Делаю репост статьи Дмитрия Быкова не потому, что она мне нравится (вовсе наоборот), а для того, чтобы продемонстрировать обществу самого автора, с его неизменным литературным мастерством и насмешливым, и, в последнее время, особенно ловким (то есть физически не только неподсудным, но и "малозацепляемым", как бы невинным, будто бы просто разносторонне мыслящим), на самом же деле поджатохвостым, отнюдь не революционным, а затяжным "окопным" либерализмом.
На виду духовная сущность талантливого литератора и, увы, своеобразно и тонко разлагающего, вносящего дух подпольной мятежности и неверия всему и вся кроме его самого - трибуна, лидера, предводителя студиозусов-филологов, готовящихся ему на смену.
Известный господин Сытин в сравнении с Дм. Быковым (реально уважаемым мной за мастерство) - как наимерзкий и бухой в доску русофоб против шаткого интеллигента, тщательно выбирающего слова, по распитию из горлА кой чего, со встреченными портовыми работягами. Те: "поколотим, если не выпьешь" и: "ни слова о политике".
Мои реплики в тексте Быкова выделены взятием их в наклонные скобки.
11.06.2017 Дмитрий Быков
РУССКАЯ ПРИСЯГА
Присяга, приносимая при вступлении в гражданство России, должна быть лирична, слезлива, патетична /с какого перепуга? с либерального? или личного Быковского?- прим. Я.П./ – с упоминанием главных патриотических ценностей, с намеком на великую культуру и полет в космос, с обязательным упоминанием главной духовной скрепы – Победы. /со всеми тремя компонентами явный перебор, ещё с какого-нибудь Зощенко или Ильфов сцитировать - прим. Я.П./
В предложении Владимира Путина обязать всех иностранцев, получающих российское гражданство, присягнуть на верность новой Родине,; нет ничего принципиально нового: в конце концов, проклятые пиндосы / ??? Путин не позволяет себе того, что позволяет поэт, писатель и публицист Быков - прим. Я.П./ требуют того же самого. Больше того – в американской присяге прописан отказ от прежнего гражданства и работы на любое другое государство; там декларируется готовность защищать США с оружием в руках или на нестроевой службе, или на любой гражданской должности. Вполне себе мобилизационная присяга.
Мы всегда / ой всегда ли? пожалуй, чаще противоречим, а Америку ставим для сравнительного образца: как не надо поступать - прим. Я.П. / киваем на Америку. Тот факт, что у них принимают присягу, причем весьма гордую и воинственную,; теперь тоже не дает нам покоя. Владимир Путин всегда испытывал близость к американским консерваторам: с Джорджем Бушем-младшим он почти дружил, а недавно признался Оливеру Стоуну в симпатии к Маккейну. /Не совсем уж признался, а дипломатично подмаслил: русские-то зрители путинское скоморошество "для своих" сквозь экран видят/ (Кстати, Стоун создал, бесспорно, один из самых выдающихся своих фильмов. Каковы были его намерения, не важно: важно, что он раскрыл незаурядного героя. Когда Стоуну будут давать гражданство, я бы освободил его от присяги – он ее, по сути, уже принес) /тут я с Дмитрием соглашусь/. Ястребы традиционно близки российским консерваторам, они одинаково смотрят на мир, не допуская ни в ком добрых чувств, одну сплошную конкуренцию /стопроцентy так/ ; в этом смысле психология и эстетика Трампа близка нашим властям /ой ли? Дима, ты загнул! Жириновский это не власть/ , и нет ничего странного в том, что идея присяги явилась именно сегодня, в момент наибольшей стилистической близости /красиво, как и должен был объяснить профессиональный критик и литературно-политический трибун/.
Я вот только не очень себе представляю, как эту присягу изложить, на что она должна быть похожа. В американском варианте характер страны явлен пусть не на теоретическом уровне, но хотя бы стилистически: нечто очень масштабное, императивное, настоятельно исключающее верность другой Родине. Для России такая деловитость так же нехарактерна, как сухопарая поджарость генералитета. Наш генерал телесно обилен /в Америке своих поросят хватает/, как у Гроссмана в единственном, кажется, смешном диалоге «Жизни и судьбы»: «Ты чего тяжело дышишь? Бежал?» – «Никак нет, позавтракал!» / без такого рода цитат преподаватель Быков не может: речь должна изобиловать блёстками, как ёлка./
Потому и присяга наша должна быть лирична, слезлива, патетична – с непременным добавлением «не щадя крови и самой жизни», с упоминанием главных патриотических ценностей вроде пейзажей, с намеком на великую культуру и полет в космос, с обязательным упоминанием главной духовной скрепы – Победы. / У смешливых либералистических писателей именно так и выглядит не данная ими Америке, но беззаветно, авансом исполняемая присяга: они почти искренне так считают: это же не государственные чины пишут техзадание, а либералы. Либералы бы так и написали, в лице Быкова. Если бы им доверили. Слава богу, не доверят/ Само собой, Россия занята сейчас своим духовным оформлением, потому что не над содержанием же ей работать? Все проблемы решены /это такой некислый юмор у Димы/, осталось утвердить новый гимн (или запустить дискуссию по этому поводу), похоронить Ленина (полагаю, этот сюрприз готовится к 2018 году или даже к 2024-му, то есть к столетию смерти вождя) и принять присягу для новых граждан. /Насчёт Ленина это идея либерастов, уж не надо тут перекладывать со своих голов/.
Кому поручить сочинение текста, я пока не очень себе представляю; лично я бы не взялся /верное решение!/, потому что здесь нужна уникальная стилистика – сочетание грозности и сентиментальности, официальности и народности /а за сто миллионов смог бы? и беспартийность поменять?/. Самая развесистая клятва в русской поэзии получилась у Пушкина в «Подражаниях Корану»: «Клянусь четой и нечетой, клянусь мечом и правой битвой, клянуся утренней звездой, клянусь вечернею молитвой…». Но здесь слишком уж персидский колорит, не говоря о террористических подтекстах. Чем может поклясться современный россиянин, когда у него осталась одна, прописью, святыня, и та еще неизвестно, пойдет ли на выборы? Клянусь матерью? Слишком по-кавказски. Клянусь детьми? Слишком по-детски, да и не у всех они есть /верх быковского остроумия/ . Клянусь Богом? Но каким? Ведь в российское гражданство будут проситься и мусульмане. Клянусь жизнью? Но чего стоит жизнь в стране, гражданство которой ты принимаешь? Клянусь честью? Но не факт, что она у тебя есть. /может, у Быкова честь позаимствовать, или у Сытина?/ Можно попробовать клясться суверенитетом как единственной безусловной ценностью, но некоторым персонажам, принимающим российское гражданство, непросто будет выговорить это слово да и понять, что оно значит. Ведь только в России суверенитет обозначает на деле право игнорировать любые международные нормы и вести себя как заблагорассудится /вай-вай какие суперские перевёртыши/ . Других абсолютных ценностей сегодня не наблюдается /особливо у олигархата и амер. подпевал. Тут Дима нечаянно в точку попал/. Разве что уж обязать всех принимающих гражданство заодно и креститься /хе!/. – мы ведь уже знаем от патриотических публицистов, что России нет без православия, и наоборот.
Вообще же без долгих клятв я рекомендовал бы принимающим российское гражданство просто целовать конную статую Александра III работы Паоло Трубецкого – ту самую статую, которую Василий Розанов назвал лучшим символом России. А куда целовать? Да не все ли равно, куда. Мне кажется, что лучше бы всего – в то самое место, которое Розанову казалось лучшим символом российской основательности. После такого поцелуя, воля ваша, изменить уже невозможно. /это венец остроумия! плакать хочется, а не хохотать: Дмитрий Быков перепрыгнул, наконец, все свою прозу с поэзиями/.