Поблагодарив меня вначале письма за поздравление её к Дню рождения, Ольга Ульяновна пишет: «Теперь неприятные новости. Десятого июня умер твой дедушка, а мамин папа. Вчера ему отмечали сорок дней. Я на похоронах не была, была в Гуляйполе».
Прекрасно, когда человек рождается на свет и плохо, когда он же по истечению времени умирает. Однако это не тот случай, чтобы жалеть. На моих глазах не появилось даже малюсенькой слезинки. Виноват в этом сам покойный Шинкаренко Семён, доживший до 92 лет.
Всю войну моя любимая бабушка Шинкаренко Евдокия ждала мужа Семёна с фронта, ежедневно читая молитвы, чтобы он вернулся живым. Бог услышал: тот вернулся домой цел и невредим. Хотя очень много его земляков-сельчан осталось лежать в земле от Волги до Кёнигсберга. Казалось, дед должен бы «носить мою бабушку на руках» до конца дней своих. Но не тут-то было. Фронтовые дороги стали забываться, а предметом его увлечения стала любовница, к которой он в конце концов предательски сбежал, бросив моих дорогих и родных людей: бабушку и несовершеннолетнюю мою маму Лену. И как я должен после этого относится к покойному?!
Приехав в мае 1991 года в родное село, я посетил и деда Семёна с одной целью: посмотреть ему в глаза и услышать покаянную речь. Увы! Ничего я не увидел и не услышал. Раскаяния в содеянном много лет назад не случилось. Я же напоминать ему о былом ничего не стал. С его двора я прямиком направился на сельское кладбище и "попросил" прощения у бабушки за то, что встречался (где-то минут десять) с тем, к кому она, умирая, просила нас с братом не ходить. Проживая до двадцатого августа 1971 года с ним в одном селе, мы просьбу бабушки исполняли строго.
Далее в письме, автор сообщает о том, что семнадцатого июня умерла Паша Ивановна, бывшая учительница начальных классов. Её я не знал хорошо, у неё не учился, но слёзы на глазах всё же появились: фамилия у неё была Панасейко. Родственница дальняя или однофамилица? Для меня было не важно. Главное, она прожила честно свою жизнь, в отличие от моего деда Семёна. Второму деду Ефиму низкий поклон и вечная память.
Не знаю, не уточнял, от чего умерла Паша Ивановна, но дальше в письме речь идёт об онкологии. Ещё живы, но болели раком горла какой-то Владимир Жилинский и Азанов. Первого я вообще не знаю, кто такой. Что касается второго, то насколько я понял, это гражданский муж моей крёстной Зои Кошарной. Далее Ольга Ульяновна рассуждает «вслух»:
« Я задаю себе вопрос, а ответа не нахожу. Зачем делают человеку операцию с диагнозом «рак» на последней стадии. Ведь понятно, что уже не поможешь. А порой думаю: «Врачи, наверное, делают на этом бизнес? За это им платят большие деньги! А где же человечность, гуманизм, доброта?! В этом мире, где царствует дикий капитализм, всё развеялось в прах. … Изменить что-то нам уже не дано».
Она - права. Пенсию, с её слов, добавляют ежегодно по пять гривен, а цены в магазинах растут и растут. Причина в первую очередь, в резком подорожании электроэнергии. Это при том, что в областном центре находится ДепроГЭС.
Когда Ольга Ульяновна писала мне это письмо, село «накрыла» сорокаградусная безжалостная жара. Листья картофеля пожелтели, Как и остальные овощи: огурцы, помидоры, перец. А ведь у обедневших при капитализме сельчан вся надежда возлагалась как раз на свои личные приусадебные огороды.
Промышленность работала на «последнем дыхании». Сын бывшей учительницы Коля с грустью ей рассказывал, с какой надеждой они, работники Запорожского автомобильного завода, ждали с визитом у себя президента Кучму. И какое разочарование получили позже. После визита завод поработал нормально только два месяца. Видимо, пока люди помнили ещё визит высокого гостя. С удивлением я узнал, сравнивая бытовые условия со своим заводом, что на ЗАЗе отменили бесплатную газированную воду, спасающую от жары работников. Я понял, что вообще «газировки» на заводе не стало. Ужас какой-то! Не роботы же люди?!
10.06.2017 г.
На фото: О.У. Плетень. 1971 год