Каждое место обрастает со временем не только мхом, но и своеобразными историями, байками, которые тем и славятся, что происходят они с лицами там живущими, а не привязанными из вне.
Федор Девяткин, мастер на все руки жил в небольшом степном селе уже много лет. Был он Богом обиженный – глухонемой, но земляки относились к нему, в основном, с пониманием. Но был в деревне мужик – настоящая язва, которому, как это водится, до всего есть дело. Толи завидовал он Федору, его мастерству, толи от природы своей был живодером, но всегда, когда их пути пересекались, он не упускал случая поиздеваться над убогим.
Однажды, когда в очередной раз подставил «козью ножку» Федору, чаша терпения того переполнилась.
Увидев рассвирепевшее лицо Девяткина, он понял, что перегнул палку и пора уносить от него ноги. Уже убегая, почувствовал тяжелое дыхание в спину. Скорость догонявшего была не шутейной. Ситуация складывалась так, что кругом было пусто и спрятаться негде. Впереди лишь маячила небольшая лесина, без единого сучка и задоринки. Обидчик с удивительным проворством взлетел на самую её вершину и сидел там, покачиваясь из стороны в сторону, корча издевательские рожи, крутя пальцем у виска.
Догонявший остановился, спокойно достал из висевшей через плечо плотницкой сумки топор и, примерившись, стал ритмично наносить мощные удары по стволу.
Сидящий наверху всё еще веселился, надеясь на то, что силы немого скоро иссякнут, и он уйдет. Однако, отнюдь. Топор как приклеился к рукам, а силой Федора Бог не обидел. Через несколько минут схоронившийся в кроне дерева обидчик уже не улыбался, понимая, чем это ему грозит.
Федор позволял себе изредка передохнуть и снова брался за дело, работая по шолоховскому: «Умру, а вспашу десятину с четвертью».
Звук удара топора далеко разносился в округе. Зрелище становилось уникальным. Любопытный народ начал потихоньку собираться. И хотя «на народе и смерть красна», но в этот момент обидчику думать об этом не хотелось.
Вскоре дерево начало подаваться.
Надежда на усталость лесоруба окончательно иссякла. Тем более, что отбросив топор, Федор с удовольствием потер руки и стал раскачивать лесину. Раздался долгожданный треск, дерево как в замедленной съемке во всю длину рухнуло наземь, вместе с незадачливым шутником. В толпе стало тихо. Оваций не было. Поверженный, какое-то время, лежал на животе, в любую секунду ожидая на свою голову гильотину.
Федор с поднятым топором подошел к лежащему врагу, потрогал пальцем затупившееся остриё, вздохнул и плюнул на оцепеневшего мужичонку. Аккуратно положив топор в сумку, неожиданно быстро покинул место происшествия.
Потеряв дар речи, обидчик еще долго сидел, обездвиженным, рядом с поваленной березой. В своей дальнейшей жизни красноречием больше не выделялся.