«В морге не курят» - гласила табличка над дверью приемной. Небольшая комната с потолком под три метра и стеклянным тамбуром, скрытым за массивной металлической дверью с надписью «Прием тел»… Мда… Соглашаясь на работу, Сашка представлял себе все немного иначе.
Нет, понятное дело, не в Америке живем – обноски Советского прошлого в виде массивных письменных столов, неудобных стульев и некрасивых металлических тележек – это действительность бесплатной медицины. И все же медик-третьекурсник ожидал от удачно свалившейся подработки немного большего.
- Да ты не куксся, студент. Им зе ло яарог отану, зе ихашель отану! (что не убивает, делает сильнее) – Хлопнул его по плечу улыбчивый пожилой мужчина. – Вот увидишь, у нас тут тихо, таки не в Москве живем! – Мужчину звали Азом Адриеловичем Азамсоном. Хотя абсолютно славянская внешность и не выдавала в нем мощных еврейских корней, склонность к качественному черному юмору и любовь к еврейским поговоркам, к имени в придачу, не давали сомневаться в обратном. – Вот стол, вот стул. Садись-осваивайся. Работа не пыльная – принять, все по списку записать, раздеть, обмыть, бирку крепко прицепить и в холодильник откатить. Ну а если криминальный, то зови Аза Адриеловича – и я тут! Или в комнате отдыха, значит скоро приду. Мой сотовый записан с обратной стороны телефонной трубки.
- Я что, один здесь буду?
- Как так один? Никак не один! Ниже по коридору первый холодильник, там у нас сейчас шестеро квартируются. Во второй не лезь – сломался вчера, еще не чинили. Да ты не куксся, не куксся. Захочешь чайку-кофейку, бери трубку и иди на второй этаж. Только зайцем – налил чашечку и назад. Приемную нельзя надолго оставлять. Туалет там же.
- Но я же в первый раз!
- Молодой человек. – Аз Адриелович посерьезнел и поправил на переносице очки. – Что вы как девица на первом свидании. – Патологоанатом вздохнул и снова смягчил тон. - Ваш коллега заболел и вынужден был взять отгул, весь морг сегодня на вас надеется, вы уж не подведите. Нам вас рекомендовали как ответственного и вдумчивого юношу. Будьте любезны – соответствовать. Ну а если почувствуете, что не справляетесь – звоните Азу Адриеловичу – и я тут! Только не нервируйте почем зря, я спросонья не очень-то дружелюбен. Годы, молодой человек, годы…
Работа нравилась Сашке все меньше. Начинавшаяся как необычное приключение, сулившее не только деньги на вечеринку по случаю закрытия сессии, но и автомат по патанатомии, превращалась в какую-то откровенную подставу. Тел Сашка, разумеется, не боялся - анатомичка еще на первом курсе выбила из него всю брезгливость и страх. По крайней мере, так он считал. Но остаться один на один с бюрократической стороной вопроса не хотелось.
Сашка поплотнее запахнул халат. На дворе хоть и лето, но здесь, в приемной, было холодновато. Скорее всего из-за холодильников ниже по коридору, но может и из-за чего другого.
Ко всему прочему в помещении было еще и чрезвычайно тихо. Настолько, что жужжание галогеновых ламп казалось просто оглушительным. Дико хотелось курить и подступала сонливость. Но идти за кофе совсем не хотелось. Во-первых, второй этаж, во-вторых, холодильник ниже по коридору… себя обманывать было бессмысленно: тел Сашка не боялся, но было что-то жутковатое в одиночном дежурстве в морге.
Раздумья прервал резкий и противный трезвон – звонили в дверь с циничной надписью «Прием тел». Студента передернуло, он было метнулся к столу, за трубкой телефона, но остановил себя и, попытавшись принять невозмутимый вид бывалого санитара, пошел принимать поступившего.
Из-за открытой двери показались двое в форме – взрослый мужчина и некрасивая девушка с тяжелыми синяками под глазами. Сашка плохо в этом разбирался, но судя по количеству металла на погонах, старшей по званию была именно она.
- А где Степаныч? – не по форме и совсем не дружелюбно осведомилась полицейская.
- Я за него, что у вас? – Стараясь выглядеть профессионально, Сашка решил хмуриться и поменьше болтать.
Служители закона недоверчиво переглянулись.
- Степаныч где, спрашиваю? – В еще менее вежливой форме обратилась к нему сотрудница полиции.
- Заболел. Аз Адриелович спит наверху – позвать?
Услышав знакомое имя, ночные гости расслабились.
- Не, не надо. Будить старого патологоанатома-еврея – плохая примета. А нам бы только смену доработать и домой. Тебя как зовут?
- Александр. Александрович. – зачем-то добавил Сашка.
- Значит, будешь Санычем. – констатировала девушка. – Я Марина, это Егорыч. Сегодня нас еще сменят Тимофеич и Сергей Викторович.
- Почему?
- Что? – не поняла Марина.
- Почему Сергей Викторович, а не Викторыч?
Девушка рассмеялась, надо сказать, что улыбка немного скрашивала ее унылую внешность.
- А ты смешной, это хорошо. Принимай, давай: женщина, около двадцати, документов при себе не обнаружено, прохожие нашли в парке. Видимых травм нет, причины смерти очевидной тоже. Тело свежее, считай что первый труп не комом у тебя.
Пока она говорила и передавала Сашке бумаги, Егорыч закатил в приемное отделение тележку и, подтолкнув ее к мраморному помывочному столу, аккуратно переложил тело.
- Сервис. За знакомство, Саныч. Авансом.
- Авансом?
- Санитары сами закатывают тележки и перекладывают тела. Мы сюда не заходим. – Пояснила Марина. - Вот тебе еще и урок, авансом. Ты это, дверь сразу не открывай – там коммутатор есть на стене. Знаешь ли, всякое бывает, трупы иногда тоже ценность. Вот так запрутся к тебе ряженые какие-нибудь, тюкнут тяжеленьким по голове и весь холодильник под шумок вынесут.
- Зачем? – Сашка аж опешил от таких новостей.
Марина доверительно приблизилась.
- Ну, всякое бывает. Улики после убийства скрыть, родственников шантажировать, иногда совсем отмороженные психи попадаются. Степаныч рассказывал, что у вас тут один санитар мертвых женщин того-этого. Поймали, когда одну из них ночью пытался украсть, понравилась наверно очень. Вот через эту самую дверь. Так что ты осторожнее – от живых людей всего что угодно ожидать можно.
Оставшись один на один с большим черным мешком, Сашка совсем приуныл. Такое точно возможно только в нашей стране – оставить в морге за старшего, санитара студента-третьекурсника, абсолютно без практики. Кроме того о материальной ответственности за тела его как-то не предупредили.
Парень посмотрел на лоснящийся в свете ламп большой черный телефон – ничего примечательного, просто старая трубка размером с баклажан, установленная на станцию. Звонить или нет?
Еще раз пробежал взглядом переданные полицейскими бумаги – протокол, несколько листов свободным почерком. Девушка, молодая, найдена в парке, значит вероятность «криминала» почти 100%. Ну ладно, 70-80%, нынче смертность среди молодежи от инсультов, инфарктов и прочих сердечнососудистых недугов весьма высока. А все алкоголь и курение… сейчас бы покурить…
Приступать к обязанностям совсем не хотелось. Более того, хотелось бросить все к чертям и пойти готовиться к экзамену по патологической анатомии. Вот только вероятность сдать ее, подставив преподавателя, «одолжившего» его, Сашку, моргу в качестве санитара, стремится к отрицательной бесконечности. Другими словами вариантов у студента не было.
Плотный черный полиэтилен зловеще отражал искусственный свет. Радовало то, что тело было свежим. Как сказала полицейская - не комом, а бывает и такое!
На занятиях в лекционном зале этого же морга и в анатомичке он видел разные трупы: после аварий, пожаров. Была даже женщина изрядно поеденная собственными котами, которая пожертвовала свое тело науке. В отсутствии родственников и тесных связей с внешним миром, она почти неделю пролежала в квартире в обществе пяти голодных котов. Неблагодарные твари объели ее лицо и живот.
После этого зрелища Сашка даже охладел к мемасам с котиками, которые одно время постоянно постил себе на стену, собирая десятки лайков от сокурсниц и просто знакомых девчонок.
И все же, открывая мешок для трупа, он задержал дыхание. Как оказалось, зря – оттуда легко и не навязчиво пахло вишнево-цветочными духами. Кажется, кто-то из однокурсниц пользовался такими же. Но лицо девушки не показалось ему знакомым.
Сашка на минуту задержался, расстегивая мешок – красивая. Чистая кожа, высокие скулы – аккуратные, немного кукольные черты лица, которые еще нежнее делали легкие волны белокурых волос. Печальное созерцание красоты оборвали внезапно всплывшие в памяти слова Марины: «Степаныч рассказывал, что у вас тут один санитар мертвых женщин того-этого».
Сашка работал в перчатках, поочередно снимая с девушки предметы одежды и украшения, внося их в специальный лист и складывая в вакуумные пакеты. Добра было не много – из всей одежды на ней была лишь пара балеток, легкое платье, серебряная цепочка с кулоном-сердечком и серьги-гвоздики. Осталось снять нижнее белье.
Вопрос с осмотром красивых пациенток перед будущим врачом, а ныне третьекурсником Александром, еще ни разу не стоял. Все немного осложнялось еще и тем, что вопрос пальпации женского тела, стоял перед ним всего пару смутных раз.
В темноте.
После отвязной студенческой попойки.
Ругая себя за смущение и так некстати, вообще некстати, накатившее возбуждение, Сашка пообещал себе сразу после этого выпить чашку кофе и скурить, хоть в туалете, пару сигарет.
Когда с бельем и описью было покончено, он почти выбежал из приемной в коридор и, промчавшись мимо холодильников номер 1 и 2. Не замедлял шаг, пока не добрался до лестницы на второй этаж. Уже миновав первый пролет, он вспомнил про злосчастную телефонную трубку, оставшуюся на станции.
Можно было и не возвращаться, но он собирался подарить себе не пять, а пятнадцать-двадцать минут наедине с кофе и сигаретами без красивых мертвых женщин. Решив, что лучше не связываться со старым патологоанатомом-евреем, Сашка поспешил обратно. К его удивлению идти по коридору мимо холодильников было не так уж и дискомфортно.
Протяжный скрип раздался из приемной, когда парню оставалось лишь открыть дверь – сердце его моментально ушло в пятки, а сам он обратился в слух.
Воры… - Подсказал внутренний голос. – Что делать-то?
Телефонная трубка осталась в приемной, но всегда можно было просто подняться наверх и разбудить патологоанатома, кроме того в комнате отдыха наверняка есть еще один телефон. Все эти мысли пронеслись в голове Сашки мгновенно. Также как и пришедшее решение – нужно убедиться, что действительно воры. Морг располагался в старом здании, а в них, как известно, вечно что-то скрипит и шумит.
На счастье дверь в приемную была закрыта не плотно.
На цыпочках, почти не дыша, Сашка подкрался к ней и попытался рассмотреть помещение. Поначалу ничего видно не было, но в миг что-то темное мелькнуло в стороне от доступного угла зрения – большая тень! Кто-то явно передвигался возле помывочного стола, на котором лежало тело девушки. Сам того не ожидая, Сашка отшатнулся и громко, на весь коридор скрипнул мягкой резиновой подошвой кроссовок о холодный скользкий мрамор. Парень буквально каждой клеточкой тела ощутил, как кто-то за дверью настороженно напрягся.
Вариантов оставалось не много – нужно было действовать и Сашка, включив хмурого санитара, решительно и как ни в чем небывало шагнул в приемную.
- Ты еще кто? – слова вырвались совершенно непроизвольно.
Перед ним, виновато ссутулившись, стоял средних лет гость из ближнего зарубежья. Национальность его Сашка едва ли смог бы определить, но это был точно не тот, кого он ожидал увидеть. Субтильный и жилистый, смуглый, на голову или даже еще ниже Сашки, он производил впечатление плохо питающегося и очень тяжело работающего человека.
- Ты кто? – более спокойно повторил он свой вопрос. Ощущение опасности миновало, и пульс начал приходить в норму.
- Мишельге. – Тихо и даже смущенно произнес незваный гость, с ярко выраженным восточным акцентом. – Мишельге – помощник санитара. Полы мыть пришел.
- Полы мыть? Ночью? – Опешил Сашка.
- Ну да! Днем стройка, вечером поломойка. Жена у меня, дети четверо, работу работать надо, чтобы все в школу ходили, потом продукты-тетрадки еще покупали. Дома работы нет.
- А здесь ты что забыл?
- Так это… - замялся Мишельге, косясь на обнаженную блондинку. – Задумался!
- Ты, давай иди в другом месте… думай! Совесть-то у тебя есть? – Сашка стащил с себя халат и поспешил прикрыть наготу мертвой девушки, над которой задумался помощник санитара.
- Ты что! – возмутился мужчина. – Совсем что-ли с ума сходивший? Я задумался! У меня дочь шестнадцать, тоже красивый – я стоял, думал, какой молодой, какой несчастный! Какой у родители горе! – Мишельге бушевал так, что жестикулируя чуть не заехал кулаком Сашке в лоб.
- Ладно, ладно! Прости, ну а что я должен был подумать?
- Ты лучше думай! Куда шляться ушел, ее оставил? Я пришел – она одна тут лежит и никого нет, как мне пол мыть?
- Давай… - Сашка перевел дыхание, приводя мысли в порядок, - Давай в другом месте начни, я тут закончу и позову тебя.
- Я отсюда мыть привык – тут больше всего грязи. – Запротестовал Мишельге. - Ты заканчивай, я тут подожду.
- Не пойдет. Я сейчас Аз Адриеловичу звонить буду. Это все еще не известно насколько затянется.
- Ты за Аз-амджа пошел? Зачем? Телефон есть!
- Нет, я кофе пошел выпить. – Зачем-то признался Сашка.
- Так иди, пей! Мишельге тут уберется пока и дальше пойдет.
- Так не положено.
Помощник санитара вдруг приосанился и, хитро улыбнувшись, сказал:
- Это потому что девушка красивая, да? А если бы мужчина, страшный как Мишельге, тогда бы оставил?
Сашке стало как-то неудобно отвечать. Он и так уже обидел Мишельге подозрениями, и лезть еще глубже в эти дебри ксенофобии совсем не хотелось.
- Нет. Не важно. Давай так. Я тебя в первый раз вижу - ты меня, мне про тебя никто ничего не говорил. Скажешь, как зовут здешних патологоанатома и старшего санитара, так и быть поверю тебе на слово. Пойду на перерыв, продолжу, когда вернусь, а ты за это время здесь все помоешь. Идет?
- Конечно! Их зовут Аз Адриелович-амджа и Степаныч-амджа.
- А полностью?
- Не знаю, они Мишельге так сказали, чтобы их называл.
Интересно, претворяется или правда дурак. – Подумал Сашка, но решил не связываться с упорным помощником санитара. В конце концов, весь этот бред действительно был похож на правду, и еще ему просто невыносимо хотелось курить…
Сашка решил на всякий случай оставить халат на девушке, тем более одевать его обратно после трупа не хотелось. Выходя из комнаты, он взял злосчастную телефонную трубку и постарался запомнить хоть примерное расположение вещей. Так. На всякий случай.
***
Кофе, сигарета и свежий ночной воздух.
Сашка сидел на подоконнике открытого окна в туалете и наслаждался всеми составляющими своего перерыва. Размышлял о девушке, о Мишельге и о странных злоключениях жизни, приведших его в этот морг именно этой ночью. Думал о том, что нужно будет обязательно выяснить, кто была эта девушка, все же, как не крути, она оказалась его первой пациенткой. Ну, если это конечно можно так назвать.
Дверь за спиной скрипнула и, шаркая тапками и зевая, в ее проеме появился Аз Адриелович. Мужчина, не глядя, махнул Сашке, мол, «кури дальше, не волнуйся», и направился к писсуарам.
Философское настроение было безвозвратно испорчено естественными звуками мочеиспускания, поэтому Сашка поспешил потушить сигарету, одним глотком допил кофе из бесхозной щербатой кружки с надписью «Winter is coming» и направился к выходу.
- Где халат потеряли, молодой человек? – Не прерывая своего занятия, осведомился патологоанатом. - Не иначе запачкали?
- Нет, внизу оставил, на теле.
- А что так? Боитесь замерзнет? – хохотнул мужчина, поправляя штаны.
- Нет, там девушку привезли. Я ее пока оформлял уборщик пришел. Накрыл, чтобы его не смущать.
- Уборщик? Витька что ль объявился?
- Нет, Мишельге зовут.
- Мишельге? – лицо патологоанатома вытянулось и побледнело. – Какой, бен кальба, Мишельге!!?
Минуты, которые они потратили на то чтобы спуститься на первый этаж и преодолеть коридор показались часами. Аз Адриелович, несмотря на свой возраст, бежал на ровне с Сашкой, а в том уж точно дури хватало.
«Дебил, как же можно было его там с ней оставить!» - ругал себя парень и одновременно пытался прикинуть, сколько же прошло времени с его ухода, и что за это время самозванец мог сделать с телом девушки. В ответ на последний вопрос, сознание податливо предлагало варианты разных зверств. Но ничто не могло сравниться с тем, что ждало их за дверьми приемной.
В начале, Сашка решил, что лживый Мишельге молится у промывочного стола, прижавшись к руке девушки. Он было кинулся к нему, но Аз Адриелович поймал его за свитер и потянул назад. В тот же миг до слуха парня дошли звуки, которые доносились оттуда – низкий рокот, нервный прерывистый рык и мерзкое чваканье-похрустывание.
- Он ее что… - голос Сашки осип до еле слышного шепота. – Ест?
- Александр, у вас зрение лучше. – Почти так же тихо ответил ему патологоанатом. – Посмотрите, у нее глаза, рот на месте?
- Что? А… нет… глаз и… - Все лицо было измазано кровью, но без потеков. Было отчетливо видно, что ее вытерли или еще хуже – слизали. На месте глаз зияли бордовые провалы, а от губ остались два неровных лоскута, за которыми виднелись белые зубы. Кроме того у девушки не было одного уха и части груди.
Почти теряя сознание, Сашка повис на плече у Аза Адриеловича и зашептал ему прямо на ухо.
- Нужно звонить в милицию, скорую. Вы слышите. Это сумасшедший…
- Тихо вы. Это же не человек.
- Да что вы несете!
- Присмотритесь, неужели не видите?
От добродушного Мишельге в образе существа обгладывавшего руку девушки действительно мало что осталось. Его рот стал шире, растянувшись от уха до уха, так что за несмыкающимися губами стал виден бесконечный ряд зеленовато-желтых, мелких клыков. Серая пелена заволокла глаза. Кожа приобрела оливковый оттенок и огрубела. Волосы на голове теперь плавно переходили в густой подшерсток на шее, загривке и далее скрывались под грязной, растянутой рубашкой. Пальцы рук вытянулись, словно к ним добавилось еще несколько фаланг.
- Штрига… - прошептал патологоанатом. – Настоящий штрига! Они умеют притворяться людьми.
- Что это? Что нам делать-то?
- Не шуметь. Штрига уязвим только когда питается – почти ничего не слышит и не видит, а убить его можно железом.
- Убить его!? – Сама мысль о том, чтобы подойти к этому существу ближе, чем он уже стоял, вселяла в Сашку не страх а панику. – Чем убить?!
- Пулей было бы идеально. Но я подозреваю, что у вас ее нет. Так что давайте думать.
- Нужны пули? Давайте вызовем полицию – у них есть и пули, и пистолеты.
- Не глупите, он таки почти доел. Всего-то пальцы остались. Они в основном кровью питаются, только перед пальцами устоять не могут, ну и глазами.
В этот момент штрига оторвался от пожеванной руки, которая выглядела так, словно ее засунули в блендер, и сонно, на четвереньках, точно ленивец переходящий дорогу, пополз под помывочным столом к другой. Добравшись, смачно откусил одну из фаланг пальцев и принялся всасывать выступившую кровь.
- Боже ты мой… - не сдержался Сашка и начал креститься.
- Бессмысленно. Вот если бы вы были священнослужителем, ну или я. А так, наш вариант только железо. Однозначно. Двигайтесь аккуратно, если увидите что он перестал жевать – просто замрите ненадолго.
Патологоанатом начал медленное движение по краю комнаты, попутно осматривая ее. Сашка же остался стоять на месте.
Как вести себя, когда сталкиваешься с немыслимым наяву? Закрыть глаза и досчитать до десяти? Ущипнуть себя? Или может быть попробовать принять все как есть, а потом уже разбираться?
Аз Адриелович привлек к себе внимание Сашки, размахивая длинным металлическим прутом, который использовался для открывания форточек, размещенных почти под потолком приемной. Одна из них была приоткрыта, видимо так это существо и проникло в комнату. Мужчина подошел ближе, протягивая с расстояния трех шагов 1,5 метровый кусок витого железа.
- Вот. Теперь убейте его.
- Я? – Опешил Сашка. – Я вообще не понимаю, что тут происходит.
- Ну-ка прекратить истерику. Держите прут, цельтесь в сердце, голова вряд ли подойдет.
- Да эта железяка тупая! Что если оно кинется на меня в ответ?
- Не кинется, он жрет. Пока жрет – не может кинуться.
- Вам это на занятиях патанатомии рассказали?
- Нет. – Мужчина замялся. – Бабушка рассказывала в детстве.
- Ах, бабушка…
- Так, ты, умный, можешь это объяснить?
- Нет.
- Тогда закрой таки варежку, доверься старому еврею - бери железо и бей в сердце!
***
Огонь успокаивает. Теплые переливчатые сполохи действуют как гипноз. Погружают в транс. Отсеивают тревоги.
Сашка сидел в хлипком старом кресле без подлокотников, невесть как оказавшемся в подвале морга и курил одну за другой. Студент смотрел на огонь, плясавший в маленькой печи крематория для биологических отходов. Настоящего, для тел, в их морге не было, как и в городе вообще. Поэтому тело Штриги пришлось предварительно расчленить. Аз Адриелович предложил поучаствовать в процессе в образовательных целях, но Сашке было тяжело даже пару слов связать.
Разглядывая язычки пламени, облизывавшие стекло печи, он все думал, не сошел ли с ума. Не было ли все случившееся ночью плодом его больного воображения?
Рассказывая о чудовище, явившемся в морг их маленького города прямо из средневековых еврейских сказок, патологоанатом пояснил, что девушка была выбрана жертвой не случайно. Скорее всего, его к ней приманили колдовством или она сама себе его приворожила, гадая на жениха в священный день.
Анализировать еще и возможность существования магии Сашка был просто не в силах. Все случившееся хотелось просто развидеть, ведь никто и никогда ему не поверит, при том, что с этим теперь придется как-то жить.
Девушку было решено поместить во второй холодильник с неисправной системой охлаждения, а потом списать повреждения на естественные и необратимые процессы, ну и техническую неисправность рефиджиратора, конечно. После того, как общими силами была приведена в порядок приемная, Аз Адриелович предложил Сашке не кукситься и идти в патологоанатомы. Обещал оказать всяческое содействие и поддержку в дальнейшем получении образования и профессии.
Но все, чего теперь хотелось Сашке – это закрыть чертову сессию и нажраться в усмерть.