ПРОДОЛЖЕНИЕ 2
***
Электричка "Москва - Голутвин" отправлялась с Казанского вокзала столицы в 12:32. Для того, чтобы попасть в электричку, надо было пройти через турникет: приложить билет к опознавательному датчику и, получив добро в виде загоревшегося зеленого сигнала, проследовать мимо бдительной тетки, восседающей в стеклянной будке. Впрочем, бдительность тетки была слишком преувеличена.
Мужик бомжеватого вида, подойдя к турникету, недолго думая, перемахнул закрытые створки и ленивой трусцой подался к середине состава. Бдительная тетка даже бровью не повела. Случившийся поблизости страж порядка разглядывал выставленный в витрине киоска "Плейбой". Создавалось впечатление, что страж видел раздетых девок впервые в жизни, поскольку все его естество обратилось в единственный человеческий орган: зрение, который не то чтобы затмил стражу все остальные органы чувств, но как-то отвлек его от прямых обязанностей на предмет поддержания порядка и прочей законности на вверенном ему участке.
Ваське, в отличие от бомжеватого мужика, было несподручно прыгать через закрытые створки турникета. На правом плече у Васьки висела сумка. Другая сумка, чуть крупней и тяжелей, оттягивала левую руку. Подойдя к будке с бдительной теткой, Васька согнутым указательным пальцем правой руки постучал в стекло.
–Ну, что там еще? – недовольное лицо бдительной тетки едва уместилось в проеме форточки.
Васька молча протянул тетке сложенную вчетверо бумажку. Бдительность тетки достигла наивысшего допустимого предела. Тетка обратилась в чтение.
Сложенная вчетверо бумажка оказалась справкой, из коей следовало, что предъявитель ее: Макашов В.М., 29 сентября, года сего, был ограблен в районе Казанского вокзала г. Москва, около 22 часов по Московскому времени. В заключительной своей фазе справка содержала некую просьбу, суть которой заключалась в том, чтобы работники РЖД оказали ограбленному всевозможное содействие в виде бесплатного проезда, по железной дороге, к месту прописки.
Подпись и печать не оставляли никакого сомнения в том, что справка выдана в Линейном Отделе Министерства Внутренних Дел Казанского вокзала города Москва.
В то недалекое время, когда грабежи приезжих в столицу граждан стали чуть ли не обыденностью, практически на всех железнодорожных вокзалах Москвы, подобные справки были очень даже в большом ходу. Получали эти справки ограбленные граждане, в качестве компенсации за обчищенные карманы. Потому как справка сия давала реальный шанс владельцу доехать до дому на простой электричке, бесплатно. В экспресс-электричку с такой справкой не пускали.
***
29 сентября на календаре была среда. Аэропорт Внуково работал в тот день в обычном режиме. Не было авралов, не было вообще, какой-либо, излишней суеты. Взлет – посадка. Убывающие – туда, прибывающие – сюда. Багаж взяли, багаж сдали. Короче, сплошное: "Добро пожаловать! Счастливого пути!".
Получив собственные вещи, Макашов стал не спеша пробираться к выходу. Пробив брешь в не очень-то плотной стене таксистов, у самой двери, Васька обернулся: под лестницей два мента шмонали незатейливый скарб Мукомола. Нисколько не скорбя о незавидной участи Степана Витальевича, Макашов проследовал к стеклянным самораскрывающимся дверям.
Заняв место в длиннющей очереди на маршрутку, Васька внезапно ощутил приступ дикой усталости: начал сказываться девятичасовой перелет. Для таких случаев предусмотрена двухнедельная реабилитация. Для таких…, но не для таких – как Васька. Мог ли знать Василий Митрофанович, мог ли он догадываться, что совсем недавно, Эжена Кафелева, выдающегося теннисиста, после перелета Петропавловск-Камчатский – Москва, две недели держали в клинике. Кормили и холили. Поили и берегли. Разминали, затекшие трицепсы и бицепсы. Рассказывали сказки на ночь. А как же! Восьмичасовой перелет, это вам – не шутка!
Эжен Кафелев – звезда Ролан Гаросса! Эжен Кафелев – покоритель Уимблдона! Эжен Кафелев! Существо слабое, изнеженное и болезненное. А, самое главное, с точки зрения Васьки, абсолютно бес¬полезное.
"И за что им только бабки платят?", – спрашивал сам себя Макашов. И, ни капли не сомневаясь, сам себе отвечал: "Да, сука, ни за что им, дармоедам, платят!".
В переполненной людьми и вещами "Газели", Васька доехал до станции метро Юго-Западная. Стоя на опустевшей платформе, Васька откровенно зевал. Барельефы на стенах, как немые свидетели нонконформизма* страны, не на страх, а на совесть сотворенные когда-то строителями коммунизма, как-то абсолютно не трогали Ваську и ни на что такое не вдохновляли. Ну, то есть он вроде бы глядел на них, но ничего такого в них не видел. Народу вокруг было как-то небогато. Немногочисленные пассажиры, кучковались разрозненными группками вдоль перрона. Почти все – поголовно читали. Чтение под землей. Отголосок давно ушедшей Советской эпохи, когда нынешняя Россия считалась самой читающей страной в мире (а также – в области балета); сохранился сей отголосок там, где собственно, и жил испокон века: в столичном метро.
Обезлюдевшая станция шумела вентиляцией, отдаленно ухала бегущими по рельсам поездами. В воздухе стоял неповторимый аромат Московской подземки, который невозможно спутать ни с каким другим ароматом, никакой другой подземки. Электронные часы, красными цифрами на черном циферблате, равнодушно и методично отсчитывали время. Две минуты, предусмотренные регламентом ожидания подземного поезда, пролетели незаметно.
Доехав до станции Комсомольская, Васька побрел по длинному подземному переходу. До Казанского вокзала – рукой подать. Набитый битком людьми, в столь непозднее время: девять часов вечера, переход был непривычно пуст.
– Да, что же это со столицей стряслось? Вымерли, что ли, мать иху так? – Васька не заметил, как начал бубнить сам себе под нос. Полу¬пустой переход ответил ему троекратным баритональным эхом. Резануло по барабанным перепонкам: "…Иху так…иху так…", взвилось вверх, стукнулось о низкий потолок перехода и растеклось волнами в оба конца. От произведенного эффекта, у Васьки захватило дух. По спине побежали мурашки. Захотелось еще чего-нибудь такого проорать, но впереди замаячил пункт милиции. А, как известно, менты любят порядок. И тишину. И, особенно, когда и того и другого – много.
Находился пункт почти в самом конце подземного перехода. Два сержанта, стоя в дверном проеме вотчины внутренних дел, профессиональным взглядом пасли немногочисленную паству. Взять с кого-либо чего-то серьезного явно не удавалось. Не тот контингент. И стражи порядка откровенно скучали.
Немногочисленные продавцы газеток и прочей дребедени, торчали за лотками скорее по привычке, нежели – по причине повальной торговли. Покупать дребедень было некому. И продавцы тоже скучали. И вели ненавязчивые разговоры друг с другом:
– Нюрка, сука ты такая! Ты кода три сотни отдашь? Еще утром, падла, просила на сдачу…
– Ах, ты козел сраный!!! Это я-то – сука! Да я тебе…
Сержант перевел свой взгляд в сторону лотков, слегка постукал рези¬новой дубинкой по собственной коленке:
– Эй, на барже! Потише – на поворотах…
Ненавязчивая беседа как-то моментально сошла на нет.
Васька поравнялся с дверным проемом.
– Предъявите ваши документы!
Васька глянул в ясные, как весеннее чистое небо, сержантовы глаза. "Может, получится уйти за так?", – мелькнула в голове шальная мысль.
"Не получится", – ответили ясные глаза.
"Ну, это мы еще поглядим…", – Васька полез во внутренний карман куртки за паспортом.