«Мы кружили в танце. Девичий шепоток, стук каблучков и музыка скрипки были когда-то усладой для моих ушей».
Так начался очередной рассказ старушки. Детишки собрались и сели подле нее. В камине потрескивал огонь, ветер стучал в окна. В доме было тепло и уютно. Никто не мог догадаться, сколько она повидала на свете, и какие застала времена, но догадывались: много, тяжкие. Об этом говорили ее длинные кучерявые волосы, покрытые сединой и лицо, испещренное глубокими морщинами. Тонкие ее губы тряслись, а большие глаза порой растерянно смотрели на собравшуюся детвору, словно та забыла, что здесь делает. Это происходило с минуту, а потом, она вновь продолжала рассказ, улыбаясь сама своей мимолетной потерянности. В этот раз все вновь приготовились слушать, и только одна маленькая девочка недовольно хмурилась, сложив ручки на груди. Она-то знала всю правду. Старушка давно потеряла рассудок и молотит чушь. Сегодня Кроха, как звали ее из-за небольшого роста, всем это докажет. Девчушка лет семи твердо сжимала в руках старый альбом, покрытый густым слоем пыли, который недавно отыскала. Подождав немного, девочка поднялась со своего места, воскликнув :
-Ложь! Почему вы лжете? – обратилась она к старой даме, бросив на нее свой детский негодующий взгляд и переведя его на своих сверстников.
-А вы, почему верите? Глупые и доверчивые, - обвинила смело их малышка, раскрыв альбом, показав остальным фотографию, на которой были изображены двое мальчишек-оборванцев и девочка в залатанном платьице с двумя торчащими в разные стороны хвостиками. Троим было не больше лет двенадцати, они улыбались.
-Видите, там подписаны их имена. Среди них старушка. Говорю же, не была она никогда аристократкой и не имеет представления о настоящих балах. Уши развесели, - после этих слов, кроха замолчала, гордая тем, что раскрыла это и торжествующим взором вновь обвела сидящих, желая увидеть эффект, произведенный на них. Повисло молчание. Лиззи, самая тихая из них, глядела в пол, сминая в ручонках юбку платьица. Мальчишки переглянулись, а самая старшая из всех девочка поднялась, твердо, с укоризной посмотрев в глаза Крохе, будто спрашивая: « чего ты хотела этим добиться?»
«Они… Все знали? Быть не может!»
Удивилась Кроха, отступив на шажок назад.
Старушка изобразила улыбку, чуть скривив рот.
-Дети, будет вам. Кроха же права, я давно сошла с ума, - затем она посмотрела в окно своим потерянными пустыми глазами, застыв на месте и тихо проговорив:
-Холодно же сегодня на улице, -
Малышка больше не могла выдержать этого напряжения. На глаза наворачивались слезы обиды.
-Предатели! – воскликнула она и метнулась обратно, в кабинет, откуда взяла альбом. Малышка закрылась дрожащей рукой и облокотилась о дверь, тяжело дыша от испуга. Пот проступил у нее на лбу.
«Не пойму, разве я нехорошо поступила, открыв им глаза? Обманывать, вот что нехорошо. Они просто очень глупые».
Девочка присела на полу, склонившись над альбом и перевернула страницу, другую, следующую. Все пустые. Из одной выскользнули желтоватые от времени листочки, исписанные кривым почерком. Она взяла один из них, устроившись удобнее и принявшись за чтение.
«Сегодня мне исполнилось двенадцать лет. У нас теперь есть совместная фотография с Мишей и Гришей. Лучшего подарка от лучших друзей я и не ждала. Мама приготовила пирог, больше писать не могу, побежали ужинать».
На том закончилась первая запись.
-Так это та самая фотография? Была сделана в день рождения? – с этими словами Кроха вновь обратила на нее внимание. Светленький обнимал девчушку, весело улыбаясь, а другой, темнее, стоял за его спиной, изображая рожки над его головой, смеясь.
-Такие довольные, - потупила взгляд она и потянулась за следующей запиской.
«Прошел год. Сегодня Миша слег в постель. Его мама говорит, что виновата я. Он же дал мне шапку этой зимой, когда я свою забыла. Она права. Разбила свою любимую копилку-хрюшку. Пойду за мандаринами. Надеюсь, они его обрадуют».
«Прошла еще неделя. Мне не хватило совсем чуть-чуть тогда. Гриша добавил, но пойти со мной не согласился. С тех пор Мише стало хуже».
Дата на следующей записи говорила, что прошло еще около месяца.
«Не могу отойти после его смерти. Нет, мне не себя жаль. На его маму смотреть больно. Гриша возится со мной, уверяет, что это не моя вина. Глупый. Я же вижу, ему не лучше, а он меня утешает. Мне казалось, что мы все всегда будем вместе».
-О нет… - девочка потерянно смотрела на записки. Осталась последняя.
-Может, тут сказано, что-то хорошее? – с надеждой спросила себя маленькая , и собравшись с силами, прочла следующую, по дате которой можно было понять, что прошло около десяти лет.
«Сегодня были на могиле Миши. Гриша по-прежнему не отходит от меня ни на шаг. Бедный, он совсем о себе не думает с тех пор. Я всех погубила? Он гонит этот вопрос от меня. Говорит, что не так. Но я- то знаю. Бедные…»
В доме было тихо. Какой теперь уют после того, что натворила она, Кроха? Ей показалось, что теперь все в этом кабинете смотрит на нее с таким же укором, с каким недавно глядела Машенька : стулья, стол, книги, ваза с цветами, ковер и эта дверь, которую Кроха заперла. Неужели, больше не будет тех мирных посиделок в холодные дни? Неужели старушка больше не решится продолжить свои рассказы? Они были такими интересными. Неужели, по ее собственной вине этого больше не будет?
-Как мне теперь все исправить? Пожалуйста, - беспомощно взмолилась она, подняв голову.