у него обязательно будет хорошо получаться. Он все делал своими руками и от того получал ни с чем не сравнимое удовольствие. Друзья и соседи приходили специально посмотреть на очередной его изыск, например, камин, который он сам сложил в доме, оградив его стеклянной ширмочкой. Огонь уютно потрескивал в нем, создавая приятную домашнюю обстановку. Ген любил посидеть с книгой иногда, время от времени поднимая глаза и любуясь собственным творением. Жена подсаживалась к нему с вязанием в руках или просто так и они переговаривались, наблюдая за тем, как огонь пожирает поленья, треща ими и выпуская иногда искры. Постепенно камин прогорал, угли еще краснели и не было сил и желания оторвать от них глаз. Огненная стихия завораживает и настраивает на неторопливые мысли. Сидеть вдвоем было так приятно… .
Ген все реже вспоминал эти посиделки с женой, время сглаживало воспоминания, щадя его сердце и душу. Жизнь продолжалась и надо было жить.
Он уже восемь лет жил один, половину этого срока – не работал, получая вполне приличную пенсию. Помимо квартиры была еще дача, он любил бывать на ней. Естественно, что все , что на даче, сделал тоже он сам, а также посадил небольшое количество деревьев и много цветов , обрамляющих веселые газончики с подстриженной травой. Планировку делал тоже сам, не боги горшки обжигают, со вкусом у Гена был порядок.
Природа наделала его неплохим здоровьем и привлекательной внешностью, хотя, наверное, это определение больше бы подошло женщине. У мужчин своя привлекательность. Ген был среднего роста, но за счет пропорций казался значительно выше. Слегка удлиненное лицо, обращавшее на себя внимание умным взглядом , было довольно симпатичным и своеобразным. Гену очень шли кепки, он это знал. Вообще, Ген был в достаточной степени щеголем. Он любил красиво одеваться, не делая из одежды культа, но получая удовольствие от того, как он выглядел. Аккуратный от природы, он только аккуратностью мог бы обращать на себя внимание, но умение одеваться удваивало количество взглядов в его сторону. Ген, как и классик, считал, что в человеке все должно быть прекрасно: и лицо, и одежда, и душа.
Душа у Гена была прекрасная, тонкая , ранимая. Он был по природе своей творческим человеком , иногда у него получались неплохие стихи. Вообще, разными талантами Бог его не обидел. Оставшись один , он вначале растерялся, потом, когда растерянность прошла, пришел черед тоске, от нее некуда было деться. На людях он еще держался, но дома было, хоть волком вой, он старался придумать себе какую-нибудь работу, чтобы только не оставаться наедине со своими мыслями. Включал музыку и на ее фоне делал все, что ему было необходимо: занимался уборкой, готовил еду, ремонтировал что-нибудь, иногда подпевал. Девочки поддерживали его, понимая отлично, что мужчине одному жить негоже.
Иногда Ген сближался с какой-нибудь женщиной, но эти отношения продолжались недолго, он чувствовал и видел, что это все не то. Одно время сравнивал их с бывшей женой, ясно, что никто не выдерживал этого сравнения. Потом понял , что этого делать не следует, надо принимать их такими, какие они есть.
Были знакомые и по заводу, многие смотрели на него со значением, но не находили отклика у него. Была одна женщина,Люся, она работала секретарем у директора, чем-то нравился ей Ген, но разница в возрасте была весьма приличной, да и муж у нее был. Так, не отказывал себе Ген иной раз посмотреть на красивую женщину, зная, что его возраст делает это простительным для него.
И шла жизнь в надеждах и в их крушениях , и опять в надеждах.
Иногда на него нападала хандра, все творческие люди подвержены ей и он не был исключением. Как-то шел Ген после торжественного собрания домой, стояла весна, погода замечательная , и резким контрастом было выражение лица встреченной Люси. Она была, "как с креста снятая", что никак не вязалось с ее характером. Увидев Гена , слегка оживилась, но видно было, что это из вежливости больше. Постояли , поговорили, потом присели на лавочку. Слово за слово, Люся рассказала свою невеселую историю. Муж сначала загулял, а потом запил с какой-то злостью, отношения между ними разладились. Дети повзрослели, дома уже не живут, а ей с ним в одной квартире сейчас приятного мало оставаться, крепко повздорили.
Гену было ее жаль, на этой волне он пригласил ее к себе и она согласилась. Уже потом, когда они шли к нему домой, он засомневался, а правильно ли поступает. Но подрассудил, что и она не девочка уже и он, слава Богу, может принимать решения самостоятельно. Что здесь предосудительного, если он пригласил женщину к себе в гости. Да и большая разница в возрасте дает ему право посоветовать что-нибудь ей в такой ситуации, вот посидят за столом, а то наготовил, а есть некому на этот раз. Вот так примерно уговаривал себя Ген, пока они поднимались по ступенькам в квартиру. Это большая редкость, но ни бабок у подъезда, ни кого-нибудь на лестнице в подъезде, они не встретили. Почему-то это обстоятельство было ему приятно.
Ген умел быть приветливым и предупредительным. Ему было жаль Люсю, такую поникшую, и Ген решил расстараться, чтобы Люся забыла хотя бы на время о своей невеселой жизни.
Ген достал из холодильника приготовленную еду, Люся хотела, было, помочь, но, нет, - ты гостья, посиди у телевизора, я сам, - Ген был сама любезность.
Поставил на стол два прибора, разложил вилки , ножички и ложки по всем правилам, поставил салфетки, вытащил из горки фужеры, рюмки и стаканы, поставил все это на стол. Достал из холодильника охлажденное шампанское, а из бара - пятизвёздочный «Кахети». В кувшин налил апельсиновый сок . Цветы уже стояли на столе. Щелкнул пальцами, чуть не забыл, поставил еще две свечи, зажег их спичкой. Теперь , пожалуй, все.
Люся, увидев всю красоту, всплеснула руками - романтический вечер! Ген поддался ее исправившемуся настроению – включил тихонько музыку, в которой знал толк, поддержал стул за спинку, пока дама усаживалась, сам сел напротив и открыл сначала коньяк, а вслед за ним и шампанское «Французский бульвар» - свое любимое. Они сидели вдвоем пили шампанское, потом коньяк, закусывали приготовленными Геном закусками, а Вахтанг Кикабидзе пел для них, наверное, «Просто, встретились два одиночества…».
Впечатлительный Ген с трудом сдерживал эмоции, но потом заметил, что Люся поднесла салфетку к глазам. Ген встал и пригласил ее на танец. Потом они много танцевали, пел уже кто-то другой, но им казалось, что опять песня о них…, было красиво и чувственно, наступил вечер.
А потом была страстная ночь.
Наутро они проснулись, позавтракали и Люся ушла. А Ген потерял на время покой, отчетливо понимая, что связь с замужней дамой бесперспективна.
Это приключение зародило что-то в его душе, может, заставило его больше желать найти кого-то себе по душе, чтобы заполнить одиночество. Уж больно реальной была эта встреча, не такая, как остальные, какая-то осязаемая, что ли. Так бывает, когда две души соприкоснулись, пришло ему на ум красивое сравнение.
Время от времени Ген вспоминал об этой встрече, она его грела, вселяла надежду и настраивала на мечтательный лад.
Прошла весна, промчалось лето, протянулась осень с долгим периодом золотой поры, с дождями нескончаемыми и монотонными. Обычно любящий эту пору года, Ген поймал себя на мысли, что ждет зиму.
Наступил декабрь, по календарю уже была зима, но этого не чувствовалось, тепло продолжалось . Уже начали продавать елки, елочные украшения заполнили полки магазинов, а настроение все запаздывало в ожидании самого необходимого атрибута зимы – снега.
И ровно за неделю до Нового года, наконец-то пошел снег. Он шел густо , большими хлопьями, падая на еще влажную землю.
К утру города было не узнать. Небольшой мороз не дал снегу растаять. Снег пустился опять, но уже сухой и мелкий.
Ген, как хорошая охотничья собака перед охотой почувствовал волнение от приближающегося Нового года. Ему самому было удивительно это, что он подумал, уж не старею ли? Но, нет, предчувствие праздника будоражило душу и кровь, он начал готовиться к нему. Предновогодняя суета с подарками всегда нравилась ему. Он знал, что приедут его девочки и все дружно побегут к елке, он приучил их к своей традиции, зная , как приятно разыскивать среди подарочных коробков свой со своим именем.
Ёлку он купил тоже, и мандарины, и конфеты. Сейчас уже так не вешают на елку , как во время его детства, конфеты и мандарины, но он решил на этот раз сделать так, воздавая дань своим воспоминаньям. Получилось мило, гирлянда мерцала, запах потревоженной шкуры мандаринов наполнил дом. Ген ощутил волнение и сам посмеялся над собой, что значит, воссоздать обстановку, подумал он.
Музыка наполнила дом, приехавшие дочки с внучками весело хлопотали, помогая собирать на стол. Ген смотрел на свою семью и впервые за много лет вдруг поймал себя на мысли, что ждет чего-то волшебного и приятного, как в детстве. Восторг ожидания вдруг захватил его и наполнил энергией. Ген посмеялся над собой в душе и отдался воле этого прекрасного ожидания, справедливо полагая, лучше уж с ожиданием и ничего в конце, чем без ожидания и тоже без ничего в итоге.
Ведь входит же в праздничную программу и ожидание праздника, особенно такого домашнего и доброго, как Новый год. Какие-то обрывки рифмованных строчек приходили в голову и тотчас улетучивались, это было приятно, Ген пожалел, что не записал их, настолько они выветрились сразу, прийдя откуда-то нежданно-негаданно… .
Шикарный стол вырисовывался перед их взором. Всегда на Новый год готовится , как никогда, большое количество всякой вкуснятины, каждый становится немного суеверным, полагая, что как год встретишь, так его и проведешь. Кто-то из ребятни хлопнул хлопушкой и конфетти укрыли пол рисунком в мелкий горошек. Даже странно, откуда взялась эта хлопушка, Ген уже давно не видел хлопушек. Все засмеялись и даже сначала не поняли, что звонок в дверь пытается привлечь к себе внимание.
- Пришел кто-то, - радостно завопили внучки,
- Да, нет, наверное соседка за чем –нибудь, я открою, - остановил Ген девчонок, собиравшихся бежать в прихожую.
Он шел к двери, как никогда, ожидая все-таки чего-то хорошего и приятного, крепко вошло в голову ожидание сюрприза, подарка на Новый год, должно же когда-то сбыться, думал он, даже не представляя, чего он ждет.
Дверь Ген открыл, не глядя в глазок. Просто отодвинул задвижку и распахнул дверь. На пороге стояла Люся. Она была такая празднично-прекрасная в белой шубке , что Ген сначала обомлел от пронесшейся в голове ассоциации со Снегурочкой.
- Примешь подарок на Новый год? - спросила она, - я ушла от него , совсем.
- Конечно, приму,- осевшим голосом произнес Ген, не веря в происходящее, - да что же ты стоишь, заходи,- он сделал шаг в сторону двери, протянул обе руки , чтобы взять Люсю за руки и втащить в дом, но вместо этого сделал еще один и обняв ее, зарылся ей лицом в голову:
- Лучший новогодний подарок в моей жизни! - от волнения, охватившего его, больше он ничего не мог сказать, да и как бы он сказал, если в этот момент губы их сомкнулись в поцелуе?.
8 02 12