Концерт

Регина Сервус
            Руки вспотели. Он торопливо отер их о полы пиджака и украдкой выглянул в зал. Конечно, со своего места он не мог увидеть ЕЕ - надо было встать в противоположную кулису, но строгая Ирина Сергеевна велела ждать своего выхода здесь, и он не смел ослушаться.

     Он вообще был очень послушным мальчиком. Когда мама сказала, что нужно пойти на экзамен в музыкальную школу - он послушно пошел в музыкальную школу, послушно пел там, хлопал в ладоши, что-то пытался играть одним пальцем на большом черном рояле, послушно отвечал на вопросы очень серьезных тетенек и одного седого старичка, который не столько задавал вопросы, сколько лишь озабоченно кивал и, смешно картавя и растягивая гласные, приговаривал: "Да-да, батенька, ответьте-ка нам на этот за-аковыистый ва-апвосик!.." Потом, когда его зачислили на подготовительное отделение, он послушно ходил на уроки сольфеджио и ритмики, хотя другие мальчишки гоняли по двору на своих самокатах, играли в войнушку, футбол и прочие интересные игры... Он тоже был бы не прочь поиграть, но мама сказала: "Еще наиграешься!", и он послушно стал ждать, когда же это произойдет, а пока все так же послушно ходил в музыкальную школу, изучал музыкальную грамоту и тянул тоненьким голоском, стараясь попадать в ноты:

       "Плавают утя-ята на моем пруду-у..." и "Я с го-орки скачу-усь!.."

     Лишь однажды он проявил твердость и настоял на своем. А вот сейчас, по прошествии стольких лет стоял и думал, а стоило ли?..

    - Ох, ты только представь! - говорила бабушка. - Ты - такой красавец в черном фраке, поправляешь белоснежные манжеты, небрежно откидываешь фалды и садишься за рояль!.. Тонкие пальцы взлетают над клавишами!... Моцарт... Шопен... Бах... - она мечтательно закатывала глаза, как будто уже слышала, как он играет произведения этих композиторов. - Да все девчонки будут твои!

     "Вот еще! - думал он тогда. - Зачем мне какие-то девчонки!" - и упрямо качал головой.

  - Только скрипка! - настаивала мама. - Только скрипка способна передать все нюансы человеческого голоса. В умелых руках она не играет - она поет! Она плачет!.. И все вокруг сопереживают ей... Все плачут!

"Еще не хватало! - думал он. - Столько лет учиться, не играть, не бегать с ребятами во дворе - и все это ради того, чтобы все плакали?!" Он отворачивался и угрюмо смотрел в окно.

  - Тогда, может, труба? - предлагал папа. - Вот, помню, когда-то... в пионерском лагере... Горн по утрам: "Встань пораньше, встань пораньше, встань пораньше!.." - раскатисто начинал он, но тут на помощь приходили мама и бабушка.

  - Да, ты что! - начинала мама. - Медные инструменты хороши только в духовом оркестре!

 - Весело будет, - хихикала бабушка. - Пригласит он на свидание девушку, - гнула она свое, - и предложит ей послушать, как он играет на трубе! Или на тромбоне! Или... Во! На тубе!

   - А почему не гитара? - возмущалась старшая сестра. - Все мальчишки сейчас играют на гитаре! Этот так романтично!.. У всех братья, как братья, а у меня!..

    Но он все-таки настоял на своем. И вот теперь думал, оценит ли ОНА его выбор? Поймет ли? Ой, вряд ли...

  Он посмотрел на сцену. Генка Рыжиков чуть прикрыв глаза выводил обжигающие душу ноты "Маленькой латинской сюиты" Жирома Ноле. Его саксофон буквально рыдал у него в руках - что там скрипка! Он командовал и звал за собой, не хуже трубы или горна. И все девчонки были его... Генки Рыжикова! Не надо было смотреть в зал! Они следили за каждым его движением расширенными зрачками, и даже некоторые преподавательницы, те, что помоложе, невольно притопывали или постукивали ладонями по ручке кресла в такт знойным латинским мотивам. Некоторые, подавшись вперед, не сводили с него зачарованных глаз... Неужели и ОНА тоже?

  Он передернул плечами, отгоняя от себя назойливые, никчемные мысли. Надо было слушать бабушку... Но, нет! Он обнял кожаный футляр. Прижался к нему щекой и ласково погладил шершавую поверхность. Ничего! Мы еще повоюем, черт побери!

  Зал взорвался аплодисментами. Все. Пора. Мимо прошуршала своим блестящим, переливающимся синими огнями платьем Ирина Сергеевна.

- Объявляю тебя. Приготовься! - прошептала она на ходу.

  Он кивнул. Облизнул пересохшие губы. Сделал большой вдох и шагнул на сцену.

    ОНА сидела в третьем ряду, рядом с мамой и бабушкой. Он заметил, как она удивленно раскрыла глаза и о чем-то спросила маму, та лишь улыбнулась в ответ - мама давно смирилась с его выбором. А что сейчас думает ОНА? Испытывает разочарование? Любопытство? Скоро он все узнает! А сейчас надо выступать!

   Он сел на приготовленный для него стул, привычным движением поставил левую ногу на подставку, левой рукой охватил узкую нежную шейку своей "подружки" и она запела нежно и ласково:

 - Отговори-и-ила роща золота-а-я березовым, весе-елым языком-м-м...

   Он пел вместе с ней, со своей "подружкой", старательно выпевая про себя каждую ноту, выводя каждую трель.  Мелодия, чистая и ясная, как вода в роднике, полилась из-под его трепещущих пальцев, наполнила своею простою незатейливой красою зал, пробралась к каждому сердцу, нашептывая на ухо какие-то далекие хорошо спрятанные и давно забытые чувства и воспоминания. Краем глаза он увидел, как шевелятся ЕЕ губы. ОНА подпевала ему. Ему и его балалайке.

- ... и ничего в проше-едшем мне не жа-а-аль...