1
В те стародавние времена, когда князь Юрий Владимирович Долгорукий правил Суздальским княжеством, река Каменка вдоль которой и раскинулся Суздаль, – была полноводной широкой рекой, не то что ныне.
Плавали по ней, пересекая реки Нерль и Клязьму в далёкие страны и города торговые суда с различными товарами. А в неурожайные годы жители Суздаля добирались по этим рекам за зерном до земель волжских булгар.
Суздаль и сам весь утопает в неповторимых куполах, маковках, островерхих крышах и стройных березок, в садах и могучей зелени. Да, ещё в широкую реку Каменку такой же силуэт городского пейзажа опрокинулся, струится там день и ночь, будто плывет куда-то в небесную голубую даль.
Вокруг Суздали разбросано много всяких больших и малых сел, которые раньше назывались селищами. Некоторые из таких селищ есть и сейчас.
Кидекша – тоже такое древнее село. Привольно раскинувшись, стоит на холмистой возвышенности в окружении красивых и заливных лугов, вблизи устья Каменки в том месте, где та сливается с Нерлью.
Понравилось удобное расположение Кидекши князю Юрию Владимировичу Долгорукому и решил он построить на этом месте для себя княжьи хоромы. Отправил послов в далёкое Галицкое княжество на юго-запад Руси, чтобы те позвали в Суздаль искусных плотников и строителей, каменных дел мастеров и резчиков.
Откликнулись мастера, приехали. И выстроили в Кидекше для князя каменные хоромы и белокаменную домовую церковь Бориса и Глеба, названную так в честь встретившихся на этом месте двух князей братьев – Бориса Ростовского и Глеба Муромского, спешивших к отцу Владимиру Красное Солнышко в Киев. Оба князя были подло убиты своим родным братом Святополком Окаянным.
Внутри княжеского подворья появились рубленные деревянные срубы для челяди и другие хозяйственные постройки. Подворье обнесли крепостными стенами и глубоким рвом. Закончив строительство, приезжие мастера и строители уехали домой в Галицкое княжество.
А князь Юрий Владимирович поселился в Кидекше на своем новом подворье и стал оттуда править Суздальским княжеством.
2
Возле Кидекши на левом берегу реки Нерли в селе Новоселке жил в то время один кузнец, которого звали Верховин Степан Иванович. В записных книгах, которые дошли до наших дней, он числился, как тягловый ремесленник суздальского уезда. И было у кузнеца трое взрослых сыновей: старшие Иван и Пётр – как и отец кузнечному ремеслу были обучены, а младший Андрей – больше по дереву и каменному делу был мастер.
Отец и сыновья Верховины славились искусным мастерством. Могли они выковывать из железа такие ковши да сабли, кресты, наконечники и замки, и выгравировать на них такой причудливый и замысловатый узор, от которого трудно глаз отвести.
Самый же младший из братьев Андрей пока рос,очень любил рисовать ичто-нибудь диковинное мастерить. Натаскает к себе из леса на задний двор коряг, изогнутых веточек да шишек еловых. А потом сидит и ножичком их сосредоточенно строгает. Или из сложенной дровни полешко березовое вытащит и ну, давай, из него фигурку медведя или волка выпиливать. И гляди же! Получаются у Андрея деревянные зверюшки лесные и птицы, как будто настоящие. Бегал он и на речку и каменоломню за камушками. К себе во двор котомку с камнями притащит, и у сарая домик или крепость с пушками выложит. Товарищей пригласит играть. Прибегут ребятишки, и все вместе потом на дворе у Верховиных до ночи играют, – шум, гам, веселье на всю округу слышны.
В друзьях у Андрея числилась и одна бойкая смышленая девчушка, которую звали Танюшка Маркушина. Дома-то Верховиных и Маркушиных на одной улице через двор друг от друга стояли.
Танюшка была страшно любопытная. Всё время вокруг Андрея, когда тот что-нибудь мастерил, – увивалась и поглядывала, что тот делает. Бывало, отправится тот камни на речку или каменоломню искать, Танюшка увидит и следом бежит. И ведь, не девичье это дело камнями-то увлекаться: искать их в земле, отмывать в воде, а потом сидеть шлифовать и чистить, чтобы ровные стали и заблестели на солнце, как стеклышко. И Танюшке это занятие по сердцу.
Схватит она молоток или лобзик, присядет возле товарища и тоже какой-нибудь камешек белый с сосредоточенным видом шлифует, бровки серьёзно нахмурит, губу закусит, и за Андреем все его действия повторяет. А то деревяшку возьмет и начнет из неё ножичком тоже что-нибудь вырезать. А там глядишь, и у неё получится поделка не хуже, чем у Андрея.
И не обижалась девочка, если тот перед ней иной раз и похвалится:
–А у меня-то теремок получился получше, чем у тебя! Гляди, какое у меня крылечко высокое, а над ним крыша узорчатая с башенками- луковками, а сами-то подставцы, – погляди, Танюшка, какие: округлые да гладкие кувшинчики.
–Ну, и пускай, – засмеётся та, – у тебя теремок получился. А я, гляди – какого петушка вырезала, – а сама и протягивает ему петушка на ладони. И такой петушок у неё, ну, как живой!
Андрейка повертит петушка в руках и так и этак, и скажет:
–А ведь, и впрямь, как живой! Молодец ты, Танюшка. Если бы ещё твоего петушка разноцветной охрой разукрасить, то и гляди, как бы не улетел он от тебя в небо. Дай-ка мне, – я его разрисую.
А как разукрасит, то поверх своего теремка на луковой башенке Таниного петушка и поставит.
Однажды оставили они так теремок с деревянным раскрашенным петушком на ночь у сарая. А утром прибежали туда играть и увидели, что петушок куда-то исчез.
И куда он только мог подеваться, удивились ребятишки. Загорелись у Тани глазенки, и говорит она:
–Наверно, мой петушок за лес улетел нынче утром.
–А давай ещё одного петушка сделаем и тоже оставим, – предложил Андрейка.
Сказано, - сделано. Смастерили ребята ещё петушка, раскрасили и наверху теремка поставили. Утром прибежали, – глядят, снова нет!
И пошла с той поры у них такая игра: мастерить лесных зверушек и птиц из деревянных полешек, раскрашивать их и оставлять до утра во дворе.
Утром придут, – а деревянных поделок уже и нет. Ну, ребятишки понятное дело, удивляются.
–Куда же они от нас подевались? – спрашивает Танюшка.
–Наверно в лес от нас убегают и там теперь и живут, – говорит Андрей.
Они после этого потом в лес много раз ходили искать своих деревянных зверей и птиц. Под кустами и корнями деревьев искали, даже в дупло однажды на дубе залезли.Из дупла вертишейка высунулась и их своим шипеньем напугала. Весь лес обшарили, а своих деревянных поделок так и смогли найти.
И невдомек обоим, что это Степан Иванович, отец Андрея заприметив их детскую забаву, с ними так вот играл.
Так и росли ребятишки рядышком, играя друг с другом.
А как выросли, не заметил молодец, как Таня вдруг превратилась в такую раскрасавицу, что за ней из соседних селищ и города чуть ли не каждую неделю стали сваты заезжать.
Тут-то он крепко и призадумался. И уже совсем другими глазами на свою Танюшку посматривал, не так как раньше, её красотой и девичьей статью тайно любовался.
3
Слух о красоте дочери кузнеца Маркушина докатился и до Суздали.
А среди приближенных людей князя Долгорукого служил один богатый боярин Никитин Роман Алексеевич. И был он падок до молоденьких и красивых девушек. Ни одной девушки мимо себя не пропускал. Не успокоится, пока своего не добьется. Не любили боярина за нехорошие проделки простые люди. И много раз на него князю жаловались. Да, только Никитину всё как-то с рук сходило. Призовет его князь к себе, пожурит и прочь с глаз прогонит. На время притихнет боярин. А как все о его проделках позабудут, вновь принимается за старое.
Прослышал этот боярин про красоту дочери кузнеца и загорелся. Надумал он сам съездить в ремесленную слободу и собственными глазами увидеть, правду ли люди сказывают.
Однажды рано утром вышла Танюшка Маркушина из дома с коромыслом на плече. На коромысле у неё висят два ушата со стираным бельем, которое нужно в речке прополоскать. Идет Танюшка плавно и легко, будто лебедь по озеру плывет.
Вот и Каменка блеснула впереди за кустами ольхи.
Вышла девушка на берег. Тихо вокруг, и нет никого. Трава, под тяжестью серебристой росы примятая лежит. В воздухе тонко пахнет полынью, крапивой, цветы всякие, колокольчики и ромашки, с иван-чаем в траве-мураве спят, поникшие. Ждут, когда солнце выглянет, тогда и они свои пышные головки -бутоны ему навстречу радостно раскроют.
Вдали за высоким земляным валом виднеется темный и строгий купол церкви Бориса и Глеб.
Дойдя до середины мостков, Танюшка остановилась и осторожно сняла с плеча коромысло, поставила ушаты. Под мостками видно, как лениво плещутся накатывающие друг на друга темно-зеленые волны. Течение здесь было медленное, плавное. Спокойно влечёт оно упавшие в воду темно-зеленые листья и щепки, веточки и длинные стебли осоки.
Достала Таня белье, нагнулась и принялась его полоскать в холодной проточной воде. И так она увлекалась своей работой, что не сразу и услышала шум продирающихся через разросшиеся кусты ивняка двух лошадей.
Верховые остановились напротив неё на другом берегу на своих конях, и оттуда пристально разглядывали наклонившуюся над водой девушку.
Тот, что постарше, замер от восхищения, любуясь её статной гибкой фигурой, свесившейся до земли русой косой и зарумянившимся нежным лицом.
А это был сам боярин Никитин. По такому случаю боярин принарядился в отороченный мехом синий с золотым охабень, на голову нахлобучил высокую шапку, богато украшенную соболиным мехом и вышитую причудливым узором. Другой всадник – помоложе, одет в обычный кафтан. Но и он невольно загляделся на девушку.
–Эгей, девка?Ты, чьих же фамилий будешь, какого двора? – окликнул Танюшку боярин.
Девушка подняла голову, выпрямилась. Поклонилась боярину и спокойно отвечала:
–Кузнеца Тимофея Ивановича Маркушина дочь Татьяна.
–А батюшка твой, где сейчас?
–За железной крицей поехал на Ржавое болото.
–Как вернётся, ты ему передай, пускай ко мне в Суздальпридет. Есть у меня к нему серьезный разговор.
Повернулся боярин к спутнику и что-то ему сказал. После чего, пришпорив коней, верховые развернулись и ускакали.
И снова на обоих берегах Каменки установилась серая зыбкая тишина. Только где-то в кустах поблизости беспокойно чивикала потревоженная человеческим разговором какая-то пичужка.
Вернулась Танюшка домой. А когда отец её из леса вернулся, передала ему просьбу боярина.
4
На следующий день собрался кузнец Маркушин и отправился в Суздаль к боярину. Встретил тот его и говорит:
–Видел я вчера твою дочь и хочу на ней жениться. Коли, пойдет она за меня замуж по доброй воле и по согласию, до конца дней будет в золоте и серебре ходить, в богатых хоромах жить, на пуховых перинах почивать. Отвечай, согласен ли?
Поклонился Тимофей Иванович боярину и степенно ответил:
–Спасибо за милость, боярин. Всякий родитель хочет, чтобы его дитятко в жизни было бы счастливо. И я тоже хочу. Потому спрошу у дочери, что она думает, и захочет ли за тебя, боярина, замуж пойти. Она у меня девица разумная, своё суждение и характер имеет.
–Негоже молоденькой девице не подчиняться воле родителя, да ещё и свое суждение иметь, – недовольно буркнул боярин.
–А мы люди простые, деревенские, у нас свои порядки имеются, может, не такие, как боярские, – но тоже исправные. Спрошу сперва дочку, а там и решу, – невозмутимо повторил Маркушин. Он спокойно и смело смотрел на боярина.
Нахмурился Никитин. «И не таких строптивых укорачивали….», – думает, а сам про себя задумал худое. Решил, что если откажется дочь кузнеца за него замуж пойти, он её хитростью к себе в дом заманит и силой принудит.
Вот вернулся домой Тимофей Иванович, подозвал дочку и говорит:
–Сватается к тебе боярин Никитин. Уж, не знаю, где увидел тебя. Не хочу я тебя, Танюшка, за него замуж отдавать. Слухи про него всякие ходят, что нехороший и злой он человек. Но если он тебе мил, то я перечить не буду и отдам тебя ему в жены.
Побледнела Танюшка как полотно. Поклонилась в пояс отцу и ответила:
–Не люб он мне, милый батюшка. Не пойду за него.
–А кто же тебе люб, милая доченька? Откройся отцу, – говорит кузнец ласково своей дочери.
Улыбнулась смущенно Танюшка и шепчет:
–Сосед наш Андрей Верховин. За него бы пошла хоть сейчас, коли просватал….
Тимофей Иванович улыбнулся:
– Так я и думал. Что ж…..Андрей – парень хороший, надежный. В руках работа спорится. За ним ты будешь, как за каменной стеной. Ну а если посватается, мы с матерью дадим вам на свадьбу согласие.
На другой день во двор к кузнецу прискакал верховой от боярина за ответом. Получив от Маркушиных решительный отказ, Никитин послал дружинника в Новоселку разузнать тайком от людей, нет ли у Татьяны какого-нибудь молодца на примете.
Поехал дружинник в село и всё разузнал. А как вернулся, рассказал хозяину, что Татьяна с детских лет дружит с соседом, молодым каменщиком и художником Андреем Верховиным.
Тут-то и догадался боярин, кто у него главный соперник. И задумал он убрать со своей дороги Верховина. А отца Татьяны Тимофея Ивановича за непокорность его боярской воле тоже решил наказать и перед князем Долгоруким его оговорить. В измене кузнеца обвинить и со света белого сжить. И стал Никитин дожидаться подходящего случая, чтобы привести свой коварный план в исполнение.
5
А тут как раз задумал князь Юрий Владимирович Долгорукий выстроить в суздальском княжестве ещё города и крепости. Да, только теперь не стал князь приглашать заезжих мастеров, а разослал во все концы суздальского княжества гонцов и дружинников, чтобы те позвали к нему в хоромы местных мастеров и строителей.
Через три дня и в Новоселку заехали княжьи посланники с его грамотой. Прискакали они на главную площадь, встали и затрубили сбор.
Громко залаяли во дворах растревоженные звуками труб собаки. Выходили из ворот посадские люди и бежали скорее на площадь, с тревогой смотрели они на гарцующих на конях княжеских дружинников.
Когда площадь перед церковью заполнилась народом, выехал старший дружинник и зачитал приказ:
–Велит вам, люди добрые, князь Юрий Владимирович Долгорукий, чтобы все, кто обучен и приспособлен к ремеслу, а особенно к строительству, и кто умеет камни искусно обделывать, а в каменном узорочье художественно мысль излагать и природную красоту показывать, – тому надлежит уже завтра с утра прийти на княжий двор, чтобы принять участие в состязании мастеров. А тому мастеру, который выиграет состязание, князь доверит набрать себе подмастерье и учеников, и построить в Суздали храм Спаса. А затем ещё города и церкви во славу и процветание земли нашей русской. А также назвать те города, как народу захочется »!
Как уехали дружинники князя Долгорукого из Новоселки, стал народ потихоньку по домам расходиться. А пока расходились, только и слышался разговор и обсуждения про состязание мастеров. Особенно поразило людей то, что князь Юрий Владимирович, мог бы запросто приказать дружинникам набрать среди них строительные артели и отправить работать, но почему-то предоставил право мастерам самим решить, кто из них хочет построить церковь Спаса в Суздали.
Вот собрались Верховины на семейный совет и стали решать, кому из них надлежит участвовать в том состязании.
Пока родители и старшие братья беседовали, Андрей в разговор не вступал, молчал. А потом поднялся из-за стола и промолвил:
–Среди вас только я один и есть каменщик, вы – же все кузнецы, – выходит, мне и идти.
Согласились с его решением отец и старшие братья.
На следующий день, когда пропели первые петухи, Андрей уже вышел из дома с котомкой на плече и отправился пешим ходом в Кидекшу. В котомке, с которой он не расставался с детских лет, лежал его рабочий инструмент.
Вошёл Андрей в широко распахнутые ворота княжеского подворья и увидел, что весь двор перед высоким теремом забит колымагами и распряженными лошадьми. Всюду на земле стояли и сидели пришедшие с окрестных сел и городов просто одетые ремесленники.
А возле красного крыльца толпились и громко спорили о своей родовитости богатые бояре и приближенные к князю Долгорукому старшие дружинники. И были все они разодеты в украшенные соболями и драгоценными камнями одежды.
Младшие дружинники, люди служивые. И в споре участия не принимали, – стояли у лошадей и о близком военном походе к дальним землям переговаривались.
Андрей остановился под навесом дровяного сарая и, как и все, стал ожидать выхода Долгорукого на подворье.
Посередине площади перед княжескими хоромами стоял высокий деревянный трон, позолотой украшенный. Возле трона стоял суздальский святитель и иноки. Вместе с народом терпеливо ожидали они выхода князя.
Важно сошёл вниз на подворье князь Юрий Владимирович Долгорукий. На нём надет парчовый охабень, кожаным кушаком с золотом подпоясанный, а на боку у князя сабля в ножнах, драгоценными изумрудами инкрустированная висит. Шапка на голове нахлобучена, соболиным мехом и драгоценными камнями отороченная. И от торжественного сияния драгоценных каменьев у простых людей аж, в глазах зарябило.
Уселся князь на трон и обратился к собравшимся:
–Хочу я устроить для вас, мастера и ремесленники, состязание. Пускай каждый из вас сделает в недельный срок церковку малую из камня или из дерева. Принесет сюда свою поделку и выставит нам на обозрение. Та же церковка малая, которая больше всех мне и святителю суздальскому понравится, та и послужит основой для строительства. По её образу и подобию возведём мы в Суздали церковь большую и каменную. Потому что хочу я славы для Суздали, чтобы своим могуществом, прекрасными городами и церквями ещё больше бы воссияло наше княжество среди остальных русских княжеств. И чтобы сам Киев позавидовал бы белой лебедушке Суздали. Города и церкви вы своими руками строите. Так постройте же вы такую церковь, чтобы бы при взгляде на неё у всякого человека перехватывало бы дыхание от радости и потрясения. И наречена она будет церковью Спаса. Мастер, который её построит, получит в награду казну богатую и всякие почести. Наберёт он себе помощников и подмастерье, плотников и строителей, и вместе с ними построит ещё на радость народу красивые города и церкви в нашей любимой Суздали. И даю я вам на это сроку неделю.
6
Задумчивый воротился Андрей домой. Рассказал он отцу и матери, старшим братьям о задании князя.
Тем же вечером пошёл Андрей на берег Каменки. Присел там на высоком пригорке, положил на траву рабочую котомку и, поглядев вдаль, призадумался.
Расстилается перед ним за Каменкой поле широкое и зеленое, тянется до горизонта. А на самом его краю с синим небом целуется. И такое вокруг Андрея родное и привольное раздолье, что не хочется взгляд отводить от его красоты.
По правую руку за полем густой тихий лес темнеется. Сосны да ели видны, повылазили в небо верхушками. По левую руку за рекой девушки в белых с красным сарафанах хороводы водят и песни поют.
А позади – родимое село Новоселка, в котором он родился и вырос. Стоят на длинной и ровной улице терема побогаче и избы простые, но все с резными светелками, железными петухами и коньками- охлупенями на трубах и крышах, ажурными высокими крылечками. Вишни и яблони дворы окружают. Видны за некоторыми избушками серые баньки, а на траве козы пасутся, буйно растёт кое-где бузина и ольшаник.
Внизу детвора купается. С реки доносится воды и детский смех. По бревенчатому мосту через Каменку крестьянин ведёт под уздцы серую лошадь, за ней – колымага с сеном катится. Поодаль на мостках две женщины белье полощут.
Глядит Андрей на эту строгую и скромную красоту русской природы и мысленно представляет себе будущую церковь Спаса. Ему хотелось, чтобы она выглядела бы предельно просто, но мощно, и чтобы очертания линий выглядели бы не так сухо, величественно и торжественно, как у византийских мастеров. Церковь, куда молящийся войдет, – должна получиться как живая. Чтобы всякое сердце при виде её бы прильнуло к ней, как к родной, а душа замерла от нежной возвышенной красоты, чистоты и строгости. Одухотворенное изящество, наивность и тяга к сказочному богатому узорочью, красота, – вот к чему стремилась его душа.
Ещё когда шло строительство в Кидекше, Андрей часто туда ходил и часами наблюдал, как работают приезжие мастера, какие приёмы используют. И если получалось, обязательно расспрашивал, как нужно точить и обрабатывать белый камень, чтобы достичь такой ясности и четкости линий. Ему объясняли, а он все запоминал.
А теперь, когда церковь уже стоит и красуется на княжьем подворье и издали хорошо видна за крепостной стеной, чем больше он в неё вглядывался вблизи или же издали, тем больше интуитивно понимал секреты древних византийских мастеров. О них ему также немного рассказали галичане. Некоторые из этих приемов Андрей и сам намеревался использовать.
Вот, только, как новая церковь будет выглядеть наяву, он пока не представлял. Но как всякий художник, когда он следил за работой строителей, возводивших церковь Бориса и Глеба, он часто размышлял, как бы построил её он. Но это видение терялось и ускользало, когда он пытался всмотреться в него. В одном он был точно уверен: это должно быть торжественно устремленное к небу красивое, высокое и строгое здание из белого камня.
В один миг ему показалось, что он уже видит наяву образ будущей церкви. Загоревшись, он нетерпеливо выхватил из своей котомки уголек и гладко зачищенную дощечку, и стал быстр делать наброски, рисовать контуры церкви. Таких дощечек Андрей прихватил с собой много, намереваясь нарисовать на них разные эскизы.
Нарисовав на дощечке первый эскиз, он настойчиво вгляделся в него, как будто надеясь проникнуть внутрь рисунка. Но что-то не понравилось. И вздохнув с сожалением, он положил дощечку с эскизом на траву и снова всмотрелся в закатное небо.
«А может быть, церковь будет выглядеть так….», – в другой раз думал он. И вновь, его рука нетерпеливо тянется к угольку, и быстрыми точными движениями чертит набросок на другой чистой дощечке. Когда стемнело, на траве возле него лежала уже горка таких дощечек с самыми разными рисунками.
Сгустились сумерки, и с реки потянуло сыростью и прохладой.
Встал Андрей, сложил дощечки в котомку и отправился домой. За ужином он был рассеян и молчалив, неохотно и односложно отвечал на расспросы родителей и братьев. А оставшись один, поспешил вытащить свои дощечки и при свете лучины разложил их перед собой на столе.
Мерцающий в темноте огонёк неровными всполохами освещал сделанные им рисунки. Андрей придирчиво разглядывал их, понимая, что пока так и не смог приблизиться к своей цели, не нашёл манящий и исчезающий будто в туманной дымке заветный образ. Ни один эскиз не отвечал его взыскательным требованиям.
Но у него оставалось в запасе ещё несколько дней, чтобы отыскать его, воссоздав в камне.
На другой день он встал и вовсе до рассвета. Взял рабочую котомку и вновь отправился на берег Каменки в надежде заметить в окружающей природе что-то такое мимолётное, но осязаемое, что захватит его целиком, и заденет чуткое впечатлительное сердце, даст толчок богатому воображению художника.
7
И к своей радости встретил Таню, которая тоже пришла в это раннее утро на берег пасти двух своих козочек. Андрей подошёл и поздоровался с ней. Поглощенный предстоящим состязанием, он совсем позабыл о девушке и не звал её гулять по вечерам, как раньше.
Они беседовали, и Андрей рассказал ей о состязании, добавив, что эскизы, которые он уже нарисовал, – кажутся ему недостаточно хорошими.
–Я кажется, знаю, что ты хочешь увидеть, – воскликнула Таня, взволнованно глядя на него.
– Пойдем, я отведу тебя в одно место. Только нам нужно поторопиться. Скоро взойдет солнце, а нам надо перейти на другой берег.
Они перешли по мостику и, оказавшись на заливном лугу, пошли в сторону княжеского подворья, расположенного на том берегу, с которого они только что пришли. В одном месте, если отойти от реки назад на несколько шагов, изгиб Каменки позволял увидеть в реке отражение церкви Бориса и Глеба на княжьем подворье. Вот, на то место и привела девушка Андрея.
–Давай посидим здесь и подождём. Смотри внимательно на воду. Когда солнце взойдет, ты увидишь кое-что интересное, – проговорила она.
Они присели на берегу и стали ждать. За ними всё разгоралась заря, заливая горизонт и землю торжествующими алыми и розовыми красками.
И вот когда первый солнечный луч достиг этого места реки, по воде от порыва ветра сверкнула и полетела блестящая рябь. Ветер утих, и лёгкая рябь, набежавшая на воду – успокоилась.
Андрей увидел отражающуюся в реке белую церковь Бориса и Глеба. Но в какой-то момент как будто что-то произошло: подействовало ли так почти невесомое колыхание волны, или так преломился солнечный свет, – в результате каких-то совершенно необъяснимых природных явлений отражение церкви в воде совершенно чудесным образом изменилось. Теперь это была, как будто бы уже и не церковь Бориса и Глеба, – отражающаяся в Каменке белая церковь казалась невиданной ранее, она была и стройней, и выше её, мощней и торжественней. И как будто парила в воздушных сферах на глубине реки Каменки, представ перед Андреем именно такой, какой он и мечтал её увидеть.
С жадной радостью путника, наконец-то достигшего так долго желанный берег, он настойчиво и безотрывно всматривался в таинственно колеблющееся в водной глади незнакомое отражение здания, стараясь удержать в памяти все открывшиеся взгляду детали: ясные и чёткие очертания стен и округлых куполов и стен, стройные линии, изящество всего представшего образа, его скромную и строгую красоту, богатство и нежность играющих оттенках света и тени на белоснежных струящихся стенах.
Это была действительность, отысканная его поэтической душой, чувством и воображением художника. Он не спрашивал себя, каким чудом это сделалось. Принял его как дар природы, и впоследствии никогда не стремился объяснить его своим рассудком.
–Удивительно…. Церковь в воде как будто должна быть отражением церкви Бориса и Глеба, но в то же время воде она как будто другая. Она прекрасна. Я счастлив, что вижу её. Потому что именно такой я себе её представлял! – промолвил он, всё ещё потрясенный увиденным. Быстро выхватил из болтающейся на поясе котомки уголек и дощечку и стал быстро рисовать то, что видели наяву его глаза.
К счастью удивительное видение долго не исчезало, как будто паря в прозрачной речной глубине. Ветер не колыхал волн, и Андрей успел сделать ясные и точные наброски отражающегося строения. Таня стояла рядом и в безмолвии наблюдала за уверенными движениями его руки.
Но потом поднялся ветер, и быстрая рябь вновь побежала по воде, сломав отражение. А когда волнение воды улеглась, в воде вновь появилось отражение. Но теперь оно уже было хорошо знакомой церковью Бориса и Глеба.
С сожалением вздохнув, Андрей убрал дощечку со сделанным эскизом в котомку и некоторое время задумчиво молчал. Очнулся, когда Таня тихонько позвала его:
–Я вижу её только на рассвете. Не знаю, видит ли её ещё кто-нибудь. Я рада, что смогла тебе помочь найти то, что ты искал, – и она застенчиво улыбнулась.
–Таня, голубушка милая! Спасибо за то, что ты её показала. Голубушка моя. Я так счастлив, теперь я успею к сроку. Именно такой я видел её в мечтах. Позволь же мне покинуть тебя и приняться за работу, – воскликнул Андрей. Он попрощался с девушкой и поспешил домой.
8
В назначенный день в Кидекшу с окрестных сёл и деревень прибыло много мастерового люда со своими каменными и деревянными поделками, рисунками на дощечках. Пришёл и Андрей Верховин.
Образцы и дощечки разложили на разостланных, на траве льняных полотнах. Старшие и младшие бояре, приближенные к князю дружинники, святые иноки с важным видом ходили между ними и обсуждали их, останавливаясь возле самых красивых.
Все поделки были хороши. И все же возле каменной поделки Андрея Верховина толпилось больше всего народа.
Князь Долгорукий сошел с крыльца и присоединился к осмотру. Святитель водил князя вдоль к полотен и образцов. Некоторые поделки Долгорукий брал в руки и подолгу любовался. Глаза его блестели от восхищения. При таком изобилии прекрасных работ трудно сделать правильный выбор.
Однако, когда Долгорукий приблизился к работе Верховина, – он остановился пораженный и, указывая на неё рукой священнику, воскликнул:
–Вот церковь, которую бы я видел в снах. Кто мастер, изготовивший сиё чудо?
– Я, – отвечал Верховин Андрей, выходя из толпы и останавливаясь перед князем.
Долгорукий задержал внимательный взгляд на статном и широкоплечем юноше.
–Скажи нам свое имя?
–Андрей Верховин, сын кузнеца Верховина селище Новоселки.
–Ожидай наше решение, – властно промолвил князь. Кивнув головой святителю, он отошел с ним в сторону и начал советоваться. Потом в окружении бояр и дружинников князь Долгорукий направился к своему трону. Сев на него, он приказал привести к нему Верховина. Толпа пошла следом. Окружив кольцом трон люди слушали, что говорит Долгорукий Андрею Верховину.
–Мы видим, с каким мастерством и любовью изготовил ты сей образец, – сказал Долгорукий и посмотрел на святителя. Тот согласно кивнул головой.
–Со мной согласен и отец Амвросий. Но мы также видим, что ты молод. Неужели, столь совершенное творение, и правда, есть твоя работа? Отвечай! – властно потребовал Долгорукий.
Но Андрей отвечал на это со спокойным достоинством:
–А зачем же мне тебя обманывать, князь? Разве не сказано в священном писании, что обман для русского человека – есть великий грех и бесчестие. Я – русский и живу по чести и совести.
–Мне нравятся твои благоверные речи. И нравится белокаменный храм, который ты сделал. Тебе его и строить в Суздали. Я сдержу свое слово. Проси любую награду.
–Не за награду творю, – а по любви к вере и вере, и по призванию. Позволь только, коли понравится народу новая церковь, построить ещё много храмов в нашей северной тихой Суздали. Пускай стоят они на нашей земле и радуют души людские.
–Изволь! Собери артель и помощников, скажи, что требуется для строительства. И не мешкая, отправляйся в Суздаль, – отвечал князь Долгорукий, одобрительно глядя на мастера.
Получив благословение от суздальского святителя, Андрей уже на следующий день вместе с отцом и старшими братьями начал набирать к себе в артель строителей и плотников.
9
Андрей так закрутился со сборами артели, что совсем позабыл про Таню. До отъезда остался день. Всё было готово: две телеги нагружены инструментами и съестными припасами, теплой одеждой, отсутствовать дома он и братья будут долго. Будут жить в Суздали, пока не построят новую церковь.
Наступил тихий пригожий вечер. Андрей находился дома. Он достал из сундука небольшой ларец, оббитый железными выгравированными пластинами, и поставил его на стол.
Открыл и стал рассматривать лежащие там женские украшения: височные кольца с красивой разноцветной мозаикой, тяжелые витиеватые браслеты на руку, перстни различные с камнями и из черненого серебра, ажурные подвески, два костяные гребня узорчатых, нитки бус из синего стекла, хрусталя и из бисера, бусы из камушек разноцветных, совсем простенькие, но все равно красивые. Изысканные и выкованные из железа вещицы Андрей сделал для Тани Маркушиной, собираясь подарить их на свадьбе.
Он засмотрелся на них. Выгравированные металлические браслеты подержал в руке. Они показались ему довольно тяжелыми. Он улыбнулся. «И как только девушки умудряются их носить на своих руках?» – подумал про себя. Хотя он старался сделать свои украшения из железа, как можно тоньше и легче.
Перебирая украшения, он нащупал и вытащил снизу ключ, сделанный из железа. Ключ показался ему очень тяжелым. Поверхность его была украшена затейливо выгравированными фигурками летящих коней и птиц, сидящих на закругленных ветках с листочками. В руке Андрея ключ быстро согрелся, держать его оказалось приятно: хоть и увесистый он был, а теплый, на ощупь гладкий, будто живой.
«Откуда же он здесь взялся? Помню, что никогда сам его не выковывал…. Может, быть отец или братья его сюда положили…. », – с удивлением думал Андрей. Он закрыл ларец и убрал его в котомку.
Подойдя к Таниному дому, три раза негромко свистнул. Этот свист он использовал с детства, вызывая её гулять на улицу.
А вот и она. Легкой поступью подошла Таня к молодцу.
–Уже думала, ты меня позабыл. Не придешь и прощаться….., – едва слышно прошептала и отвела глаза.
Дрогнуло тут сердце молодецкое и горячее, хмель ударил в голову. Завертелось и закружилось в голове. Подлетел он к милой зазнобушке и заключил в объятия:
–Как ты могла так подумать. Никогда я тебя не забуду. Приеду из Суздали, сватов пришлю. Пойдешь за меня?
Счастливая Таня только молча кивнула. Она не могла вздохнуть полной грудью, так была взволнована. Ей было грустно, что он в дальнюю дорогу собрался, и радостно, что ему доверили такое ответственное и важное дело.
Пошли они к Каменке. До темноты сидели на берегу и разговаривали.
–Прими на память подарок, – сказал вдруг Андрей и протянул девушке железный ларец.
Открыла Таня ларец и ахнула:
–Красота-то какая. Неужто мне богатства?
–Тебе, – улыбнулся Андрей и, целуя девушку, добавил, – видишь, лежит в ларце железный ключ. Он не простой. Если случится у тебя беда, брось его в Каменку. Каменка – речка болтливая, всю правду мне о тебе расскажет, – пошутил он и широко улыбнулся.
–Это как же она расскажет? Разве река умеет разговаривать? – удивилась девушка.
–Её речь не всякий понимает. Да, и не всякому речка откроется. А вот я понимаю, – пошутил Андрей.
Так просидели они на берегу до самого рассвета. И всё никак не могли расстаться, досыта наговориться и намиловаться. Расстались только с первыми петухами.
10
Узнав, что соперник надолго отбыл в Суздаль, боярин Никитин с облегчением и радостью перекрестился. Теперь перед ним к сердцу Татьяны препятствий не существовало, кроме её отца. И через несколько дней Никитин послал дружинника к Маркушину с требованием, чтобы тот явился к нему в хоромы вместе с дочерью.
Ослушаться боярина Тимофей Иванович не посмел. Встал до зорьки, запряг лошадь и поехал с дочерью в Суздаль.
Боярин проживал в богатой части города, где проживали такие же знатные люди, как он.
Тимофей Иванович распряг лошадь, привязал её к коновязи и вместе с Татьяной вошёл во двор.
А на дворе у боярина творилась суматоха: возле конюшни, у коровника, возле житницы – всюду стоят распряженные лошади, колымаги, возле которых суетятся люди.
Все пришли в гости к боярину на смотрины новообретенной иконы Богоматери. Те, кто на неё уже посмотрел, направлялся к праздничному столу, накрытому на заднем дворе за теремом.
Остальные гости ещё толпились у входа в рубленную домовую церковь. Напоминая о своей родовитости, отодвигали друг друга локтями и ломились внутрь в темнеющий зев дверей. Оттуда выходили, преображенные: благоговейно крестясь, с застывшими остолбенелыми лицами.
–И впрямь, Богородица чудо явила! – бормотал с испугом один.
–Подарила Никитину святой образ…., – восклицал другой.
–Заботится, видать, о спасении его души…., – многозначительно изрекал третий.
–И откуда взялась? Кто положил её? – спрашивал четвёртый.
–А глядит то как строго, прямо в душу заглядывает, того и гляди за грехи поразит…., – поражался другой.
–Истинно, поразит…. У кого же грехов-то и нет, – грустно вздохнул кто-то из гостей.
–Пресвятая Матерь наша дивная Богородица…, – гудели , рассыпались словесно, не умолкая голоса. И погружались в странную задумчивость сидящие за столом бояре.
Боярин Никитин обещал гостям явить чудо и воистину явил: неожиданно новообретенную на его огороде древнюю икону, которую челядь, пропалывая сорняки, выкопала из земли, завернутой в истлевшую льняную тряпицу.
Боярин повелел икону очистить и водрузить в центре домовой церкви.
И теперь найденная на огороде старинная икона с темноликим и прекрасным образом Богородицы стояла на поставце в центре полутемного пространства деревянной церкви. Казалось, она источает вокруг себя в воздухе драгоценное красное сияние, в дрожащем и золотистом мерцании восковых свечей.
Образ Богородицы явился боярину Никитину во спасение его души. Да, только не понял боярин.
После осмотра чудесным образом обретенной иконы, гости чинно рассаживались за празднично накрытые столы. Сенные девки разносили между столами серебряные подносы со стоящими на них чарками и кубками, различными яствами. От жареных и запечённых осетров и рябчиков, лососевой и стерляжьей ухи шибало в ноздри пряными ароматами.
Гости поднимали чарки и славили хозяина боярина Никитина.
Завидев стоящих в конце стола среди челяди Татьяну Маркушину и её отца, которые уже подумывали, не убраться ли им с чужого двора восвояси. Боярин подскочил с места и подошел к ним. Взяв девушку за руку, он подвел её к началу стола и усадил на почетное место по правую руку от себя.
Гости при виде необыкновенно красивой синеглазой девушки сперва обомлели. Но некоторые перешёптывались, удивляясь высокой чести оказываемой знатным боярином простолюдинке.
Залились, заиграли балалайки и гусли, сенные девки пошли к столам и сделали ещё одну перемену блюд. Гости отвлеклись, налегая на вкусную еду.
Вдруг поднялся боярин, грузно нависая толстым брюхом над столом, оглядел гостей хмельным взглядом, и спесиво выкрикнул:
–Всё в моем доме – полная чаша. Даже Богородица дом мой не обошла своей милостью, – решила сама у меня поселиться. Да, только жены у меня ещё нет. Потому и счастья нет. Хочу и я жениться. Глядите, вот, моя невеста – сидит от меня по правую руку, звать Татьяна Маркушина, – и торжествующе обернулся к побледневшей Татьяне, протянул ей хрустальный кубок.
Отодвинула от себя девушка кубок, не приняла из рук. Соболиные брови нахмурила, поднялась и вышла гордо из-за стола. Поклонилась боярину и сидящим гостям. А потом повернулась к боярину, и гневно ответила:
–Спасибо за честь, Роман Алексеевич. Да, только сперва надо бы спросить у меня, захочу ли я пойти за тебя замуж. Не обессудь, Роман Алексеевич, не могу я стать твоей женой, потому что есть у меня уже жених нареченный судьбой.
Замерли сидящие за столами гости от изумления дерзким отказом. Пошли между ними осуждающие разговоры и возмущенный ропот. А кто-то одобрительно в кулак прыснул и рассмеялся.
Ох, и разгневался боярин Никитин. Рявкнул зло на строптивую девушку:
–Да, как ты посмела, холопка, отказывать? Кому? Мне – родовитому боярину! Да, я тебя велю сей же час заточить в темницу!
Хлопнул боярин в ладони. Подскочили к нему два огромных стражника.
–Бросьте поганую девку в яму холодную, а рядом отца посадите, – выкрикнул. Лицо Никитина покраснело с досады, губы тряслись. А в душе было стыдно боярину. Так опозорился на весь белый свет. На виду у всего честного народа, таким стал посмешищем по вине простой холопки.
Стражники схватили Татьяну под руки и повели за собой. Пошла она гордой и ровной поступью, подняв презрительно русокосую голову.
Посадили девушку в яму холодную. А в другом конце боярского подворья упрятали и кузнеца Маркушина. Некому заступиться за них теперь, кроме князя Долгорукого. Да, только станет ли тот слушать простых людей? Не ведал Тимофей Иванович, что и князь ему не поможет. Потому что Никитин готовился оболгать и его, обвинив, как задумывал, перед князем в измене.
11
Наступила звездная ночь. Сидит бедная девушка вглубокой земляной яме. Без лестницы и без помощи наверх выбраться невозможно. Ушли от ямы сторожа и улеглись спокойно спать.
Холодно девушке, руки, ноги занемели. Не пошевелить ей свободно своими членами, ни согнуться, ни присесть, ни прилечь: такая та яма в земле была узкая. Только и можно, что человеку стоять в полный рост. Пить девушке хочется, сил нет. Глядит бедная на черное небо над головой и молится.
Пока сегодня днем народ возле домовой церкви боярской толпился, она вместе с отцом успела внутрь пройти и поглядела на найденную, на огороде старинную икону Богородицы.
Ей-то бедная девушка и молилась:
–Спаси меня пречистая божья матерь. Защити от лютой ненависти, смерти и наветов злых людей…
Вдруг она почувствовала горячее дыхание на своих волосах и чей-то тихий и нежный голос промолвил:
–Как придет к тебе завтра боярин, ты попроси его привезти из дома железный ларец с украшениями, который подарил тебе твой суженный. Боярин подумает, что ты согласна за него замуж пойти, – и обрадуется. Привезет и отдаст он тебе этот ларец. А потом велит стражникам тебя отвезти в свою дальнюю вотчину. Как повезут тебя стражники через мост на Каменке, ты не теряйся и попроси их остановиться на другом берегу. Скажи, что хочешь водицы испить. А сама, как войдешь в воду, не теряйся . Оброни железный ключ из ларца в реку. Воды испей и дальше спокойно поезжай.
Подивилась Танюшка неожиданно прозвучавшему голосу невидимой ей Богородицы и потрясено ответила:
–Благодарю тебя, пречистая Божья матерь за то, что спасаешь меня от смерти и даришь надежду.
На следующий день произошло всё так, как и предсказывала ей Богородица. Привёз дружинник по просьбе Тани из её дома железный ларец и передал его девушке. Боярин на радостях, подумав, что та за него замуж согласилась пойти, – велел отпустить её отца домой. А затем приказал отвезти Татьяну в свою отдаленную вотчину на окраине суздальского княжества, чтобы девушка находилась подальше от любопытных взглядов людских и лишних расспросов. Боярин надеялся, что когда пройдет время, о дочери кузнеца люди позабудут. А в душе ещё и боялся, вдруг до князя Долгорукого дойдет правдивая молва о его жестокости к беззащитной девушке, и о том, что он приказал без праведного суда бросить её, ни в чем неповинного человека в земляную темницу.
Посадили дружинники Таню на телегу и повезли из Суздали, минуя центральные городские площади и улицы, подальше от взглядов, и сзади домов, дворов, садов и огородов.
Вот доехали они до моста через Каменку. Просит Таня, как велела Богородица, дружинников остановиться на другом берегу и позволить ей напиться воды.
Переехали они на другой берег, остановились. Сошла Таня с телеги и в воду вошла. Дно у реки каменистое, вода, хоть и лето теплое, – а холодная. Бьют где –то в глубине реки ледяные подземные ключи. Струятся, обнимают босые ноги девушки речные воды. Шепчет река что-то непонятное. Того и гляди, за собой на дно утащит. Идёт Таня дальше и дальше в воду, всё глубже и глубже заходит. Наконец, остановилась она, зачерпнула воды и напилась. Вынула из кармана сарафана железный ключ и на дно реки его обронила.
Упал ключ в прозрачную воду, погрузился плавно на каменное дно и остался там лежать среди гальки речной.
Вышла Таня на берег, села на телегу. И повезли бедную девушку дальше в боярскую деревенскую вотчину.
12
Разразилась ночью над Суздалью страшная гроза. Гром страшно гремел, и сверкали белым огнём острые молнии.
Река Каменка дико вздыбилась под ливнем и вышла из берегов. Грохоча, помчался мощный водный поток по улице к дому боярина Никитина. Домчался до боярского дома и весь двор затопил.
Выскочил из дома боярин, поглядеть, что за необыкновенный шум и грохот у него во дворе раздается. Сбежал вниз с крыльца. А как ступил ногой в холодную воду, как вдруг поднялась высоко речная волна. Подхватила она боярина и понесла его к реке Каменке….
Под утро утихла гроза. Быстро ушла вода с боярского двора. Под лучами солнца земля быстро высохла. И уже ничего не напоминало о буйстве природной стихии и прошумевшей грозе.
А боярин Никитин после грозы исчез, как будто сквозь землю провалился. Долго его искали дружинники и челядь, – нигде не нашли. А потом ещё долгое время судачили суздальцы о ночной грозе, во время которой пропал боярин Никитин.
Тимофей Иванович, узнав, что боярин исчез, помчался в его деревенскую вотчину, вызволять дочь. Дружинники отпустили девушку, потому что за ней повинностей не числилось.
На следующую весну в Суздали закончилось строительство церкви Спаса. И встала она белокаменной горделивой красавицей на главной площади города, на радость всем суздальцам.
Вернулся Андрей Верховин с братьями обратно домой в Новоселку. И вскоре женился на Татьяне Маркушиной.
И теперь каждую весне река Каменка, даже если зима в тот год малоснежная, широко разливалась, выходя из берегов. А когда лед на реке трескался и ломался, вздымаясь огромными глыбами, то страшный грохот слышался далеко по окрестностям.
Доверчивые суздальцы в старину уверяли, что река Каменка весной потому громко и страшно грохочет, что это как раз и громыхают на каменном дне обронённые железные ключи. А кто-то и вовсе утверждал, что это речной великан камни переворачивает.
Но прошло уже больше девятисот лет. И река Каменка обмелела и успокоилась, волны её теперь тихо плещутся. А железные ключи, наверное, ещё глубже под камни ушли и теперь на дне так и лежат, илом присыпанные.
П.с. дорогие мои читатели. Сказка основана на древних исторических событиях и документах. Наша история иногда трагическим образом переплетала судьбы наших народов. Все это давно уже в прошлом. Россия собрала под широкое и любящее крыло много разных народов. Мы все живем под одной ее солнечной крышей. И любовь наша к общему нашему родному дому И крепкая дружба между всеми народами - есть залог процветания и счастья нашего общего дома. Но я все равно прошу прощения если используя в тексте исторические факты невольно задела чьи то тонкие душевные струны. Мира вам братские народы, добра и процветания! Люблю всех!