В 70-80 годы я в течение 15 лет работал во Всесоюзном институте Гипронииполиграф Госкомиздата (Комитета по печати) СССР. В том числе 10 лет заместителем директора. Часто приходилось исполнять обязанности директора.
Дури коммунистической было много. И так как я не умею (слава Богу!) подстраиваться под власть и под всякие политические веяния, бывали случаи опалы, бывали даже неприятности.
Одна их таких неприятностей, имевшая позже продолжение, связана с именем Пушкина. Дело в том, что у меня в рабочих кабинетах никогда не висел портрет «великого» Ленина. И в Гипронииполиграфе у меня висел портрет Пушкина работы О. Кипринского, а на столе стоял небольшой потрет Руставели.
И пришёл как-то к нам из Комитета проверяющий, полковник в отставке, эдакий гигант ростом полтора метра с шляпой, и хотя я сам невысокого роста, но рядом с ним чувствовал себя баскетболистом. И вёл себя этот "гигант" нагло: корчил из себя большого начальника, стал меня упрекать:
– Как это так? В рабочем кабинете руководителя всесоюзного института нет портрета вождя? – Я ему спокойно ответил:
– Есть у меня портрет вождя: мой вождь – Пушкин. – Он побелел, стал топать ногами. – Вы понимаете, что выговорите!? Это аполитично! – Я ответил:
– Я не уверен, что Ленин жив и будет жить, а Пушкин всегда будет Пушкиным.
Мне, конечно, этого не простили: вскоре объявили выговор по партийной линии, правда, под видом упущений в ремонтных делах.
Я этим выговором даже горжусь, так как получил его за Пушкина.