Оглядываясь на прошлое, я чётко понимаю, что меня всегда тянуло в искусство. С раннего детства чёрной завистью смотрела на девчонок, которые шли в музыкальную школу, грациозно неся в руках нотные папки. Я уже видела себя в большом концертном зале за белым роялем.
Меня воспитывал дед. Хвостиком, бегая за ними, просилась за клавиши, но всегда получала один и тот же ответ: - Люська, ядрёна мать, искусство еще никого не кормило- марш в конюшню.
В середине пятидесятых в Керчи в основном преобладал конный извоз. И дед заведовал этим хозяйством. Конюшня находилась на берегу моря, через забор от нашего дома и естественно я там росла. Иногда мне кажется, что я там и родилась. Поэтому в моём детстве были покосы и сенокосы, брички и мой личный жеребец Цыган.
Цыган при виде меня начинал ржать, оскаливаться в великолепную улыбку и лететь через весь хоз. двор, т.к. я всегда приносила ему кусочек сахара. Кусочком сахара назвать было трудно, т.к. в те времена не было кусочков, а была конусообразная глыба, голубого цвета . От этой глыба бабушка откалывала каждому дневную норму. Я же умудрялась топориком откалывать пайку для Цыгана, за что и получала подзатыльники.
Жизнь летела стремительно, мне казалось, что я мастер спорта по бегу с препятствиями. Однако желание овладеть музыкальным инструментом держалось прочно. Конечно же, в моих желаниях менялся музыкальный инструмент: то меня тянуло к гитаре, то к арфе. На какой-то период во мне звучала флейта. А в сорок пять в меня прочно вошёл саксофон.
От звука саксофона мгновенно вырабатывался желудочный сок, просыпались гормоны, и я понимала, что жизнь прекрасна. По случаю купив этот инструмент, предупредила директора музыкальной школы о том, что как только выйду на пенсию сразу запишусь в ученики.
Пенсия пришла неожиданно. Меня в торжественной обстановке выперли на свободу! Слёзы катились градом, на нервной почве хватанула саксофон и полетела к директору. На моё счастье музыкальная школа за углом и никто не увидел бегущую, растрёпанную бабушку с саксофоном под мышкой. Директор оказался с нормальным чувством юмора не стал со мной спорить - отвел в студию и через 15 минут заявил, что у меня напрочь отсутствовал музыкальный слух.
Это ж надо было умудриться, прожить сто лет и не понять, что у меня нет слуха? Такого не бывает! Не поверила я профессионалам , достала самоучитель, закрылась в лоджии и начала упорно давить на клавиши, издавая душераздирающие звуки.
Домочадцы со мной не спорили, ибо бесполезно. Посмеивались над моими стараниями все. Не обращая внимания на окружающий мир, я упорно осваивала инструмент.
Не знаю, чем бы всё это закончилось, если бы не сосед, который после ночной смены спал в той же лоджии, этажом выше. Он влетел с выпученными глазами с предупреждением о том, если эту блажь у меня не заберут, то саксофон разобьет на голове домочадцев.
На счастье соседа к тому времени я припеклась к живописи. По ночам в интернете шастала от картины к картине. Начала уже разбираться, где женская рука писала, а где мужская. Вжилась в жизнь и творческий процесс художников. У меня появилась моя ниша, которая позволяла уйти с головой в мир искусства. В тот увлекательный мир, который мне дал возможность понять, прочувствовать и восхищаться импрессионизмом. При виде работ Рериха во мне просыпались звуки саксофона. И даже та пчёлка Дали, которая зависла над засохшим гранатом, меня уже не удивляла. Я поняла, почему меня с детства тянуло к искусству. Отсутствие желания прикоснуться к искусству в любом его проявлении превращает жизнь в пресную повседневность. И я рада, что мой дед оказался мудрым дедом, дал мне возможность мечтать о музыкальном искусстве, благодаря чему я окунулась с головой в живопись.