Ураган

             
                ПЬЕСА

                в трех действиях
                на производственную тему.

               
            

"Внезапный ветр огромную страну
Сдул с карты, словно скатерть — на пол."

Борис Рыжий.

               




АНДРЕЙ ИВАНОВИЧ. Начальник отдела.
АЛЕКСАНДР. Руководитель проектной мастерской. Архитектор.
ГЕННАДИЙ. Главный инженер мастерской.
ЕЛЕНА. Руководитель группы.
СВЕТА. Инженер третьей категории.
ЕВГЕНИЙ. Сантехник, проектировщик.
ЛАРИСА. Главный инженер проектов (ГИП).
ИРИНА. Главный Архитектор Проектов (ГАП).





                ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ.

                Картина первая.

Кабинет АНДРЕЯ ИВАНОВИЧА на восьмом этаже стеклянного, офисного здания, в центре Москвы. Минимум мебели. Голые стены. На столе стоит плоский монитор, под которым, в виде маленького постамента находится сам компьютер, размером с первый томик "Капитала" Маркса. Кроме главного стола в кабинете имеется еще и маленький стол для посетителей и несколько простых стульев, впрочем, как и вся мебель, не отличающаяся особыми излишествами.

АНДРЕЙ ИВАНОВИЧ. Начальник отдела аналитики сметной стоимости проектной документации. При Московской Государственной экспертизе. Примерно лет тридцати пяти. Не высокий, с короткой стрижкой, среднего телосложения, в синем костюме, синей рубашке и синем галстуке. Все составляющие одежды отличается лишь несколько тональностью.
АЛЕКСАНДР. Архитектор. Руководитель проектной мастерской. Выше среднего роста, худой, в костюме, голубого цвета, с цветастой, темно- синей рубашкой. На вид лет сорока восьми.

АЛЕКСАНДР. Добрый день.
АНДРЕЙ ИВАНОВИЧ. Проходите, садитесь, пожалуйста. Извините за опоздание. Задержали совещание, как обычно.
АЛЕКСАНДР. Ничего страшного. Спасибо большое.
АНДРЕЙ ИВАНОВИЧ. Андрей Иванович (протягивая руку).
АЛЕКСАНДР. Очень приятно. Александр Александрович. Можно просто Александр.
АНДРЕЙ ИВАНОВИЧ. Так, вы значит архитектор?
АЛЕКСАНДР. Да. Руководитель проектной мастерской, практически.
АНДРЕЙ ИВАНОВИЧ. Что значит практически?
АЛЕКСАНДР. То, что ее практически нет. Все разрушено. По этому собственно меня и прислали к вам в помощь.
АНДРЕЙ ИВАНОВИЧ. Андрей Евгеньевич сказал мне по телефону, что вы специалист высокого уровня.
АЛЕКСАНДР. Андрей Евгеньевич? Что, прямо так и сказал?
АНДРЕЙ ИВАНОВИЧ. Да. Так прямо и сказал. А почему это вас так удивило? (настороженно).
АЛЕКСАНДР. Да собственно меня ничего не удивило. Меня, если честно в последнее время вообще уже ничего не удивляет.
АНДРЕЙ ИВАНОВИЧ. Ну, вот и славно. Вам говорили, в чем будет заключаться ваша работа?
АЛЕКСАНДР. Нет. Не говорили. Точнее, я слышал, что нужно будет что-то сравнивать. Какие-то проекты детских садов, школ, поликлиник что ли. Только вот с чем я не знаю.
АНДРЕЙ ИВАНОВИЧ. Да, сравнивать. Сравнивать нужно будет проекты муниципального характера, запроектированные в Москве и для Москвы, то есть поликлиники, школы, детские сады, с такими же, но запроектированными в Казани, и для строительства в республике Татарстан.
АЛЕКСАНДР. Зачем же их сравнивать? Я заранее уверен, что проекты все достойные и грамотные, тем более, как я понимаю, все они прошли экспертизу и имеют положительно заключение.
АНДРЕЙ ИВАНОВИЧ. Дело в том, что проекты, выполненные в Казани, на порядок дешевле Московских. И наша задача заключается в том, чтобы объяснить причину их малой стоимости. Иными словами оправдать большую стоимость Московских проектов.
АЛЕКСАНДР. В Москве действует совершенно другая нормативная база, другие требования экспертизы, затесненность участков, и практически везде огромное количество нуждающихся в перекладке сетей. И это не удивительно, что стоимость строительно-монтажных работ в Москве гораздо больше.
АНДРЕЙ ИВАНОВИЧ. Вот это-то и предстоит вам доказать. Нашими специалистами выявлены все основные расхождения по деньгам, и составлены следующие таблицы, на основании которых вам и предстоит работать. Они выглядят примерно так (достает из стола листочки формата А3, и кладет их на стол перед Александром). Вот, смотрите. Здесь показаны превышения (водит пальцем по таблицам). На основании этих пунктов вы должны заполнить таблицы по ряду объектов, по форме восемь. Но для этого вам придется рассмотреть всю проектную документацию, особенно сметы, сопоставить все ключевые моменты и обосновать где-то с помощью норм на проектирование, где-то с помощью данных самого проекта закономерность ценовых завышений. Именно Для этого собственно и создана нами эта, так называемая форма номер восемь. В этом и будет заключаться вся ваша работа на ближайший месяц. Объектов не много, всего сорок четыре.
АЛЕКСАНДР. Но, зачем? Кому все это нужно? Да и справлюсь ли я? Ведь я всего лишь архитектор, и уж никак не сметчик, и аналитик. Я боюсь, что не справлюсь.
АНДРЕЙ ИВАНОВИЧ. Справитесь, справитесь. Работа очень простая. И вы, как высококлассный специалист собственно нам и нужны. Только вам и под силу работа такого уровня.
АЛЕКСАНДР. Но ведь тут нужен, как минимум сметчик, и уж никак не архитектор. Я первый раз в жизни буду заниматься такой работой. Тем более такое огромное количество объектов, и за такие сроки.
АНДРЕЙ ИВАНОВИЧ. Ничего страшного. Вы будете не один. Мы заключим договора не только с вами, но и с конструкторами, и всеми смежниками. Каждый будет смотреть свои разделы.
АЛЕКСАНДР. Но я буду один на всех?
АНДРЕЙ ИВАНОВИЧ. Нет. Мы ждем еще архитекторов. Но, они придут попозже.
АЛЕКСАНДР. Но я никогда не занимался такой работой. И, если честно, то у меня через две недели плановая операция на ноге. И получается, что я уже заранее знаю, что не справляюсь с поставленной задачей.
АНДРЕЙ ИВАНОВИЧ. Какая операция?
АЛЕКСАНДР. Плановая операция. Просто должны удалить железку из бедра. Ее поставили мне после перелома.
АНДРЕЙ ИВАНОВИЧ. Мне Андрей Евгеньевич ничего не говорил.
АЛЕКСАНДР. И правильно. Зачем ему вам вообще что-то говорить. Его дело направить человека, остальное уже ваши проблемы.
АНДРЕЙ ИВАНОВИЧ. Так надо же было его предупредить об этом наверно?
АЛЕКСАНДР. А как же? Обязательно надо было предупредить. Что я и сделал. Причем сразу же, еще до того, как он меня вызвал к себе с целью объявить мне о моем назначении.
АНДРЕЙ ИВАНОВИЧ. И почему же он прислал все равно вас?
АЛЕКСАНДР. На этот вопрос я, при всем желании не смогу ответить. Ответ на него мне не подвластен.
АНДРЕЙ ИВАНОВИЧ. Но ведь он же хоть что-то на это сказал, как-то среагировал?
АЛЕКСАНДР. Естественно среагировал. Он сказал: - "Вот когда "ляжешь", тогда и заменим тебя".
АНДРЕЙ ИВАНОВИЧ. Ничего не понимаю. А почему сразу нельзя было направить кого-то другого?
АЛЕКСАНДР. Вы знаете, я тоже много думал над этим. И так и не нашел причину данного решения. Видимо потому, что я самый лучший специалист во всем институте, и кроме меня просто больше некого послать.
АНДРЕЙ ИВАНОВИЧ. Но ведь у вас там целый проектный институт, и неужели никого больше нет? Вот уж не поверю.
АЛЕКСАНДР. Видимо все же я самый лучший. И отказать вам во мне не может помешать ему ничто, даже моя плановая операция.
АНДРЕЙ ИВАНОВИЧ. Ничего не понимаю. Но, в любом случае приступайте к работе прямо сейчас. Я думаю, что вам удастся ее выполнить достаточно быстро. Я верю в ваши незаурядные способности и профессионализм.
АЛЕКСАНДР. Осмелюсь спросить, вы верите в меня как в архитектора, или все же по большей части как в аналитика?
АНДРЕЙ ИВАНОВИЧ. И в того и в другого я вас верю.
АЛЕКСАНДР. Дело в том, что я уже, если честно, то и не понимаю уже, как я могу принести какую-то пользу делу. На работе меня отстранили от всего, и видимо ждут, пока я сам уволюсь. Я чувствую, что меня ждет какой-то, довольно длительный перерыв в моей творческой деятельности. Не могу утверждать, что это будет точно, но возможно мне нужен просто длительный отпуск.
АНДРЕЙ ИВАНОВИЧ. Попробуйте поработать у нас, может быть именно в этом поприще вы, и найдете себя?
АЛЕКСАНДР. Неужели я настолько сильно внушаю вам доверие к себе? Вот уж не думал.
АНДРЕЙ ИВАНОВИЧ. Внушаете, внушаете. Еще как внушаете. Да и выхода у меня нет (вставая). По этому пойдемте на рабочее место. Там я вас познакомлю с коллективом и вашим руководителем группы Сухорословой Еленой Олеговной. (с этими словами оба встают, и выходят из кабинета, направляясь к лифту).

                Картина вторая.

Большое пространств, примерно метров сто квадратных, в глубине этажа, но при этом еще и отделенное перегородками от сплошного остекления фасада. Тем самым, создавая как бы свою, отдельную зону, по принципу оупен спейс. По периметру помещения стоят столы с компьютерами. Работает пять человек. Столы расположены по периметру искусственно созданного помещения. Четыре кресла пустуют. Проем в одну из комнат заложен пустыми коробками из под проектной документации.

АНДРЕЙ ИВАНОВИЧ. (входя в помещение). Вот здесь вы и будете работать. Проходите и выбирайте себе место.

Все молча работают, здороваясь, не поднимая головы. Андрей Иванович подходит к мужчинам, и здоровается за руку. Те привстают и пожимают протянутую им руку начальника отдела. В это момент в помещение входит Елена Сухорослова. Она подходит прямо к Андрею Ивановичу и Александру.

 ЕЛЕНА. Чуть выше среднего роста, примерно лет тридцати женщина, в деловом костюме и убранными волосами.

ЕЛЕНА. Здравствуйте Андрей (поворачивается к Александру). А вы наверно наш долгожданный архитектор?
АЛЕКСАНДР. Да, я архитектор. И видимо единственный.
ЕЛЕНА. Выбирайте себе рабочее место, среди не занятых. Садитесь, включайте компьютер, и я подойду к вам.

Александр останавливается на мгновение рядом с первым свободным компьютером, но потом делает шаг дальше и забивается в самый дальний угол открытого пространства и занимает свободный стол. Ольга садится за свое рабочее место на мгновение и тут же к ней подходит один из сотрудников экспертов аналитиков, Геннадий.

ГЕННАДИЙ. Примерно лет пятидесяти, высокий, худой, начинающий лысеть, человек.

ГЕННАДИЙ. Лен, я посмотрел смету, все нормально. Там все бьется. я сопоставил и записал в выводах так, как мы с тобой договорились. Вот смотри, у них на самом деле все не подсчитано, я все проверил, смотри сама. Правильно я расписал? Вот здесь, и вот здесь. ... Здесь не смотри, это не то. Да, не то. А это то. Все правильно сделал? Все как ты говорила. Смотри. Прямо как ты сказала. Это уже четвертый адрес.
ЕЛЕНА. А как же тогда нормативная база? С ней все согласуется? Вот здесь, например.
ГЕННАДИЙ. Все бьется. Все. Смотри, как хорошо сделал. Приятно просто в руках даже держать. Смотри как аккуратно. Ни до чего не домотаешься, на все ссылки есть. На каждое слово. Все СНиПами подтверждено, каждая позиция. Я их все знаю. Меня голыми руками не возьмешь просто.
ЕЛЕНА. А как же тогда у вас и там и там все по нормам?
ГЕННАДИЙ. Да, все по нормам. А что?
ЕЛЕНА. Ну, тогда в чем же кроется причина того, что в Московском адресе цены завышены, в чем причина, где оправдание?
ГЕННАДИЙ. Ну, как же где? Да вот же оно, вот причина. В Москве просто расчет на обрушение надо делать, по этому и армирование больше, и бетона больше. Вот же, вот, я все прописал. Видишь? Вот все. Ты просто не внимательно читаешь. Смотри как красиво все. Как в сказке.
ЕЛЕНА. Но мало текста. Поймите же, что они, те, кто будет все это читать, они не понимают все эти СНиПы. Им нужно разъяснение, подробное объяснение причин.
ГЕННАДИЙ. Вот я и пишу им все, все разъясняю.
ЕЛЕНА. Мало, мало пишите. По больше надо.
ГЕННАДИЙ. Как, еще больше? То есть что ли совсем, как малым детям что ли?
ЕЛЕНА. Да, как малым детям. А как еще, если они не понимают.
ГЕННАДИЙ. Но ведь они же тоже эксперты какие-то наверно? Зачем им разжевывать-то все до такой степени?
ЕЛЕНА. Геннадий они не эксперты, они простые смертные люди, такие же, как и мы с вами.
ГЕННАДИЙ. Но тогда зачем, зачем им все это нужно, зачем они в это лезут, если они как малые дети?
ЕЛЕНА. Работа у них такая понимаете? Разбираться во всем этом, что мы по написали.
ГЕННАДИЙ. Так и пусть себе разбираются, все же и так ясно. ... Ну, ладно, ладно. Здесь я добавлю про катастрофы. ... Здесь про взрыв газа. Хорошо, хорошо, понятно. Теперь понятно все. Я все сделаю. Сегодня к вечеру. Хорошо. А сейчас мне отойти надо тогда на работу к себе. К вечеру все переделаю и выложу в папку.
ЕЛЕНА. Хорошо, выкладывай, я вечером посмотрю (Встает и, обращаясь ко всем). Я пошла в другой корпус, к сметчикам. Если у кого-нибудь есть вопросы, задавайте, я отвечу, пока я здесь, давайте. Если вопросов нет, то тогда я пошла. А вы звоните, я все время на связи буду.
ГЕННАДИЙ. Да ни у кого нет вопросов. Все работают. Иди Лен спокойно. Все хорошо будет. Я тебе гарантирую.
 
После этих слов Елена молча уходит.

ГЕННАДИЙ. Меня Гена звать, я конструктор (произносит Геннадий, подходя к Александру).
АЛЕКСАНДР. А я Александр.
ГЕННАДИЙ. Так значит ты архитектор, а я конструктор. А откуда ты будешь?
АЛЕКСАНДР. Из остатков МНИИТЭПа.
ГЕННАДИЙ. Еще жив, значит старина МНИИТЭП? Это хорошо. Один Шапиро чего стоит.
АЛЕКСАНДР. Жив-то, жив, но еле дышит.
ГЕННАДИЙ. Подышите еще, я надеюсь. А что там у вас произошло-то? Захват?
АЛЕКСАНДР. В какой-то степени, да. Да, собственно, что уже об этом-то говорить. Теперь уже говори, не говори, ничего не поделаешь.
ГЕННАДИЙ. А чего у вас там приключилось-то? Манагеры пришли?
АЛЕКСАНДР. Не то слово МАНАГЕРЫ. Понимаешь, я руководитель мастерской. Мастерскую всю развалили. Людей перевели в другие мастерские. По большей части всех к одному из Казани. Он по началу тихо сидел, его по знакомству поставили. Сидел себе потихоньку пыхтел. А потом вдруг, на тебе. Вызвал меня к себе руководитель наш, точнее зам. по производству. И говорит, что я, мол не справляюсь. Говорит, что не умею я руководить совсем. И что надо всех отдать людей этому в поддержку, он, дескать, справляется, талантливый очень руководитель. Не то, что я. ... Ну, что об этом говорит-то? Скукатища одна.
ГЕННАДИЙ. Не переживай. Нас хоть это пока и не коснулось, но и у нас жизнь не легкая. Я вот, к примеру, главный инженер мастерской, а получаю, знаешь сколько?
АЛЕКСАНДР. Какое это имеет значение, сколько ты получаешь? Сейчас все еле сводят концы с концами. Времена такие.
ГЕННАДИЙ. Не говори. Времена всегда одни и те же.
АЛЕКСАНДР. Так у вас значит, еще захват не произошел? А по слухам вроде как уже нового директора к вам назначили?
ГЕННАДИЙ. Назначили. Но пока все тихо. Как не платили, так и не платят.
АЛЕКСАНДР. Так уж совсем и не платят?
ГЕННАДИЙ. Ну, не совсем чтобы не платят, а так без премий все, да и просто зарплату задерживают. Бывает и по месяцу. А жить-то как-то надо? Вот я и халтурю, как могу. Да и все так. Кто как может, так и выкручивается.
АЛЕКСАНДР. Не знаю я, кто как может. Я давно уже не халтурю. Видимо я отхалтурил уже свое.
ГЕННАДИЙ. Да ну? А сюда тогда зачем нанялся?
АЛЕКСАНДР.  Нанялся? Меня силой заставили.
ГЕННАДИЙ. Так уж и силой?
АЛЕКСАНДР.  Силой. Я ведь веду пока еще объекты, работу никто не отменял у меня. Просто вызвал меня к себе наш руководитель очередной и говорит, что надо помочь институту. Надо спасти аналитику садов и школ. Говорит, что они письмо прислали с просьбой прислать специалиста какого-нибудь в помощь. А я его и спрашиваю, что много есть, кого послать, много не задействованных на сто процентов среди остатков коллектива.
ГЕННАДИЙ. И что он?
АЛЕКСАНДР. А он отвечает, что я лучший специалист по школам и садам, да еще и по поликлиникам. Тут я не выдержал и спрашиваю его: - "Как же так? Ведь еще совсем недавно я не справлялся, а теперь лучший, разве так бывает?" А он говорит, что я и сейчас не справляюсь, как руководитель, а как творческий человек я, мол, не заменим. Во как загнул. А какое творчество может быть в аналитике?
ГЕННАДИЙ. Ну, ты нас-то не обижай. В аналитике может и есть самое, что ни на есть настоящее творчество.
АЛЕКСАНДР. Это может быть для тебя в аналитике творчество, а для меня это медленная, и уверенная смерть. Какой же я аналитик, если я с самого института занимаюсь архитектурой?
ГЕННАДИЙ. Ты это зря так считаешь, зря. Может в аналитике и сокрыто-то самое, что ни на есть настоящее творчество? Вон я инженер, конструктор, а посмотри как мне все это интересно. Ничего, посидишь, вникнешь в ситуацию, и все пойдет у тебя как по маслу. Трудно только первый день, а дальше по легче все будет.
АЛЕКСАНДР. А ты, сколько уже здесь?
ГЕННАДИЙ. Я тут уже вторую неделю. Сейчас доделаю поликлиники, и пойду дальше, к следующим объектам. Мне конечно легче, чем всем вам. Я ведь еще и в экспертизе подрабатываю время от времени.
АЛЕКСАНДР. Когда же ты все успеваешь? Я совсем другой человек. Мне такой ритм уже не интересен, да и противопоказан наверно вообще.
ГЕННАДИЙ.  Ну, ты и шутник, как может быть противопоказана интересная работа?
АЛЕКСАНДР. Интересная? Нет уж, увольте. Мне это все не интересно.
ГЕННАДИЙ.  Просто ты еще не пробовал. Ты попробуй. Сядь, включи комп. Загрузи все рабочие папки, сосредоточься, проведи анализ, сделай первые выводы, и тогда уже расстраивайся. Не надо паниковать раньше времени. ... Ладно, коллеги, до встречи в эфире. Завтра появлюсь. А может и сегодня еще. Кто его знает?
АЛЕКСАНДР. Какая холодная, и пасмурная погода на улице, а ведь после завтра уже лето.
ГЕННАДИЙ.  В коллективе не замерзнешь. Всем пока.

С этими словами Геннадий выключает компьютер, прощается и уходит.

                Картина третья.

Александр садится за свой компьютер, и какое-то время пытается разбираться в различных файлах, объектах, папках. В этот момент к нему поворачивается его соседка справа, и в ней он узнает одну из сотрудниц своего института, так же откомандированную, как и он.

СВЕТА. Девушка лет двадцати восьми, полненькая, среднего роста.

СВЕТА. Здравствуйте Александр Александрович. И вы тоже здесь. Какими судьбами? Я думала, что только нами, простыми смертными могут так затыкать всякие дыры.
АЛЕКСАНДР. А Света. Привет. Как, и вы тоже здесь? Какими судьбами? Интересно мне очень, что это за работа такая, и кому она нужна?
СВЕТА. Ненужная эта работа никому, а куда деваться-то? Выхода нет. Либо увольняться, либо соглашаться, и идти работать сюда в командировку. Надо как-то выживать.
АЛЕКСАНДР. Да. Свет, все правильно говорите. У вас в мастерской видимо работы нет? Как вас начальник-то отдал?
СВЕТА. Работы много очень. У нас в бригаде два садика в работе. Просто он решил, видимо, что я самая слабая сотрудница.
АЛЕКСАНДР. Слабая? В каком смысле?
СВЕТА. В смысле знаний, да и видимо в смысле беззащитности.
АЛЕКСАНДР. Беззащитности. ... Да. ... Мы теперь все беззащитны. Никому до нас нет никакого дела. Вы видимо на день раньше меня пришли, еще в пятницу?
СВЕТА. Да. В пятницу.
АЛЕКСАНДР. Ну, и как, уже что-то понимаете? Начали разбираться, как я посмотрю? Вон уже как в объектах "летаете".
СВЕТА. Да, сегодня уже по легче, чем в пятницу. В пятницу я вообще ничего понять-то не могла вообще.
АЛЕКСАНДР. А я не мог в пятницу придти. У меня анализы. Мне надо собрать их как-то умудриться без отрыва от производства. Только я решил отпуск взять, причем запланированный заранее, еще за полгода, как вызвал меня наш руководитель, и направил сюда. И ни в какую, не хочет слушать про отпуск. Говорит, что если не взял, значит, и не хотел. Хотел бы взял. А я думал, что как-то обойдусь без отпуска, ведь на работе-то я нужнее, и тут на тебе. И сегодня тоже прямо из поликлиники сюда к вам. С корабля на бал.
СВЕТА. Ничего страшного, въедете постепенно, все начнет получаться. Не сразу конечно, постепенно, но получится.
АЛЕКСАНДР. Ну, и как вам все это, как конструктору? Интересно?
СВЕТА. Интересно, не интересно, а что делать-то? Теперь надо работать. Тем более, что они за это еще и деньги предлагают какие-то. Вон папку в компьютере с договором видели? Надо его заполнить и распечатать сегодня, Лена сказала.
АЛЕКСАНДР. О Господи, еще и договор заполнять, какой ужас. Это как самому себе приговор печатать.
СВЕТА. А вы посмотрите его, почитайте, может, что и найдете для себя интересное.
АЛЕКСАНДР. Ну, что я там смогу найти интересного для себя? Все интересное для меня кончилось еще два года назад.
СВЕТА. Не знаю что. Но мне, например сумма понравилась. Столько денег я на своем рабочем месте только за три месяца получаю. А тут всего за один.
АЛЕКСАНДР. Ох, Света, Света. Не бывает так все гладко, как на бумаге прописано. Не бывает. Деньги, эти деньги. ... От них все зло.
СВЕТА. Не бывает, так не бывает. Ладно. А работать надо мне дальше. Вникайте постепенно. Спрашивайте то, что не понятно.
АЛЕКСАНДР. Мне уже не понятно Свет, а что это за конструкция такая в дверном проеме из коробок?
СВЕТА. Это вход в серверную комнату закрыт коробками, потому, что в здании нет форточек и единая система кондиционирования, и сам центр всей Сплит системы расположен как раз в этой комнате, потому что это серверная. Но дверь в нее почему-то отвалилась. Вот мы и закрыли его, этот проем коробками, чтобы не дуло.
АЛЕКСАНДР. А я то думал, почему мне так холодно здесь?
СВЕТА. Ничего, привыкните. Мы уже все привыкли. Даже и не замечаем ничего уже.
 
С этими словами Света отворачивается обратно к своему монитору и продолжает работу.

                Картина четвертая.

ЕВГЕНИЙ. Слева от него сидит мужчина, примерно лет тридцати шести. Среднего роста, с короткой стрижкой, не полный. Саша обращается к нему.

АЛЕКСАНДР. А вы тоже конструктор?
ЕВГЕНИЙ.   Я водопроводчик. Да ладно, можно на "ты".
АЛЕКСАНДР. Хорошо. На "ты", так на "ты".
ЕВГЕНИЙ.  Ты не нервничай только. У тебя все получится.
АЛЕКСАНДР. Да я и не нервничаю совсем. Просто не мое это все.
ЕВГЕНИЙ. А что мое что ли? И не мое тоже.
АЛЕКСАНДР. А тебя тоже от работы направили?
ЕВГЕНИЙ.   От работы, да, если можно так сказать. Хотя где она работа-то? Нет ее уже давно. Отправили нас всех в неоплачиваемый отпуск. Вот и сижу я в нем уже полгода. То там подхалтурю, то здесь. Но не уволили пока еще. Держат зачем-то. Кто его знает? Может и наладится еще что-то?
АЛЕКСАНДР. А что на работе произошло?
ЕВГЕНИЙ.   Что, что, как везде все произошло. Сначала сокращения начались у всех. Потом почему-то смежников всех убрали в отпуск.
АЛЕКСАНДР. А архитекторы, и конструкторы, что остались что ли?
ЕВГЕНИЙ.   Да, их только на половину по увольняли, но оставили. У них работа есть.
АЛЕКСАНДР. Странно как-то у вас, не как у всех. А кто ж всю внутрянку-то делает?
ЕВГЕНИЙ.   Не знаю кто. Наверно со стороны берут людей. Может им так выгодней.
АЛЕКСАНДР. Чепуха какая-то.
 ЕВГЕНИЙ.  Во-во, чепуха, да и только. Вот я и напросился сюда добровольно. Деньги тут хорошие обещают. Да ты и сам уже в договоре видел наверно да?
АЛЕКСАНДР. Да, посмотрел. Но мне такие деньги не нужны. Я не смогу их отработать совсем. Это все не мое.
 ЕВГЕНИЙ.  Да и не мое, а что делать-то? Деваться некуда.
АЛЕКСАНДР. Бежать действительно некуда, везде все одно и то же. Может халтурить начинать?
ЕВГЕНИЙ.  Так нет ее, халтуры-то совсем, вся кончилась. Как ветром сдуло ее всю.
АЛЕКСАНДР. Рынок строительный встал. Такое впечатление, что деньги только на плитку есть. Видимо это самая основная задача сейчас в России.
ЕВГЕНИЙ.   Да ну ее на фиг, совсем, эту плитку. Ты лучше скажи, что у тебя с ногой?
АЛЕКСАНДР. Да с ногой ничего страшного. Просто надо железку удалять. Перелом у меня был три года назад. И вот я на конец решился ее удалять. Точнее не решился, а просто только сейчас рентген показал, что все срослось, и даже больше того, врослось.
ЕВГЕНИЙ.  А как ногу сломал? У меня друг на теннисе умудрился сломать. Я его в травмпункт сам отвозил. Ему прямо там гипс поставили, представляешь?
АЛЕКСАНДР. Нет, не представляю совсем. Сейчас так не бывает.
ЕВГЕНИЙ.  Как не бывает. Было же. Я сам свидетель.
АЛЕКСАНДР. Сейчас всем, и всегда железки только ставят. По другому уже и не делают. Другие времена. Никто не хочет на себя ответственность брать.
ЕВГЕНИЙ.  Какую ответственность? За что?
АЛЕКСАНДР. Как это за что? А вдруг не срастется? Кто виноват тогда? Хирург. А так, раз, и все, железка в ноге.
ЕВГЕНИЙ.  А как же с ней жить? Надо же потом ее удалять?
АЛЕКСАНДР. А это уже не их дело. Их дело вставлять. Знаешь, сколько железных людей сейчас по Москве ходит? Я думаю, что каждый второй наверняка.
ЕВГЕНИЙ.  Да ну, не может быть.
АЛЕКСАНДР. Может, еще как может. Все, кто ломают, всем железо ставят теперь. А твоему другу просто не хватило его. Все кончилось наверно.
ЕВГЕНИЙ.  Да ну, не может такого быть.
АЛЕКСАНДР. Конечно, не может. На самом деле у него наверно просто перелом был без смещения. Повезло ему сильно очень.
ЕВГЕНИЙ.  Повезло. ... А ты-то как сам сломал?
АЛЕКСАНДР. Меня женщина сбила.
ЕВГЕНИЙ. На машине?
АЛЕКСАНДР. Почему на машине? Нет, конечно, не на машине. Так просто перебегала жопой вперед и сбила.
ЕВГЕНИЙ. Обманываешь? Как можно жопой сломать ногу?
АЛЕКСАНДР. Можно Юра, еще как можно. Даже и не успеешь понять, как это все произошло. Надо бояться женщин. Они опасны. Особенно на проезжей части.
ЕВГЕНИЙ.  То есть у вас произошла авария из двух пешеходов на проезжей части?
АЛЕКСАНДР. Практически да, на проезжей части. Только не из двух пешеходов, а из одного.
ЕВГЕНИЙ.  Ничего не понимаю. А ты тогда на чем был, если она, будучи пешком сломала тебе ногу?
АЛЕКСАНДР. Я был Юра на макси скутере. Знаешь такие? Это как мотоцикл. Только я теперь считаю, что это гораздо опаснее.
ЕВГЕНИЙ.  То есть она, будучи пешеходом, сломала тебе ногу, когда ты ехал на скутере? Сильно.
АЛЕКСАНДР. Да Юра. Да. Именно так все и было. Догадливый ты очень, как я посмотрю.
ЕВГЕНИЙ.  А какой у тебя скутер?
АЛЕКСАНДР. Максим 400 и. Набери в интернете.

Евгений набирает в Яндексе.

ЕВГЕНИЙ.  Вот такой?
АЛЕКСАНДР. Да. Гранд туризма.
ЕВГЕНИЙ. Я тоже езжу на скутере. Только в отпуске. В Таиланде. Но беру кубиков сто, сто пятьдесят не больше.
АЛЕКСАНДР. Я раньше, года три ездил на пятидесяти кубиковом, под ретро.
ЕВГЕНИЙ.  А этот, какого цвета?
АЛЕКСАНДР. Белый.
ЕВГЕНИЙ. Красивый какой. А где он теперь?
АЛЕКСАНДР. Теперь его нет.
ЕВГЕНИЙ.  Почему нет? Продал?
АЛЕКСАНДР. Нет потому, что он разбился в пыль от удара.
ЕВГЕНИЙ.  От удара об жопу?
АЛЕКСАНДР. Да, практически угадал. Только не об жопу, а об припаркованный Инфинити.
ЕВГЕНИЙ.  Тебе сколько лет?
АЛЕКСАНДР. Мне сорок пять, а что?
ЕВГЕНИЙ.  Ты интересный человек.

                Картина четвертая.

ЛАРИСА. Женщина, примерно выглядящая на шестьдесят, но еще не на пенсии, полная энергии. Ниже среднего роста, полная.

ЛАРИСА вступает в разговор, неожиданно поворачиваясь к разговаривающим, не представившись.

ЛАРИСА. А кто у вас в институте узлы проектирует?
АЛЕКСАНДР. Какие узлы?
ЛАРИСА. Какие, какие? Все узлы. По кровле, по фасадам, по стенам, ну, все короче узлы.
АЛЕКСАНДР. Кто, кто, конечное же архитектор, а что?
ЛАРИСА. Как, что? Как это что? У нас в Моспроекте 1, конструкторы все это рисуют.
АЛЕКСАНДР. Ну, что я могу тут сказать? Повезло всем вашим архитекторам. Да еще как повезло. А как мне вас называть?
ЛАРИСА. Лариса Кузьминична я. Называй Лариса. Мне так приятнее. А вас как звать?
АЛЕКСАНДР. Для вас я просто Саша, если не возражаете. Уважаю проектировщиков узлов, на них весь мир держится. Что мы без вас? Просто архитекторы. А с вами мы сила. Не даром говорят, что язык архитектора, это карандаш в руках конструктора.
ЛАРИСА. Правильно говорят. Короче Саша все характеристики по гидроизоляции кровли я выложила у себя в папке. Если нужно будет, все найдешь там.
АЛЕКСАНДР. Спасибо Лариса Кузьминична.
ЛАРИСА. Просто Лариса.
АЛЕКСАНДР. Просто спасибо.
ЛАРИСА. И, пожалуйста.
АЛЕКСАНДР. А вы тоже на поликлиниках?
ЛАРИСА. Нет, я уже на сады перешла. На поликлиниках я только тренировалась, а что?
АЛЕКСАНДР. Ничего, просто мне дали четыре поликлиники, две из которых мои люди собственно и делали.
ЛАРИСА. Ничего страшного, мы все тут с поликлиник начинали.

Возвращается Елена.

ЕЛЕНА. Как вы тут без меня? Есть вопросы? Я вернулась от сметчиков, они сидят в другом здании, там, где экспертиза. Мне приходится быть и там, и тут. У всех вопросы. Все работают.
ЛАРИСА. А скажите Елена, ведь я не должна прописывать несоответствия там, где конструкции кровли, или узлы здания?
ЕЛЕНА. Если честно, то я не знаю. Я не разбираюсь в этом. Я в первую очередь организатор работ, а потом уже сметчик чуть-чуть.
ЛАРИСА. А кто же тогда мне ответит на этот вопрос? У нас в первом Моспроекте так принято, что конструкторы все это делают.
ЕЛЕНА. Вот и делайте. В чем проблема?
ЛАРИСА. Нет, проблемы никакой нет вовсе. Просто, вот например в МНИИТЭПе это делают архитекторы. Вот я и не знаю, как мне поступить. На кого повесить этот вопрос?
ЕЛЕНА. Я же вам привела живого архитектора. Вот его и мучайте. Да, Александр?
АЛЕКСАНДР. Да, мучайте меня. Я все вынесу. Я же архитектор как никак.
ЛАРИСА. Саша, тогда я все, что уже нарыла по нормам, и по стоимости материалов положила в сеть, в свою папку. Вы берите и пользуйтесь моими наработками.
АЛЕКСАНДР. Да, мы ведь уже договорились.
ЛАРИСА. Но я хотела просто поставить в известность Лену.
ЕЛЕНА. Я не возражаю. Договаривайтесь между собой сами. Я здесь вам не могу диктовать, я не проектировщик, еще раз говорю (произнеся эти слова,  подходит к Александру). Александр у вас есть вопросы?
АЛЕКСАНДР. Да есть, у меня, если честно, то только одни вопросы и есть.

Елена садится рядом в свободное кресло и смотрит в монитор к Александру.

ЕЛЕНА. Спрашивайте, спрашивайте пока я здесь с вами.
АЛЕКСАНДР. Я, если честно, пока очень сильно путаюсь во всех этих папках, и объектах.
ЕЛЕНА. Я вам помогу. Давайте вместе со мной. Смотрите. Вот сначала вот в эту папку, там берем шаблон под основную таблицу, копируем ее к себе в папку, ну, или можно для начала на рабочий стол. Потом открывайте эту папку. ... Да, да, вот... Нет, не эту, и не эту. Да, вот эту. Там лежат все Детско-взрослые поликлиники. Вот так. Какую возьмем для начала?

Через Оупен спейс прошла вереница директоров, оживленно разговаривая. Они со всеми нами поздоровались. Но практически никто из нас не ответил. Все взоры в компьютерах.

АЛЕКСАНДР. Я не знаю даже. ... Ну, давайте первое, по порядку. К тому же я смотрю это как раз та, что мы проектировали сами год назад всего.
ЕЛЕНА. Замечательно, вот ее и возьмем. К тому же она вам досконально известна. Загружайте ее проектную документацию. Сами выбирайте, что именно вам нужно, какой альбом?
АЛЕКСАНДР. Архитектуру конечно.
ЕЛЕНА. Правильно.
АЛЕКСАНДР. А что дальше?
ЕЛЕНА. Дальше нужно загрузить сравнительную таблицу, ту, где сравниваются сметы ее и объектов наших коллег из Казани.
АЛЕКСАНДР. Вот эту?
ЕЛЕНА. Да эту. Вот видите как просто? Теперь берите в ней те пункты, где выявлены превышения, и ищите обоснование завышенных стоимостей строительно-монтажных работ.
АЛЕКСАНДР. А как?
ЕЛЕНА. Как, как? Это я вас должна спрашивать как, вы же архитектор, а не я?
АЛЕКСАНДР. Да, я архитектор. Но я никогда в жизни не занимался сметами.
ЕЛЕНА. Зачем же вас тогда нам рекомендовали?
АЛЕКСАНДР. Вы знаете это тот вопрос, на который и я тоже пытаюсь ответить. Но не могу найти ответ.
ЕЛЕНА. А разве вас не учат в институте работать со сметами, сопоставлять, сравнивать?
АЛЕКСАНДР. Да вы знаете, если честно, то нет. Нас как-то в основном учат придумывать архитектуру. И ее обсчитывать.
ЕЛЕНА. Ну, вот, ОБСЧИТЫВАТЬ. А вы говорите, что не умеете. Зачем вы меня разыгрываете? Ну, все шутки в сторону. Давайте серьезно.
АЛЕКСАНДР. Я серьезен как никогда. Нас учат заполнять ведомости отделки, а тут требуется умение работать со сметами. Этому нас не учат. И. если честно, то я раньше думал, что сметчики так называются только лишь потому, что они-то как раз это все и умеют делать. Они-то как раз и обсчитывают все наши, архитектурные спецификации. Иначе, зачем тогда их учить этому?
ЕЛЕНА. Да Александр. Их именно этому и учат. Но вы тоже должны уметь в этом разбираться.
АЛЕКСАНДР. Зачем? Ведь я не претендую на их зарплату. Мне всегда хватало своей, а когда не хватало, то я брал еще работу, ну халтуру, к примеру.
ЕЛЕНА. Никто вас не просит делать чужую работу. Вам просто надо чуть-чуть расширить рамки своих познаний. Я же не прошу вас все пересчитывать. Я прошу вас сопоставлять позиции.
АЛЕКСАНДР. Но ведь для этого, как минимум надо уметь лазить по сметам. А я этого никогда ранее не делал еще.
ЕЛЕНА. Но это же все очень просто. Вот смотрите. Открываете, к примеру смету, и ищите в ней нужную позицию.
АЛЕКСАНДР. Но ведь только на внутренние работы по самому зданию бывает несколько томов по сто листов каждый. Не говоря уже про сети и генплан с благоустройством.
ЕЛЕНА. Смотрите же, как это просто. Вот находите по названию нужный томик и листаете его, пока не найдете нужную вам позицию.
АЛЕКСАНДР. Почему же те сметчики, к которым вы ходите не могут сами сделать эту работу? Ведь им же проще простого найти превышения в сделанных ими же самими сравнительных таблицах. Почему они сами не могут обосновать эти превышения?
ЕЛЕНА.  Но ведь они же всего лишь сметчики.
АЛЕКСАНДР. ВОТ. Вот именно. А я всего лишь архитектор.
ЕЛЕНА.  Именно по этому вам и должно быть легче, чем им все это выявить. Кто, как не вы лучше чувствует проект, со всеми его подводными течениями и казусами.
АЛЕКСАНДР. Да, согласен, только я один могу оправдать, почему скажем применены более дорогие фасады. Они это уж точно не смогут. Согласен.
ЕЛЕНА.  Но этого мало.
АЛЕКСАНДР. Как мало? А что еще надо делать?
ЕЛЕНА.   Надо все это подтвердить еще и ссылкой на нормы проектирования.
АЛЕКСАНДР. Нормы? Как же это все возможно? Ведь архитектор руководствуется здравым смыслом и логикой архитектурного облика, когда придумывает здание. Правда, согласен, он заранее уже знает, точнее, чувствует ценовую политику применения тех или иных строительных материалов. Но это все на уровне интуиции, не более.
ЕЛЕНА.   Вот и применяйте себе на здоровье свою интуицию, только теперь уже в обратном порядке. Не от стоимости к проекту, а от проекта к цене.
АЛЕКСАНДР. Но это же не всегда возможно сделать. Вот, например, вот тут вот, я смотрю, применены алюминиевые витражи. Да, они качественнее, красивее, и надежнее чем окна из ПВХ. Но как мне объяснить это желание автора проекта?  Ведь это творчество чистой воды. Творчество автора проекта. А мне теперь надо его изыски объяснять с точки зрения не существующей нормативной базы.
ЕЛЕНА.   Вот теперь, я вижу, что вы начинаете понимать свои задачи. Да, да, именно в этом и заключается ваша работа. Именно по этому к нам прислали именно вас, а не какого-то еще одного, дополнительного сметчика.
АЛЕКСАНДР. Вы лишили меня, каких либо аргументов. У меня нет слов. На все мои сомнения у вас имеются качественные ответы. Вот только мне от этого не легче.
ЕЛЕНА. Работайте, у вас все получится. Я уверенна в этом.

С этими словами Елена встает и уходит к своему столу.

                Картина пятая.

Возвращается Геннадий. Проходит к своему рабочему месту, ставит, и тут же открывает набитый чем-то портфель. Достает из него стопки бумаг, бутерброды, счетную машинку, садится по удобнее, на кресле, и тут же сходу, не переводя дух произносит.

ГЕННАДИЙ.  Лен, а вот я все думаю, зачем все это нужно им? Кому они будут показывать все эти наработанные нами сравнения?
ЕЛЕНА. Вы знаете, я не спрашивала руководство об этом. Я просто выполняю свою работу и все. И стараюсь это с вашей помощью делать как можно качественнее.
ГЕННАДИЙ.  На счет качества можешь быть спокойна. Качество мы тебе обеспечим такое, что ни одна сволочь не подкопается. У меня знаешь, какой опыт составления всяческих бесполезных депеш. ... Нет, конечно же не бесполезных, а нужных, очень нужных в определенных кругах. Я просто не так выразился. Но ведь, если сказать по-честному, то мы делаем работу на много большую, чем, скажем, простой эксперт, ну, скажем конструктор, да и не имеет значения какой именно эксперт. Просто на много большую. Ведь я еще и экспертом подрабатываю по договору иногда, когда у них там совсем аврал.
ЕЛЕНА. У вас значит должно получаться лучше всех.
ГЕННАДИЙ.  Должно Лена, должно, и получается. Получается лучше всех. Только вы меня не цените. А мой вклад поверьте самый весомый в нашем общем деле.
ЕЛЕНА. Совершенно напрасно вы думаете, что мы вас не ценим.
ГЕННАДИЙ. Не цените Лена, не цените, иначе, зачем тогда заставляете делать эту никому не нужную работу. Ну, вот скажем, к примеру, расчет на обрушение. Зачем я должен расписывать простые истины, для чего он нужен, и какие от него бывают последствия в плане удорожания проектной документации. Да, появляются дополнительные колонны, стены, армирование. Но как можно это все не делать, и на основании чего можно объяснить его надобность. Разве он сам по себе уже не является причиной удорожания проекта?
ЕЛЕНА. На основании какого-либо документа. Вам лучше знать какого. Вы должны не просто сослаться на него, но и еще на основании чего он требуется?
 ГЕННАДИЙ. Да, мне лучше знать, и я прописал уже давно его. Но ведь не в этом дело Лена, совсем не в этом. А дело-то все в том, что никому все это не нужно. Никто даже и читать-то не будет наши таблицы. А ведь поверьте, это тяжелая работа. Работа со СНиПами, их анализ, это даже не экспертиза разделов проекта, это скорее попытка создания какой-то новой нормативной базы. Это практически попытка написания некоего учебного пособия. Методички расчетов сравнительных характеристик универсального типа, для всех видов муниципального строительства.
ЕЛЕНА. Нет, это всего лишь анализ проектов.
ГЕННАДИЙ.  И поверьте мне, никто это даже читать не будет. Нет, я не против, я добровольно пошел на эту работу. И она мне нравится. Тут ничего не скажешь. Мне последнее время много приходилось заниматься чем-то подобным. И у меня огромный опыт анализа. Только вот хорошо бы знать того человека, хотя бы одного, которому принесут пользу все эти наши изыскания.
ЕЛЕНА. Мы все вместе должны доказать, что Московские объекты оправдано завышены в своих стоимостях. Это нужно для города.
ГЕННАДИЙ.  А по мне, так и все равно, чьи объекты будут строить. Я на Казань совсем не в обиде за их проекты. Они тоже люди. Пусть проектируют. Только вот при всем моем желании им помочь строиться им в Москве категорически нельзя.
ЕЛЕНА. Это почему же нельзя?
ГЕННАДИЙ.  Да хотя бы только потому Лена, что они все не соответствуют Российским нормам проектирования. В них меньше лифтов, заужены пути эвакуации, нет элементарной канализации. Они все для строительства в степи. И их уже только по этому нельзя пускать в Москву. В Москву им путь просто заказан навеки. По этому все эти наши сравнения просто коту под хвост.
ЕЛЕНА. Мы сравниваем сметы. А с точки зрения норм на проектирование вы все так же можете привнести свои ссылки на СНиПы. Все в ваших руках.
ГЕННАДИЙ.  Да, все в наших руках. Но только вы уже, прекрасная Елена, хотите, чтобы мы еще и с точки зрения нормативной базы оправдали их неуместность и невозможность возведения на территории Российской Федерации.
ЕЛЕНА. А почему бы и нет?
ГЕННАДИЙ.  Кстати Лен, вы посмотрели мои таблицы? Я их выкладывал в сеть в своей папке.
ЕЛЕНА. Да, я посмотрела все. Но давайте поработаем? Садитесь рядышком.

Геннадий берет распечатки своих таблицы, и садится рядом с Леной. Они начинают просматривать таблицы.

 ГЕННАДИЙ. Вот, смотрите, я все сделал так, как вы просили. Теперь все нормально. Я вообще все сделал, что от меня требовалось. Я могу переходить к следующим объектам? Ну, скажем к школам? Или к садам? Вот, смотрите как все четко, и внятно. Все как вы просили.
ЕЛЕНА. Ну, вот смотрите Геннадий, вы опять за свое. Мне пока не нравится, как вы небрежно подходите к разъяснениям.
 ГЕННАДИЙ. То есть это как это небрежно. Я везде раскрыл темы. Неужели этого мало? Если писать больше, то не хватает полей таблицы.
ЕЛЕНА. Так расширяйте их. У вас нет никаких ограничений, поймите, все надо писать как для детей.
ГЕННАДИЙ.  Да, как для детей, я все это помню. Но я так все и сделал. Ах, вы имеете в виду детей из детского сада? А я думал для уровня начальных классов. Но, если честно, то я надеялся на другой уровень в среде нашего чиновничьего аппарата.
ЕЛЕНА. Не юродствуйте Геннадий. Вы все знаете и все умеете. У вас все получится. Я уверена в вас. ... И вот здесь тоже. Зачем нужно вынимать столько грунта? Кому это нужно?
ГЕННАДИЙ.  Как это кому? Тут подземные газы. Аргон. На таких зараженных грунтах просто нельзя строить. Все взорвется к чертовой матери, когда кто-нибудь покурит в подвале. Тут все надо вынимать. Я просто обязан  это делать.

Через Оупен спейс опять прошла вереница директоров, так же как и в прошлый раз, оживленно разговаривая.  Но никто в этот раз даже и глазом не повел. Все в работе.

ЕЛЕНА. Так и определите на основании чего в проекте такая большая выборка грунтов.
 ГЕННАДИЙ. Так я и объясняю, разве нет? Вот-вот, и вот. Разве этого мало?
ЕЛЕНА. Но на основании, каких строительных норм?
ГЕННАДИЙ.  Понимаете, есть такие моменты, которые определяются не только нормами, но и опытом проектировщика. Его личными качествами и уровнем знаний.
ЕЛЕНА. И что вам приходится иногда проектировать, основываясь только на собственном опыте? И ничем не руководствуясь?

Тут в разговор вмешивается Александр.

АЛЕКСАНДР. А как же еще можно проектировать. Особенно мы архитекторы. Нам практически во всем и приходится поступать таким образом, основываясь лишь только на собственном опыте, а точнее просто интуиции.
ЕЛЕНА. То есть вы хотите сказать, что все здания, их внешний вид, цветовые решения, размер и количество окон, определяются лишь только на основе интуиции и не подкрепляются никакими нормативными документами? Но ведь такого просто не может быть. Поищите, как следует. На все должны быть документы. Вы просто плохо искали.
 ГЕННАДИЙ.  То есть, как это плохо искали? Мы всю жизнь так работаем. И теперь вы предлагаете нам искать какие-то документы? Но ведь их нет, нет и все тут. Как вы это не можете понять?
ЕЛЕНА. Нет, не могу, а не хочу. Просто не хочу ничего подобного слышать и все тут. Меня собственно сюда и поставили с целью подкрепить с вашей помощью все денежные превышения нормативной базой. И я точно знаю, что на любой чих есть своя бумажка. И так, поверьте мне, живут все. И я просто удивляюсь, что вам до сих пор не удавалось еще с этим сталкиваться. Нет, так, как вы работали раньше, сейчас работать просто нельзя. Это опасно. Вот от этого и происходят все обрушения зданий.
ГЕННАДИЙ.  Вот только не надо говорить о том, о чем ничего не знаете. Все обрушения как раз от количества бумажек и происходят. И еще от тех, кто все эти бумажки выдумывает и сочиняет. От таких, как мы с вами, и от того, чем мы в данный момент занимаемся.
ЕЛЕНА. Ну, ладно не передергивайте. Не переиначивайте мои слова, не выворачивайте смысл наизнанку.
ГЕННАДИЙ. Хорошо, я все понял, я все переделаю. Хорошо, хорошо. Вот здесь, и здесь, и здесь. Все ясно. Я все сделаю. Завтра к обеду выложу в сеть.

С этими словами встает и садится уже на свое рабочее место.

ЕЛЕНА. Ладно, я пойду к сметчикам, наверно сегодня уже не увидимся. У кого еще есть вопросы ко мне? ... Нет? ... Ну, ладно тогда, до завтра. Кстати, завтра должна еще одна архитектор придти (в сторону Александра). Будет полегче.

Выключает свой компьютер, встает, и уходит.

                Картина шестая.

Елена уходит. Остаются все те же.

ГЕННАДИЙ. Нет, ну вы только посмотрите, что делается? Как так дальше можно жить? Это еще что. Вот у меня в РГСУ, что творится, это вообще отдельная тема. Никто не хочет учиться. Никто.
АЛЕКСАНДР. А ты еще и преподаешь?
ГЕННАДИЙ. Да, уже много лет. У меня и научное звание есть. Кандидат наук. Защитился в свое время. Лет двадцать назад от нечего делать. Теперь пригодилось.
ЕВГЕНИЙ. А зачем сейчас учится? Вон, посмотри, все есть. Только встань и протяни руку. Все нормы на все расписаны. Про все сказано. И думать уже не надо. Все за тебя уже решили. Ты посмотри по сторонам. Вон вдоль той стены три двери подряд и на каждой табличка. Посмотри, посмотри. Директор по связям. Директор по договорам. Директор юридического управления. Не аналитический отдел, а администрация президента прямо.
ГЕННАДИЙ. Понимаешь, никто не хочет ничего знать. Я бывает, даже просто подхожу к студенту и спрашиваю, а кем ты хочешь быть вообще?
ЕВГЕНИЙ. И что отвечают тебе правду?
ГЕННАДИЙ. Да, правду, а сейчас никто вообще ничего не стесняется. Все прямо так тебе и говорят. " А мне не надо учиться. Мне диплом нужен"
ЕВГЕНИЙ. Правильно говорят. Зачем сейчас учится-то. Посмотри, что делается вокруг. Думаешь, они нас так просто наняли для пользы дела? Нет, конечно. Целый институт научно исследовательский создали. Народу до хрена, одни директора, все блатные, все по знакомству. Сидят ни хрена не делают. Только смеются, и курить бегают. Но дверь за собой закрывают. Посмотри все как на одно лицо. Все в синих костюмах, а женщины в деловых костюмах. Хорошо, что еще здороваются с нами вообще. Зачем их всех понабирали-то, как ты думаешь? Если они свою работу-то делать не умеют, нас набрали для этого. Письма пишут в проектные институты зачем? Кому сказать? Просто смешно. Просим выслать нам, специалистам высокого уровня, специалистов проектировщиков, в помощь для выполнения аналитических работ. Это просто пи ... ц какой-то. То есть они тут все пристроены, все на должностях, у каждого свой кабинет, но при этом ни хрена не могут. А почему? Да потому, что все вот такие вот, как ты говоришь Ген у тебя в РГСУ. Не хотят учиться, не хотят, потому что знают, что все равно пристроят их, кого куда. Мест на всех хватит. А учатся пускай другие. Кто учится, тот раб по сути своей. Ученье опасно стало. Оно не дает привилегий. Оно становится обременением, страшным грузом, который давит все больше и больше, и пригибает к самой земле.
ГЕННАДИЙ. Именно. Но не надо расстраиваться. Им без нас не справиться. Все равно мы нужны. Вон, смотри, они даже готовы деньги нам платить, и это хорошо. Значит не все еще потеряно. Значит, придут еще наши времена.
АЛЕКСАНДР. Ты в это еще веришь? Я, например, давно уже разочаровался. Пробовал работу менять. Не нашел ничего. Во всей Москве одно и то же.  До хрена директоров, замов по производству, руководителей по развитию, креативных менеджеров, а исполнителей единицы. И пашут эти единицы с утра до самого позднего вечера за свои копейки, и молчат себе в трубочку. И молчат-то уже не потому, что боятся, нет, отбоялись свое уже. Просто смысла нет уже никакого, заявлять о себе. Бесполезно все это. ИХ уже так много, что и не услышат они тебя, твой жалкий писк, среди своих ВЫСОКИХ, глобальных задач, в деле по уничтожению последних происков здравого смысла.
ГЕННАДИЙ. Устал я уже, если честно, все это наблюдать. Устал. Хочется водочки выпить и у камина посидеть. А искать что-то другое да, нет смысла сейчас никакого. Да, согласен.
АЛЕКСАНДР. Знаешь, у меня женщина знакомая работает в УРБАН ГРУПП архитектором, уже второй месяц.
ГЕННАДИЙ. Где? В УРБАН ГРУПП. Это же шарашка еще та. Я там работал. Полтора года назад уволился оттуда. Не смог больше этот ужас терпеть.
АЛЕКСАНДР. Вот и она тоже говорит, что невозможно там работать. Выжимают все соки, хамят, подгоняют. Приходится охинею, какую-то выпускать.
ЕВГЕНИЙ. И я где-то тоже полтора года назад ушел оттуда. По той же причине. Света белого не видел, пока работал там. Так еще и виноват во всем был. Шарашка это, а не институт.
АЛЕКСАНДР. Не может быть. Там пять тысяч сотрудников. Неужели они все не справляются? Да, у них много объектов. Но и людей очень много. Не может быть, чтобы и там тоже такое началось, как и везде.
ГЕННАДИЙ. А как ты думал? Везде сейчас все одно и то же. Когда я там работал, я не мог со своим главным инженером мастерской рядом на стройке стоять. Уходил в сторонку, подальше. Перед строителями стыдно было просто. Да и за себя тоже, что у меня такой руководитель "гениальный". Спрашивают у него; "А можно фундаментные блоки положить на бок?" у них завезли с дуру, шириной 400 мм. И они хотели в работу их пустить вместо шестисотых по проекту. Четырехсотые тоже 600 мм в высоту, по этому-то и не имеет никакого значения. Так он знаешь, что им сказал? Ты не поверишь.
АЛЕКСАНДР. Ну, да, их можно лежа, они же не армированные.
ГЕННАДИЙ. Так он им и говорит; -"Нельзя, потому, что они воду пропускать будут через швы". Понимаешь, там швы рассчитаны на вертикальную кладку. Просто для удобства. Но на гидроизоляцию-то не влияет это никак, как их не клади, главное чтобы ширина кладки соблюдалась, и на ту отметку нужно только выйти, а так не имеет никакого значения. Только раствора чуть по больше нужно, между блоками положить и все. Ну, не мудак? Вот скажи мне, где они их всех берут? Откуда это все повылезало-то, за последние пару, тройку лет? Что случилось в стране?
АЛЕКСАНДР. А у нас был тоже один зам. по производству. Бывший начальник конвеера с ВАЗа. Он мне, начальнику мастерской говорил, что я должен знать все, про то, что у меня на каждом объекте делается, а у меня их тогда было около двадцати пяти примерно. Говорит, что я на каждом должен бывать хотя бы раз в неделю. Полгода мы его профессии учили. Правда он нас за это веселил, не скрою. Такие перлы отмачивал, что на совещаниях еле сдерживались все. Особенно нравилось ему к доске вызывать.
ЕВГЕНИЙ. Как это к доске?
АЛЕКСАНДР. А так вот, просто. Он с собой доску привез из Тольятти, пластиковую, с фломастерами. Знаешь такие, пишешь ими, а потом все губкой стираешь за собой. Можно и не стирать. И вот он нас к ней и вызывал. Потом, правда, долго не стирал наши перлы. Видимо ему нравилось, когда что-то умное на доске написано было, а тем более, когда нарисовано. Помню, говорит: -"Распиши мне загрузку своих сотрудников, всех, кто, что у тебя сейчас, в данный момент делает". Я говорю, что не хватит доски. Он говорит: -"А ты не подробно пиши." Я расписал, а он как начал докапываться. В общем, кончилось это все подробным докладом на нескольких страницах о том, кто что делает, причем каждую неделю. По вечерам сидели с ним и с наисерьезнейшим видом обсуждали эту научную работу. Так он при деле был. А работа в мастерской стояла. Сколько же еще этих дебилов народит Русская земля? Складывается такое впечатление, что началось какое-то переселение народов. И заниматься своим делом просто не прилично стало.
ГЕННАДИЙ. Ты не прав. Мы от этого только крепчаем все. Многому учимся и становимся совершеннее.
АЛЕКСАНДР. А зачем совершеннее-то? Вот ты, да. Я понимаю, тебе проще выполнить данную работу, по этому ты и пришел на нее добровольно. Тем более за нее еще и деньги обещают. Но для нас, людей больше сосредоточенных на своей профессии, это тяжелее. Зачем нам все это?
ГЕННАДИЙ. У-у-у. Глубоко ты копаешь. И потом надо всегда искать способы развиваться. Не надо задумываться, работай и все. Думать об этом не наше с тобой дело (смотрит на часы.). Ребятки, шестой час, пора мне братцы на работу бежать. Соскучились они там без меня уже.

Выключает компьютер, встает и уходит.

Через Оупен спейс прошла вереница директоров, оживленно разговаривая. Но практически никто уже на это не реагирует. Все в работе.


                Действие второе.

                Картина первая.

Те же в той же комнате. Геннадий, Евгений, Лариса, Александр, Светлана. Все сосредоточенно работают. Вдруг в комнату входит Елена, перед ней идет не знакомая женщина.

ИРИНА. Архитектор. Женщина, примерно пятидесяти пяти лет. Маленького роста, полненькая.

ЕЛЕНА. Добрый день коллеги. Это ваш новый, еще один архитектор, которого я вам обещала. Звать ее Ирина Алексеевна (обращаясь к Ирине). Выбирайте себе рабочее место, из еще не занятых. Садитесь, и начинайте работать.
ЛАРИСА. Ой, Леночка, как хорошо, что вы пришли, у меня столько вопросов к вам. Столько вопросов.
ЕЛЕНА. Это хорошо, когда много вопросов. Я очень люблю, когда много вопросов. Подходите ко мне, пообщаемся. Или мне подойти?
ЛАРИСА. Я подойду.

Встает, и подходит к Елене.

ЛАРИСА. Я прикинула тут на детский садик таблицу всю. Хочу, чтобы вы посмотрели. Вроде бы у меня все получилось.
ЕЛЕНА. Так, давайте сюда. Сейчас посмотрим все.
ЛАРИСА. Вообще, конечно мне бы хотелось, чтобы сметчиков вы сюда пригнали, или мне к ним бы сходить. Очень много вопросов у меня к ним.
ЕЛЕНА. Каких вопросов? Не надо никаких сметчиков. Я сама сметчица. Сейчас все сами решим прекрасно.
ЛАРИСА. Вы думаете? Ну, давайте попробуем. Вот, к примеру, у меня нет в сметах ничего про армирование чужого не Московского объекта. Что делать? И взять негде. Никакой информации.
ЕЛЕНА. И не надо. Сами все придумаем. Вы по объемам смотрите. У них ведь два этажа всего, а у нас в Московском объекте целых три, может тут что-то можно нарыть?
ЛАРИСА. Я нарою, я всегда все нахожу, просто я растерялась слегка, понимаете, ничего страшного, я справлюсь, и не с таким справлялась.
ЕЛЕНА. А вот здесь что такое?
ЛАРИСА. Где здесь?
ЕЛЕНА. А вот тут вот, что вы пишите? Разве может быть такое превышение бетона из-за одного только дополнительного лифта?
ЛАРИСА. Может, может, еще, как может быть. Это же целая лифтовая шахта. Нет, здесь я уверена как никогда.
ЕЛЕНА.  Ну, вот, если уверены, то зачем же вам тогда сметчики нужны? Вы сами себе сметчик. Самый, что ни на есть настоящий. Только опять мало СНиПов, очень мало СНиПов.
ЛАРИСА. Я же их все, какие только можно понаписала сюда. Даже и не знаю, что еще написать?
ЕЛЕНА.  А вы пишите не просто ссылки на них, но еще и выдержки из их текстов, касающиеся конкретных проблем.
ЛАРИСА. Но ведь тогда это уже будет целая, причем никому не нужная, научная работа.
ЕЛЕНА.  Вот именно, это-то нам и нужно. Пишите, пишите. Не бойтесь. Как можно больше воды. Прямо целыми цитатами. Как будто книгу пишите.
ЛАРИСА. Книгу? Я никогда не умела писать много. Я всегда была лаконичной. Ну, да ладно, это я тут, это я справлюсь. Я все поняла.

Лариса встает и отходит к своему столу. Садится за него. И сосредоточившись у монитора, продолжает работу.

ЕЛЕНА.  Коллеги, кто еще хочет пообщаться? А то мне надо к сметчикам бежать.
ГЕННАДИЙ. Я не хочу пообщаться. Я тоже, если честно, хотел бы увидеть, или хотя бы услышать наших сметчиков. У меня очень много к ним вопросов. И кстати, Лен, ты посмотрела мои таблички? Я вчера их выложил?
ЕЛЕНА.  Нет, если честно, не успела вчера. Много других вопросов было. Но если вы хотите, то можно сейчас еще пообщаться.
ГЕННАДИЙ. Ну, раз сметчиков не будет тогда, я хочу, я всегда хочу пообщаться, тем более с такой интересной и внимательной девушкой.
ЕЛЕНА.  Тогда садитесь рядом.

Геннадий резко встает и, переметнувшись со стула на стул, оказывается рядом с Леной.

ГЕННАДИЙ. (кладет на стол, перед Леной распечатанные таблицы). Ты знаешь Лена, я, если честно еще и выводы написал под таблицей, как и требовалось. Но просто раньше как-то руки до них совсем не доходили. Все таблицы правил. Но ты посмотри как все красиво? Ты только посмотри, как все переполнено информацией. Я все сделал, как ты сказала. Все. И как красиво. Вот, посмотри, сколько цитат из СНиПов. На каждую позицию по листу А4 буквально. Никто так много не делал еще. А я сделал. Может, пусть мои таблицы послужат шаблоном для других. Давай уже утверждай их, и я буду двигаться дальше. А то, если честно, то я боюсь, что просто не успею за такие короткие сроки, которые прописаны в договоре.
ЕЛЕНА.  Кстати, коллеги, сдавайте свои заполненные договора. Мне нужно сегодня уже их все отнести в договорной отдел. И не забудте отксерить все свои документы, включая и пенсионное удостоверение.
СВЕТА. Ой. А у меня и нет сегодня ничего с собой.
ЕЛЕНА.  Ну, ладно, крайний срок завтра. Мы подождем.
ГЕННАДИЙ. Лен, ну, так как, я могу надеятся на окончание работ по первым моим четырем объектам?
ЕЛЕНА.  Не спешите Геннадий. Сейчас я все просмотрю. Вон у вас нет совсем ничего из нормативной базы опять про расчет на обрушение. Неужели прямо так и ничего нельзя найти в интернете?
ГЕННАДИЙ. Лен, веришь, ничего нет. Но, за то посмотри, как я все хоро расписал, и обосновал без всяких ссылок. Точнее, я сослался на самого автора этого требования, на самого Шапиро.
ЕЛЕНА.  Кто это? Я его не знаю, и боюсь, что те, которые будут это все читать, тем более не знают ничего.
ГЕННАДИЙ. Но ведь я же не виноват в том, что они не знают кто такой Шапиро. Я просто тогда умываю руки. Поймите, более авторитетного человека и найти не возможно по этому вопросу. Ведь я, еще раз говорю, это именно он и внедрил требования в составе проектной документации иметь данный раздел, и с тех пор его требует экспертиза. А я, заметьте, сослался и на экспертизу, и на него. Я сослался на всех. И, если честно, то больше просто и не знаю на кого еще сослаться.
ЕЛЕНА.  Ну, придумайте что-нибудь. Вы же взрослый, опытный человек. Неужели вы хотите,  чтобы я за вас что-то придумала?
ГЕННАДИЙ. Хорошо Лена, считайте, что вы победили. Я сошлюсь на самого Господа Бога, но сделаю так, чтобы понравиться вам. Точнее, чтобы мои выводы устроили вас.

С этими словами Геннадий встает и пересаживается к себе за рабочее место.

ЕЛЕНА.  Александр Александрович, а как у вас дела?
АЛЕКСАНДР. У меня все в порядке. Я практически сделал первый адрес. Но хочу наработать по больше и потом показать вам.
ЕЛЕНА.  Хорошо. Так и договоримся. Работайте без меня. Я подойду позже. Я в другом корпусе. Если какие-то вопросы, то обязательно звоните, не сидите без дела.

Встает и уходит.

                Картина вторая.

Те же,  и там же.

АЛЕКСАНДР. (обращаясь к Ирине Кузьминичне). А вы, как я понял тоже архитектор?
ИРИНА. Да, я архитектор. ГАПом работаю. Точнее работала, еще недавно совсем. Теперь контора развалилась вся. И я сижу без работы. Вот предложили к вам, я сразу и согласилась. Тут очень сложно?
АЛЕКСАНДР. Вы знаете, я второй день только. Но первый день я вообще ничего понять не мог просто. Сейчас уже полегче. Думаю, что дальше еще легче будет. Хотя, как все тут уже видимо заметили, руководство само еще не может сформулировать, что оно от нас хочет. Есть только таблица, а как ее правильно заполнять еще никто не смог определить. Вот все и работаем над этой задачей. Но лучше всех удается Геннадию. Он просто умница. Но даже ему, если честно, не удается победить пуленепробиваемую чиновничью логику.
ИРИНА. Мне вроде все объяснили, и мне надо теперь просто посидеть самостоятельно чуть-чуть, чтобы как-то разобраться во всем.
АЛЕКСАНДР. А вы, из какого института?
ИРИНА. Я из МОСПРОЕКТа 4.
АЛЕКСАНДР. Какие вы все близкие люди, и как тесен мир. Я когда-то делал объекты на субподряде у вас. Да и у МОСПРОЕКТа 1. К вам сейчас пришли комплексные ГИПы, и жить стало "веселее", я слышал?
ИРИНА. Ой, Саш, я прошу тебя не надо об этом. Конечно, плохо, что я сейчас не работаю, но при этом, слава Богу, что и не вижу вокруг себя весь это детский сад.
АЛЕКСАНДР. Ну, почему же прямо так и детский сад? Не все они дети по возрасту. Некоторые и дети по жизни. Но им многое удается. Они плодятся и размножаются. Становятся старшими Комплексными ГИПами, самыми старшими, и, наконец самыми главными, я бы сказал, полностью укомплектованными ГИПами. У нас таких много перебывало. Но и с ними можно жить. Главное ведь чтобы люди хорошие были. А остальное-то уже и не так важно.
ГЕННАДИЙ. Причем некоторые из них даже умудряются где-то поработать и настоящими Главными Инженерами Проектов. Приходят ко мне последнее время такие дети в экспертизу. С ними разговаривать невозможно. Они не понимают вопросы. Не держат тему. Порою я даже и не знаю как мне себя вести. Сразу послать, или попытаться объяснить, что надо было хоть как-то подготовиться, прежде чем ко мне идти общаться в экспертизу.
АЛЕКСАНДР. Ничего, научатся постепенно. Или ты их всех там у себя в экспертизе научишь проектированию.
ГЕННАДИЙ. Я же говорю, что они не обучаемые. Знаешь, такой термин есть?
АЛЕКСАНДР. Знаю, не маленький.
ГЕННАДИЙ. Ну, вот значит, тогда понимаешь меня.
ИРИНА. Ой. А у меня был один шедевр просто, Борис Чернюк. Не слышали о таком?
ГЕННАДИЙ. Да ладно? Он и у вас отметился? Ни о чем. Но сколько гонору.
АЛЕКСАНДР. Товарищи, вы что, все сговорились что ли. Он у нас пару лет проработал. Начал с Комплексного ГИПа, и закончил самым укомплектованным комплексным ГИПом всего МНИИТЭПа.
ИРИНА. Да, язык у него очень хорошо подвешен. Трепач он, да и только.
ГЕННАДИЙ. Пустое место. Ну, его на фиг.
АЛЕКСАНДР. Так уж сразу и на фиг. У нас он далеко не пустое место был. Правая рука руководителя всего холдинга. Когда все валиться начало он быстро ситуацию просек и в Казенное предприятие метнулся. Нюх у него профессиональный. У нас, его Чериз Бернюк звали. А что, тоже красиво звучит. Как-то таинственно я бы даже сказал, не по-русски, Турцией отдает что ли?
ГЕННАДИЙ. Знают они все куда бежать. Говорят, что в связи с реновацией штат КП разросся до неимоверного количества.
АЛЕКСАНДР. Так их еще совсем недавно было около шестисот. Куда уж больше то?
ГЕННАДИЙ. Туда, туда и больше. А кто за нами будет еще все наши неграмотные проекты проверять перед Государственной экспертизой, чтобы повысить уровень проектирования, а то нам, экспертам их просто в руки-то брать скоро неприятно будет. Вот теперь такие, как Казенное Предприятие, их и проверят за нас. Ну, уж потом мы извините проверяем. И, уж мы-то по полной уже проверяем. Лучше нас могут проверить только мы, да и то, только если второй раз уже, после отрицательного заключения. Или по факту строительства.
АЛЕКСАНДР. Да уж, так качественно еще никогда не проверяли. Но при этом уровень строительства пал так низко, что мне кажется, нужно еще больше ужесточать проверки. И может быть даже вводить еще одну экспертизу. Ну, скажем на стадии выхода из государственной экспертизы. А сроки проектирования, конечно же, надо еще больше сокращать. Чтобы больше времени оставалось на проверку проекта.
ИРИНА. Не юродствуй злыдень.
АЛЕКСАНДР. Я не злыдень, я только учусь.
ИРИНА. Саш, а у тебя дети есть?
АЛЕКСАНДР. Да, двое. Мальчик, и девочка. Дочке уже скоро 27 лет будет.
ИРИНА. Ух, ты такой молодой, а дочери уже столько лет. Она за мужем у тебя?
АЛЕКСАНДР. Нет, но живет с парнем. А у вас сколько?
ИРИНА. У меня дочь одна. Ей тридцать лет. Но внуков пока у меня нет.
ГЕННАДИЙ. А у меня трое пацанов, старшему двадцать два, и по уменьшающей с разницей в два года.
ИРИНА. Молодец, какой ты Гена. Везде поспел.
ГЕННАДИЙ. Да, я такой, быстрый.

Не поднимаясь, из-за своего рабочего места присоединилась к теме Лариса.

ЛАРИСА. А у меня тоже мальчик Петя - восемнадцать лет.
АЛЕКСАНДР. Им еще далеко до свадьбы. Сейчас все женятся поздно. Когда уже за тридцать.
ЛАРИСА. Ничего подобного. Он у меня уже давно женат, даже успел развестись.
АЛЕКСАНДР. Как это? Ничего себе.
ЛАРИСА. Да он в шестнадцать лет женился.
АЛЕКСАНДР. Зачем? По залету что ли?
ЛАРИСА. Почему по залету? Просто захотел и женился.

Ирина и Геннадий ретируются обратно за свои рабочие места, и продолжают работу. Александр продолжает беседу уже один на один с Ларисой.

АЛЕКСАНДР. А квартира как же? У вас живут?
ЛАРИСА. Почему у меня. Я ему квартиру купила. Я всю жизнь работаю. Все время халтурю. Знаешь, какая у меня в Моспроекте 1 зарплата? Одни слезы, да и только.
АЛЕКСАНДР. А что же муж делает-то тогда у вас?
ЛАРИСА. Муж по хозяйству. Он Петеньку и вырастил один. Я все время работала. Всю жизнь. В девять утра уходила из дому, и возвращалась уже около одиннадцати и так  много лет. Он меня и не видел совсем в детстве. Ну, если только спящей. Папа ему про меня рассказывал все. Так и вырос.
АЛЕКСАНДР. А развелся-то зачем?
ЛАРИСА. А кто его знает зачем? Говорит, что пока не похудеет до пятидесяти пяти килограммов, даже и не думала о том, чтобы обратно жениться.
АЛЕКСАНДР. Ну, он не прав. А сам-то что худой?
ЛАРИСА. Он худой? Да ты что? Килограмм сто наверно.
АЛЕКСАНДР. Но длинный наверно?
ЛАРИСА. Не в меня конечно, в папу, но и он-то не особо длинный. Метр семьдесят пять с кепкой.
АЛЕКСАНДР. Командир он у вас, весь в маму наверно.
ЛАРИСА. Какой я командир. Я машина по зарабатыванию денег.
АЛЕКСАНДР. И что не хочется отдохнуть?
ЛАРИСА. Еще как хочется, но на что тогда им всем жить-то придется? Нет, уж мне видимо до последнего дня придется теперь пахать. Тем более с такой зарплатой как у нас в институте.
АЛЕКСАНДР. Да, дети, дети. Но надо работать. А то скоро Лена придет, а у меня нет ничего пока для нее.

С этими словами оба разворачиваются лицами обратно к своим персональным компьютерам, и продолжают работу.

                Картина третья.

Там же, те же. Входит Елена.

ЕЛЕНА. Коллеги, сдавайте свои договора, и ксероксы своих документов.
АЛЕКСАНДР. Лен, понимаете, я хотел с вами поговорить на следующую тему.
ЕЛЕНА. Какую тему (насторожилась Лена).
АЛЕКСАНДР. Понимаете, дело в том, что я ложусь на операцию, примерно одиннадцатого числа. И мне уже седьмого числа нужно идти на консультацию с анестезиологом. И по этому я переживаю о том, что не справлюсь с порученной мне работой. Ведь в договоре прописан срок окончания работы двадцать второе число следующего месяца. А сегодня уже тридцатое. И вот, как раз в самый аврал, а уж поверьте мне, он, как правило, и наступает в конце самого срока. Равномерно распределить работу никогда не получается. Так вот, именно в самый аврал я и уйду, на больничный. Я говорил об этом с Андреем Ивановичем. И он как-то, по моему пропустил это мимо ушей. Но вопрос очень серьезный. Поверьте, я не люблю халтурить, и всегда стараюсь работать по-честному. А сейчас получается, что я не смогу довести свою работу до какого-либо логического конца. Меня это очень тревожит.
ЕЛЕНА. Да, и меня это тоже тревожит. Я поговорю с Андреем Ивановичем. Вам надо искать замену.
АЛЕКСАНДР. Дело в том, что у нас на работе есть очень много сотрудников, которые смогли бы меня заменить. Но меня никто не слышит на работе. Я давно задвинут в самый дальний угол. И мне бы не хотелось из-за глупости своего руководства подводить ваше.
ЕЛЕНА. Хорошо Александр Александрович, я вас поняла. Меня, если честно, тоже волнует теперь этот вопрос. Хорошо, что вы завели эту тему сейчас, заранее.
АЛЕКСАНДР. И еще мне надо будет пару, тройку раз отлучаться к врачам по поводу анализов. А это тоже время и нервы. Вы понимаете меня?
ЕЛЕНА. Да, вы меня во время предупредили. Будем думать о вашей замене.

Через Оупен спейс прошла вереница директоров, молча. Но практически никто из присутствующих даже и не шелохнулся. Все в работе.

ЕЛЕНА. (всем) Кто еще не сдал договора?
СВЕТА. Я не сдала еще. Но у меня готов. Вот он, но документы еще не все отксерила.
ЕЛЕНА. Хорошо. Тогда ксерьте и сдавайте. Можете мне на стол положить, если меня не будет в это момент в комнате (обращаясь к Ларисе). А вы сдали?
ЛАРИСА. Нет, я еще не успела заполнить. У меня не все документы на руках.
ГЕННАДИЙ. Лен, а вот у меня вопрос есть один.
ЕЛЕНА. Какой вопрос?
ГЕННАДИЙ. Понимаешь Лен, меня очень волнует пункт три точка два.
ЕЛЕНА. Так, а что там?
ГЕННАДИЙ. Да там такой момент, щепетильный очень. Понимаешь, меня он очень беспокоит. Дело в том, что в этом пункте прописано, что в случае, если сотрудник не успевает в прописанный срок, то ему начисляется пеня.
ЕЛЕНА. Ну, да, это стандартная фраза такая. В каждом договоре она присутствует. Без нее нельзя.
ГЕННАДИЙ. Я понимаю, что нельзя, но если двигаться такими темпами, то мы априори не успеем никогда. Ведь у нас до сих пор нет даже никакого шаблона.
ЕЛЕНА. Да, нет. Но мы с вами его совместно все нарабатываем.
ГЕННАДИЙ. Так в том-то все и дело, что дни-то уходят. И уже тридцатое. А мой договор, как и у всех, ровно на месяц. То есть до пятнадцатого. Я же пришел раньше остальных. Так же, как и Лариса. Если ты помнишь Лен, мы вместе с ней пришли одновременно. И, если честно, то это меня очень беспокоит. Ты знаешь, что я стараюсь, и работаю очень быстро. Но даже я волнуюсь оттого, что в договоре имеется данный пункт. Ведь задача не поставлена еще окончательно, чтобы ты не говорила. Это очень тревожит меня.
ЕЛЕНА. Геннадий, если вы волнуетесь, то можете подойти в юридическое управление.
ГЕННАДИЙ. Управление? А где это?
ЕЛЕНА. А вот дверь, прямо напротив вас.
ГЕННАДИЙ. Эта? То есть управление? Нет, то есть это целое управление? Но ведь там сидит всего лишь один человек.
ЕЛЕНА. Вот он и есть директор всего управления.
ГЕННАДИЙ. А где же тогда люди все? То есть я хотел сказать само управление.
ЕЛЕНА. Геннадий, вы опять за свои шуточки взялись? Он и есть все управление в одном своем лице. Нам не нужно много людей. Мы все справляемся со своими задачами и в таком малом коллективе.
ГЕННАДИЙ. Тогда зачем же вы взяли нас по договору?
ЕЛЕНА. Опять двадцать пять. Я вам уже говорила, что задача, поставленная нам нова, и мы раньше никогда не занимались такой работой.
ГЕННАДИЙ. Но и мы тоже никогда этим не занимались. Может, тогда вы возьмете нас на постоянную ставку, и не будет никаких проблем с  договорами, а тем более с неустойками?
ЕЛЕНА. Нет, мы вас на постоянную работу брать не собираемся. Эта задача временная, и никто не знал о том, что ее поставят именно нашему институту.
ГЕННАДИЙ. Но, ведь, насколько я знаю, его именно для решения подобных целей и создавали.

Произносит Геннадий, и за ним со скрипом и прищелкиванием закрывается дверь юридического управления.

ЕЛЕНА. Я пойду, отнесу договора в договорное управление.

Уходит. ... Через какое-то время появляется Геннадий. Вид его задумчив.


                Картина четвертая.

Все кроме Елены. Там же.

ГЕННАДИЙ. Представляете, я так и знал.
ЛАРИСА. Что ты знал? Говори, не томи нас.
ГЕННАДИЙ. А то, что я все правильно понял. Так и есть.
АЛЕКСАНДР. Что так и есть?
ГЕННАДИЙ. А то, что как написано, так и надо все это понимать, и никак иначе. Работайте негры. Солнце еще высоко.

Идет на свое место и как ни в чем не бывало садится, и продолжает работу.... Проработав в тишине какое-то время вдруг произносит.

ГЕННАДИЙ. Черт знает, что такое творится вообще. Кого угодно на работу берут. Из ничего создаются целые институты. Какие-то договора, какие-то непонятные задачи ставятся. Начальник управления! Да ей лет двадцать пять от силы. Смотрит на меня пустыми глазами, и мохнатыми ресницами хлопает.
ЕВГЕНИЙ. Ничего, пусть девочка работает, тебе какое дело? Не твои деньги отрабатывает. Вот у нас в институте все руководство сменили год назад, на таких. Все молодые, энергичные, талантливые. Так и бегают, работают. Приятно посмотреть.  Просто глаз не отвести.
ГЕННАДИЙ. Да это что еще. У нас объект был один в том году, фермы по сорок метров пролеты. Так от нас на технический надзор ездила девушка одна из Казани тоже. Они там все размножаются, что ли я не понимаю? Родина у них что ли там? Так она, не глядя, все подписывала. Я ее спрашиваю: - "Девочка, это уголовное дело. Ты хоть понимаешь, что подписываешь?" А она мне в ответ, представляешь, говорит: - "А зачем? Что такого-то? Ведь я подписываю, не строю."  Я говорю ей: - " Ты вообще, что заканчивала?" А она мне отвечает: - "Казанский строительный университет. Юридическое управление" Я ей говорю: - "А что ж ты в строительство-то пошла?" А она мне: - "Так разве это все не одно и то же. Да и папа мне помог. Позвонил другу своему и тот не отказал"
АЛЕКСАНДР. Ладно, ладно. Не все так плохо. Она ведь старается. И зарплата у нее хорошая наверно. Кто ты говоришь она?
ГЕННАДИЙ. Начальник отдела технического надзора.
АЛЕКСАНДР. Вот видишь, а ты за девочку переживаешь. Пусть себе надзирает. Ведь кто-то то еще остался нормальный?
ГЕННАДИЙ. Такое впечатление, что войной всех подкосило. Не осталось больше никого, все на фронте погибли. Берут всех. Скоро будут пятируких марсиан брать, и одноруких, и даже безголовых. А что? Теперь уже все равно всем, по-моему.
ЕВГЕНИЙ. А что у тебя на работе?
АЛЕКСАНДР. Да, как там у вас в МОСПРОЕКТ 1 с загрузкой? Еще держитесь? Ведь дети, как я слышал, вас окружили, подкрались уже со всех сторон.
ГЕННАДИЙ. Ничего. Мы так просто, как вы не сдадимся. Не даром уже третий год держимся.
АЛЕКСАНДР. И все же, что у вас там с загрузкой?
ГЕННАДИЙ. У нас в мастерской дом огромный жилой грядет. Даже не дом, а целый квартал. Не дострой. Надо все переделывать. Заново в экспертизу входить. Рабочку переделывать. В общем, все заново.
АЛЕКСАНДР. А чего так? Почему чей-то не дострой? Нормальных объектов, что ли нет?
ГЕННАДИЙ. А где они нормальные-то, где? Скажи мне, кому они достаются-то? Как будто не знаешь сам.
АЛЕКСАНДР. Да, знаю я все прекрасно. Прикормленным конторам. Вот они-то все сливки с них и снимают. А потом такие как мы, или ты в данном случае, все и доделывают за них, за три копейки. А знаешь, почему за три копейки? ... Потому, что это проще простого рабочку сделать. Ты вот придумай сначала креатив весь! Вот! Вот, где собака зарыта! Вот, где все деньги!
ГЕННАДИЙ. Если не переделывают вообще. Было бы что доделывать. Ты чертежи эти не видел. Одни слезы. Я не знаю, кто там вообще архитектор. Руки бы поотрывал такому.
АЛЕКСАНДР. Зря ты так горячишься. Просто молодым надо дорогу давать всегда.
ГЕННАДИЙ. Молодым? Да кто ж им не дает-то? Просто куда дорогу давать? Вот куда? Если им ничего не нужно. Знания им не нужны. Им должности подавай.
АЛЕКСАНДР. Сейчас так. Если попал в струю, а тем более чей-то сын, то и не надо знать вообще рабочее проектирование. Только рисовать надо уметь и все. Но это уже не отнимешь. Только вот почему тогда вдруг стали избавляться от знающих, и умеющих и то и другое? Не знаешь? А я знаю. Не нужны они никому. Потому, что слишком много знают. И на их фоне блатные идиотами выглядят. А зачем нам идиоты? Идиоты нам не нужны. Вон их и так, сколько по набежало.
ГЕННАДИЙ. Ничего. Без нас они все ни кто. Только благодаря нам они и живы. Иначе кто бы это все гавно расхлебывал? А теперь-то уж точно на наш век хватит всего этого.

Спор незаметно затихает. Все продолжают так же молча работать.

                Картина пятая.

Все те же, там же.

АЛЕКСАНДР. Вот что это такое?
ГЕННАДИЙ. Что?
ЛАРИСА. Где?
АЛЕКСАНДР. Да вот, тут. Смотрите? Нет в ведомости плошадей дверей. Нигде нет. Что теперь делать? Где мне их взять?
ИРИНА. Бери в сметах.
АЛЕКСАНДР. Да там черт ногу сломит. Нет там ничего.
ИРИНА. Ты просто еще не научился со сметами работать.
АЛЕКСАНДР. Я чувствую, что и не научусь никогда. Это же какой-то ужас. По двести страниц просмотреть, и только ради того чтобы найти какие -то двери, да и то разрозненно, в разных позициях, а потом еще складывать все. Да я умру просто на этом деле.
ИРИНА. Ничего не умрешь. Не волнуйся только. Успокойся и ищи спокойно себе. Вон как я ищу себе сижу. И нахожу все. Не нервничай только.
ГЕННАДИЙ. Еще ручки и петли посчитай.
АЛЕКСАНДР. И ты туда же?
ГЕННАДИЙ. А что я такого сказал? Пошутить прямо нельзя совсем.
АЛЕКСАНДР. Скобяные изделия. Точно, смотри. ... Скобяные изделия есть, а дверей нет ни хрена. Как знал прямо!
ГЕННАДИЙ. А я все знал, и знаю. Потому, что я волшебник. Вот там двери и ищи. Они где-то совсем рядом и живут. Потому, что каждые уважающие себя двери просто не могут жить без ручек. Без ручек и петлей они просто никому даром-то и не нужны.
ИРИНА. Ну, вот.
ГЕННАДИЙ. Что, ну вот?
ИРИНА. Что, что? И я попалась наконец.
АЛЕКСАНДР. А что случилось у вас там?
ИРИНА. Почему в сметах спортзала присутствуют сметы ЗАГСа?
ГЕННАДИЙ. Что? ЗАГСа?
АЛЕКСАНДР. Прикольно. Такого еще не видел.
ИРИНА. Ну, вот смотрите сами.

Все вскакивают и подходят к Ирининому компьютеру.

СВЕТА. Точно. Надо же.
ИРИНА. Я же говорила. Какой ужас. И что же делать?
ГЕННАДИЙ. Да ничего не делай. Просто не обращай внимание. У них, у сметчиков еще и не такое бывает.
АЛЕКСАНДР. Если у них у сметчиков бывает. То чего же от нас тогда они могут получить?
ГЕННАДИЙ. Просто брак это такая разновидность спорта.
АЛЕКСАНДР. Да, и я тоже так подумал, если честно.
ИРИНА. То есть как это, в каком смысле?
АЛЕКСАНДР. А в том, что брак это как спорт. Некоторые, например я, им как спортом увлекаются.
ИРИНА. В каком это смысле?
АЛЕКСАНДР. А в таком. Женятся, потом разводятся. И так всю жизнь. Вот я, например уже два раза так сделал. И вы знаете, затягивает. Особенно с опытом. С годами, я бы сказал. И уже не остановиться.
ИРИНА. С ума сойти. Нет, я постепенно схожу с ума.
ЕВГЕНИЙ. Да мы все тут постепенно с ума сходим. Вон у меня тут в сметах было заложено на весь объект всего сорок сантиметров канализационной трубы.
ГЕННАДИЙ. Нет, ребята, вы не правы. С ума сходят не все сразу. С ума сходят по одиночке. Это еще Матроскин сказал.
ИРИНА. Нет, ну, это все просто бред какой-то. Все прямо как в кошмарном сне.
АЛЕКСАНДР. Никакого сна тут нет. Все, к сожалению, наяву с нами это происходит.
ИРИНА. Хочется просто закрыть глаза, И, открыв их снова оказаться где-то в другом месте. В любом другом, только не тут.
АЛЕКСАНДР. Вот я учился в техникуме, потом в институте, потом работал. Где только не работал.
ИРИНА. К чему ты это?
АЛЕКСАНДР. А к тому. И только в 33 года я начал понимать, что справляюсь со своей работой. То есть могу самостоятельно мыслить, творить, принимать решения. А мене предлагают за две недели сметчиком стать.
ГЕННАДИЙ. А ты как думал? Сейчас такие времена. Сейчас все быстро происходит. Три месяца и проект уже в экспертизе. Потом раз, и стройка началась. И вот она уже полным ходом идет, а ты еще в экспертизе с проектом. И тебе вообще все переделывать надо, а котлован разрыт, и плиту уже залили. Хорошие времена я тебе скажу, настали. Все быстро. Все спешат жить. Тьфу!
АЛЕКСАНДР. Да, и при том еще спешат жить хорошо и с комфортом.
ГЕННАДИЙ. Правильно, с комфортом. Потому что кому такая жизнь, без комфорта-то нужна?
АЛЕКСАНДР. Никому.
ГЕННАДИЙ. Правильно Никому.
АЛЕКСАНДР. Мне вон новость пришла в Фейсбуке, точнее статья целая, про то, что надо по чаще менять работу, причем, чем чаще, тем лучше. И там автор говорит, что от этого умнее становятся люди, больше опыта накапливают, умение общения, коммуникабельности, да и вообще им легче в жизни. Они быстрее продвигаются по служебной лестнице.
ГЕННАДИЙ. Не верь! Дурь все это!
ИРИНА. Ладно. Что-то разговорились все мы слишком. А ну, ай да работать. А то вон Геннадий вас всех объектов на пять уже опередил наверно.
ЕВГЕНИЙ. Ну, и что? Ему все равно ничего еще Лена не согласовала.
ГЕННАДИЙ. Не согласовала, так согласует. В мои-то годы.

Все, как по мановению волшебной палочки опять сосредотачиваются у своих компьютеров.
Через помещение проходят две девушки, громко над чем-то хихикая.

                Картина пятая.

Те же, там же. Входит Елена. Подходит сразу к Владимиру.

ЕЛЕНА. Я поговорила с Андреем Ивановичем. Он говорит, что подумает над вопросом о вашей замене. Будет связываться с вашим руководством. Он вас услышал. По этому работайте спокойно, не нервничайте. Сколько успеете, столько успеете. Не волнуйтесь.
АЛЕКСАНДР. Спасибо Елена.
ЕЛЕНА. Коллеги выводите свои таблицы и кладите мне на стол. Я буду их смотреть, когда приду от сметчиков.

Собирается и уходит.

ЕВГЕНИЙ. Ух, ты, Интернет сказал мне только что, что к Москве подбирается ураган. В Химках штормовое предупреждение.
АЛЕКСАНДР. Обычная история. Каждый год, в это время какие-то катаклизмы происходят. Ничего страшного.

У Геннадия звонит телефон.

ГЕННАДИЙ. Але. Да, привет. Что случилось? ... Во сколько? ... По высоткам? Что пошел объект? ... Хорошо приду (кладет трубку).
ГЕННАДИЙ. Ладно, работайте тут, а мне отойти нужно на часок. А то мои там видимо не справляются.
ИРИНА. Что Лена говорит? Нашли замену тебе?
АЛЕКСАНДР. Нет, не нашли. Но, говорит, что будут искать.
ИРИНА. И что ты думаешь по этому поводу?
АЛЕКСАНДР. А что тут можно думать? Буду работать, пока на операцию не положат. А там будь, что будет.
ЛАРИСА. Заработались мы тут. На обед пора идти (собирается и уходит)
ЕВГЕНИЙ. И я, пожалуй, пойду. В Тануки. Саш, пошли вместе?
АЛЕКСАНДР. Нет Жень, у меня сегодня с собой.
ЕВГЕНИЙ. А что ты с собой-то носишь? Пошли? Завтра все съешь
АЛЕКСАНДР. Нет. У меня денег нет совсем. Я из дома ношу.
ЕВГЕНИЙ. Ну, смотри. Я пошел один (уходит).
СВЕТЛАНА. И я пойду (уходит).
ИРИНА. И что ты один совсем живешь?
АЛЕКСАНДР. Да, один. В двухкомнатной квартире. От мамы осталась. У меня мама полтора года назад умерла. Вот я ремонт и сделал.
ИРИНА. А жены у тебя, что нет что ли?
АЛЕКСАНДР. У меня двух жен нет.
ИРИНА. Как это, что развелся что ли?
АЛЕКСАНДР. Да. Я один уже давно, лет пять наверно. И ничего, ни с кем у меня не получается. Так, не на долго. То есть, женщины конечно были у меня, но сейчас один практически. То есть у меня есть женщина, но мы просто дружим наверно.
ИРИНА. Как это наверно?
АЛЕКСАНДР. Я сам не знаю как это возможно. Но, видимо, возможно, раз это есть.
ИРИНА. Знаешь, давай на "ты"?
АЛЕКСАНДР. Давай. Только я не сразу с вами смогу на "ты".
ИРИНА. Хорошо, как знаешь. ... А почему ты развелся?
АЛЕКСАНДР. Да, понимаешь, видимо я такой человек, что не умею наверно деньги зарабатывать. То есть работать я конечно же умею. А вот зарабатывать-то и не умею.
ИРИНА. Это не страшно. Не всем деньги нужны.
АЛЕКСАНДР. Не всем. Но тем, кому они не нужны, нужно, как минимум благополучие. А где ж его взять-то, когда денег мало?
ИРИНА. Денег всегда мало.
АЛЕКСАНДР. Всегда ... (задумчиво). Понимаешь, и еще вот что. ... Я такой человек, что меня все время путают с кем-то другим.
ИРИНА. Как это, с кем же?
АЛЕКСАНДР. Нет, не так, ты не поняла. Я совсем не то, чем кажусь с первого взгляда. Внутри я совсем другой. Снаружи у меня как ширма. Я за ней прячусь. Я такой родился. Двойной что ли? Не знаю. И многие принимают меня, того, что снаружи за того, что внутри.
ИРИНА. Выдумываешь ты все. Просто ты очень мнительный, и постоянно тебе кажется совсем не то, что на самом деле о тебе думают. Я сама такая же. Я прошла тренинг один. Там очень интересно. Понимаешь, там ставят интересные задачи, чтобы заставить тебя мыслить не так как ты мыслишь. Открывают глаза что ли.
АЛЕКСАНДР. Не люблю тренинги. Да и глаза у меня и так открыты всегда. Это все не про меня.
ИРИНА. А мне очень понравилось. Я совершенно растерялась в жизни года полтора тоже назад. Совсем растерялась как-то, заблудилась, что ли в ее перипетиях. Потеряла себя, и не могла найти. Пока мне друг один не посоветовал. Теперь хожу. Знаешь, они там ставят всякие интересные задачи для формирования личности.
АЛЕКСАНДР. А разве я не личность?
ИРИНА. Саш не обижайся, я совсем не это хотела сказать, извини.
АЛЕКСАНДР. Ладно. И какие задачи тебе поставили, например?
ИРИНА. Ну, например я должна была собрать деньги у спонсоров добровольных на благоустройство храма одно, там у меня рядом с домом. Сейчас я тебе фотографию покажу (полезла искать в телефон).
АЛЕКСАНДР. И как ты собрала деньги?
ИРИНА. В том-то и дело, что я собрала, я все сумела. Я сама от себя не ожидала такого. Пришлось с утра до вечера на телефоне сидеть. А иногда и ходить просто агитировать. Но, ты не представляешь, какие это все придает ощущения. Особенно чувство уверенности в себе. Это собственно и был тренинг на развитие чувства уверенности в себе.
АЛЕКСАНДР. Я раньше был уверен в себе очень. Да и сейчас уверен и упрям, но это очень вредное чувство и мне удалось его победить.
ИРИНА. Победить? Зачем? ... Вот он (показывает в телефоне фотографию храма). Красивый?
АЛЕКСАНДР. Не знаю, не мне судить.
ИРИНА. Как это не тебе? Ты же тоже архитектор, как и я.
АЛЕКСАНДР. Да, архитектор, и больше тебе скажу. Я его и проектировал. Это типовой храм. Впрочем, как и все окружающие нас проблемы видимо. Все типовое в этой жизни. Кроме нас.
ИРИНА. Как ты? Не может быть? Но это совсем не типовой храм.
АЛЕКСАНДР. Ну, Ирин, ты мне-то не говори. Я же, как раз и мел дело с типовыми храмами. Кому сказать? Типовой храм. Я тогда и подумать не мог, что буду такими вещами заниматься.
ИРИНА. Надо же, а я даже и подумать не могла, что он может быть типовым. А как же вся эта лепнина?
АЛЕКСАНДР. Это все пенопласт. Экструдированный пенополистерол, если правильно называть вещи своими именами.
ИРИНА. Какая я доверчивая.
АЛЕКСАНДР. Вы женщины все такие. А мы постоянно разбиваем ваши иллюзии. И сами же страдаем от этого.

В этот момент возвращается Лариса. Вся мокрая.

ЛАРИСА. Представляете, забыла зонт. Промокла вся. Пришлось вернуться.
ИРИНА. Так что же ты теперь и не поешь совсем что ли?
ЛАРИСА. Да, если честно, то вовсе, и не есть-то, ходила. Еда у меня есть какая-то. Я много-то и не ем вообще. Так поклюю, поклюю, и сытая. Я в сбербанк бегала, кредит заплатить.
ИРИНА. И как заплатила?
ЛАРИСА. Нет же говорю, пришлось вернуться. И кредит этот еще. ... Пришлось взять его. Чуть-чуть не хватало денег у меня. Муж платит все обычно. А сейчас заболел, простудился, и я решила сегодня сама заплатить. Накопила я немножко. А куда их девать-то? Вот и купила апартаменты, однокомнатные, сразу за МКАДом, не дорого, на стадии заложения фундаментов. Так четыреста тысяч не хватило, пришлось кредит взять. Муж спросил меня тут в прошлом месяце: - "А за что эти 12 тысяч я плачу?" Я ему и говорю, что квартиру еще одну купила. А он и не удивился даже. И не спросил ничего. А что? Куда деньги-то девать? Все дорожает в стране. А деньги, они сегодня есть, а завтра их нет и все. Вот я и пристроила по случаю. Теперь наверно сдам ее. Будет что-то капать на пенсии. Это же, как валюта.
АЛЕКСАНДР. Ну, вы даете.
ЛАРИСА. А чего с ними еще делать-то?
АЛЕКСАНДР. Да хрен его знает, что с ними еще делать-то? Я бы в отпуск съездил, отдохнул.
ЛАРИСА. Да я в отпуске уже лет семь наверно и не была. И ничего. Даже и забыла, что это такое, отпуск.
АЛЕКСАНДР. И я забыл, что это такое. Но по другой причине. Не до отпуска мне все. То одно, то другое. Нет, вовсе даже и не халтура, какая, а просто какие-то проблемы постоянные. То развод, то авария, то мама умерла. И работа, работа, работа.
ИРИНА. Ты просто человек такой. Ну, ничего, и к тебе отпуск придет. Вот сейчас операцию сделаешь, и на больничный. Чем не отпуск?
АЛЕКСАНДР. Все дело в том, что я не хочу больше работать. Не работать вообще, а работать архитектором. Мне не интересна эта работа. Она не востребована, и никому не нужна, точнее нужны только метры квадратные. Метры, метры, метры. Приходит заказчик и говорит: - "Нарежьте мне 100000 метров квадратных застройкой вот на этом затесненном генплане. И мы режим, и что самое удивительное, иногда и больше удается. Но при этом мы же и виноваты во всем. При чем, заметьте, не заказчик, ни руководство института, если это жалкое его подобие можно так назвать? Нет, виноваты, как раз те, кто делает самую главную работу. Они вытеснены за пределы всех, самых, что ни на есть допустимых пределов терпения. Они наказаны деньгами, сроками проектирования. Они никто. При этом еще и должны делать дешево, дорогую архитектуру, имитирующую многоэтажные, многоквартирные Версали, с нужниками внутри. Все сплошная имитация, все муляжи имитирующие средневековье. За двадцать шесть лет мне ни разу не удалось сделать ничего логичного. Сначала был Лужков, и современная архитектура была запрещена в городе, под предлогом того, что она создает дисбаланс с окружающей старой застройкой, которую, кстати уже тогда втихаря сносили. Теперь, когда мы попали под иго, все современное и логичное разрешено, по принципу контраста со старой застройкой. Скажу больше. Теперь, она, старая застройка не просто неприкасаема в отношении сноса, она на столько охраняется государством, во всеуслышание, что одним росчерком пера можно сносить целые исторические кварталы в центре Москвы. И никто даже и не пикнет. Все боятся потерять свое пособие. То есть свою жалкую, никчемную работенку. Я устал, я очень устал. Мне нужно, что называется, подчистить перышки. Уйти на отдых. Но, катастрофически нет денег. И по этому я, такой же раб, как и вы, с той лишь только разницей, что могу признаться себе в этом, в отличие от вас.

В комнату входит вернувшаяся с улицы Светлана.

ЛАРИСА. Саш, ты не нервничай. Ты просто все это надумал.
АЛЕКСАНДР. Возможно, и надумал, но не хочу больше об этом.
СВЕТА. (отряхивая зонтик). Погода совсем испортилась. О чем это вы? О плохом опять? Не надо о плохом, его так много вокруг. А ведь все проблемы на самом деле оказываются точкой на острие иглы. Настолько они малы по сравнению с тем, чем они кажутся нам.
АЛЕКСАНДР. Может и малы. Но мы все живем сейчас и не можем дойти до этого кончика быстрее отведенного нам для этого времени. Я как Обломов давно уже стал.
ИРИНА. И тебе нравится Обломов?
АЛЕКСАНДР. Да, с каких-то пор это вообще мой идеал.
ИРИНА. Это же страшный человек.
СВЕТА. А мне тоже Обломов нравится. Он же просто душка.
ИРИНА. Он никчемный человек.
АЛЕКСАНДР. Он в кино не очень удался. В книге он совершенно другой. Он там, как бы даже и полезен. Держит общество в равновесии что ли. Не дает ему сойти с ума. И еще в нем заключена как бы Российская тоска. Ведь душа наша мается. И вся работа-то наверно и нужна, для того чтобы уйти куда-то, подальше в сторону от всех переживаний.
ИРИНА. Конечно, а зачем переживать-то вообще? Мы не для этого созданы. Я уж точно не для этого.
СВЕТА. Без переживаний нельзя никак. Можно деградировать полностью.
ИРИНА. Ну, знаешь, мне переживаний и так на этом свете хватает. Я, например сыта ими по горло. И не хочу больше даже, и слышать о них ничего.
АЛЕКСАНДР. А как хорошо провести дома все выходные, и даже не заметить при этом тот момент, где кончился день, и началась ночь? Ведь это же прекрасно, когда ты теряешь связь времен. Когда ты никому, ничего не обязан, когда ты можешь думать о чем угодно, и делать что угодно. И поверьте мне, это очень, и очень не легко. К этому нужно идти годами.
СВЕТА. Да Ира, я согласна с Сашей. Он прав. Мне тоже кажется иногда, что я могу жить одна. Что я самодостаточна, и спокойна. Но жизнь не дает мне шансов порой сохранить в себе это чувство надолго. Она просто вырывает его из меня, и пытается развеять по ветру. И гонит, и гонит вдоль наполненных рекламной пустотой, городских улиц.
АЛЕКСАНДР. Мне кажется иногда, что я сам Обломов, что меня уже не может отвлечь вся эта мирская суета. Что мне совершенно не важно кто, и во что одет. Все отходит куда-то далеко, далеко, на задний план. И где-то там пропадает в тумане, превращаясь постепенно в забытое прошлое.
ИРИНА. Нет, человек не имеет права останавливаться. Остановка смерти подобна.
СВЕТА. А как же думать? Я, например не могу думать на бегу. Мне нужно остановиться и постоять. Или еще лучше, если есть возможность присесть.
ИРИНА. Все же и так ясно. Согласна, иногда бывают трудности. Но они всегда решаемы. Главное движение. Если на миг остановиться, то можно потом просто не сделать следующий шаг.
СВЕТА. А зачем, зачем он нужен, зачем его делать, если не ясно, что с тобой происходит сейчас. Зачем же тогда вообще двигаться вперед, без этого знания сиюминутного понимания действительности.
АЛЕКСАНДР. Да Свет, мне больше нравится оставаться на месте, или даже отступать назад, чем слепо двигаться вперед.
ИРИНА. Ну, почему же слепо. С целью.
СВЕТА. С какой целью?
ИРИНА. Цель может быть только одна, самовыражение, рост, совершенствование.
СВЕТА. А разве нельзя все это делать, не выходя из дома?
АЛЕКСАНДР. Да, по-моему, дома это получается лучше всего. Не надо ничего никому доказывать. Не надо отнимать у других, награбленное. Достаточно просто заняться каким-то видом творчества. Например, рисовать, сочинять, да, наконец, просто читать что-нибудь. Все эти занятия требуют как минимум одиночества.
ИРИНА. Да, можно конечно, можно и по телефону деньги зарабатывать. Например, продавать чего-то. Рекламировать.
СВЕТА. Зачем?
ИРИНА.  Как это зачем? Ведь надо же жить на какие-то деньги.
АЛЕКСАНДР. Да деньги нужны. И нужны, всем. Но, неужели ради этого надо делать то, что тебе не нравится?
ИРИНА. Но мне, например, нравится такая работа.
АЛЕКСАНДР. Вот. Вот. Именно в этом и дело. В том, что тебе нравится быть на людях. Ты все еще общественный человек. А мы со Светой видимо давно уже разочаровались в обществе. В этой шумной пожирающей сама себя толпе. Нам хочется тихой, ленивой, помещичьей, чисто Русской Обломовщины. Если бы вы знали все, как в последнее время она стала мне дорога. Видимо с возрастом я все больше и больше влюбляюсь в Россию.

Из своего кабинета выходит один из директоров. Мужчина, примерно лет пятидесяти пяти, с маленькой головой и большим животом. Он в задумчивости подходит к коробкам, которыми заложен проем в серверную, и начинает откладывать себе те, что по лучше. Он вдруг выкрикивает в сторону закрытых дверей кабинетов других директоров: - "Вы как хотите, а я уже выбираю себе коробки для переезда. Буду паковаться, скоро переезд"

ИРИНА. (обращаясь к директору). Ой, извините, а можно вас попросить забирать коробки так, чтобы проем не сильно открывать. Оттуда сильно дует холодным воздухом кондиционер.

Так и не получив в ответ ни звука, кроме удивленного, и возможно даже возмущенного  взгляда, Ирина замолкает. Директор уходит, обвешанный коробками.

ИРИНА. Ребят кто-нибудь восстановите разрушенную кладку.
ЕВГЕНИЙ. Сейчас, сейчас, сделаем что-нибудь.

Встает, и начинает реставрационные работы по восстановлению разрушенной стены.


                Картина шестая.

Те же, там же.

ЛАРИСА. Вот смотри Саш. Какой ремонт я сыну делаю.

Достает телефон и показывает в нем фотографии квартиры.

АЛЕКСАНДР. О-о-о. Как это все мне знакомо! Это же барокко!
ЛАРИСА. Да, и мне нравится. Только вот плитка в ванной отвалилась почему-то. Плохо приклеили. Жалко, на ней Львиная морда была.
АЛЕКСАНДР. Тогда действительно жалко, если львиная. Разбилась?
ЛАРИСА. А как же? Новую, купили и приляпали уже.
АЛЕКСАНДР. Красотища-то какая. Не отвалится снова?
ЛАРИСА. Теперь не отвалится. На мертво посадили. А вот потолочек на кухне.
АЛЕКСАНДР. Это потолок? Я думал это бассейн с подсветкой.
ЛАРИСА. Нравится?
АЛЕКСАНДР. Ну, как тебе сказать? Красиво очень, это точно. Просто я у себя все совсем подругому сделал. Проще все. Нет лепнины. Потолки низкие очень. Да и зачем? Я и не умею ее проектировать совсем. Правда, когда дизайнером работал, тогда приходилось. А сейчас, слава Богу, удается избегать.
ЛАРИСА. А мне нравится, когда все с лепниной. Вот, смотри какая розетка под люстру на кухню.
АЛЕКСАНДР. Люстру, на кухню? ... Красиво. Ходить не мешает?
ЛАРИСА. Нет, они все у меня низкие.
АЛЕКСАНДР. А квартира-то большая?
ЛАРИСА. Трехкомнатная она всего. Но им хватает.
АЛЕКСАНДР. А остальные комнаты как выглядят?
ЛАРИСА. А вот и комнаты. Там тоже люстры, лепнина.
АЛЕКСАНДР. А пол, какой в комнатах?
ЛАРИСА. Естественно паркет. Ламинат мне не понравился. Он какой-то недолговечный.
АЛЕКСАНДР. А у меня вроде долговечный. Я на его обрезке потом еще полтора года все резал, и мясо, и хлеб. А ему хоть бы хны. А вот с плиткой беда. На нее даже ручку страшно уронить. Сразу сколы. А дорогущая какая была плитка-то.
 ЛАРИСА. Не, у меня тоже все дорогое самое, из Леруа.
 АЛЕКСАНДР. Я тоже с Леруа начал. Ничего там не нашел. Ну, то есть там одни львы и были. Но я их, если честно, боюсь. Они могут укусить, тем более в ванной.
 ЛАРИСА. А у меня еще и на кухне они есть. Я их не боюсь.
 АЛЕКСАНДР. Люблю смелых женщин.
ИРИНА. Ой, и мне покажите. Я тоже хочу.
ЛАРИСА. Вот, смотри.
ИРИНА. Какая красота. Какая ты умница Лариса. Это ты кому так все отделала?
ЛАРИСА. Это я все своему сыночку. Правда, красиво? Пусть живут себе в удовольствие. Молодежь!
ИРИНА. Умничка Лариса! Все очень красиво у тебя. Молодец, не слушай ты этого Сашу. Он хоть и архитектор, ничего в нашем женском счастье не понимает.
ЛАРИСА. Правда, красиво? Я сама все выбирала, и придумывала. Все сама. Очень устала. Эти магазины, пробки, люди. Везде люди ходят толпами, не продохнуться.
АЛЕКСАНДР. Странно, а когда я покупал, то никого не было вообще.
ЛАРИСА. Ты просто в будний день ездил наверно?
АЛЕКСАНДР. Нет, в воскресенье, как правило.
ИРИНА. Это просто ты один места такие знаешь секретные.
АЛЕКСАНДР. Нет не секретные вовсе. А очень известные. Я там еще семнадцать лет назад покупал, когда Леруа и в помине не было. Тогда дизайнером я подрабатывал. Просто все забыли о том, что есть магазины старые еще, и все ломанулись туда, куда их телевизор направляет.
ИРИНА. И когда заселяться думаете?
ЛАРИСА. Когда мебель всю купят. Не скоро еще. Сын мне говорит, что пока мебели не будет, не поедет он никуда. Вот такой он избалованный у меня.
АЛЕКСАНДР. Ему в армию надо.
ЛАРИСА. У его жены брат хотел себя армии посвятить, а Паша-то, зачем ему армия? Он  и так, как офицер дома.
ГЕННАДИЙ. Как это посвятить? В каком это смысле?
ЛАРИСА. Он с детства считал, что должен себя посветить армии всего и без остатка.
ГЕННАДИЙ. Не понимаю, как это, как это?
ЛАРИСА. Он собирался в военное училище, и хотел стать военным.
ГЕННАДИЙ. Когда же он успел-то столько кредитов нахватать? И что много должен был?
ЛАРИСА. Да он с детства такой послушный рос, что спрашивал даже разрешение в туалет сходить.
ГЕННАДИЙ. Да, с такими долгами тяжело жить.

                Картина седьмая.

В комнате Лариса, Александр, Ирина. Входит Евгений.

ЕВГЕНИЙ. Там такой дождь идет. Промок весь.
АЛЕКСАНДР. Так ты же сам говорил, что ураган обещали.
ЕВГЕНИЙ. Так это ж в Химках. Я, почему обратил внимание? Потому что сам в Зеленограде живу.

Возвращается Геннадий. Но не мокрый.

АЛЕКСАНДР. А ты чего сухой-то пришел?
ГЕННАДИЙ. А, что, по-твоему, я должен был мокрый вернуться?
ЕВГЕНИЙ. Ну, хотя бы из приличия, да.
ГЕННАДИЙ. Ничего не знаю. Пришел сухой и все тут.

Владимир сидит и читает сообщения в телефоне, потом сам что-то набирает, и, получив ответ опять пишет что-то.

АЛЕКСАНДР. Представляете, мне моя женщина пишет. В УРБАН ГРУПП, где она работает, опять новый управляющий. И это только за последние пару месяцев второй. Собрал руководителей, прямо на второй день своего руководства, и объявил всем, что с сегодняшнего дня УРБАН ГРУПП переходит на двенадцатичасовой рабочий день. И что по субботам тоже надо работать. Но денег при этом будет меньше, потому что компания в тяжелом положении, и нужно как-то всем вместе выходить из кризиса. Надо навалиться и вытянуть бегемота из болота.
ГЕННАДИЙ. Прикольно. Я собственно ничем и не удивлен даже. От них только такого и можно ожидать.
ЕВГЕНИЙ. Вовремя мы оттуда убежали.
АЛЕКСАНДР. Вовремя-то во время, но не факт, что и вас эта волна на местах накроет через пару недель. Раньше сказал бы пару лет, или пару месяцев. Но сейчас скажу: -"Пару недель".
ГЕННАДИЙ. Да, теперь мне только от дождя можно уйти, но только не от этого всеобщего развала.
АЛЕКСАНДР. Да, кошмар идет за нами по пятам. У нас, помню, много таких директоров побывало уже. Один был директор по развитию бизнеса. Я как-то спросил его: -"А как вы собираетесь бизнес развивать?" Так он так обиделся на меня. Даже табличку на двери сменил. Стал просто директором по развитию. Говорит: - "Так меня и называйте теперь, просто директор по развитию, и все". То есть чего и не важно теперь. Просто он нас типа развивать пришел. Но не смог развить. Сам загнулся. А еще оказалось, что он в прошлой жизни нам на беду был архитектором. Как скажет на одном совещании: -"Коллеги, надо делать референсы". Мы прямо замолчали все от ужаса. Никто ж не знает, что это такое. А он и говорит еще: - "Надеюсь, вы знаете, что это такое, и вам не надо объяснять такие вещи?" Мы от страха все признались в том, что с детства их делаем, причем каждый раз. Правда, каждый раз, когда что, не можем сформулировать, причем все. Тяжело с нашим братом проектировщиком стало совсем в наши дни.
ГЕННАДИЙ. Детский сад какой-то творится.
АЛЕКСАНДР. Золотые слова. До него была одна заместитель по производству, женщина. Надо сказать, что очень толковая. Почти год выдержала. Мужественная женщина. Так вот, она, помню, на совещании по детским садам сказала: - "Это детский сад какой-то".
ГЕННАДИЙ. А ты напрасно так думаешь. Писать детские книжки, к примеру, очень тяжело. Вон я раньше методички писал для студентов, знаешь, как намучался. Они ведь не понимают ничего. Потом еще эти типографские опечатки там, и столько, что работать-то по ним невозможно совсем. Все перепроверяли сидели, и правили в ручную все 100 экземпляров. Тяжелое это дело. Для детей писать.

Геннадий, произнося эти слова, выдвинулся на кресле в центр помещения и подпер голову рукой в задумчивости, потом приподнял ее и красивым жестом поправил свои волосы на голове.

АЛЕКСАНДР. Да вы посмотрите на него, он вовсе не Маршак. Он не детский писатель совсем. Он Эмануил Кант. ... Какая поза!
ГЕННАДИЙ. Иди ты! Знаешь куда?
АЛЕКСАНДР. Знаю Гена, знаю, мы все уже давно там.

Из комнаты комерческого директора доносятся куски телефонного разговора: - "Светлана я больше не буду. Точно последний раз. ... Говорю же последний"

ЕВГЕНИЙ. А, по моему, профессии просто теряют всякую значимость в современном мире.
ГЕННАДИЙ. Ну, ты загнул. Они без нас просто не смогут, понимаешь. Что они без нас будут делать? Без родителей?
АЛЕКСАНДР. Да, без нас, их всех только в детский дом разве, что сдавать, да и только.
 ЕВГЕНИЙ. Я серьезно. Мы все превратились просто в каких-то рабов.
ГЕННАДИЙ. Не знаю как вы, а я не дамся. Я всегда себе работу найду. Буду вон в экспертизе сидеть и этих дебилов гнобить, до потери пульса. Экспертизу точно не распустят.
АЛЕКСАНДР. Да, там, разве только, что отлежаться можно будет.
ЕВГЕНИЙ. А скажи мне, пожалуйста, правда, что перед тем, как решить можно тебя брать в экспертизу, или нет, они сначала не полиграфе проверяют кандидатов?
ГЕННАДИЙ. Правда, правда. Проверяют.
ЕВГЕНИЙ. И, что и тебя что ли проверяли. И как ты правду всю сказал им, не обманул никого?
ГЕННАДИЙ. Я всегда говорю только одну правду. Этим и жив еще.
АЛЕКСАНДР. Но, кстати тебе на удивление удается хорошо быть кратким в своих выводах при заполнении таблиц. И главное Лена верит тебе. Ты просто обладаешь даром убеждения.
ЕВГЕНИЙ. Во-во, он и полиграф тоже убедил. Какой опасный человек.
ГЕННАДИЙ. Вот дошутитесь ей Богу. Превратитесь в зомби, если будете с ней все время соглашаться. Будете все строем ходить и разрешение на доклад спрашивать.
ЕВГЕНИЙ. Не перегибай палку Ген.
ГЕННАДИЙ. Ты мне не веришь? А зря. Я, знаешь, много чего за свой век видел. Помню, лет пять всего назад заходил на фирму одну к приятелю, а там они зарядку делали как раз, в обед это было. Стоят все, руки вверх ладошками к солнцу тянут, и говорят что-то невнятное про единство интересов, и процветание холдинга своего. ... Да, у них холдинг был, как сейчас помню. Так вот я аж, офонарел. Так и застыл, пока меня приятель не забрал из этого холла, окаменевшего. Когда пришел в себя, я ему и говорю: - "А что это у вас сектанты что ли?" А он говорит: - "Нет, это тренинг такой тут, раз в день гимнастика во славу, и процветание компании". Вот и мы здесь уже, я чувствую, близки к этому.
АЛЕКСАНДР. Только не надо говорить мне, что только ты один борешься, а мы все смирились давно.
ГЕННАДИЙ. Да нет, ребят, я не в претензии к вам. Просто вот Женя меня с роботом уже сравнивает, а мне обидно. Я тоже творческий человек.

                Картина восьмая. 

В комнате те же, возвращается Лена.

ЕЛЕНА. Так, я посмотрела ваши изыски. Это какой-то ужас, а не работа. Сейчас будем делать работу над ошибками. Кто первый?
ГЕННАДИЙ. Лена я первый. А скажите, пожалуйся Елена, неужели у меня опять все плохо. Я так старался. Кстати я еще пяток объектов прикинул. Может, посмотрите тогда уже завтра. А сейчас я весь в ваших руках. Внимательно слушаю, и готов устранить все свои ошибки.
ЕЛЕНА. Геннадий, вы опять очень кратки, не смотря на все мои старания. Мне никак не удается вас переломить.
ГЕННАДИЙ. Лена, а меня вовсе и не надо ломать. Я очень мягкий, и податливый. Это просто со стороны, возможно, я выгляжу таким жестким и упрямым, но вот согласитесь же, я не разу ничего не прописал, не согласившись с вашими доводами?

ЕЛЕНА. Да, не прописали. Но вы все равно все как-то сокращаете и сокращаете.
ГЕННАДИЙ.  Лена, я не могу не быть кратким. Это у меня профессиональное. Я же эксперт. И мне положено писать длиннющие заключения в экспертизе. Да, я могу находить много вопросов, и делать много замечаний, но, никак не длинные заключеня. Да и как преподаватель я должен укладываться в отведенное мне время пары. Иначе кому я нужен?
ЕЛЕНА. Не уводитье в сторону. Вот здесь. Почему вы опять не написали выводы?
ГЕННАДИЙ.  Где? А, вот здесь. Так тут и так все ясно. Но хорошо, хорошо, я допишу про грунтовые воды, которые точат основание этого объекта, в соответствии с геологией. Хорошо, хорошо, я сделаю это для вас прекрасная Елена.
ЕЛЕНА. Для меня ничего делать не надо. Сделайте это для людей, читающих выводы.
ГЕННАДИЙ.   А вот тут смотрите, я все сделал, как вы просили, и вот тут.

Через весь оупен спейс проходит мужественный, бородатый мужчина, следом за начальником юридического управления. Он идет след  в след, за ней,  на ходу они разговаривают.

МУЖЧИНА. Ты здесь работаешь? Ух, ты (читая табличку на двери). Начальник юридического управления. Это кто? Ты что ли? Круто поднялась. Молодец.

ЕЛЕНА. Да, вы молодец. Но поправьте еще здесь, и вот здесь. И тогда. ...
ГЕННАДИЙ.   И тогда я смогу рассчитывать на то, что вы разрешите мне двигаться дальше? В следующие объекты?
ЕЛЕНА. Да. Тогда можете рассчитывать.
ГЕННАДИЙ.    Хорошо, я сегодня же все сделаю, и завтра приступлю к новым самостоятельно, не дожидаясь вас. Можно так? Ну, разрешите мне это?
ЕЛЕНА. Да, можно. Но только после того, как доделаете эти.
ГЕННАДИЙ. Спасибо Елена.

Геннадий пересаживается за свое рабочее место.

ЕЛЕНА. Кто следующий? Никто не хочет? Тогда по списку, я буду вызывать сама.

У Александра звонит телефон. Он берет трубку.

АЛЕКСАНДР. Але. Да. Здравствуйте. Это я, да. ... Как? А почему же вы так долго молчали? ... Я сдавал еще неделю назад. ... И вы только сейчас мне об этом говорите? ... Что же мне теперь делать? ... Хорошо, приду. Когда? Завтра с утра приедут. Какой ужас. Хорошо. Хорошо. До свиданья. До завтра.
ГЕННАДИЙ. С кем ты там разговариваешь?
АЛЕКСАНДР. Анализы плохие говорят. Кровь. Я завтра же с утра продублирую, в платной.
ГЕННАДИЙ. Вот и молодец.
ИРИНА. Что случилось Саш? На тебе лица нет.
АЛЕКСАНДР. Анализы плохие у меня. ... Кровь, понимаешь.
ИРИНА. И что теперь? Что с кровью? Не знаю что, все завтра, завтра все. ... Лена, видимо с этого дня все, мне нужна замена. Только я понял, как все надо делать, и уже настроился на работу, как это все произошло. Вот так всегда в жизни.
ЕЛЕНА. Вы только не волнуйтесь, мы найдем вам замену.
ИРИНА. Я доделаю все за тебя Саш.
АЛЕКСАНДР. Договор уже заключили со мной. По этому я уже потом видимо перечислю деньги с нее тебе, по факту, как договаривались. Ты не волнуйся, я не обману.
ИРИНА. Это ты не волнуйся, мы все сделаем как надо. Иди болей себе на здоровье спокойно.
ГЕННАДИЙ. Анализы у него плохие. А ты вообще, где их делал?
АЛЕКСАНДР. В поликлинике.
ГЕННАДИЙ. В поликлинике? В простой поликлинике, бесплатно? Да ты с ума сошел? Тогда можешь не волноваться. Иди срочно и сделай себе за деньги анализы. И даже не заморачивайся до тех пор, пока не узнаешь их результат. Моей бабушке, в том году пришли анализы, в которых было написано, что у нее расширение предстательной железы. Она так расстроилась, пока я ей не объяснил, что она женщина, и что ей мужские подсунули. Не переживай. Мой тебе совет.


                ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ.

                Картина первая.

Утро следующего дня. В комнате сидит Геннадий. Входит Александр.

АЛЕКСАНДР. Привет Ген. Видел, что на улицах нашего славного города творится?
ГЕННАДИЙ. Видел, кто ж это все не видел-то? Только слепой не заметит.
АЛЕКСАНДР. У нас тут все жалюзи на перегородках, отделяющих нас от фасада позакрывали наши соседи. Спрятались они видимо от нас, чтобы мы не видели наверно, что они ничего не делают у себя на местах с утра до вечера?
ГЕННАДИЙ. Да, как в подвале мы тут сидим все. Даже и не чувствуется, что в центре Москвы, на шестом этаже сидим деловой башни.
АЛЕКСАНДР. Вот и не заметили мы все, что в городе произошло. А ураганище знатный был, говорят, что десять человек погибло, и еще, сколько в тяжелом состоянии в больницах. А сколько машин повредило, не говоря уже о тысячах деревьев.
ГЕННАДИЙ. Ну, теперь новое время началось у нас. Я думаю, что все гораздо легче теперь пойдет. Видишь, она мне практически всю форму заполнения утвердила. Теперь быстро заполнять все будем. Глядишь, и к шестнадцатому все успеем. А не успеем, так и не страшно. Главное, что ветер переменился.
АЛЕКСАНДР. Да. И дышать даже стало как-то легче что ли.
ГЕННАДИЙ. Мне кстати Андрей Иванович уже звонил. Говорит, что ксероксы моих документов потерял к договору. Просил еще отксерить их. Очень извинялся.
АЛЕКСАНДР. Да их наверно бурей унесло.
ГЕННАДИЙ. Бурей говоришь? Интересная тема. Но вряд ли. Я думаю, что все гораздо проще и примитивнее обстоит у них. Просто там бардак творится замечательнейший. Такой бардак, скажу я тебе, которого еще свет не видывал.
АЛЕКСАНДР. Но ничего, они справятся. Я верю в лучшее.
ГЕННАДИЙ. Да, они справятся, и найдут мои копии документов. Но только тогда, когда я уже сгоняю за новыми. А мне к маме надо ехать, в другой конец Москвы. Так всегда бывает.
АЛЕКСАНДР. Что, только твои потеряли?
ГЕННАДИЙ. А это вопрос. Наверняка и еще чьи-то. Документы в одиночку не теряют. В одиночку другое делают.
АЛЕКСАНДР. Да. Помню. Мы это уже обсуждали.
ГЕННАДИЙ. Ну, вот и посмотрим, кому он сегодня еще позвонит.
АЛЕКСАНДР. Да пусть теряют, у нас еще есть. Вон я вообще найти сам-то не могу свой ИНН.
ГЕННАДИЙ. Да, может ты и прав, что не спешишь. Понимаешь, у нас страна выпуклая и по этому все приказы из Москвы, ну, скажем куда-нибудь в Саранск, идут по кривой и по дороге видоизменяются.
АЛЕКСАНДР.  У нас творческая страна.
ГЕННАДИЙ. Да, творчества хоть отбавляй. Вот видимо и с приказом моим так же. Только с той разницей, что отправили его не в Саранск, а всего лишь наверно двумя этажами выше, а может и ниже, это уже не суть важно как. Словом, по дороге приказ руководства об оформлении договора видоизменился, приобрел творческую нить и сменил направление.
АЛЕКСАНДР. Ну, скажем, ушел в другую организацию, к примеру.
ГЕННАДИЙ. Вот-вот. А почему бы и нет? А все приложенные к нему документы, к примеру, вообще в третью организацию попали. И теперь ищи их.
АЛЕКСАНДР. Ладно, пойду, поработаю, ведь не даром сегодня рано пришел. Такое хорошее время с утра, особенно после урагана. Нужно воспользоваться, пока тихо, и свежо.
ГЕННАДИЙ. Давай, поработай. И я тоже поработаю. Сегодня мне вообще надо с Леной реванш брать. Устал я уже переделывать. Да и на работу мне надо спешить. Там руки нужны мои.

Через комнату проходит директор договорного отдела, громко разговаривая по мобильному телефону: -"Платежки будут завтра. Да завтра. А деньги мне нужны сегодня. ... Сегодня ушли деньги? Ушли все? ... Что? ... Молодцы. Ждите платежки".

АЛЕКСАНДР. Какой хитрый. Деньги ему вперед подавай.
ГЕННАДИЙ. Не говори. Пусть платежки вперед шлет.
АЛЕКСАНДР. Слушай, я вообще не понимаю, чем они тут все занимаются?
ГЕННАДИЙ. А тебе какое дело вообще. У тебя, что работы, что ли нет?
АЛЕКСАНДР. Есть.
ГЕННАДИЙ. Вот и работай ее.

Входит Света.

СВЕТА. Добрый день.
ГЕННАДИЙ. (не вынимая карандаш изо рта) Привет Свет.
АЛЕКСАНДР. Привет. Как на Родине?
СВЕТА. (не понимая). На какой Родине? На Родине ураган. Вон вчера сколько деревьев повалило.
АЛЕКСАНДР. На нашей Родине.
СВЕТА. Как это? Не поняла. Что вы имеете в виду?
АЛЕКСАНДР. Да, я про наш институт, что-нибудь слышно о нем нового? Может заходила?
СВЕТА. А-а. Про институт. Да ничего не слышала. Работы много очень. Вова наш уволился. Который ГИП. Кто теперь вместо него будет я, и не знаю. Может Петю назначат? Больше некого, но он может не согласиться.
АЛЕКСАНДР. Такую мастерскую развалили. Всего год прошел наверно, а может и того меньше. Быстро они это все скундепали. А теперь работать некому. А работы до хрена. Нельзя увольнять людей, если временно нет загрузки. Нельзя. Ведь объясняли все этим детям. А они боятся всего. Что им дяди сверху сказали, то и делают. Вот и доигрались до того, что теперь вообще работать некому. Вовремя меня сюда запихнули. Не хочется даже и думать о том, что там у нас происходит.
СВЕТА. Да, вот так вот вернемся на Родину, как вы говорите, а на ее месте и нет ничего. Одни стены голые стоят.
АЛЕКСАНДР. К этому все и идет последние годы. Да собственно-то уже и пришло.
СВЕТА. Сегодня я уже по-другому думаю. Мне тоже теперь хочется здесь остаться. Тем более я, кажется уже начала все понимать, что к чему. И вроде получаться у меня начало все. Кто его знает, может еще, и успеем все к сроку сделать?
ГЕННАДИЙ. (не поднимая головы от компьютера). А что вы думали? Сейчас так везде. Считайте, что вы прошли курсы двухнедельные, и уже сметчики. Как во время войны. Прошел курс молодого бойца, и все, на передовую. Не боитесь погибнуть от шальной пули?
АЛЕКСАНДР. Постепенно мы превращаемся в сметчиков. Я уже и мыслить по-другому, как-то стал.
ГЕННАДИЙ. Ничего, ничего, мы со всем справимся. Вон, у меня сосед по комнате, в экспертизе, эксперт, конструктор, такое лепит, мне даже страшно за него, да и за себя. Ведь это все заразно, все-таки я с ним в одной комнате сижу. Заразиться можно. Вот так вот подхватишь заразу эту, и тебе уже и ничегошеньки не страшно. Можешь, кем угодно работать после этого. Это как эпидемия какая-то.
АЛЕКСАНДР. Не обращай внимания.
ГЕННАДИЙ. Я и не обращаю. Он сам его на себя притягивает. Я его спрашиваю: - "Ты что закончил после своего Лесотехнического института, чтобы сюда попасть?" А он мне говорит: -"Курсы двухнедельные пришлось пройти." Ты представляешь? Курсы! Двухнедельные, и ты эксперт. Я помню раньше, да еще лет наверно пятнадцать назад, двадцать, эксперта слушали, как специалиста высокого уровня. Это была элита. Не каждый мог справляться с такой работой. А на стройках, что было. Инспектора ИГАСН такие были, помнишь? Так бывало, подойдет он к тебе и скажет: -"Слушай, у тебя тут сечение колонн маловато, может все-таки армирование увеличить пока не поздно? Вот тут я расчетик на бумажке прикинул. Посмотри?" И ты смотришь, и видишь, что прав он. Умнее тебя и глубже мыслит. А сейчас? Страшное дело. Не просто детский сад, а вообще другие люди, из другого мира, другой профессии, другой страны.
АЛЕКСАНДР. Ты знаешь, у меня друг в Финляндии закончил курсы пасторские, двухнедельные. Теперь пастор. Службы проводить умеет. Все просто это на самом деле понимаешь? Надо только ничего не бояться.
ГЕННАДИЙ. Во-во, ничего не боятся. Все пасторы уже давно видимо.

                Картина вторая.

Входит Лариса.

ЛАРИСА. Добрый день всем.

Проходит, и садится на свое рабочее место, включает компьютер.

СВЕТА. Ну, как вчера дошли до дома?
ЛАРИСА. Как, как? Весь район повалило, ну, в смысле деревья. Что-то страшное происходило вчера, пока мы тут с вами тихо, мирно работали. Всю Москву вырвало с корнями и завалило на бок. Не понятно только одно, как мы тут с вами умудрились ничего этого не заметить? Я этого не понимаю.
АЛЕКСАНДР. Так соседи же наши вон, видите, как отгородились жалюзи в своих перегородках от нас? Света белого мы теперь из-за них здесь не видим. Вкалываем с самого раннего утра до позднего вечера.
ГЕННАДИЙ. А это Саша Москва от реноваций не выдержала. У нее просто нервы сдали.
АЛЕКСАНДР. Ты хочешь сказать, что это она, таким образом психанула? Показала характер свой?
ГЕННАДИЙ. Ну, да что-то вроде того. Ты пойми, сколько можно ее сносить, застраивать, а потом еще и плиткой покрывать в три слоя. Не одна порядочная, уважающая себя Москва не выдержит. Вот и наша вчера не выдержала. Психанула, по полной.
ЛАРИСА. Говорят, что человек двадцать погибло только.
ГЕННАДИЙ. Вот, уже двадцать. Слышал?
АЛЕКСАНДР. Слышал, слышал. Какое имеет значение? Главное погибли, это очень печально все, когда кто-то психует, а из-за этого люди гибнут.
ГЕННАДИЙ. Да мы сами гибнем все. Эта реновация нас убьет всех чиновников вместе со всей госструктурой. Не справятся они с ней. Начнут и погрязнут в ней, как Лужок десять лет назад. А помнишь, как тогда все это шумно начиналось. Но все равно все погрязло в глупости. Нашей Российской глупости.
АЛЕКСАНДР.  Интересно, кому эта халявная работа перепадет, по проектированию жилья?
ГЕННАДИЙ. Даже не парься. Нам с тобой не перепадет ничего. Можешь даже не дергаться. Уже все и давно схвачено и проплачено.
АЛЕКСАНДР.  Да я и не дергаюсь, если честно. Мне давно уже все равно.
ГЕННАДИЙ. Вот это и не нравится мне в тебе. Что тебе все равно. Нельзя так жить, нужно чем-то интересоваться.
АЛЕКСАНДР.  На самом деле у меня есть какие-то интересы. Но они появились тоже не от хорошей жизни. А от того чтобы просто не сойти с ума.
ГЕННАДИЙ. Ну, да у вас там захват в институте гораздо раньше, чем у нас произошел. Но что делать? Мы следующие. ... И как же ты справился с ситуацией?
АЛЕКСАНДР. Я стал сочинять. Просто писать что-то. Совершенно все равно что. Рассказы, пьесы. Не знаю, получается ли у меня что-нибудь, но меня уже сложно остановить. Я втянулся. И ты знаешь, это очень сильно помогает. Помогает сосредотачиваться, искать причины многих событий, рыться в себе. Это, как минимум очень интересно.
 ГЕННАДИЙ. Ты молодец. Эта вся жизнь суета сует. Все это ерунда. Главное это творчество. Ведь я себя тоже причисляю к творческим людям. А им тяжело в жизни. Но им легче оттого, что они проще умеют находить себе замену реальности, и уходить в другой мир. Нам без этого видимо нельзя.
АЛЕКСАНДР. Я просто потерял возможность творчески мыслить на работе, понимаешь, меня задвинули в угол. В дальний угол. А теперь вот вообще направили сюда к вам, в командировку. А мне надо выживать. Я чувствую, что смогу еще принести пользу обществу. И для этого мне надо выжить как-то. Сохраниться что ли, не сломаться. Я даже начал сочинять какие-то неимоверные пьесы писать, рассказы. Даже попробовал повесть начать, но, не пошло пока. Но, я не унываю. Буду работать и дальше. Надо что-то делать. Без созидания мне нельзя никак понимаешь? Тогда я умру как человек.
ГЕННАДИЙ. Ну, ты даешь. Хотя, прав, конечно. У меня один друг тоже сочинял, сочинял. Потом вышел на пенсию. Театр организовал с такими же, как он увлекающимися людьми. Сейчас арендуют подвал где-то у себя в районе. Ставят спектакли. Работают. И что самое интересное, к ним люди ходят. Вот так вот нашел себя человек, на пенсии.
АЛЕКСАНДР. Не знаю Ген. Не знаю ничего. Мне не нужно ничего. Ни театра, ни пьес. Мне нужно самовоплощение, мне нужно простое человеческое, пускай и очень маленькое, но счастье. А его мне дает творчество, которого я лишен теперь на работе. И думаю, что навсегда теперь уже.

                Картина третья.

Те же, там же. Входит Ирина.

ИРИНА. Здравствуйте товарищи. Что такие грустные все. Видели, что вчера в Москве было, пока мы все тут сидели, и вкалывали как рабы.
ЛАРИСА. Видели. А как там у тебя в районе?
ИРИНА. Да ужас просто, что творится. Не пройти, не проехать. Все завалило. Просто какой-то конец света. А сегодня все, как рукой сняло. Небо светлое, солнце светит, правда не очень шибко, но, все равно приятно. Говорят, что люди погибли.
ЛАРИСА.  Да, погибли. Как раз тогда, когда мы тут все вкалывали.
ИРИНА. Интересно, кому будет нужна наша работа?
ГЕННАДИЙ. Девчонки, нужна! Нужна она очень, нужна! И не спрашивайте меня больше кому, и зачем, я вам все равно не отвечу. Потому что я сам не знаю ничего. Ничего не знаю, как я понял в этой жизни, и не понимаю. Но, если за нее платят деньги, значит она, нужна. Может быть после нее перестанут вообще проекты в Москве заказывать? Все будут в Татарстане проектировать. И мы туда наконец уедем из этого города- мостодонта, который уже просто и не знает, куда ему расти. В какую из сторон. Так и мечется в разные стороны. Так и лезет за МКАД. Ему придумали новую Москву, так ему не нравится. Нет, ему хочется только то делать, что нравится.
ИРИНА. Гена не шали. Опять ты за свои шуточки взялся?
ГЕННАДИЙ. А что такого. Вот смотри, объект, к примеру в деревне Шали есть. Ну, тот, с которым мы большую часть наших Московских сравниваем. Там наверно такие шаловливые все проектировщики, что даже страшно рядом-то с ними стоять наверно. Так и перехитрят тебя с показателями, и глазом моргнуть не успеешь.
АЛЕКСАНДР. Гена, Шали, не Шали, все равно тебе их не перепрыгнуть. Они все равно войдут в Москву, как и в четырнадцатом веке. И ничегошеньки-то мы не сможем сделать. Вон уже пол Москвы они заняли. И ничего. Живем же как-то?
ИРИНА. Ага, только плиткой покрываемся планомерно.
ГЕННАДИЙ. Сначала центр, потом до садового, теперь уже дальше пошли.
АЛЕКСАНДР. Как в страшном сне прямо.
ГЕННАДИЙ. Ничего и к этому привыкнете. Главное чтобы не было войны. А так жить можно. Ведь не убивают пока? В рабство не уводят?
ИРИНА. В рабство? А ты разве не раб уже. Смотри, как тебя обложили со всех сторон? Зарплата маленькая, руководители идиоты. Тут тоже никак не можете консенсус найти.
ГЕННАДИЙ. Не надо. Я от идиотов всегда уходил, и уходить буду. Я с ними не могу рядом находиться, меня сразу скручивает.
АЛЕКСАНДР. По этому ты и спешишь все сделать быстро?
ГЕННАДИЙ. Не знаю. Может и по этому, а может и по тому, что медленно-то я и не умею. В общем, мы все уже давно сидим в каком-то Шали. И выхода нет. По этому сравнивай наши детские сады с садиком в селе Шали, не сравнивай, все равно в Шали лучше. Хотя бы только по одному названию. А какое все-таки оно звучное. Нет, что не говори, а у них все как-то интереснее, что ли, или может быть экстремальнее. Ну, я в том плане, что чтобы построить надо все, как-то снести, расчистить место. Причем до основания. Нет, определенно мне нравится такой подход. Он отдает чем-то диким, степным что ли.
АЛЕКСАНДР. Ну, правильно. Кони, юрты, а ты Шали не Шали, все равно никому уже не нужен. Потому, что другое время пришло уже в стране. Время кочевников. Вот они и кочуют по городу со своими родственниками, братьями, сватьями, сестрами, детьми, женами. Из одного проектного института в другой.
ГЕННАДИЙ. Да, да, знаю, скоро и к нам придут. Доберутся и до нас.
АЛЕКСАНДР. А может их, все-таки ураганом унесло вчера?
Дайте хоть помечтать мне о хорошем. Хоть на миг. А вдруг чудо произошло? Ведь бывает же такое.
ИРИНА.  А почему гул вдруг затих весь? Вы слышите? (указывает поднятым пальцем на потолок)
АЛЕКСАНДР. Какой еще гул? Инспектор Гулл?
СВЕТА. Ой, они, кажется, кондиционирование выключили все.
ГЕННАДИЙ. Теперь мы все задохнемся здесь.
АЛЕКСАНДР. Да, форточек-то нет совсем в здание. Оно все современное. Не хухры-мухры.
СВЕТА. Ничего не задохнемся. Просто на улице сильно очень похолодало, вот они и выключили. Экономят. И потом холодно будет очень, если не выключать. Так, глядишь, они совсем скоро и отопление обратно включат.
ИРИНА. Да, давно пора уже. На улице все три градуса наверно. Правда, хорошо еще со знаком плюс.
ГЕННАДИЙ. А я думал, что же это все время мне сосредоточиться мешает? За то, как теперь тихо, каждый вздох слышен. Тишина.
ИРИНА. Осталось только еще написать: -"Тихо, работают эксперты".


                Картина четвертая.

Взодит Евгений.

ЕВГЕНИЙ. Доброе утро Господа. Какой ураган вчера был, видели?
ИРИНА. Видели, видели.
ЕВГЕНИЙ. У нас в Зелике особенно покосило. А может Лену нашу, тоже унесло куда-нибудь? Вот было бы прикольно?
ГЕННАДИЙ. И даже не надейся. У меня сегодня с ней решающий бой должен быть. Так что даже и не думай.
ЕВГЕНИЙ. Ну, реально вчера накосило деревьев. Просто ужас какой-то. Не пройти к подъезду прямо. Как после бомбардировки. Как будто взрывной волной завалило. Я даже на стоянку зашел. Хотя у меня машина и не под деревом стоит. Ну, ничего вроде, обошлось как-то.
АЛЕКСАНДР. И есть у тебя силы на боевые действия? Мне бы до дома живым добраться.
ГЕННАДИЙ. Воевать надо всегда. Не на смерть конечно, а понарошку. Это же не опасно все. Поверь мне. Это игра. А я игрок, причем игрок страшный. Ты разве не заметил еще?
ЕВГЕНИЙ. Заметили мы давно еще, как ты с ней играешь. Но так можно и заиграться.
ГЕННАДИЙ. Нет уж ребятки, не до такой степени, у меня жена есть и дети. У меня другие игры тут. Игры разума.
ЕВГЕНИЙ. А, ну тогда это тебе не с ней надо играть.
АЛЕКСАНДР. Да Ген, просто растрачиваешь так все свои силы, и талант убеждения по мелочам. Зачем тебе это? Оставь надежду всяк сюда входящий.
ГЕННАДИЙ. Ребята, вы поймите, что я и не надеюсь-то ни на что. Мне просто интересно все это. И я не могу теперь остановиться. Погодите, сами еще просить меня продолжение будете.
ЕВГЕНИЙ. Эх. Гена. Все равно тебя не повысят.
ГЕННАДИЙ. А кого теперь повышают? Сейчас не принято повышать.
АЛЕКСАНДР. Я бы сказал, что сейчас не принято повышать за знания.
ЕВГЕНИЙ. А за что же тогда сейчас повышают?
АЛЕКСАНДР. Сейчас повышают только отличившихся. Времена такие видно настали. Помнишь как в Кин-дза-дзе?
ЕВГЕНИЙ. Нет, я не помню, я не смотрел.
АЛЕКСАНДР. За удачную песню, за креативный вид, за полную деградацию.
ЕВГЕНИЙ. Как это?
АЛЕКСАНДР. Был у нас очередной зам. по производству. Пришел я к нему со списком сотрудников на повышение. Говорю, что вот этого и этого, и еще вот эту хорошо бы повысить. А он мне в ответ: -"А чем они отличились?" Я, если честно, то сначала-то даже и не понял. Говорю: -"Как это, в каком смысле - отличились? Они справляются благодаря своему накопленному опыту с задачами, выполняемыми уже на следующей должности". А он мне: - "Нет, чем именно они отличились. То есть, что они такого сделали, чтобы я мог за них у генеральной просить? Ведь справлятся им по профессии положено." Я потерял дар речи. Говорю: - "Они ничем не отличились. Они умеют просто уже давно делать гораздо большее, чем другие их сверстники". А он: - "Если они ничем не отличились, то я о них, и не смогу слово замолвить у Генеральной. Пойми, ей нужны те, кто выполнил работу вовремя, или умеет из других эту работу получать без срыва сроков". Я ему: -"Но, ведь для этого не нужны знания совсем. Скорее наоборот, их вовсе, и не надо" А он мне в ответ: - "Как знаешь. Я тебе все сказал. И вот еще что. Всех троих нельзя сразу. Так не бывает, чтобы сразу все отличились. У нее этот номер не пройдет"
ГЕННАДИЙ. Да Саш, видно крепко тебя прихватило в последние годы. У нас такого еще нет, но мне уже от одних твоих рассказов страшно становится.
ЕВГЕНИЙ. И у нас тоже все это было на предыдущей работе, где после УРБАН ГРУПП отсиживался.
ГЕННАДИЙ. Раньше все же как-то веселее, что ли все это было. Вот я помню, мы объект сдавали. А объект наисерьезнейший был, для правительства Москвы, школа, но школа не простая, школа дорогая. Приехали на сдачу тогда все три толстяка.
ЕВГЕНИЙ. А кто это?
АЛЕКСАНДР. Фильм такой есть, сказка, не смотрел?
ЕВГЕНИЙ. Смотрел я фильм. Я говорю, кто эти три толстяка?
ГЕННАДИЙ. Так вот, приехали, значит, они. А были это: Ресин, и Шанцев, и Лужков. Дело было в огромном, пустом зале. Они зашли туда, в тепло, уже после обхода. И сели в президиуме за стол. Наверно для них и поставили его специально. И вдруг Ресин говорит Лужкову: -"Юр, а сколько к примеру, эта школа обошлась бы без бассейна?" И как начали считать, прямо как в фильме. Забыли про народ, про весь. Спорят, сидят. Пересчитывают по много раз, а ума-то нет совсем. Ничего у них не получается, точнее у каждого своя цифра. Спорят, совсем про нас забыли. А мы все стоим, и смотрим на них с пониманием. Ведь они же все отличились чем-то когда-то. Только вот чем? Может тем, что все разжирели, и вместе держатся после этого, чтобы их не съели?
ЛАРИСА. А у меня ГАП одна есть, так ее боятся все. Она знаешь какая суровая. Как-то на одном объекте за одну неделю, пока она не приезжала на авторский надзор, рабочие выстроили пилоны из кирпича другого цвета.
ЕВГЕНИЙ. И, что много успели понастроить-то?
ЛАРИСА. Не помню уже. Сама не видела. Мне рассказывали. Так вот она говорит им, чтобы они разбирали все сейчас же. А они ни в какую. Так она взяла кувалду и сама как начнет все крушить, только осколки летят.
ЕВГЕНИЙ. И что все сама сломала?
ЛАРИСА. Ну, не все, а много углов поотбивала. Пришлось ломать им остальное, и заново перекладывать.
АЛЕКСАНДР. Зверь - баба!

                Картина пятая.   

Входит Елена.

ЕЛЕНА. Здравствуйте коллеги! Поздравляю всех с началом лета!
ГЕННАДИЙ. Привет Лен. Можно к тебе?
ЕЛЕНА. Подождите Геннадий, дайте раздеться. Я только вошла. Сейчас плащ сниму.

Снимает плащ, вешает его в шкаф. Включает компьютер.

ЕЛЕНА. Давайте Геннадий.

Геннадий пересаживается, держа в руках стопку таблиц по своим объектам.

ГЕННАДИЙ. Вот, тут все, что я переделал, как вы мне сказали.
ЕЛЕНА. Давайте Геннадий смотреть.
ГЕННАДИЙ. Я все переделал. Все, как вы и сказали.
ЕЛЕНА. Так, все замечательно. ... Все хорошо.
ГЕННАДИЙ. Правда, же хорошо? Я старался, все для вас. Потому, что мне просто приятно с вами работать, под вашим руководством.
ЕЛЕНА. Так, а это что такое?
ГЕННАДИЙ. Где? ... А ... Тут. Да. Тут я взял номер НЦС прямо из таблицы, прямо из нее, да. Все правильно. Вот, из нее и взял. А что?
ЕЛЕНА. Это неправильный номер. Я же вам говорила вчера еще, что нельзя брать слепо из таблицы, нужно сверять в объектах города Москвы все номера.
ГЕННАДИЙ. Говорили, не говорили. Ничего не знаю. У меня есть таблица, в ней есть номера. Я по ним обязан работать. Ничего не знаю. Я все сделал правильно. А теперь вы мне говорите, что номер оказывается неправильный. Это что для меня значит? Это значит, что вся, мной проделанная работа, неправильно сделана. Я не буду ничего переделывать! Все. Хватит! Сколько можно?
ЕЛЕНА. Геннадий, надо все переделать. Такая работа не нужна никому. Она не правильна. Ее надо переделать.
ГЕННАДИЙ. Я уже сказал, что не буду ничего переделывать. Или давайте тогда ставьте свои подписи на проверенных таблицах. А то так мы не сдвинемся с места. Я работаю, не разгибаясь уже третью неделю, а мы все на том же самом месте, где и были раньше.
ЕЛЕНА. Вот еще чего не хватало, я не буду вам ничего подписывать. Это не моя ошибка, а ваша. И вы ее и должны устранить.
ГЕННАДИЙ. Она по вашей вине, и я не согласен дальше работать, в таком режиме. Такая работа может продолжаться до бесконечности.
ЕЛЕНА. В таком случае я не знаю, что мне с вами делать дальше.
ГЕННАДИЙ. А ничего не надо со мной делать. Надо только поверить мне и понять. Все, больше ничего.
ЕЛЕНА. Хорошо Геннадий, считайте, что я вас поняла. Но работу все равно нужно переделать.
ГЕННАДИЙ. Хорошо, я все переделаю. Но, только это уже будет в последний раз.

Геннадий встает, понурив голову, и тут же садится за свой стул.

ЕЛЕНА. А где Лариса?
АЛЕКСАНДР. Ой. Она же только, что еще тут была. А-а-а. Вспомнил. Я ее видел в лифтовом холле, у нас на этаже, когда кружку ходил мыть, она ключи в лифтовую шахту от квартиры уронила, когда по телефону там разговаривала. Теперь ждет, когда приедут лифтовики, чтобы достать их.
ЕЛЕНА. Господи. Как уронила?
АЛЕКСАНДР. Она крутила ими на пальце и уронила. А они возьми, и в самую щель как раз и залетели.
ЕЛЕНА. Какой ужас. Да вы шутите?
АЛЕКСАНДР. Да, я шучу. Извините.
ЕЛЕНА. Ну, тогда сдавайте мне все свои таблицы, кладите на стол, а я подойду, потом и буду смотреть.

 Идет в соседнюю комнату. Сталкивается с Ларисой.

ЕЛЕНА. Обед уже кончился. Где вы ходите? С отработкой тогда, только с отработкой после шести.

Мимо проходит Начальник юридического управления. и что-то оживленно говорит в телефон: -"Да ничего она не гуляет. Вон она сидит себе на месте и работает".

ЛАРИСА. (кладет трубку). Ой, извините, я задержалась на обеде. На работу к себе заходила. Тут же не далеко. Там помогла людям, и бегом сюда.

Елена молча заходит в другую комнату, не отвечая.

                Картина шестая.   

Те же, там же. Входит Лариса.

ЛАРИСА. Представляете, там вообще снег повалил. Ну, дела!
АЛЕКСАНДР. Первый день лета сегодня. Центр Москвы. Поздравляю всех с началом нового сезона!

Все вскакивают, и пытаются пройти поближе к окну, в другую комнату.

ГЕННАДИЙ. Да куда же вы все ломанулись? Нет там никакого снега, разыгрывают они нас сегодня просто, по очереди. То Саша Ларису, то она его, да и нас всех, вместе взятых.
ИРИНА. (находясь ближе всех к окну). Там действительно снег. Что творится-то? Вчера ураган, сегодня снег!
 СВЕТА. И в правду снег повалил, да какой крупный, прямо хлопьями, как зимой. Вот чудеса!
ГЕННАДИЙ. (тут уже вскакивает Геннадий). Ну, если разыграли!

Подходит к окну, и застывает в непосредственной близости от него.

Мимо всех проходит очередной директор с огромным количеством пустых коробок из-под бумаги в руках, при этом говоря кому-то: - "Надо быстрее собирать всю документацию. Кто же знал, что это все произойдет так быстро. Говорили же еще вчера, что раньше Августа не переедем. Я думал, что еще и в отпуск успею сходить!"

Все медленно и с неохотой, возвращаются на свои места. Никто не хочет садиться. Но постепенно рассаживаются, и продолжают работу в унынии. Проходит какое-то время. И первой заговаривает Ирина.

ИРИНА. А знаете, мне сейчас показалось, что нас всех здесь зачем-то собрал вместе Господь. Нас, да-да, именно нас, а не кого-то другого. Не знаю зачем. Может быть, чтобы мы все чему-то друг у друга поучились? Что-то узнали для себя нового? Не понимаю я пока всего этого. Просто так показалось мне, и именно сейчас, в эту минуту, когда пошел снег.
ГЕННАДИЙ. Да, погорячился я что-то с Леной. И снег еще этот пошел. Прямо зима вернулась. Да Ир. Ты права, не просто все это, не просто. А что простого ты видела в последнее время-то? За простым, это не к нам. Мы все здесь не простые люди. А собрались наверно вместе для того, чтобы понять то, что происходит с нашей профессией, проектировщик. Увидеть, как она постепенно отмирает.
АЛЕКСАНДР. А ты понял, почему мы вообще эти сметы-то сверяем?
ГЕННАДИЙ. Понял, конечно.
АЛЕКСАНДР. Тогда скажи, как ты это понял.
ГЕННАДИЙ. А ты сам-то, что не понял, что ли?
АЛЕКСАНДР. Я понял, понял все. Просто мне интересно, как ты это понимаешь?
ГЕННАДИЙ. А очень просто все. Понимаешь, они эти из Казанской мафии просто обнаглели. Они хотят сбить цены на строительство в Москве. А тут уже их же родственники еще аж с Мамаева похода сидят, уже обрусевшие. Вот они-то им и не дают. И не дадут никогда. Ведь им и так не хватает всем на жизнь, а тут, на тебе, пришла родня, седьмая вода на киселе, и еще ниже, хочет опустить цены на строительство. Да кому ж это все понравится? Вот кто-то "умный" очень и решил научно доказать несоответствие их заниженных цен на строительство, подсчитанных для строительства в Казани где-то, нашим, Московским цена. А мы как раз и воплощаем это, кстати, довольно таки благородную, с моей, во всяком случае, точки зрения, мысль.
АЛЕКСАНДР. Им не удастся же все равно, даже если мы бы и не доказывали правоту завышенных смет, построить здесь, в Москве, свои проекты. Тут же взятки, откаты, затесненность участков, и все прочее.
ГЕННАДИЙ. Не удастся, согласен с тобой. Но какой ценой. Видимо, кому-то так не хочется делиться деньгами на верху, что даже прорезался какой-то малый зачаток ума у этого чиновника. Такой малый, и хрупкий, что и не вышло бы-то и ничего, если бы не одно - но.
ЕВГЕНИЙ. Какое - но?
ГЕННАДИЙ. Если бы этот начальник не был такого крутого уровня, что для него и расчеты-то делать, это уже просто формальность одна. Он и без них, сам, может всю эту свистопляску Казанскую остановить. Ты вот думаешь наверно, сады, школы, поликлиники. А кому они все нужны-то, кому? Никому это все не нужно. Нужны деньги, и много денег. По этому-то и ты уже из проектировщика в раба превратился, что и лечить-то тебя негде. И детей твоих в садик отдавать незачем. Главное это просто чтобы процесс какой-то шел. Движуха какая-то, понимаешь. Это как с реновацией. Главное процесс запустить, а потом, хоть плачь, хоть не плачь. Не имеет никакого значения все это. Никому не нужно все. Только деньги, деньги, и деньги. Вообще уже никому, и ничего не нужно. Да и здесь, как видишь, играют они с нами. Потому, что сами, не понимают ничего, и не видят. Не видят того, что им конкретно надо показать, и до какой степени правды. А нужна ли эта правда уже, да и кому? Так, что работай Сашенька, работай, и не парься. А то вспомни, как ты, еще позавчера переживал, и нервничал из-за того, что не понимал, что от тебя хотят. И от этого боялся, что не справишься с поставленной задачей. А задача-то совсем проста. Проще некуда. Денег дяди хотят заработать.
ЕВГЕНИЙ. А вы видели, кто наше руководство?
ИРИНА. Нет, не видели. А где ты нашел?
ЕВГЕНИЙ. В интернете все. Вот смотри. Тут и их биографии есть. Смотри, они все нефтяники, и газовщики. Потрясающе!
АЛЕКСАНДР. Они все размножаются, и размножаются. До каких пор это все продлится?
ГЕННАДИЙ. До каких надо, до тех и продлится. Что ты нервничаешь? Тебе-то что от этого. Пусть хоть почкованием размножаются. Все равно это все сорняки. Сорная трава у дороги. Сама же от газов придорожных и задохнется. Ведь нечего-то у самой дороги расти. Вон, даже природа уже не выдерживает это все безобразие. Снег летом пошел. Я и не помню, чтобы здесь когда-то так было раньше. Первый раз все это вижу сегодня. Потому и не поверил сначала вам. Подумал, что все это розыгрыш.
АЛЕКСАНДР. Они совсем уже сдурели.  Начали снимать плитку вчера уже от Маяковской, и до Белорусской, вдоль Тверской. Даже Армян на них не хватает.
ГЕННАДИЙ. Каких Армян?
АЛЕКСАНДР. А ты, что не знаешь? Таких, которые еще, наверно и при Брежневе занимались в Москве тротуарными работами. Там, в Армении есть две деревни, в горах, которые исторически в Москве выполняли эти работы, сейчас уже и не знает, как это все произошло в самом начале. С чего началось. Так их теперь не хватает на это дело. Они берут к себе в помощь, таджиков, узбеков, кого угодно, а все мало. Не справляются. Еле, еле успевают.
ЕВГЕНИЙ. Ничего. Главное, чтобы гранит не кончился. А остальное дело наживное все.
АЛЕКСАНДР.  Они просто хотят нас всех заменить, по-видимому.
ГЕННАДИЙ. Заменить? На кого? Зачем?
ЕВГЕНИЙ. Они давно уже это делают. И кстати, довольно удачно. Разве ты этого не заметил Ген?
ГЕННАДИЙ. Нет, я вообще не понимаю, о чем вы говорите.
АЛЕКСАНДР. Правительство делает все для того, чтобы мы исчезли. Покинули город.
ГЕННАДИЙ. И как оно, по твоему это все делает?
АЛЕКСАНДР. Ты разве еще не почувствовал это на себе? Вот, например поликлиники, которые, кстати, мы все сверяем. Ты видел, что там происходит?
ГЕННАДИЙ. Нет, я стараюсь не болеть. Оптимизация там, я знаю.
ЕВГЕНИЙ. Грамотная оптимизация лишает нас напрочь оптимизма.
АЛЕКСАНДР. Она везде, во всем. И мы, кстати, ей же и занимаемся все сейчас. Сначала они все оптимизируют, а потом приведут гасторбайтеров, которым не нужно медицинское обслуживание. То же самое и в проектирование, и в науке, и в производстве, и в освоении космоса. Везде. Ты не заметил разве? Они просто расчищают страну от нас. Они хотят заменить нас, на других. Более дешевых, неприхотливых, и примитивных. По принципу: сломался, выкинули, взяли следующего. Как же ты этого не видишь? Мы уже не нужны этому обществу олигархов, и их службе обеспечения. Только они и будут теперь здесь, в этой стране жить. Остальные смогут существовать при них, только в качестве рабов, обслуживающих их сладкую жизнь. Но, если ты непослушный раб, то тебя тут же уберут. Нет, не убьют, не посадят. Это все уже ни к чему. Все будет к тому моменту сделано и перестроено так, что ненужные люди будут просто вымирать в нищете и грязи. Как же ты это не понял еще?
ГЕННАДИЙ. Ты Саш сгущаешь краски, как творческий человек. Вам, творцам это присуще. Не верю я во все это. Всегда можно где-то пристроиться. Мы все специалисты высокого класса, и на нас всегда будет спрос, при любой власти.
АЛЕКСАНДР. Ты ничегошеньки-то и не понял. Жаль. А ведь это все. Понимаешь, пришло другое время. Время бездарностей. Нет, даже не так. Не то говорю. Бездарности были всегда. Пришло время других приоритетов. Время управленческого класса, и рабов. Без какой-либо другой прослойки общества.
ГЕННАДИЙ. Но кто же тогда все это будет делать за нас?
ЕВГЕНИЙ. А никто. Просто никто. Компьютеры.
ГЕННАДИЙ. А ты знаешь, что ни одна программа не может сделать правильный расчет без человеческого чутья, опыта, или просто ума?
АЛЕКСАНДР. И не надо. Не надо это уже никому. Еще год, два, все перестроится, и вообще не нужно будет ничего, ни опыт, ни знания. Программы будут считать все сами, без нас.
ГЕННАДИЙ. Правильно, и все будет разваливаться.
АЛЕКСАНДР. Будет, не будет. Какое это уже будет иметь значение. Если и развалится пара, тройка зданий, то это только первое время. Потом все встанет на свои места, но вот только уже без нас. И что самое страшное, это не то, что без нас. Нет. Это все ерунда. Подумаешь, без нас. Кому мы нужны на фоне масштабов поставленных задач. Страшное другое. То, что мир стал другим, и то, что ему уже никогда не стать прежним. Никогда. Хотя бы только потому, что это уже никому не нужно. Сначала они создали общество потребления, тем самым поработили всех нас, вместе с нашими душами, а теперь создано другое общество. Общество управления. А что бывает, когда много управленцев? Именно. Да. Полный крах. Вот только не понимаю одного. Почему это все досталось именно нам, нашему поколению. Сначала перестройка, потом развал. Потом опять эта незаметная перестройка, или правильными словами, захват, а теперь еще и этот развал всего. Всех наших иллюзий, наших представлении о счастье, о завтрашнем дне. Почему это все досталось именно нам.
ИРИНА. Зато вокруг чистота и порядок. Везде плитка, тротуары красивые, дорогие дома, И что самое главное, дешевые, дешевые сметы на строительные работу. Прямо, как будто мы строим не дома уже, а муляжи. Да-да, именно муляжи нашего счастья.

                Картина седьмая. 

Входит Елена. Все затихают.

ЕЛЕНА. Сроки поджимают, а к нам подгрузили еще несколько объектов. И я чувствую, что нам не справится, как бы мы не работали. Сегодня я приведу сметчиков, и мы устроим что-то вроде общего просмотра пообъектно. Иначе нам не успеть.
ГЕННАДИЙ. Вся надежда на сметчиков теперь только и осталась. Иначе нам не выкарабкаться уже никогда. Только они и могут наверно, если честно, совершить чудо.   
ЕЛЕНА. Я не верю в чудеса. Только профессионализм, и опыт. А главное честный подход к делу.
ГЕННАДИЙ. Лена, ты усомнилась в нашей честности? Зря. Более честных и правильных специалистов тебе просто уже и не найти в нашей среде. Она нас выжила, выдавила из себя, не имея ничего лучшего, на эту, впрочем и не нашу по профилю работу. Хотя бы только потому, что остальные, те, кто остался на местах, или не могут просто разогнуться от гнета наваленной работы, или, если честно, то просто и не понимают уже что творят. Все хорошие специалисты ушли в другие профили.
ЕЛЕНА. Вот и вы уходите. Оставайтесь работать здесь. Ведь, чего скрывать, здесь вы нужнее. Гораздо нужнее, чем на местах.
ГЕННАДИЙ. В том-то и все дело. Но, если того, что касается меня, то я давно уже занимаюсь анализом проектов. Ребятам будет тяжелее.
ИРИНА. Ребята уже все перестроились.
АЛЕКСАНДР. Да, надо бежать, бежать, бежать. Менять жизнь, менять работу, менять все, иначе просто не выжить в этом огромном городе-государстве, иначе оно, это чудовище, этот монстр просто поглотит нас, вместе с нашими домами, историей, чувствами, сознанием, и пониманием своего, такого близкого с детства мира. Мы больше не нужны. И когда в следующий раз подует ветер, мы все понесемся по городу, как опавшие листья, вперемешку с пылью и мусором, шелестя, и ворочаясь, поднимаясь стайками вверх, и обволакивая собой весь наш старый, и уже видимо никому не нужный город. Не нужный своей трухлявой стариной, как и не нужны мы на его покосившихся, и еще не выровненных в струнку, новой тротуарной плиткой улицах. Таких милых нашему сердцу, но, при этом и никому не нужных, оставшихся просто где-то в глубине нашей памяти, нашего прошлого. Мы отжили свой век, и наша задача теперь удобрить почву следующим поколениям. Но не думаю, что из нас, погрязших в собственных, никому не важных проблемах, с их нерешимостью, что-то вырастет. Или нет, не так. Вырастет что-то хорошее, востребованное для окружающего общества. Потому, что мы просто превращаемся в перегной. Хороший, качественный, дорогой, но, к сожалению всего лишь перегной, той старой эпохи, когда у людей было счастье. И оно заключалось не в достижении положения в обществе, а всего лишь просто в умении понимать жизнь, и созидать. Мы еще знаем, что такое умение созидать. Это знание вдруг стало очень старым, и неуместным, никому не нужным.

В глубине комнаты происходит возня. Все занимающие свои кабинеты директора разбирают наваленные в углу, пустые коробки, для того чтобы упаковать в них свою документацию. Слышны их  голоса.

Переезжаем сегодня вечером, или, скорее всего уже завтра утром. Сегодня все нужно сложить. Скоро придут грузчики. На новом месте уже не будет кабинетов. Сядем все вместе. А что там оупен спейс, что ли? У-у-у, как плохо. ...

ЕЛЕНА. Теперь, когда мы все наработали какую-то одну общую форму заполнения таблицы, нам всем будет легче справиться, со всеми объектами, включая и новые адреса.
ГЕННАДИЙ. И я думаю, что примером все же послужат именно мои варианты ее заполнения?
ЕЛЕНА. Безусловно Геннадий, безусловно.

                Картина восьмая. 

Утро следующего дня. В помещение входит Александр. На рабочем месте только Геннадий и Лариса.

АЛЕКСАНДР. Привет Ген. А где все?
ГЕННАДИЙ. А зачем тебе все? Как видишь мы с тобой здесь одни.
АЛЕКСАНДР. В том-то все и дело, что одни одинешеньки. А где все директора, и вообще вся техника, кругом все пусто.
ГЕННАДИЙ. А. Ты об этом. Все же переехали, еще вчера. Забыл что ли? Сегодня тут только мы одни работать будем. Больше никого не будет видимо. Только наши еще подойдут, и все. Вот. Смотри.

С этими словами встает, и на время исчезает в проеме, потом, видимо проходит через все комнаты бывших директоров, и появляется со стороны главного входа на этаж. С той стороны, откуда обычно все приходят на работу.

ГЕННАДИЙ. Вот, видел?
АЛЕКСАНДР. Ты что Фритьоф Нансен что ли?
ГЕННАДИЙ. Кто? Где? Почему?
АЛЕКСАНДР. Прямо как первооткрыватель, прошел новым путем через все структуры управления, так и не наткнувшись ни на одну преграду, которые были у каждого простого смертного ранее. Словно первооткрыватель северного полюса земли.
ГЕННАДИЙ. А. Ты в этом смысле. Прямо напугал меня. Я уж подумал, что ругаешься.

Входит Ирина. За ней, практически след в след, идет Света.

ИРИНА. Привет мореплаватели. А что это?
ГЕННАДИЙ. Что?
АЛЕКСАНДР. Где?
ИРИНА. Ну, тут, у вас. Пусто совсем. Весь этаж куда-то пропал совсем. Что случилось?
АЛЕКСАНДР. А. Просто это великое переселение народов. Мы теперь свободны, как я понял.
ИРИНА. То есть как это?
АЛЕКСАНДР. Как, как? А просто так. Нас покинула верхушка управления. Мы теперь сами решаем все за всех. Иными словами все в наших руках.
ИРИНА. Так уж и в наших? Но, главное я поняла одно, что нас покинула вся административная надстройка.
ГЕННАДИЙ. Именно! И то, что она была вся не наша, это еще ничего не значит. А значение имеет лишь только то, что она нас всех покинула.
СВЕТА. Доброе утро всем. Сегодня видимо только и начинается настоящее лето. Мне почему-то так кажется. Точнее я чувствую.
АЛЕКСАНДР. Именно! Покинула! А разве это не знак? Привет Свет. И я чувствую то же самое.
ИРИНА. Доброе утро Свет. Это знак. И еще какой. Как твои анализы кстати?
ГЕННАДИЙ. Привет Свет.
АЛЕКСАНДР. Анализы? А-а-а. ... Да. Анализы. Я сдал, платные позавчера вечером. И вчера их получил. Да собственно вот они, у меня в пакете. Я вчера вам не сказал, не хотел вас пугать. Да и на руках у меня еще ничего не было. Но мне тогда, позавчера вечером, по телефону сказали, что у меня вирусный гепатит.

Немая пауза.

АЛЕКСАНДР. А вчера вечером я забрал другие результаты из платной лаборатории, и с ними иду по записи сегодня к терапевту разбираться. Я ее заставлю извиниться передо мной силой, а уж потом она пусть извиняется добровольно, от души, если захочет.
ИРИНА. Шутник! Никогда не унывай. Молодец. Все будет хорошо. И ты уйдешь на свою плановую операцию.
АЛЕКСАНДР. Я не унываю. Все в порядке. Я здоров. Видимо они просто перепутали меня с кем-то. И теперь, вот, у меня и доказательство есть. Смешно все это. Понимаете, раньше я просто очень быстро жил, и все мои неприятности настигали меня на много чаще чем других их. Все заключалось в скорости моей жизни. За один и тот же отрезок времени, мне удавалось прожить на много больше чем другим. А теперь я успокоился, и жизнь моя приобрела плавное течение, но проблемы не хотят останавливаться. Они продолжают валиться на меня все с той же силой, как и прежде. Сейчас они просто опережают мою скорость жизни.

Все подходят и смотрят распечатку анализов.

АЛЕКСАНДР. Помню, как-то сдал машину в сервис на плановое ТО, и уехал. Не прошло и часа, как они позвонили, и сказали, что нужно делать сход-развал. Я разрешил. Потом сказали, что не удается отрегулировать ничего. Что машина видимо после страшной аварии. Я возразил, сказав, что брал ее новую, причем у них же год назад. На что они мне сказали, что так бывает иногда. Человек наезжает на бордюр и не замечает этого, а потом у него руль уводит. Я им говорю, что удар должен был быть такой силы, что сработали бы подушки, у меня же ничего такого не было. А они опять за свое. Да еще и стойки предлагают мне обе менять передние. Короче уехал я оттуда тогда со всеми сбитыми показателями по сходу и развалу, со страшным скандалом, и в никаком настроении. Так они еще и отпускать не хотели. Говорят: - "Куда мы вас на такой аварийной машине пустим? Это просто опасно." Поехал на следующий день к другим дилерам. Они мне отрегулировали все и сказали, что мой Сааб просто поставили на стенд, не поменяв параметры на компьютере, и регулировали схождение и развал по показателям Сааба 95, вместо того, чтобы регулировать по показателям моей машины, Сааба 93. А они совершенно другие. Поехал тогда я обратно к своим обидчикам разбираться. Долго это длилось. Часть денег вернули. Только часть. Бандитизм, да и только. Вот так у меня во всем. Но я не думал, что и в медицине тоже будут такие же приключения. С тех пор я просто боюсь людей. Я в каждом вижу бандита, пока не узнаю человека поближе.
ИРИНА. Ты очень правильно поступил, что не поддался панике. Я бы на твоем месте уже дано истерила, и добивалась результатов анализов, сверяла бы все позиции. Не стояла на месте, а действовала.
АЛЕКСАНДР. Вот видишь! Как я и говорил. Все эти тренинги, и яйца выеденного не стоят. Главное, это умение видеть цель. И верить в Бога.

Во время всего произошедшего, незаметно пришла Лариса. Она слышит окончание разговора, но не вмешивается, а располагается на своем рабочем месте. И только сейчас встревает в разговор, не в силах сдержать эмоции.

ЛАРИСА. Приветствую всех коллеги!

Все здороваются с Ларисой.

ГЕННАДИЙ. Я же тебе говорил, что перепутали. И, слава Богу.
ЛАРИСА. Я бы им устроила хорошую жизнь. Надо сегодня подать заявление на этого врача!
СВЕТА. Зачем? Ведь все же хорошо кончилось. Не надо гневить Бога.
ЛАРИСА. Неужели Саша ты меня не послушаешь, и оставишь это дело так?
АЛЕКСАНДР. Думаю да, еще не решил. Если честно, но я так рад, что мне просто не до разборок. К тому же сам Господь попустил мне для этого испытания именно ее, как искусителя. А как бы я не хотел когда-либо побывать в роли оного. А ей пришлось. Разве только этот факт уже не является для нее наказанием? Ведь эта вся наша жизнь есть не что иное, как дешевый театр, в котором мы все актеры, как сказал старина Вильям. Но я осмелюсь его дополнить. Это именно дешевый театр. И только нам дано его сделать дорогим. Каждому в отдельности. Надо работать над этим. Как в прочем и над сметами.

Александр, встает, подходит к окну, стоит молча.

АЛЕКСАНДР. Москву покидает циклон. И опять пришло лето, солнце, работа. А ведь оно покинуло нас всего на один день, а сколько всего произошло в нем, в этом дне? Но, как же все-таки холодно оно началось. А ведь мы все его так ждали. Теперь надолго я видимо уйду в отпуск. Настало и мне время отдохнуть.



                Занавес.

03.06.2017.г.