67
Какой же унылой и пустой показалась мне квартира по возвращении! По углам скопилась пыль, в кухне с потолка свешивалась паутинка. Июньское солнце высвечивало всю неприглядность немытых с зимы окон.
Я отсутствовала тут, наверно, целую вечность! Убираться, правда, не стала. Потом как-нибудь. Так ли это важно по сравнению с тем, что мне предстояло?
Павел расставлял на стол готовую еду из магазина и бутылку мартини, но праздновать не хотелось.
- Почему мы приехали сюда, а не в гостиницу? – недовольно спросила я.
- А что тебя не устраивает?
- Слишком много воспоминаний.
- Не переживай, мы здесь не задержимся.
Прибыли мы под вечер. Странно, что у подъезда нам не встретились любопытные соседки. Сколько я себя помню, в тёплое время года они буквально прирастали к скамейке и непременно лузгали семечки. Хотя присутствие Павла неизменно порождало всякого рода странности.
Он раскупорил бутылку и разлил напиток в фужеры. Бокал я подняла без энтузиазма.
- За что пьём? За счастливую Аравию?
- К чёрту Аравию. Я хочу выпить за мою русалку.
Я вздохнула.
- Мне так страшно, - призналась я.
- Не волнуйся, дорогая. Я знаю всё, что с тобой происходит. Ты не останешься одна.
- Я согласилась на это, чтобы не потерять тебя.
- Ты не пожалеешь, обещаю.
- Надеюсь.
Я была утомлена после дороги, и Павел предложил отдохнуть. Из-за навалившейся усталости я даже не чувствовала обычного физического влечения к нему, впрочем, он и не настаивал.
Павел разбудил меня перед восходом солнца.
- Пора приступать к делу, дорогая.
Увидев в его руке набранный шприц, я сразу пришла в себя и испугалась.
- Почему именно сейчас?
- Надо, принцесса. Не бойся, это не больно. Просто укусит комарик.
- Мне так мама всегда говорила. Только всё равно было неприятно.
- Со мной будет приятно.
Павел умело провёл нужные манипуляции. Я наблюдала, как медленно перетекает в вену красноватый, слегка опалесцирующий раствор. Вот и последняя капля, и я сгибаю локоть.
- Ну как?
- Терпимо.
- То есть больно?
- Ладно-ладно, совсем не почувствовала. Где ты всему этому научился?
- Практика, моя дорогая. И время.
- Стану русалкой, поступлю в медицинский.
Павел улыбнулся.
- Хорошо. Но сначала надо ею стать.
- Разве укола недостаточно?
- Нет, дорогая. Инъекция только заставит организм перестраиваться. Окончательное превращение произойдёт в воде, поэтому сегодня же ты поедешь в деревню, о которой мне рассказывала. Поживёшь там пару дней, не больше, пока препарат не распределится по клеткам.
- А ты?
- Я буду в городе. Появлюсь, когда ты изменишься.
- Я думала, всё проще.
- Перестань. Ты уже сделала первый шаг. Обратного пути нет. Убедись.
Он потянул меня за правую руку. Шрам на запястье исчез.
- Ты добился, чего хотел?
- Мы оба этого хотели, разве не так?
- Ну да, - грустно признала я.
Павел вернулся в постель и обнял меня.
- Я с тобой, моя русалка. Весь мир принадлежит только нам.
Он стал нежно покусывать кончики моих пальцев, терпеливо вызывая на контакт. Постепенно тело охватила сладостная истома, вытесняя неприятные мысли. Павел умело продлевал её, касаясь губами и языком сокровенных местечек, податливых на его ласку. На мгновение мы стали единым существом. Его сила передалась мне, как и потрясающее чувство осязания. В минуту наивысшего наслаждения моё сознание перенеслось на лесную поляну, охваченную в кольцо густыми зарослями. Я находилась в центре. На меня уставились сотни змеиных глаз. Я ощутила себя повелительницей этого мира, королевой на золотом троне. Блаженство сменилось расслаблением. Видение исчезло.
Впервые я заметила, что Павел утомился. Я не сказала ни слова, просто прижалась к нему. Вместе мы встретили первый рассвет моей новой жизни.
После завтрака Павел отвёз меня на вокзал. Прощались в машине.
- Удачи, дорогая. Запомни, когда почувствуешь себя плохо, немедленно иди к реке. Ты обязательно должна быть рядом с водой. Если не успеешь, можешь умереть.
В ответ на мой испуганный взгляд он добавил:
- Прислушивайся к своему телу, оно всё подскажет. Ничего с тобой не случится, если сделаешь так, как я говорю.
- Когда мы снова увидимся?
- Скоро. Я сам тебя позову, моя русалка. Вперёд, карета подана.
68
В автобус село три пассажира: сгорбленная, как вопросительный знак, сухонькая старушка с полупустой авоськой, грузная тётка с заполненными доверху пакетами и я. Каждая выбрала место себе по вкусу. Женщины почти тут же принялись дремать.
Ехали мы довольно быстро, отчего автобус подпрыгивал на любой неровности, а стёкла дребезжали так, что, того и гляди, выскочат. В салоне воняло бензином.
Я беззастенчиво разглядывала тёткины усики и арбузные груди. Старушка, разумеется, менее зрелищная, разве что пальцы у неё скрюченные с распухшими суставами. Ведь тоже к кому-то едут мои случайные попутчицы. Кому-то они нужны, кто-то их ждёт, любит, наверное. А вот меня никто не ждёт, хотя, думаю, Анька не выгонит.
Я старалась обнаружить в себе какие-то перемены, но безрезультатно. Всё вроде бы по-прежнему. Может, это мне сон такой приснился? Да нет, вот он, след от укола в локтевой ямке. Так безропотно согласиться… Удивительно. Ради чего? Я настолько доверяю Павлу? Почему до меня с самого начала не дошло, что никто ничего не гарантирует? Кто знает, сколько уже у него было таких вот русалок?
Тем не менее, он прав, обратной дороги нет. Надо постараться выжить и больше не допускать постороннего вмешательства в свою судьбу. Меня ждут сверхъестественные способности, и мы с Павлом будем на равных. Он не сможет тогда приказывать мне. Настанет моя очередь диктовать условия.
Водитель выгрузил нас у невзрачной будки с надписью «Продукты». Я воспользовалась случаем и купила газированную воду, за время поездки пересохло во рту и страшно хотелось пить.
Деревня встретила меня петушиными криками. Казалось, мой приезд заметили все петухи в округе. Они начали горланить кто во что горазд. От шума разболелась голова и несколько погас боевой настрой.
Вода из ларька плохо утоляла жажду. Я высмотрела в углу чужого огородика куст мяты и, воровато оглядевшись, отщипнула листочек, чтобы пожевать и уменьшить сухость. Этот поступок не понравился местной дворняжке, ошивающейся неподалёку, о чём она немедленно оповестила окрестности с помощью заливистого лая. Мою бедную голову сжало в тиски.
Я рассудила, что Анька с бабушкой теперь не живёт, ибо Фил, насколько мне помнилось, имел в распоряжении целый дом. Пришлось поэтому топать в конец деревни.
Я до последнего не была уверена, что узнаю дом Фила. Повезло, ориентиром послужила сама Анька, выгуливающая младенца. Я окликнула её и после взаимных приветствий объявила, что планирую остановиться у них.
- Андрюшечка, к нам гости! – оповестила мужа Анька.
Я внутренне улыбнулась. Обладатель трогательного прозвища явился на зов из глубины сада.
- Что ты говоришь, Нюся?
Пока мы не виделись, борода Фила здорово удлинилась, но очки остались прежние. Он меня не вспомнил, принял за исключительно Нюсечкину знакомую, чему я особенно обрадовалась, избегнув расспросов об Алексее.
За чаем рассказала о своих успехах в учёбе, сданных экзаменах и о том, какой, всё-таки, захватывающий предмет – бухгалтерский учёт. Мои деревенские друзья ровно ничего не заподозрили. Фил отнёсся ко мне весьма уважительно и даже вставил:
- Я тоже советую Нюсе поступать на бухгалтера. Для деревни это отличная профессия. Большим человеком станет.
- А вы что, и дальше собираетесь жить в деревне?
- Конечно, - без колебаний подтвердил Фил. Младенец в коляске одобрительно гукнул.
Я попросилась отдохнуть, сославшись на недомогание. Хозяева ушли на улицу, а я прилегла на кровать. Головная боль не отпускала, да ещё присоединилась новая напасть. Пересыхали губы, приходилось беспрестанно их облизывать. Иногда я всё же забывалась, но спала весьма поверхностно и пробуждалась от простого шороха. Промучилась до вечера, пока не вернулись Анюта и Фил.
Молодая мамаша тревожно спросила, не заболела ли я. Я согласилась, да, видимо, подцепила какой-то вирус. Анька забеспокоилась, не передастся ли микроб ребёнку. Фил авторитетно заявил, что нет, я ведь не кашляю и не чихаю, но видно было, что я доставляю им неудобства. Переквартировываться к соседям не хотелось. Я напомнила Филу про палатку, и он живо собрал её в саду. Мы поужинали в летней веранде, то и дело шлёпая досаждающих комаров. Вернее, это касалось Аньки и Фила, меня же кровопийцы по неизвестной причине игнорировали.
После ужина подружка принесла из дома постельные принадлежности, и мы направились устраивать мой ночлег. Отогнув полог, Анька истошно заверещала и отлетела от палатки. Недоумевая, я заглянула внутрь и остолбенела: палаточное пространство изобиловало здоровенными чёрными насекомыми, толстым слоем покрывавшими дно и ухитрявшимися заползать на стены.
- Мама дорогая! – только и смогла вымолвить я.
На Анькины крики примчался Фил. Мы показали ему на палатку. Он осмотрел её внутренности и, повернувшись, спокойно констатировал:
- Nicrophorus satanas.
- Чего? – переспросили мы хором.
- Мертвоед. Отличается от других могильщиков крупными размерами. Видите, - он протянул раскрытую ладонь, на которой копошился огромный жук, - отдельные экземпляры достигают 4 см.
Анька отшатнулась и побледнела. Фил бросился к ней.
- Нюся, не волнуйся, а то молоко пропадёт.
Он довёл её до скамейки. Мы дружно присели.
- Ты почему в этом так хорошо разбираешься? – заинтересовалась я.
- Я по первой специальности биолог, - скромно ответил Фил.
- А по второй?
- Программист.
- Биолог-программист. Понятно. И как ты объяснишь, что твои жуки скопились в таком ужасающем количестве в моей палатке?
- Единственное логичное объяснение: там кто-то умер, - без тени улыбки пояснил Фил.
- Значит, какой-то деревенский шутник подбросил туда труп?
Анька судорожно сглотнула.
- И не просто труп. Судя по численности могильщиков, он должен быть никак не меньше лошади.
- С вами, ребята, не соскучишься. Ну, хоть голова прошла.
Мне, правда, стало легче. Стресс и вечерняя прохлада – отличные лекарства.
- Ань, постели мне в кухне, - попросила я. – И ложитесь, не ждите меня. Я побуду ещё немножко на свежем воздухе.
69
Спать не хотелось совершенно.
На землю мягко опустились сумерки, подогнав рой ночных мотыльков. Тёмные стволы тополей облепили седые бражники. Ночной концерт открыл хор лягушек.
Я послушала перепёлок, потом решила побродить по саду. Сад у Фила довольно обширный, со старыми яблонями и кустами смородины, по периметру обсаженный малиной. Палатку обошла стороной.
Чувствовала себя отлично. Сухость в горле исчезла, губы увлажнились, дышалось свободно и легко.
Людские голоса постепенно смолкали. В дело вступали птицы. Больше всех старался соловей, выводя чудесные коленца. Ему попыталась подражать иволга, но быстро сбилась и после пары неплохих аккордов развопилась, будто драная кошка. Инициативу подхватили другие певцы, заполняя тишину звучными мелодиями.
Миновав покосившуюся ограду, я вышла в поле и там заметила маленькую тёмную фигурку. Мне показалось странным, что ребёнок гуляет ночью один, но ещё подозрительнее было то, что двигалась фигурка абсолютно бесшумно и чересчур уж свободно в густой траве. Не обман ли зрения?
- Мамочка! – раздался мальчишеский голос.
Я притормозила.
Минута, и передо мной юный незнакомец, полупрозрачный и немножко посеребрённый рассеянным лунным светом.
- Ты не моя мама! – осуждающе сказал он.
- Прости, - растерялась я. – Ты потерялся?
- Нет, это мама потерялась, - удивился призрачный мальчик моей глупости, - а я её ищу. Ты со мной?
Я растерялась.
- Пойдём! – маленькое привидение настойчиво ухватило меня за руку и тут же отдёрнуло пальцы, словно обжёгшись.
- Почему ты горячая? – недоумевая, спросило оно.
- А какой я должна быть, по-твоему?
- Холодной, конечно. Ты ведь одна из нас.
- Ошибаешься, малыш. Я жива.
Он недоверчиво взглянул на меня.
- Как тебя зовут? – продолжила я.
- Иван, - ответил ребёнок солидным баском.
- И давно твоя мама потерялась?
- Не знаю. У нас тут часов нет. Ладно, мне пора. Станешь холодной, будем искать вместе.
От его слов по коже забегали мурашки. Подумать только, а ведь он прав! Придётся по-настоящему умереть, чтобы родиться русалкой. Призрак давно покинул меня, а я всё стояла, погружённая в невесёлые раздумья.
Нечаянно я заметила, что мои руки также слабо светятся, как и очертания мальчика. Неужели началось? Может, бежать к реке? Нет, это говорит мой разум, а Павел велел прислушиваться к телу. Телу, вроде бы, вполне комфортно.
А если я упущу нужный момент, потому что засну? Так и буду бродить по полям с Ванькой? Что делать? У кого спросить совета? И почему этот демон-искуситель не поехал со мной?
Я прикрыла глаза и глубоко вдохнула, используя простейшую пранаяму в попытке успокоиться. Забавно, но сквозь сомкнутые веки видно так же ясно. Схожу с ума, не иначе.
Хватит ночных прогулок. Домой. Тем более, что скоро светает…
Как ни старалась произвести поменьше шума, бдительная Анька тут же появилась в кухне.
- Ты ещё не легла? – грозно прошептала она.
- Ага.
- Чокнутая.
Убедившись, что я разместилась на старенькой тахте, Анька отправилась к себе.
Мой сон длился, наверно, до обеда. Кажется, кто-то возился на кухне, разговаривали приглушёнными голосами, но меня это не беспокоило. Пробуждение, однако, было ужасным. Раскалывалась голова, губы потрескались, горло сушило, движения стали неловкими. Осторожно, опасаясь споткнуться, я побрела на улицу. Солнце слепило глаза. Ни на кого не глядя, я просипела, что пойду купаться. Анька попыталась возразить. Я ответила что-то грубое, чтоб она отвязалась.
Тело требовало воды. Нет, оно буквально кричало. Солнечные лучи прожигали насквозь, причиняя боль каждой клетке. Шаги давались с трудом. Облизывать губы не имело смысла, во рту ни капли слюны. Глаза высохли, и любая пылинка становилась источником страдания. Ноги заплетались, но я упрямо стремилась к реке. В голове стучал молот. Дорога длилась целую вечность.
Мне повезло, вышла к пологому берегу. С кручи просто не спустилась бы. Никто не купался. Заходила я медленно, сначала по щиколотку, затем по колено, и, уже осмелев, по пояс. Вдруг сильно закружилась голова, берега завертелись вокруг меня, да так, что я закачалась и, не удержавшись, упала. Не успев запастись кислородом, потянула носом воду. Лёгкие пронзила резчайшая боль, и свет померк.
70
К жизни меня возвратил лунный луч. Он задержался на лице, и с минуту я наслаждалась его теплотой. Ощущения восстанавливались. Меня окружала вода. Я испуганно вскочила и обнаружила себя в середине реки, в самом глубоком месте, уверенно державшейся на поверхности, не прилагая ни малейшего усилия. Сердце преисполнилось восторгом. Свершилось! Я действительно русалка! Невозможное возможно!
Я переплыла реку вдоль и поперёк, смеялась и пела, слушала шёпот волн и шелест листвы, подглядывала за речными обитателями. Ночная охотница щука погналась за молодью короткими бросками. Водяная крыса, держа в зубах обрезки стеблей, спешила укрыться в камышах и съесть нежный, сочный корм. Со стороны прибрежных зарослей доносилось приглушённое чавканье леща, обсасывающего молодые побеги водной растительности.
Чудесно! Просто чудесно! Я умерла и возродилась! Мне захотелось рассказать об этом всему свету. Пожалуй, я так и сделаю. И пускай мне никто не поверит!
Я двинулась к мелководью и выпрямилась в полный рост. Шаг, другой… Внезапно ноги сделались тяжёлыми и неповоротливыми. Я неуклюже плюхнулась на песок. Попыталась подняться. Безуспешно. Попятилась к воде. Ноги вновь обрели силу.
Вторая, третья, десятая попытки закончились так же неудачно.
В припадке ярости я заколотила руками по воде и закричала, напугав птиц, с недовольным гвалтом взлетевших в небо с прибрежных деревьев. Чёрт всех подери, особенно Павла!
Случайно я заметила, что отражаюсь в водной глади, с трудом утихомирила нервы и принялась себя разглядывать. Бог мой, какая печальная картина! С волос смыло всю краску, они покрылись зеленоватой тиной. Сарафан как половая тряпка. Кожа бледная, почти синюшная. Глаза запали, под ними ясно вырисовывались тёмные круги. Вот это да…
Неужели я обрекла себя на такую безрадостную жизнь? Сидеть целую вечность в реке страшила страшилой? На кой ляд мне тогда умение управлять водой? Так, стоп, а есть ли оно вообще, это умение?
Что бы приказать? Пусть река потечёт вспять? Сомнительно. Ммм, создам крошечный водоворот.
Я высказала пожелание вслух. Ничего. Мысленно представила воронку, засасывающую бумажный кораблик. Опять мимо. Сделала круговое движение пальцами. Полнейший ноль.
Невероятно. Так вляпаться из-за своих амбиций…
Где Павел, когда он так нужен?
Я погрузилась на глубину, пытаясь примириться с суровой правдой.
На зорьке мою отрешённость нарушил внезапный всплеск, и почти рядом опустилась леска, оканчивающаяся крючком с насаженным на него опарышем. Довольная тем, что можно на что-то отвлечься, я стала наблюдать, что произойдёт дальше. Ждать пришлось недолго. Насадку приметил лещ и осторожно приблизился. Корм ему приглянулся, и лещ, став почти вертикально и вытянув маленький рот хоботком, взял приманку в губы. С минуту он не трогался с места, затем начал отплывать в сторону, на ходу заглатывая лакомство. Тут же наступила кульминация – леска резко подтянулась, и крючок зацепил жертву.
Я высунулась из воды. На берегу взволнованный рыбак вываживал подсечённую рыбу. Моё эффектное появление из реки так поразило его, что рыбалка немедленно отошла на задний план. Мы уставились друг на друга. Рыбак оказался мужчиной средних лет, обладателем густых широких бровей и чёрных усов, в камуфляже и высоких резиновых сапогах. Внезапно левый угол его рта дёрнулся вниз, а левый глаз зажмурился. Усилием воли мужчина сбросил оцепенение и ринулся прочь.
Я отпустила леща и разломала удочку.
Невдалеке раздался смех.
Павел.
- Бесплатный цирк, да, дорогой? – уязвлённо отреагировала я.
- Не то слово, моя русалка.
Павел быстро спустился к кромке воды и встал напротив меня.
- Тебя можно поздравить? – спросил он.
- С чем? Скажи ещё, как я теперь прекрасна.
- Не расстраивайся, дорогая. Внешность для русалки не главное.
- Я вообще-то ещё и девушка.
- Согласен, ты уже не так привлекательна, как раньше. Но ведь я достаточно ублажал тебя в своё время. Будешь жить воспоминаниями.
- Ты чёртов сукин сын. Я из воды не способна выйти, ты знаешь об этом?
- Побочный эффект, - ухмыльнулся Павел. – Русалкам ходить по земле по должности не положено.
- Ты был в курсе с самого начала, - скривилась я.
- Не сердись, моя рыбка. Лучше похвались новыми умениями.
- Какие умения? Ничего не получается!
- Не переживай, научишься постепенно, у тебя впереди не одна сотня лет, - с издёвкой ответил Павел.
- Ты же колдун. Вытащи меня отсюда, - униженно попросила я.
Павел развёл руками.
- Я говорил тебе, что не могу управлять водой.
- Ты собираешься бросить меня здесь?
- Я не настолько чёрств, моя дорогая. Давай заключим сделку: ты помогаешь мне, я попытаюсь помочь тебе.
- Твои условия?
- Разыщешь русалку, владеющую таким же кольцом, как у меня. Возьмёшь его и отдашь мне.
- Ради этого ты всё и затеял? Господи, ну почему я такая доверчивая?
- Мне просто повезло с тобой, дорогая.
- Убирайся!
- Я жду кольцо, - напомнил Павел и скрылся за деревьями.
71
Сдаваться не в моём характере.
Но тут впору было и сдаться.
Поиски грозили затянуться. Сколько понадобится времени, чтобы проверить все реки России?
И потом, что значит попытаюсь помочь?
Самым разумным я признала приготовиться к наихудшему. Мне предстоит провести в воде всю жизнь. Представила себя отшельником, добровольно отгородившимся от внешнего мира с целью познать истинную природу вещей (я читала о них достаточно много). Подобное заточение приносило массу полезного. Требовалось лишь не терзать себя упущениями и выделять положительные моменты. Да, передо мной стоит архитрудная задача, но кто посмеет утверждать, что я не в силах решить её? Возможно, именно в этом и состоит моё предназначение?
Я ничегошеньки не знала о русалках. Какие места обитания им привычнее? Мелкие, крупные реки? На что они способны? Однако, уверена, подобное всегда притягивается. Если я превратилась в русалку, следовательно, вскоре обнаружится и другая такая же. Мои размышления подтверждает опыт: когда я умирала, притянула призрака, вовсе не помышляя о нём.
Опять же кольцо. Зачем оно Павлу? Наверняка, концентрирует магическую силу. С помощью кольца я, вероятно, смогу разрешить свои проблемы. Уповать на Павла сейчас глупо.
Совершенно успокоившись, я даже усмехнулась, хотя и с долей горечи: а ведь ловко он меня провёл! Ладно, дорогой, за тобой первый раунд, но ещё не победа.
Новые сутки принесли мне неприятное открытие: полную непереносимость жары. Раскалённое солнце нещадно подавляло жизненный тонус, навалилась усталость, мышцы работали вяло. Плыть оказалось нереальным занятием. Тогда, избегая тупого просиживания в прохладной глубине, я заставила себя идти по дну пусть и мелкими шажками.
День тянулся бесконечно. Голода я не испытывала, поэтому упрямо бороздила речное пространство. Изнуряющее меня светило снизошло-таки до того, чтобы спрятаться за горизонт. Его сменила луна. Я вынырнула, ликуя. И пусть преодолено совсем незначительное расстояние, день прошёл не зря.
Если на солнце тело страдало от жары, то ночью стало холодно. Только лунный свет согревал. Небо затягивалось облаками, и меня немедленно пробирала дрожь.
Я предпочитала двигаться, а не ждать неизвестно чего. Хуже всего переносилось отсутствие часов. Исчезла иллюзия контроля времени. Ориентирами служили исключительно восход и заход солнца.
Следующие сутки являлись точной копией предыдущих. Вот тут-то и начала мучить неопределённость моего положения. Если так будет продолжаться постоянно, не миновать депрессии. Это ж натуральная клетка.
К ночи я добралась до памятных мне мест. Именно здесь в прошлом году мы встречались с Лёшкой. Ничего не изменилось. Вот река делает крутой изгиб, вот полусгнивший мост на деревянных опорах, в полусотне шагов от речного русла старая, почти разрушенная ветрами и эрозией церквушка. Когда её построили, Бог знает. Часть сводов обрушилась, выцвели росписи на стенах, через щели между каменными напольными плитками пробивалась трава, углы поросли мхом. Сохранилась единственная фреска с изображением Страшного суда. Люди на ней простирали к небу руки, а в центре трубил архангел, возвещая грядущую Божью кару. Мы часто и подолгу простаивали над картиной, восхищаясь искусством живописца и его нетускнеющими красками.
Я приняла решение задержаться и осталась на ночь, упиваясь пережитым. Рано утром пристроилась у берега, разглядывая открывающиеся виды. По краям водоёма – камыши и осока, чуть дальше ольха и вётлы. Выше по склону разнотравье, пока дремлющее. Я старалась восстановить в памяти названия растений, которым учила меня бабушка. Почему раньше это казалось скучным занятием?
Тишину нарушили чьи-то шаги. Я стремительно нырнула в реку, пробралась к зарослям осоки и затаилась. Со стороны церкви по направлению ко мне неспешно брёл молодой человек. Сердце сладко встрепенулось. Лёша. Совсем рядом.
Мы так давно не виделись, что я забыла некоторые детали. Например, цвет его глаз. Когда он подошёл к воде, я жадно уставилась на него. Всё тот же непослушный чубчик, глаза тёмно-зелёные, разве что футболка теперь обрисовывала намечающийся животик. Во мне вдруг пробудились неведомые доселе русалочьи инстинкты. Страстно захотелось схватить его, согреться человеческим теплом и затащить на дно, чтобы он навсегда принадлежал только мне. Но почти сразу я отбросила эти хищные мысли. Лёшка не заслуживает подобной участи.
Наверно, я выдала своё присутствие случайным всплеском, или, может, он что-то почувствовал. Наши взгляды встретились. Алексей заморгал. Не в силах противиться внутреннему желанию, я подплыла ближе и высунулась по пояс.
- Илона? – растерянно спросил он.
- Лёша, - подала я голос.
- Что ты там делаешь? Тебя ищут все, и я…
Он осёкся.
- Лёш, не надо меня искать.
- Пожалуйста, выйди из воды, и мы поговорим, - волнуясь, попросил он.
Я приблизилась ещё, не покидая реки.
- Что с тобой?
- Лёша, будет лучше, если ты забудешь про меня.
- Почему? – недоумевая, воскликнул он.
- Потому что меня теперь как бы нет.
- То есть?
- Я теперь русалка.
- Ты шутишь? Выходи на берег.
- Я не могу.
- Илона, ты мне сейчас какие-то сказки рассказываешь? Отчего ты перестала со мной общаться? Куда пропала так надолго? – страдальчески вопрошал Лёшка.
- Это не сказки, - жёстко ответила я и шагнула к нему. Конечно, упала, как только коснулась земли. Он протянул руку. Я кое-как уселась на песок.
- Ты холодная такая.
- Ну да.
Я посмотрела ему прямо в глаза. Он не выдержал и отвёл взгляд.
- И как ты стала русалкой?
- Помог один добрый человек.
- Но как-то вылечить тебя можно?
- Это не болезнь.
- Я сошёл с ума? – задумчиво спросил Лёша.
- Скорее, я.
- Но ведь можно что-то предпринять?
- Вот непонятливый, - рассердилась я. – Ничего нельзя. Я такая, какая есть. Ничего не изменится. Ты должен выкинуть меня из головы.
- Объяснишь, как? – горько усмехнулся Лёшка. – Ты не отвечала на звонки, бросила учиться, уехала из квартиры. Я разыскивал, думал, в беду попала. Приехал сюда, а тут вся деревня на ушах. Случайно нахожу тебя, а ты твердишь какие-то странные вещи. И я должен сейчас спокойно уехать обратно в город?
Я промолчала.
- Блин, я же люблю тебя. Мне наплевать, какая ты, пускай хоть русалка.
- Я страшная, - заявила я в ответ.
- Ты красивая, - запротестовал он, - просто в воде намокла. Тебя надо высушить и согреть.
- Ты можешь хотя бы не рассказывать никому про меня?
- Хорошо. Но я тебя не оставлю, - упрямо подчеркнул Лёша.
Солнце между тем пригревало. От нарастающей слабости я склонилась к Лёшкиному плечу.
- Нет, правда, почему ты такая холодная?
- А ты поправился.
- Это футболка слишком облегающая, - смутился он.
- Забей, тебя не портит. Лёш, мне на жаре плохо. Я до вечера буду в реке. Жду на закате.
- А ты не умрёшь?
- Обещаю. Да, у меня задание для тебя. Я хочу уметь ориентироваться, сколько времени. Узнай у Фила, когда закрываются кувшинки.
- Кувшинки? – не понял Алексей.
- Мне, кроме них, больше не на что глядеть. Всё, Лёш, давай.
- Может, тебя поцеловать, и ты выздоровеешь? Так в сказках пишут.
- Не получится. Но я не против попытаться.
Продолжение следует...