Мне было три с половиной года, когда я влюбился в женщину, которую звали веселым и вкусным именем Груша.
— Это кто же нам тут нарисовался, такой симпатичный, лохматый, нестриженый! Вот мы сейчас его возьмем в оборот! - я слышал это восклицание каждый раз, когда брат Николай открывал дверь, и я только переступал порог парикмахерской нашего небольшого военного городка.
— Тю-ю-ю! А вот сейчас мы его пострижем и побреем, и даже спляшем!
Парикмахерше Груше было лет тридцать или чуть больше. Она прошла всю войну и, как я сейчас понимаю, много чего повидала и испытала того, что достается женщинам на фронте в действующей армии. В нашем небольшом военном городке в парикмахерской при бане Груша стригла все местное население от мала до велика.
Своих детей у нее не было, но вся детвора военного городка, в котором мы жили, обожала эту пышную блондинку с завитыми на стальных щипцах локонами.
Я начинал улыбаться уже на крыльце бани в предвкушении встречи с этой божественной женщиной, благоухавшей одеколоном и вкусной мыльной пеной.
Груша мгновенно снимала с меня курточку и усаживала в кресло. Она необыкновенно быстро орудовала парикмахерскими инструментами, щелкая ножницами с такой скоростью, что казалось, будто это работает швейная машинка.
— Будет Саша у нас, как в Отчизне сейчас все герои и воины наши! - напевала она за работой, а после окончания стрижки непременно заставляла закрыть глаза и окатывала меня целым облаком одеколона из пульверизатора.
Потом что-то не заладилось в отношениях между Грушей и моей матушкой. Меня перестали водить в парикмахерскую, и отец стриг меня сам.
Однажды, когда я гулял на улице в компании местной ребятни, Груша подошла ко мне, присела на корточки, обняла и дала шоколадную конфету. Съесть ее я не успел, непонятно как оказавшаяся в тот момент рядом мама вырвала конфету из моей руки и выбросила в канаву.
- Не смей! - сказала она: - Никогда не смей ничего брать из рук этой женщины!
Потом матушка и парикмахерша кричали друг на друга с такими искаженными злостью лицами, что я испугался и заплакал.
Мать увела меня домой. Весь вечер мои родители громко ругались. Потом отец пропал на несколько дней, а на улице сверстники стали меня спрашивать: - Ваш папа вас бросил?
Я не знал, что это такое и ничего не мог на это ответить.
Через год отец уволился в запас и мы уехали сначала на Украину, а потом в Подмосковье, где мой папа, которому не исполнилось еще и сорока трех лет, внезапно умер от инфаркта. Говорят, что сказались полученные на фронте раны.
Через несколько дней после его похорон к нам домой неожиданно пришла Груша. Мама открыла дверь. Обе женщины стояли, молчали и смотрели друг на друга полными слез глазами. Потом они обнялись, сели на диван и долго плакали. Скорее всего, они так и просидели всю ночь, обнявшись. А утром, когда я еще спал, Груша уехала. Больше я ее не видел.