ФлиндОй мы назвали Марину Флинде. Скорее всего эстонка, (судя по фамилии), хотя это не имеет никого значения в данном повествовании. Училась она в нашем классе, высокая красивая девица, но вот что важно, вела Марина себя совсем по-взрослому. То есть ругалась матом, курила, и поговаривали, даже пила водку. Вот это-то самое интересное. Если она такая взрослая, так может быть ее можно пригласить куда-нибудь в гости. Ну, чтобы там… я честно говоря, не знал, что должно случиться дальше. Но все равно, такая мысль глодала меня некоторое время, и я решил посоветоваться с Григорьянцем:
- Жень, как ты думаешь, а если ФлиндУ пригласить куда-нибудь, ну в гости,
может она...
-Что?
- Может, ну… даст…
- Чего даст?
Вот это вопрос! Я так толком и сам не знал, что конкретно мне хотелось от ФлиндЫ.
- Ну, как это…
- А помАцать?
Явно чуждое моему уху ташкентское слово прозвучало как-то совсем неприлично.
- Ну, я не знаю, помацать может и не даст, а может потанцевать там с ней.
- Потанцевать даст, без сомнения даст. Потанцевать с ней ты можешь и на
дискотеке, зачем ее куда-то для этого тащить? А вот помацать, это кто ее
знает. Помацать может и не даст. Может и в морду треснуть. А куда ты ее
хочешь пригласить?
- Ты понимаешь, у меня есть один друган, Геза, он венгр. Иностранец. В его
комнату родители вообще не заходят, они боятся. Иностранец, понимаешь. Настоящий. Может, ее пригласить к нему, она клюнет.
- К венгру конечно клюнет. Так и мацать он ее сам станет. Твой венгр.
- Да, слушай, надо приглашать с подругой. С этой с ее подругой, как ее? С
этой…
- Смугаревой.
- Точно Смугаревой. Только она, кажется, не пьет, хотя курит.
- Ясен пень, что с подругой. Ты пойми, ФлиндА, одна не пойдет. Это точно.
Только со Смугаревой. А твой этот, венгр, как его?
- Геза.
- Ну да, Геза-то знает?
- Нет, он пока еще ничего не знает, но если Яблонский ему скажет, то он, конечно же, нас пустит. Яблонскому вообще никто не отказывает.
- Значит, вас трое и две девки, ну, не знаю, что у вас там выйдет.
- Слушай, а может ты тоже с нами, а? Я просто не смогу ФлиндУ пригласить, я стесняюсь. Пригласишь а? Ну объясни ей - иностранец,
шикарный парень, высоченный, да, по-русски говорит неплохо, и очень
сильно матерится.
- Так, а я-то там еще зачем? Вас трое, две девки! Это уже какая-то групповуха?
- Ой ну не смеши! Мне кажется, они без тебя не согласятся.
- Ладно, хорошо, так ы быть. Приглашу, раз ты такой ссыкло, баб боишься. только я ФлиндУ мацать не стану.
- Почему?
- Ну не нравится она мне. Не знаю.
- Ну не мацай, я сам помацаю.
- Ладно, договаривайся со своим Гезой, с ФлиндОй я поговорю.
--------------
На следующий день мы с Яблонским сидели дома у Гезы, и излагали наш
план:
- Геза, слушай, у меня в классе есть две девки, они взрослые, мы хотим, - начал я.
- Ты хочьешь скасать, что их можно выипать?
- Нет, я не это хочу скасать, – у меня тоже вдруг непроизвольно стал появляться гезин акцент.
- Да именно это и хочет он сказать, – влез Яблонский. - Они дают, еще
как. Дают, так что дым из одного места идет. Особенно они дают длинным
иностранцам. И предпочитают мадьяр.
- Ни рizdi, Яблоновский.
- Геза, я не знаю, дают они не дают, но они обе курят и одна точно пьет, да и
вторая за компанию, наверняка, выпьет, - начал я убеждать своего иностранного друга.
- И вы с Яблоновским хотите их после этого выипать у менья тома, а я буту,
как полный mudak, на фас смотреть и дрочить?
- Ты и так полный mudak, Геза. Посмотри на себя. (Яблонский в общении с Гезой придерживался прямых и ясных формулировок.) - В общем, не канифоль нам мОзги, говори – согласен или нет. Мы девок приведем, водку купим, а что там – посмотрим. Может, они вообще сразу пошлют нас, тогда
вообще говорить не о чем.
- Пускай прихотят, пускай. Вы только мне скашите хотя бы за день.
- Скажем, скажем. Не бзди.
---------------------
Дело оставалось за малым, нужно пригласить девчонок и закупить
выпивку. Уж не знаю, что там им говорил Григорьняц, но ФлиндА со
Смугаревой с радостью согласились. Они не кочевряжились, не
спрашивали: «А ого туда еще пригласили, что мы станем делать?» - ФлиндА просто я прямо сказала: «Придем.»
Выпивку мы с Яблонским решили закупить заранее, чтобы не стоять в очереди в тот день, когда они придут. Да и чего скрывать, водка то продавалась почти всегда, а нам хотелось чего-то особенного, иностранного, чтобы поразить воображение барышень. А иностранные напитки каждый день не продавались. Отстояв длинную очередь в винном отделе 33 гастронома, среди продававшихся бутылок мы увидели напиток, который, кажется, нам подходил. Красивая этикетка с надписью на английском: «London Dry Gin». Стоил он 7 рублей 40 копеек, что на целых 2 рубля и 10 копеек дороже русской водки. Но мы же собирались угощать ФлиндУ! Чего уж тут скупиться!
- Так, что это такое? – спросил Яблонский меня, как человека знающего
английский.
- Из всего, что я понял, я могу сказать, что это джин. Ну да, лондонский.
- Скажите, пожалуйста, - спросил он продавщицу. - Что это за джин?
Продавщица ответила довольно резко:
- Не знаю, я. Что-то иностранное. Градусов 47 – вот же написано. Но никто
не берет. Вы первые, кого эта гадость заинтересовала.
- Слушайте, вы, молодые люди, – раздался рассерженный голос из очереди. -
Вы либо покупайте, либо катитесь отсюда.
- Сами катитесь, – огрызнулся Яблонский.
- Ты сейчас, у меня получишь, молокосос.
Я испугался, в нашем возрасте мы вообще не имели права покупать алкоголь. Продавщица запросто могла потребовать паспорт или того хуже – вызвать милицию, и тогда нам с Яблонским точно каюк.
- Слушайте, не ругайтесь, пожалуйста, – сказал я как можно спокойнее. –
Мы на свадьбу покупаем. Свадьба у друга.
- Ладно вам, п.. деть, женихи, мать вашу. Покупайте быстрее. Не задерживайте.
В общем, мы с Яблонским решили купить бутылку этого удивительного
джина, чтобы скорей споить девушек, и еще 2 бутылки полусладкого
шампанского, скорее для самих себя. «Лондонский сухой джин, 47
градусов» - перевел я Яблонскому. Бутылки мы спрятали в пожарный кран
на этаже, где я жил. Он закрывался от посторонних глаз специальной
дверцей. Дома мы бутылки прятать не могли. Там чего доброго, найдут родители, а пожарный кран как раз то, что надо. Никто его никогда не открывал, и мы его очень часто использовали именно таким образом. Кран нас не подводил.
Когда пришел долгожданный день, когда мы все собрались идти к Гезе,
мне позвонил Яблонский:
- Эта мадьярская рожа, ненавижу.
-Что такое?
- Гад, сволочь, пидор.
- Да что? Не хочет?
- Позвонил только, что. Сказал - заболел.
- Врет, гад.
- Конечно, врет. Хотя, он кашлял в трубку.
- Да понятно все. ЗассалО. Гад. ЗассалО.
- Конечно зассалO.
- Так что делать? Позвоню Григорьянцу, скажу, что ничего не выйдет. А
жаль.
- Слушай, а может? Я тут подумал…
- Что?
- Слушай, тащи их ко мне. Мои родители сегодня идут в театр. Раньше 11
точно не вернутся.
- Так мы их к венгру Гезе приглашали, они к нашему бы и не пошли,
наверное.
- Говно вопрос. Я превращусь в венгра.
- Как?
- Очень просто. Что они про него знают?
- Иностранец, высок ростом, по-русски говорит неплохо и все время
матерится.
- Так и я высок ростом, по-русски говорю неплохо и все время матерюсь. Они никогда раньше меня не видели, да и вряд ли увидят потом.
- И что, они поверят?
- Куда им деться? Поверят. Вот увидишь. Зови баб.
Через секунду я звонил Григорьняцу:
- Привет, слушай, все меняется. Мы не идем к Гезе.
- Что? Почему?
- Да этот мудак.
- Яблонский?
- Да нет. Мадьярская рожа.
- Я ничего не понимаю, я уже через час с бабами встречаюсь. Уже все точно.
- Встречайся, просто мы пойдем не к Гезе, а…
- К мадьярской роже?
- К Яблонскому мы идем вместо Гезы. Вот куда.
- Я же им обещал иностранца.
- Не ссы, Яблонский и будет иностранцем.
- Как?
- Очень просто, увидишь. Он отлично изобразит тебе, кого хочешь, хоть
Папу Римского.
- ФлиндА не заподозрит? Но все равно, я мацать ее не стану.
- Не мацай, как хочешь.
Через полчаса мы встретили девчонок у метро «Киевская» и пошли к
Яблонскому. Совсем недалеко, он жил напротив гостиницы «Украина».
Выпивка мы заранее изъяли из пожарного крана и переправили «на квартиру». Я сразу понял, что Марина и Катя (так звали Смугареву)
специально готовились пойти в «гости к иностранцу». Они обе сильно
накрасились, чего не дозволялось в нашей школе, и оделись как-то уж очень
по-взрослому. Стало ясно - поход к иностранцу для них большое событие.
- Захотите, иоп вашу мат!
Яблонский встретил нас в отцовской ливайсовской джинсовой рубашке,
расстегнутой до пупа и в джинсах. В руке он держал зажженную сигарету,
открытая пачка торчала из левого кармана рубашки. Тот самый американский «Winston», купленный на распродаже у англичанина. Выглядел Яблонский по-иностранному.
- Марина.
- Катя.
Называя свои имена, обе девушки приседали чуть-чуть на одну ногу, как это случалось на балу в каком-нибудь фильме о дореволюционной жизни.
- А меня зофут, Геза, ****а рот.
Обе девушки улыбнулись. Яблонский необыкновенно ловко копировал
венгерский акцент. И точно также как и у Гезы, матершина вовсе не звучала
грубо. ФлиндА и Смогарева сняли туфли и прошли в большую комнату.
- Курите? - Ябллонский протянул девчонкам отрытую пачку. - Этта ахуительные сигареты, американские нааастоящие. Я их ходиль
покупал в Перезке, за толлары.
Марина и Катя взяли по сигарете, Яблонский галантно дал им прикурить.
Они обе затягивались глубоко, с наслаждением, медленно выпускали струи
сизого дыма.
- Да, - мечтательно сказала ФлиндА. – Сигареты очень вкусные. У нас таких
не продают.
- Не pizdite, а то улитите, – произнес Яблонский любимую Гезину фразу. Но по лицам девчонок понял, что малость переборщил. – Я толко хотел
сказат, что покупал у вас тоже «Уинстон», но просто другой, финский. Он
тоже хороший, только немного хуже.
Девчонки захихикали. Все равно, чувствовалась какая-то неловкость, хотя она была вполне объяснима. Ведь мы находились в гостях у иностранца.
- Геза, у тебя есть выпить? – спросил я.
- Та, очень писдастый английский сухой джин. Йа сейчас тостану.
Акцент у него почему-то поменялся и стал похож на эстонский. Но ФлиндА этого не заметила, эстонкой она была только по фамилии, а во всем
остальном типичной москвичкой. Яблонский достал бутылку джина и 5
водочных рюмок из родительского бара (барами в то время назывались
шкафчики для спиртных напитков, которые всегда входили в состав
мебельных гарнитуров, называемых в народе «стенками»). Он заранее
поставил туда наши бутылки вперемешку с родительскими.
- Лондонский сухой джин, я купил его в перезке.
Яблонский протянул бутылку Григорьянцу. Тот осмотрел ее внимательно,
оказалось, что открыть ее проще простого. Нужно повернуть без особых
усилий алюминиевую пробку, в какой-то момент раздается легкий хруст, и
она открывается.
- Ну что? Будем? – бодро сказал первый тост Григорьяц.
Все подняли водочные рюмки с джином. Прежде чем пить, девчонки с
опаской его понюхали.
- Елочкой пахнет, – сказала Смугарева.
- О, та, та,- подхватил Яблонский. - Очень похоже, как будто под елкой нассали.
Все дружно рассмеялись.
- Поехали, – сказал Григорьянц.
Все выпили залпом. Меня чуть не вырвало. Судя по лицам наших подруг, они почувствовали примерно тоже. Но никто не подал виду, в нашей среде, и у парней, и у девчонок считалось доблестью пить напитки любой крепости, не закусывая. «Какую же гадость мы купили»: подумал я. - «Ужасно крепко и противный еловый запах. Как же это вообще возможно пить?»
- Миежду, перфой и фторой? Как эта по-русски?
- Ой Геза, как ты хорошо горишь по-русски. Так прикольно, - сказала
Флинда.
- Та, я епанай ф ротт, очень хорошо кафарю по-русски, и у меня по
сочинениям фсегда пяторки. Я уфлекаюсь Достоефским епаным ф шоппу,
Фиодором Михайловичем.
Мы выпили еще, потом еще. И все без закуски. Мы почему-то не
позаботились об этом. А в холодильнике у Яблонского оказались только сосиски. Но после третьей рюмки это уже никого не интересовало. Все захмелели, потеплели, языки развязались. Всем стало хорошо. Яблонскому явно нравилась Смугарева, я, честно говоря, побаивался обеих девиц. Я просто понятия не имел, как себя вести, если вот останешься с кем-нибудь из них наедине. А Григорьянц предупредил заранее: «Мацать не станет». Говорить-то он говорил, но вот девицы-то смотрели именно на него.
- Может у вас есть что-нибудь послабее? – попросила Смугарева.
- Есть, есть. Твою мат.
Яблонский достал бутылку шампанского. Пробка выстрелила в потолок,
водочные рюмки наполнились сладким шипучим вином. Все выпили залпом.
У меня все поплыло перед глазами. Что теперь? Я видел, что и на остальную
компанию шампанское подействовало столь же мощно. У Яблонского
лицо приняло глупое благодушное выражение, он взял правую руку
Смугаревой и стал ее гладить. Мне тоже нравилась Смугарева - высокая
пышная брюнетка с роскошными длинными волосами. Но тут я понял
– она для меня потеряна. По крайней мере на сегодняшний вечер.
- Ну, што? Уепки! – сказал Геза-Яблонский. - Даффайте танцевать?
Он нажал на кнопку магнитофона «Шарп», который его родители
привезли из Эфиопии, и заиграли Битлз – «Мишель». Он припас целую кассету с медленными песнями. Яблонский обнял Смугареву и они стали медленно переминаться с ноги на ногу. Мы переглянулись с Григорьянцем. «Я мацать не буду» - мелькнуло у меня в голове. Флинда сама взяла его за руку и они тоже пошли танцевать. Я остался за столом один. «Ну что ж, раз мацать не получается, значит просто напьюсь» - подумал я. Налил себе еще джина, пусть противного, но зато крепкого и выпил залпом. В этот момент короткая «Мишель» закончилась, и Флинда с Григорьянцем подсели ко мне.
- Чего скучаешь? – спросила ФлиндА.
- Сижу вот. Мы же не можем втроем танцевать?
- Давай еще выпьем, Мельников, и тогда я с тобой станцую.
Мы выпили еще, и тогда я уже пошел танцевать с Флиндой. Мы танцевали в обнимку, точно также, как и на школьных дискотеках, и в общем ничего
нового здесь я не почувствовал. ФлиндА мне не нравилась и я, без сожаления, периодически уступал свое место Григорьянцу. Яблонский же просто приклеился к Смугаревой. Видно, он хотел подпоить ее посильней, поэтому, они раз в 2 или 3 песни присоединялись к нашей компании, чтобы выпить очередную рюмку. В какой-то момент, танцуя с ФлиндОй, я краем глаза увидел, что Яблонский повел Смугареву в другую комнату. Они шли в
обнимку довольно сильно пошатываясь. Вот ведь ему повезло! Ну, ясное
дело – иностранец, любая девка на него клюнет. «Сейчас, у них там все и
произойдет» - подумал я с завистью. Хотя, что именно там должно произойти, я представлял весьма смутною. Я все сильнее и сильнее и
сильнее прижимал к себе ФлиндУ. «Почему это я решил, что она мне не нравится?» - мелькнула мысль: – «Очень даже красивая девица». Мои руки находились чуть повыше ее талии, своей грудью я чувствовал ее упругие груди, она дышала все чаще и чаше, мне показалось, что вот, вот и я ее поцелую, а уж там. Но тут, она как-то странно меня оттолкнула, очень резко, но не сильно. Так что со стороны, наверное, никто и не заметил. Видно, что-то я сделал, не так.
- Мельников, а Мельников? – прошептала Марина.
- Что?
- Отъебись.
- Что?
- Отъебись, а то щяс блевону, точно блевону.
«Я мацать не буду» - мелькнуло у меня в голове.
- Где тут сортир? Мельников, где сортир! Щяс блевону! – крикнула ФлиндА
и опять меня оттолкнула, теперь уже со всей силы. Я схватил ее за плечи, и
быстро толкнул в коридор, где у Яблонского находился туалет. Она скрылась за дверью, я услышал, как ее вырвало. Странным образом, от этих
звуков я немного протрезвел. Что же теперь делать? Главное, чтобы все это
закончилось, до того, как родители Яблонского придут из театра. Вдруг из
второй комнаты послышалась какая-то возня, оттуда буквально пулей
вылетела Смугарева. С сильно помятой прической, она на ходу застегивала пуговицы блузки.
- Где Флинда? Куда она делась?
- Харч мечет, - я кивком головы показал на дверь туалета.
Катькино лицо искривилось, как будто бы у нее во рту находился кислый лимон. Она толкнула незапертую дверь, и ворвалась к ФлиндЕ. Я только заметил, что она отодвинула ФлиндУ от унитаза. Раздались знакомые звуки. Из комнаты вышел недовольный Яблонский. Посмотрел в сторону туалета, понял, что там происходит и его венгерский акцент вдруг почему-то превратился в грузинский:
- Еп вашу мат! Што там проэсходит? - кричал он гортанно. – Они заблэвали
мне вэс сортитр Какой позор! Какой позор! Што мнэ говорит родители?
Ответа не последовало, да и откуда? Минут через 5 из туалета вышли:
сначала Смугарева, потом ФлиндА. Обе бледные, шатаясь они пошли в
ванную. Мы слышали, как там лилась вода, наверное, холодная, слышали какое-то бульканье, всхлипывания и прочие характерны звуки. Через
некоторое время девчонки вышли из ванной. Порозовевшие и довольно
хорошо протрезвевшие.
- Все, на ***, пошли отсюда, – сказала ФлиндА своей подруге, держа ее за
руку.
- Пойдем, – прошептала смиренно Смугарева.
- Мудаки вы, Григорьянц с Мельниковым. И Геза ваш мудак. Полный. Все вы мудaки законченные. Идите на ***.
Девушки надели туфли, и не говоря больше не слова, пошли на улицу.
«Нет, ФлиндУ я мацать не буду»: подумал я и истерически расхохотался.