Во имя ненависти
Девочки, как известно, растут быстрее мальчиков. И до седьмого класса Пашка не очень страдал, что он - самый мелкий среди сверстников.
Но вот в седьмом классе стали вытягиваться и мальчики. А Пашка был маленьким, щуплым. И еще у него была очень маленькая голова. И на ней жидкие волосики - даже прически не сделаешь.
Пашка переживал, но старался этого не показать. Тем более, что были у него две "красивости": это белозубая обаятельная улыбка и глаза необычного цвета. Может, именно про такие пел Ободзинский: "Эти глаза напротив чайного цвета". А может, лучше сказать, что они были янтарные. Да, редкий цвет глаз и улыбка.
И Пашка пользовался этими своими внешними достоинствами. Одноклассники считали его веселым, вечно смеющимся. Он действительно улыбался, не переставая: ругали его, хвалили, говорили серьезно или шутили. А завуч по воспитательной работе, претендующая на внимание учеников и выдумывающая ненужные скучные линейки, конкурсы, объявила конкурс на самого обаятельного учащегося. Пашка в нем занял третье место.
И не догадывался он, что есть учитель, который серьезно наблюдает за вечно и нарочито улыбающимся учеником. Хотя, классному руководителю положено знать своих детей. Вот Татьяна Петровна, классный руководитель 7-Б, где Пашка учился, и наблюдала за ним зорко и с тревогой.
На родительском собрании Татьяна Петровна ненароком поговорила с Пашкиной мамой: очень низенькой женщиной, воспитывающей сына вместе с бабушкой, без мужа.
- Скажите, Елена Васильевна, Паша дома как себя ведет?
Мама и встревожилась, и насупилась: учился Пашка неважно, иногда шумел на уроках, нарушал дисциплину. Мама была уверена, что разговор будет про это.
- Дома он ведет себя замечательно! Всем бы такого сына! Он мне помогает всегда! Он послушный! А что?!
- Я не про это. Он... - учительница замялась. Она чувствовала, что не может объяснить маме свои тревоги. - Он весел? Доволен?
- А почему же ему быть недовольным? - мама всерьез насупилась: недолюбливала она эту класручку.
- Ну, хорошо. Извините.
Ребята в классе никогда Пашку не дразнили, но само присутствие высоких мальчиков рядом с ним было Пашке неприятно. И Татьяна Петровна видела: чем больнее парню, тем шире улыбка, громче и нахальнее голос. Поведение на уроках стало отвратительным.
Почему-то учительница знала, что предпримет Пашка, чтобы казаться большим. Она нисколько не удивилась, когда увидела его у магазина, где редко бывала, с сигаретой в зубах. Пока он не видел классную, он манерно затягивался, сплевывал, выпускал дым немного вверх. Маленький, как третьеклассник, тщедушный.
И вдруг он заметил Татьяну Петровну.
Его взгляд заметался, он быстро выкинул сигарету.
- Они денег стОят, Паш, - сказала классная и прошла в магазин. Ей тоже была неприятна эта сцена. Почему-то у нее всегда начинало болеть сердце, когда она видела курящих учеников.
В восьмом классе Пашка почти не подрос. Мама не поверила класручке, когда та сообщила о курящем сыне. Мама возмутилась, и учительница махнула рукой. Все эти обязанности классного руководителя страшно тяготят: чувствуешь себя предателем. А учительница предателем быть не хотела. Но приходилось.
Однажды к Татьяне пришла учительница физкультуры и сообщила, что ей стало известно. Опять Пашка. Он подбил одноклассников купить коньяк и смешать его с виагрой.
Когда Татьяна это услышала, она, неожиданно для себя, расхохоталась. Физручка, пришедшая с озабоченным видом, сама стала хохотать. В общем, перемена прошла замечательно. Но осадок остался...
Мама прилежно ходила на собрания и всегда с вызовом смотрела на Татьяну, ожидая новой гадости. Но про коньяк и виагру учительница говорить не стала, тем более, что не видела этого феерического зрелища своими глазами и не очень представляла себе эффекта, который получили дети. Если еще получили, конечно. Тем более, что, если бы они действительно здорово заершили, то уж мама бы должна была это заметить первая. Поэтому учитель перестала общаться с мамой.
Ну, что еще сказать.... На выпускном вечере в одиннадцатом Пашка был единственным, кто напился вусмерть. Его рвало без конца. Пришлось позвонить маме и доставить пьяного выпускника домой.
И вот спустя несколько лет, когда Татьяна уже не работала в школе, произошла неожиданная встреча. Около памятного магазина Татьяну вдруг окликнули. Не очень высокий, но ладный и стройный парень сказал ей:
- Здравствуйте, Татьяна Петровна!
Он был доброжелателен, но серьезен. Хорошо и дорого одет.
Татьяна понимала, что это ее ученик, но кто?...
- Не узнали? Не узнали... А так?
И парень улыбнулся. Белозубой знакомой улыбкой.
- Паша... Да, теперь узнала.
Ей вспомнился фильм "Афоня". Там тоже есть эпизод, когда главному герою потребовалось улыбнуться, чтобы строгий милиционер узнал его по фото.
- Вас подвезти?
И Пашка кивнул на машину. Нормальная такая машина. Не из очень дорогих, но приличная.
- Нет, Паш, спасибо. Я домой. Мне недалеко.
- Ну хоть поговорим давайте. Мне почему-то именно с вами хотелось всегда встретиться. Пойдемте в машину, а?
- Ну пошли.
Они уселись.
- Так почему же именно со мной?
Пашка помолчал.
- Знаете... Вы меня хорошо изучили. Тогда, в школе. Всегда мне было неуютно под вашим надзором.
- Вот это да! Я еще и надзирателем была!
- Ну не надзирателем! Неважно. Но вы думали, что я ничего в жизни не добьюсь.
Татьяна поразмыслила.
- Нет... Нет, не так, Паш. Я откровенно боялась, что ты пропадешь. Вот это будет вернее. Так тебя твой рост мучил, что я видела: пропадаешь. Я как-то не думала о профессии, о благосостоянии. До этого вообще не доходили мои мысли.
- А я и пропадал. И знаете, когда меня перевернуло? Когда вы позвонили мне на следующий день после выпускного. Вы спросили, как я себя чувствую. Я тогда подумал: долго она будет надо мной издеваться!
- Ну ты догадываешься, что я не издевалась? Мне поручили тебе позвонить. Я и не хотела. Ведь вы формально уже взрослые тогда были.
- Да? Не знал. Думал - сами. Но я тогда решил: я ей докажу!
- Мне?
- Да, вам. Так что вот эта машина, работа, даже рост - это я для вас! Смотрите!
- Да уж... Вижу. А, кстати! Рост! Ты же и впрямь стал гораздо выше!
- Ну да. Здесь, скорее всего, сложилось: во-первых, я еще подрос, а во-вторых, в тренажерку пошел, упражнения на растяжение позвоночника делал. Так что вот. Это все из-за вас.
Странно он с ней говорил. Она не понимала: агрессивно или нет.
- Ну я надеюсь, ты не в претензии? На меня?
- Нет. Нет, Татьяна Петровна. Я рад, что это все случилось. Я счастлив, что вы это увидели. И знайте: я вас всегда ненавидел. И сейчас ненавижу.
Татьяне стало больно.
- Да. Ладно, засиделась я. Храни тебя Бог, Павел. Береги себя. - И она вышла из машины. Боль не унималась.
Наталия Жукова (с)