ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
ОСВОБОЖДЕНИЕ
Проснувшись, Николай не мог вспомнить, где он находится, холод его донимал.
– Что за игры? Холод собачий, куда и кто меня затащил?
Укрытие, где он провёл ночь, было каменным и сырым, пахло терпким запахом прелых листьев. Яркие лучи утреннего солнца зайчиками играли на стене – они всё же смогли проникнуть в логово через верхнее отверстие и щели камней, которыми он надёжно прикрыл вход. Снаружи была видна верхняя часть Змеиной скалы, Николая осенило:
– Я у неё со вчерашнего дня в плену, вот незадача, – острая макушка виновница обстоятельств навязчиво напоминала о себе.
– Нравится?! Ну, мы ещё посмотрим, кто кого? Так тебе я просто не сдамся! Спущусь тропой, которой взбирался, начну путь сначала, – но уже без раздражения выпалил пленник, показывая кукиш в в верхнее отверстие. Сон снял весь вчерашний гнев.
Поверх скалы солнце упрямо заглядывало в расщелину.
– А где ветки, и что за гости здесь побывали, интересно? Откуда такая трухлявая подстилка, когда успели подменить, да, главное, кто бродит в этой глуши? – разволновался не шутку ничего не понимающий Николай. Он всё ещё сидел на истлевшей листве.
За ночь отечность ног спала, но они стали холодными и онемели, сняв сапоги, поручик стал тщательно их растирать. От этого мало, что вышло. Чтобы согреться, пленник сопки стал делать зарядку, приседая и подпрыгивая. После этого он, наконец, почувствовал, как теплом стало наполняться всё тело.
Очень хотелось что-нибудь проглотить, а ещё сильнее пить. К его удивлению ключица не болела. и не давала о себе знать при упражнении. И вообще, он чувствовал себя бодро, даже его недоумение в патовой ситуации не перешло в раздражение.
Поручик провёл рукой под кителем, ища шрам, но не обнаружил – он исчез. Ворча себе под нос, Бородин быстро обулся и поднялся с засохшей листвы.
– Что за дела? Ветки у входа утащили, ключица не болит, шрам исчез, валяется прошлогодняя трухлявая листва?!
Не переставая удивляться чудесам, пленник сопки вытащил из кармана часы, чтобы посмотреть который час, но стрелки не двигались, а сами часы не заводились, ему даже показалось, что они немного заржавели.
– Странно, я вчера их заводил, надо отдать часовщику да почистить, только бы добраться до Хабаровки, – и тут же Николай схватился за потайной карман – документы и кольт были на месте, застёгнуты все пуговицы и целы все, до единой.
«Да никого и не было, я зря волнуюсь, скорей всего это проделки духов скалы, да и как тут не поверишь! Нет шрама – нет!»
Николай с трудом принял эту версию за факт. Да и физическим воздействиям невидимых существ Бородин не перестал сомневаться – вход был без веток, и ни одна не валялась, только груда камней немного рассыпалась.
«Вот тебе и неспокойные подземные духи – шутить изволят, видно соскучились, давно живого человека не видели, скорее всего, это черные сполошились, как говорил Чоло», – мысли в голове обгоняли друг друга, задавая вопрос.
Пленника стал сильно донимать голод, рад был даже сухарю, но в карманах кителя было пусто …
– А голод не тётка, чем червяка заморить? Жаль, огнива нет, сороку бы поджарил – целая стая летает. Тайга в это время ничего мне не предложит. Грибы и ягоды не появились, да и орехов тоже нет,
а съедобную траву я не знаю, – размышлял вслух Бородин.
– Зря я отказался взять еду, приготовленную Неликэ, съел бы сейчас быка! – продолжал он бурчать себе под нос. Но, в тоже время он думал о своей девушке.
«Вернусь я к ней, чтобы не случилось со мной в дороге и заберу в Хабаровку. Вот только, как вырваться из плена сопки – неужели, придётся опять кружить?»
Мысли о любимой вызывали грусть. Не прошло и суток, как поручик стал скучать по любимой женщине. Всей душой Николай полюбил девушку – она стала для него самым близким и единственным человеком, стала смыслом его жизни.
Смех её был звонкий и чистый, а её ласковые миндалевидные глаза и тепло тела будоражили голову, ни о чём он больше думать не хотел. Свою дальнейшую жизнь поручик не мог представить без амурской красавицы.
Да и полноводный строптивый Амур с живописными мысами и песчаными островами, убегающий серпантинам к сопкам, с необычной ихтиофауной и реликтовой флорой, покорил его сердце – вот тебе неизведанная и Дальняя Сибирь! Как она притягивает! …
– Надо выбираться с этого проклятого места! Наваждение какое-то бродит. Рассказать кому – никто не поверит, разве только Чоло. Передним я виноват своим недомыслием, вытащил меня с того света и оберегал.
Но то, что Николай увидел, когда вышел из расщелины, его мгновенно поразило – где вчера ничего не росло, стояли стеной высокие кедры!
– По-моему, я стал по-настоящему игрушкой духов! Что вам надо? Что от меня хотите?! – неожиданно закричал он в отчаянии, ломая с хрустом ветки, при этом сжимая кулаки.
Соображая, в какую сторону идти, он вспомнил, что солнце до обеда, когда взбирался на вершину, светило в спину. Повернувшись к лучам, пронизывающих лапник, поручик стал пробираться сквозь заросли. Чистый и влажный воздух был наполнен ароматом ягод, смолой и прелой землёй. Но назойливый гнус не звенел, хотя вчера его донимал.
Широкие ветви кедра плотно смыкались над верхушками нижестоящих деревьев. Было сумрачно и сыро, изредка подали сухие ветки, но не от ветра, которому закрыта дорога, а от прыгающих белок. Белок было много, кедр щедро кормил своих любимцев.
К высоким исполинам тянулся тонкоствольный маньчжурский орех, с его крыловидных веток свисали крупные гроздья зелёных плодов, величиной с небольшую картошину.
Заросли папоротника своими нижними длинными и резными листьями путались в ногах. Они попадались так часто, что мешали идти. Переплетаясь ветками из-за тесноты, росли мелколистные кустарники колючей аралии.
Бесконечное множество валунов, которые вчера грели свои спины, и на которые он постоянно натыкался, надёжно спрятались под густой зеленью вьющейся кислицы. Даже сама Змеиная скала обросла папоротником и мхом.
Лес пробудился и зашевелился, издавая разные звуки. Где-то наверху куковала кукушка, а внизу был слышен пересвист иволги. По стволам кедра резвились бурундуки, попадались неторопливые полозы, скользящие своим четырёхметровым, а может и более, оранжевым телом по прелому валежнику.
Бородин даже принял этих рептилий за ядовитых змей, ибо таких огромных тварей никогда в своей жизни не видел. Неприятный холодок пробежался по спине – ужаленным или удушенным не хотелось быть,
Он знал, что сила в этом ползущем существе была огромная, как у анаконды, только вот Чоло ничего о них не говорил. Но эти твари проползали мимо в затемнённый овраг, игнорируя стоящего в оцепенении Николая.
– Слава, Богу, проползли! Не встречал в жизни такую живность, откуда здесь такие змеюки? – машинально перекрестился поручик.
Но сколько было разномастных муравьёв и мелких пауков – красных, рыжих, даже жёлтых! Они ползали по листьям и стеблям стланика, по траве и по всем стволам, и даже старались обследовать самого поручика, заползая за шиворот кителя и в рукава.
Но больше всего удивили Бородина длинные жуки размером с ладонь, причём усы у них были такого же размера. Один из них упал прямо на оголённую кисть, поручик даже вздрогнул. Неизвестное гигантское насекомое могло оказаться ядовитым, но жук вёл себя мирно, агрессию не проявлял.
– Господи, что это за чудо, видел жуков, но такого гиганта не встречал! Может здесь и великаны- пауки? Быр-р-р!
Опасаясь укуса, Николай брезгливо стряхнул жука-дровосека на землю.
Сапоги пленника стали мокрые от обилия росы. Его одолевала навязчивая жажда – пересохло в горле. Николай сорвал широкий лист, похожий внешним видом на лопух, и стал осторожно собирать драгоценную влагу с травы и листьев. Но из этого мало, что вышло.
Воды он смог собрать только на три глотка, но и это было небольшим спасением. К своему удивлению, спускаться к подножию сопки было легко, хоть и попадались валуны, но поручик уже не кружил.
Лес стал заметно редеть, больше стало кустарников, даже появлялись плешины в виде небольших опушек с густой цветущей колосом травой, над которыми кружились пушистые шмели и бабочки, размером с воробья.
Но Бородин уже не удивлялся величиной и красотой летающих насекомых. Он считал всё это проделками духов Змеиной скалы, ибо на своей родине он подобное не видел. Не было такой фауны и на Кавказе.
Солнце настойчиво играло лучами в просветах деревьев, радужно разливаясь возле веток на цветные кружочки. Воздух быстро согревался, а ведь вчерашний день был намного прохладней.
Поручик заметил, что под ногами резко стала меняться почва – чернозём чередовался с гранитным настилом. Но он был неровный, имел много трещин. Природа не успела утрамбовать мелкие разломы опавшей листвой.