Сны Р-й Прозы IV. Островский, Черныш-й, Гончаров
АЛЕКСАНДР НИКОЛАЕВИЧ ОСТРОВСКИЙ (1823 — 1886) —драматург, определивший своим творчеством дальнейшее развитие русского театра. Островский создал около 60 пьес. В драматургии А.Н. Островского функция СНОВ героев традиционна: СНЫ служат сравнению, сатире и противопоставлению реальности с мечтой. Так для героини «Грозы» Катерины СОН равнозначен видению гармонии жизни: какой в её представлении жизнь должна бы быть, но…
* * *
А.Н. ОСТРОВСКИЙ. ГРОЗА. ДРАМА В ПЯТИ ДЕЙСТВИЯХ. 1859 г. Действие 1, Явление 7.
КАТЕРИНА. Отчего люди не летают так, как птицы? Знаешь, мне иногда кажется, что я птица. Когда стоишь на горе, так тебя и тянет лететь. Вот так бы разбежалась, подняла руки и полетела. Попробовать нешто теперь? (Хочет бежать.)
ВАРВАРА. Что ты выдумываешь-то?
КАТЕРИНА (вздыхая). Какая я была резвая! Я у вас завяла совсем. …Такая ли я была! Я жила, ни об чем не тужила, точно птичка на воле. Маменька во мне души не чаяла, наряжала меня, как куклу, работать не принуждала; что хочу, бывало, то и делаю. …Встану я, бывало, рано; коли летом, так схожу на ключок, умоюсь, принесу с собою водицы и все, все цветы в доме полью. У меня цветов было много-много. Потом пойдем с маменькой в церковь... А придем из церкви, сядем за какую-нибудь работу, больше по бархату золотом, а странницы станут рассказывать: где они были, что видели, жития разные, либо стихи поют. …Таково хорошо было!
ВАРВАРА. Да ведь и у нас то же самое.
КАТЕРИНА. Да здесь все как будто из-под неволи. И до смерти я любила в церковь ходить! Точно, бывало, я в рай войду, и не вижу никого, и время не помню, и не слышу, когда служба кончится. Точно как все это в одну секунду было. Маменька говорила, что все, бывало, смотрят на меня, что со мной делается! А знаешь: в солнечный день из купола такой светлый столб вниз идет, и в этом столбе ходит дым, точно облака, и вижу я, бывало, будто ангелы в этом столбе летают и поют. А то, бывало, девушка, ночью встану — у нас тоже везде лампадки горели — да где-нибудь в уголке и молюсь до утра. Или рано утром в сад уйду, еще только солнышко восходит, упаду на колена, молюсь и плачу, и сама не знаю, о чем молюсь и о чем плачу; так меня и найдут. И об чем я молилась тогда, чего просила — не знаю; ничего мне не надобно, всего у меня было довольно.
А какие сны мне снились, Варенька, какие сны! Или храмы золотые, или сады какие-то необыкновенные, и всё поют невидимые голоса, и кипарисом пахнет, и горы и деревья будто не такие, как обыкновенно, а как на образах пишутся. А то будто я летаю, так и летаю по воздуху. И теперь иногда снится, да редко, да и не то.
Ох, девушка, что-то со мной недоброе делается, чудо какое-то. Никогда со мной этого не было. Что-то во мне такое необыкновенное. Точно я снова жить начинаю, или... уж и не знаю.
…Такой на меня страх, такой-то на меня страх! Точно я стою над пропастью и меня кто-то туда толкает, а удержаться мне не за что. (Хватается за голову рукой.) … Лезет мне в голову мечта какая-то. И никуда я от нее не уйду. Думать стану — мыслей никак не соберу, молиться — не отмолюсь никак. Языком лепечу слова, а на уме совсем не то: точно мне лукавый в уши шепчет, да все про такие дела нехорошие. И то мне представляется, что мне самое себя совестно сделается. Что со мной? Перед бедой перед какой-нибудь это! Ночью, Варя, не спится мне, все мерещится шепот какой-то: кто-то так ласково говорит со мной, точно голубит меня, точно голубь воркует. Уж не снятся мне, Варя, как прежде, райские деревья да горы; а точно меня кто-то обнимает так горячо-горячо, и ведет меня куда-то, и я иду за ним, иду...
…………………………………………………………..
В речах Катерины (той самой, которую Добролюбов назвал «лучом света в тёмном царстве!) звучит эхо искушения лермонтовским Демоном несчастной княжны Тамары. Судьба Катерины сложится не менее несчастно: так поэтично предсказанная СНОМ беда случится весьма прозаически. Образованный, но слабый человек, которого в нарушение всех писанных и неписанных законов страстно полюбила мужняя жена Катерина, не только на «роль» Демона, но и вообще на искусителя «не тянет». В принципе, не человека, но свою мечту любит героиня, а косное окружение и собственный страх и стыд доводят её до самоубийства.
А вот в противопоставление СНУ Катерины нелепее любого сна рассказ странницы о заморских странах (где она никогда не бывала!) (Действие 2. Явление 1):
ГЛАША (служанка Кабановых). А ты, Феклуша, далеко ходила?
ФЕКЛУША (божья странница). Нет, милая. Я, по своей немощи, далеко не ходила; а слыхать — много слыхала. Говорят, такие страны есть, милая девушка, где и царей-то нет православных, а салтаны землей правят. В одной земле сидит на троне салтан Махнут турецкий, а в другой — салтан Махнут персидский; и суд творят они, милая девушка, надо всеми людьми, и что ни судят они, все неправильно, И не могут они, милая, ни одного дела рассудить праведно, такой уж им предел положен. У нас закон праведный, а у них, милая, неправедный; что по нашему закону так выходит, а по ихнему все напротив. И все судьи у них, в ихних странах, тоже все неправедные; так им, милая девушка, и в просьбах пишут: «Суди меня, судья неправедный!» А то есть еще земля, где все люди с песьими головами.
ГЛАША. Отчего ж так, с песьими?
ФЕКЛУША. За неверность…
В нелепости охотно верят «тёмные люди», потому как эти нелепости позволяют считать, что они-то сами живут в идеальном — свыше дарованном порядке. Можно сказать, что на самом деле «тёмные люди» спят СНОМ НЕВЕЖЕСТВА. И всё пространство действия «Грозы» как бы зажато между идеальными, но едва-ли жизненными – из песен, сказок и Псалтыря – представлениями Катерины о жизни и нелепыми сказками странницы. И вместе с поэзией в представлениях самой Катерины много дикого. Так она уверена, что убить её за измену мужу – совершенно правильно. В старину так и делали!
В этом в сжатом виде ясно представленном зрителю пространстве бушуют злобная тирания, невежественное хамство и грубость матери забитого мужа Катерины - Кабанихи и купца Дикого (весьма «говорящие» фамилии!). Героям пьесы – тесно и душно в этом страшном пространстве. Тесно и душно должно быть и зрителю! Всю пьесу собиравшаяся и наконец разразившаяся гроза – ведущий лейтмотив! – толкает Катерину с обрыва в реку… И финальная реплика мужа утопившейся намекает, что настоящая-то очистительная гроза ещё впереди:
КАБАНОВ. Хорошо тебе, Катя! А я-то зачем остался жить на свете да мучиться! (Падает на труп жены.) – Занавес…
* * *
А.Н. ОСТРОВСКИЙ. ЖЕНИТЬБА БАЛЬЗАМИНОВА. ПЬЕСА. 1861 г. Не очень умный любитель помечтать, молодой чиновник Бальзаминов так желает найти богатую невесту, что даже видит её во СНЕ:
БАЛЬЗАМИНОВ. (СЫН) Что же это такое, маменька! Помилуйте! …Матрена меня разбудила на самом интересном месте.
БАЛЬЗАМИНОВА (МАТЬ). Разве ты что-нибудь во сне видел?
БАЛЬЗАМИНОВ (СЫН). Да помилуйте! на самом интересном месте! Вдруг вижу я, маменька, будто иду я по саду; навстречу мне идет дама красоты необыкновенной и говорит: «Господин Бальзаминов, я вас люблю и обожаю!» Тут, как на смех, Матрена меня и разбудила. Как обидно! Что бы ей хоть немного погодить? Уж очень мне интересно, что бы у нас дальше-то было. Вы не поверите, маменька, как мне хочется доглядеть этот сон. Разве уснуть опять? Пойду усну. Да ведь, пожалуй, не приснится.
БАЛЬЗАМИНОВА Разумеется, не приснится. …Какой странный сон! Уж очень прямо; так что-то даже неловко: «Я вас люблю и обожаю»… Хорошо, как так и наяву выйдет, а то ведь сны-то больше всё наоборот выходят. Если бы она ему сказала: «Господин Бальзаминов, я вас не люблю и вашего знакомства не желаю», – это было бы гораздо лучше…
…………………………………………………………
Так во многих пьесах Островского СНЫ либо противопоставлены действительности как идеал. Либо СНЫ выгодно оттеняют сатирический блеск действия. Обе функции для мировой литературы классические. Нового здесь Островский не открыл, но зато с каким блеском он умел СНЫ в действии использовать!
* * * * *
НИКОЛАЙ ГАВРИЛОВИЧ ЧЕРНЫШЕВСКИЙ (1828 – 1879) - русский философ-материалист и теоретик критического утопического социализма, революционер-демократ, литературный критик - публицист и писатель. «ЧТО ДЕЛАТЬ? (Из рассказов о новых людях.» РОМАН. 1863 г. отчасти как ответ на роман И.С. Тургенева «Отцы и дети» роман написан во время заключения в Чернышевского в Петропавловской крепости Санкт-Петербурга.
КОШМАРНЫЙ СОН НЕКРАСОВА. 4 февраля 1863 г. в «Ведомостях Санкт-Петербургской полиции» появилось объявление:
«ПОТЕРЯ РУКОПИСИ. В воскресенье 3 февраля, во втором часу дня, проездом по Большой Конюшенной от гостиницы Демута до угольного дома Каппера, а оттуда через Невский проспект, Караванную и Семеновский мост до дома Краевского, на углу Литейной и Бассейной, обронен сверток, в котором находились две прошнурованные по углам рукописи с заглавием «Что делать?». Кто доставит этот сверток в означенный дом Краевского, к Некрасову, тот получит пятьдесят рублей серебром», - немалые тогда деньги.
Чернового экземпляра у Чернышевского не было… Через четыре дня бедный, но удачливый в этот день чиновник принёс найденную в снегу рукопись на квартиру любителя лихой в санях езды Некрасову, - к неописуемой радости последнего. Так благополучно завершился кошмарный сон редактора журнала «Современник» Некрасова. Поэтому мы теперь имеем возможность оценить «СНЫ» кумира революционной демократии того времени: «Для русской молодёжи того времени она [книга «Что делать?»] была своего рода откровением и превратилась в программу, сделалась своего рода знаменем.» - князь П.А. Кропоткин.
* * *
ПЕРЕЙДЁМ К СЮЖЕТУ «ЧТО ДЕЛАТЬ?» Вера Павловна Розальская дабы избежать навязываемого злой и корыстной матерью замужества, заключает брак со студентом-медиком Дмитрием Лопуховым. Тогда женщина после замужества зависела не от родителей, но от мужа. В данном же случае брак позволял героине распоряжаться своей судьбой.
СНЫ ВЕРЫ ПАВЛОВНЫ… Что греха таить! Со школьной скамьи многие сохранили предубеждение о её скучных «снах»... Нам просто не совсем так эти СНЫ преподали! На самом деле Чернышевский - мастер СНОВ, где поменьше философии – поболее действия! Чернышевский - мастер лихо закрученного сюжета: мастер этим сюжетом «протолкнуть» философию нового общественного устройства с стиле утопического социализма. В дедуктивно ироничном ключе мастерски сделано начало романа: некий дурак застрелился на мосту, - конец истории. Потом действие скачет к завязке истории.
ГЛАВА - «ЖИЗНЬ ВЕРЫ ПАВЛОВНЫ В РОДИТЕЛЬСКОМ СЕМЕЙСТВЕ». Самодурка - мамаша мечтает выгодно выдать замуж – выгодно продать героиню «Что делать?» Веру Павловну Розальскую. Родители Веры обрисованы с мастерством Достоевского и с реминисценциями из комедии Фонвизина «Недоросль»: недалёкий отец и супруга его, подобно старухе – процентщице берущая вещи в заклад. Иногда дочери казалось, что из-под зверской оболочки проглядывают человеческие черты... Только казалось.
Характеристика родителей и потенциального соблазнителя дополнена мнением экзальтированной парижанки Жюли – модной царицы полусвета на манер Травиаты:
«Гнусные люди! гадкие люди! я была два года уличною женщиной в Париже, я полгода жила в доме, где собирались воры, я и там не встречала троих таких низких людей вместе! Боже мой, с кем я принуждена жить в обществе! За что такой позор, мне, о, боже? …Вырви …меня из этой грязи! Дай мне силу сделаться опять уличной женщиной в Париже, я не прошу у тебя ничего другого, я недостойна ничего другого, но освободи меня от этих людей, от этих гнусных людей!» (Явная пародия Автора на «Даму с камелиями»! - А. Дюма - сына)
* * *
ПЕРВЫЙ СОН ВЕРА ПАВЛОВНА ВИДИТ ЕЩЕ ДО ЗАМУЖЕСТВА: «СНИТСЯ ВЕРОЧКЕ СОН. Снится ей, что она заперта в сыром, темном подвале. И вдруг дверь растворилась, и Верочка очутилась в поле, бегает, резвится и думает: "как же это я могла не умереть в подвале?" - "это потому, что я не видала поля; если бы я видала его, я бы умерла в подвале”. …Снится ей, что она разбита параличом, и она думает: "как же это я разбита параличом? Это бывают разбиты старики, старухи, а молодые девушки не бывают". - "бывают, часто бывают, - говорит чей-то незнакомый голос, - а ты теперь будешь здорова, вот только я коснусь твоей руки, - видишь, ты уж и здорова, вставай же". - …А как стало легко! - вся болезнь прошла, - и Верочка встала, идет, … и опять резвится, бегает, и опять думает: "как же это я могла переносить паралич?" - "это потому, что я родилась в параличе, не знала, как ходят и бегают; а если б знала, не перенесла бы", - и бегает, резвится.
А вот идет по полю девушка, - как странно! - и лицо, и походка, все меняется, беспрестанно меняется в ней; вот она англичанка, француженка, вот она уж немка, полячка, вот стала и русская… - как же это у ней все одно лицо? Ведь англичанка не похожа на француженку, немка на русскую, а у ней и меняется лицо, и все одно лицо, - какая странная! И выражение лица беспрестанно меняется: какая кроткая! какая сердитая! вот печальная, вот веселая, - все меняется! а все добрая, - как же это, и когда сердитая, все добрая? но только, какая же она красавица! как ни меняется лицо, с каждою переменою все лучше, все лучше.
Подходит к Верочке. - … "А, так это ты, та Верочка, которая меня полюбила?" - "Да, я вас очень люблю. Только кто же вы?" - "Я невеста твоего жениха". - "Какого жениха?" - "…Я не знаю своих женихов. Они меня знают, а мне нельзя их знать: у меня их много. Ты кого-нибудь из них выбери себе в женихи, только из них, из моих женихов". - "Я выбрала..." - "Имени мне не нужно, я их не знаю. Но только выбирай из них, из моих женихов. Я хочу, чтоб мои сестры и женихи выбирали только друг друга. Ты была заперта в подвале? Была разбита параличом? …Это я тебя выпустила, я тебя вылечила. Помни же, что еще много невыпущенных, много невылеченных. Выпускай, лечи. Будешь?" - "Буду. Только как же вас зовут? …". - "У меня много имен. …Ты меня зови любовью к людям. Это и есть мое настоящее имя. Меня немногие так зовут. А ты зови так". - И Верочка идет по городу: вот подвал, - в подвале заперты девушки. Верочка притронулась к замку, - замок слетел: "идите" - они выходят. Вот комната, - в комнате лежат девушки, разбиты параличом: "вставайте" - они встают, идут, и все они опять на поле, бегают, резвятся, - ах, как весело! с ними вместе гораздо веселее, чем одной!»
* * *
Вера тайно уходит из «подвала» венчаться. Дочь не за богатого, а за студента вышла замуж!.. Мать в бешенстве, но вынуждена смириться (с церковным браком ничего не поделаешь!). Ночью выпившей матери снится зеркально противоположный дочкиному СОН.
СОН – АЛЛЕГОРИЯ МАТЕРИ ВЕРЫ ПАВЛОВНЫ. «Ночью даже приснился ей сон…, что …по улице едет карета, самая отличная, …и выходит из кареты пышная дама, и мужчина с дамой, и входят они к ней в комнату, и дама говорит: посмотрите, мамаша, как меня муж наряжает! и дама эта - Верочка. И смотрит Марья Алексевна, материя на платье у Верочки самая дорогая… "…А вот, мамаша, это дороже стоит, - вот, на пальцы посмотрите! - Смотрит Марья Алексевна на пальцы Верочке, а на пальцах перстни с крупными брильянтами! - этот перстень, мамаша, стоит 2 000 р., …а вот на грудь посмотрите, мамаша, эта брошка еще дороже: она стоит 1О 000 р.!
А мужчина говорит, и этот мужчина Дмитрий Сергеич (муж Веры): "это все для нас еще пустяки, милая маменька, Марья Алексевна! а настоящая-то важность вот …милая маменька, посмотрите, бумажник… набит все одними 100-рублевыми бумажками, и этот бумажник я вам, мамаша, дарю, потому что и это для нас пустяки! а вот этого бумажника, который еще толще, милая маменька, я вам не подарю, потому что в нем бумажек нет, а в нем все банковые билеты да векселя, и каждый билет и вексель дороже стоит, чем весь бумажник, который я вам подарил, милая маменька, Марья Алексевна!" - "Умели вы, милый сын, Дмитрий Сергеич, составить счастье моей дочери и всего нашего семейства; только откуда же, милый сын, вы такое богатство получили? - "Я, милая мамаша, пошел по откупной части! "
Проснувшись, Марья Алексевна думает про себя: "Истинно, ему бы по откупной части идти"» - но СОН был не в руку. Точнее, в меру убожества своего «старого» идеала жизни мамаша в виде денег и бриллиантов видится духовное богатство молодожёнов.
* * *
Из «подвала» старой жизни убежав на свободу, Вера учится, ищет место в жизни; открывает швейную мастерскую «нового типа» — коммуну, где без разделения на рабочих и хозяев все девушки одинаково заинтересованы в прибыли и благополучии предприятия. Всё замечательно – деятельно и прекрасно. В процессе этого по форме авантюрно любовного действа Вера Павловна видит демократические СНЫ – как следует обустроить новую жизнь на основе равенства и братства.
ВТОРОЙ СОН - №2 - ВЕРЫ ПАВЛОВНЫ. «И ВОТ ВЕРА ПАВЛОВНА ЗАСЫПАЕТ, И СНИТСЯ ВЕРЕ ПАВЛОВНЕ СОН. Поле, и по полю ходят муж, то есть миленький, и Алексей Петрович (знакомый священник), и миленький говорит:
- Вы интересуетесь знать, Алексей Петрович, почему из одной грязи родится пшеница такая белая, чистая и нежная, а из другой грязи не родится? …Посмотрите корень этого прекрасного колоса: около корня грязь, но эта грязь свежая, можно сказать, чистая грязь; слышите запах сырой, неприятный, но не затхлый, не скиснувшийся. Вы знаете, что на языке философии …эта чистая грязь называется реальная грязь. Она грязна, это правда; но всмотритесь в нее хорошенько, вы увидите, что все элементы, из которых она состоит, сами по себе здоровы. Они составляют грязь в этом соединении, но пусть немного переменится расположение атомов, и выйдет что-нибудь другое: и все другое, что выйдет, будет также здоровое, потому что основные элементы здоровы. Откуда же здоровое свойство этой грязи? обратите внимание на положение этой поляны: вы видите, что вода здесь имеет сток, и потому здесь не может быть гнилости.
- Да, движение есть реальность, - говорит Алексей Петрович, - потому что движение - это жизнь, а реальность и жизнь одно и то же…
- Так видите, Алексей Петрович, когда солнце станет согревать эту грязь и теплота станет перемещать ее элементы в более сложные химические сочетания, то есть в сочетания высших форм, колос, который вырастает из этой грязи от солнечного света, будет здоровый колос... Теперь перейдем на эту поляну. Берем и здесь растение, также рассматриваем его корень. Он также загрязнен. Обратите внимание на характер этой грязи. Нетрудно заметить, что это грязь гнилая.
- То есть, фантастическая грязь… - говорит Алексей Петрович.
- Так; элементы этой грязи находятся в нездоровом состоянии. Натурально, что, как бы они ни перемещались и какие бы другие вещи, не похожие на грязь, ни выходили из этих элементов, все эти вещи будут нездоровые, дрянные.
- Да, потому что самые элементы нездоровы, - говорит Алексей Петрович.
- Нам нетрудно будет открыть причину… гнилости этих элементов, если мы обратим внимание на положение этой поляны. Вы видите, вода не имеет стока из нее, потому застаивается, гниет.
- Да, отсутствие движения есть отсутствие труда, - говорит Алексей Петрович, - …А без движения нет жизни, то есть реальности, потому это грязь фантастическая, то есть гнилая. До недавнего времени не знали, как возвращать здоровье таким полянам; но теперь открыто средство; это - дренаж: лишняя вода сбегает по канавам, остается воды сколько нужно, и она движется, и поляна получает реальность. Но пока это средство не применено, эта грязь остается фантастическою, то есть гнилою, а на ней не может быть хорошей растительности; между тем как очень натурально, что на грязи реальной являются хорошие растения, так как она грязь здоровая…
…Вера Павловна подходит к ним и говорит: ”Пожалуйста, господа, что-нибудь другое, чтоб и я могла участвовать в разговоре, или лучше давайте играть”» - «с чем-нибудь другим» Читатель,скорее всего, вполне согласен!
Собственно, Чернышевский аллегорично пересказывает нам свою диссертацию «Эстетические отношения искусства к действительности» (1855), которая радикально настроенные демократы считали революционным манифестом реалистического искусства. Искусство – должно нести практическую пользу...
Теперь, когда к аллегории мы можем приложить знание истории, честно говоря, жутковато читать ново эстетические рассуждения: «…Без движения нет жизни, то есть реальности, потому это грязь фантастическая, то есть гнилая. До недавнего времени не знали, как возвращать здоровье таким полянам; но теперь открыто средство; это - дренаж: лишняя вода сбегает по канавам, остается воды сколько нужно, и она движется, и поляна получает реальность. Но пока это средство не применено, эта грязь остается фантастическою, то есть гнилою» - вместо «лишней воды» сколько крови «сбежало» в период с 1917 по 1953 годы!
…НО ВЕРНЁМСЯ К СНУ № 2. Дальнейшие в нём в аллегорической форме данные вполне реалистичные картинки – истинный шедевр:
«…Вера Павловна подходит к ним и говорит: ” …Пожалуйста, господа, что-нибудь другое, чтоб и я могла участвовать в разговоре, или лучше давайте играть.”
– “Давайте играть, - говорит Алексей Петрович, - давайте исповедываться.” – “Давайте, давайте, это будет очень весело, - говорит Вера Павловна: - но вы подали мысль, вы покажите и пример исполнения”.
- С удовольствием, сестра моя, - говорит Алексей Петрович, - но вам сколько лет, милая сестра моя, осьмнадцать? И будем все исповедываться до осьмнадцати лет, потому что нужно равенство условий.
…Мой отец был дьячок в губернском городе и занимался переплетным мастерством, а мать пускала на квартиру семинаристов. С утра до ночи отец и мать все хлопотали и толковали о куске хлеба. Отец выпивал, но только когда приходилась нужда невтерпеж, - это реальное горе, или когда доход был порядочный; тут он отдавал матери все деньги и говорил: "ну, матушка, теперь, слава богу, на два месяца нужды не увидишь; а я себе полтинничек оставил, на радости выпью" - это реальная радость. Моя мать часто сердилась, иногда бивала меня, но тогда, когда у нее, как она говорила, отнималась поясница от тасканья корчаг и чугунов, от мытья белья на нас пятерых и на пять человек семинаристов, и мытья полов … это - реальное раздражение нерв чрезмерною работою без отдыха; и когда, при всем этом, "концы не сходились"…, - тогда она бивала нас. Она и ласкала нас, когда мы, хоть глупенькие дети, сами вызывались помогать ей в работе, …или когда выдавалась ей редкая минута отдохнуть, и ее "поясницу отпускало", как она говорила, - это все реальные радости...
- Ах, как вы надоели с вашею реальностью и фантастичностью! Давно понятно, а они продолжают толковать! - говорит Вера Павловна.
- Так не хочешь ли потолковать со мною? - говорит Марья Алексевна, …неизвестно откуда взявшаяся… - Все исчезают. …Лицо Марьи Алексевны принимает насмешливое выражение.
- Вера Павловна, вы образованная дама, вы такая чистая и благородная, - говорит Марья Алексевна, и голос ее дрожит от злобы, - вы такая добрая... как же мне, грубой и злой пьянице, разговаривать с вами? У вас, Вера Павловна, злая и дурная мать; а позвольте вас спросить, сударыня, о чем эта мать заботилась? о куске хлеба: это по-вашему, по-ученому, реальная, истинная, человеческая забота, не правда ли? Вы слышали ругательства, вы видели дурные дела и низости; а позвольте вас спросить, какую цель они имели? пустую, вздорную? Нет, сударыня. Нет, сударыня, какова бы ни была жизнь вашего семейства, но это была не пустая, фантастическая жизнь. …Но вам, Вера Павловна, прискорбно и стыдно, что ваша мать дурная и злая женщина? Вам угодно, Вера Павловна, чтоб я была доброю и честною женщиною? Я ведьма, Вера Павловна, я умею колдовать, я могу исполнить ваше желание. Извольте смотреть, Вера Павловна, ваше желание исполняется: я, злая, исчезаю; смотрите на добрую мать и ее дочь..."
С ЭТОГО МОМЕНТА НАЧИНАЕТСЯ - СОН ВО СНЕ - ПРИЁМ НЕОРДИНАРНЫЙ И ДЛЯ СРЕДНЕГО ТАЛАНТА МАЛО ИСПОЛНИМЫЙ!
"КОМНАТА. У порога храпит пьяный, небритый, гадкий мужчина. …Кровать. На кровати женщина, - да, это Марья Алексевна, только добрая! зато какая она бледная, дряхлая в свои 45 лет, какая изнуренная! У кровати девушка лет 16, да это я сама, Верочка; только какая же я образованная. Да что это? у меня и цвет лица какой-то желтый, да черты грубее, да и комната какая бедная! Мебели почти нет. - "Верочка ..как-то ты без меня останешься? У отца жалованьишко маленькое, и сам-то он плохая тебе опора. Ты девушка красивая; злых людей на свете много. Предостеречь тебя будет некому. Боюсь я за тебя. " - Верочка плачет.
- Милая моя, ты не огорчись, я тебе не в укор это скажу, а в предостереженье: ты зачем в пятницу из дому уходила, за день перед тем, как я разнемоглась? - Верочка плачет. - Он тебя обманет, Верочка, брось ты его…
…Два месяца. Как это, в одну минуту, прошли два месяца? Сидит офицер. На столе перед офицером бутылка. На коленях у офицера она, Верочка. …Еще дна месяца прошли в одну минуту. Верочка на улице. …Верочка бежит к Неве.
- Что, моя милая, насмотрелась, какая ты у доброй-то матери была? - говорит прежняя, настоящая Марья Алексевна. - Хорошо я колдовать умею? …Ты ученая - на мои воровские деньги учена. Ты об добром думаешь, а как бы я не злая была, так бы ты и не знала, что такое добром называется. Понимаешь? Все от меня, моя ты дочь, понимаешь? Я тебе мать.
Верочка (во сне) и плачет, и дрожит, и холодеет: “Маменька, чего вы от меня хотите? Я не могу любить вас.” – “А я разве прошу: полюби?” – “Мне хотелось бы, по крайней мере, уважать вас, но я и этого не могу.” – “А я нуждаюсь в твоем уважении?” – “Что же вам нужно, маменька? …Чего вы хотите от меня?”
- Будь признательна, неблагодарная. Не люби, не уважай. Я злая: что меня любить? Я дурная: что меня уважать? Но ты пойми, Верка, что кабы я не такая была, и ты бы не такая была. Хорошая ты - от меня дурной; добрая ты - от меня злой. Пойми, Верка, благодарна будь. (Конец ШЕДЕВРА и начало философии!)
- Уйдите, Марья Алексевна, теперь я поговорю с сестрицею. - Марья Алексевна исчезает.
Невеста своих женихов, сестра своих сестер берет Верочку за руку, - Верочка, я хотела всегда быть доброй с тобой, ведь ты добрая, а я такова, каков сам человек, с которым я говорю. Но ты теперь грустная, - видишь, и я грустная; …Ведь твоя мать говорила правду. Я не люблю твою мать, но она мне нужна.
- Разве без нее нельзя вам?
- После будет можно, когда не нужно будет людям быть злыми. А теперь нельзя. Видишь, добрые не могут сами стать на ноги, злые сильны, злые хитры. Но видишь, Верочка, злые бывают разные: одним нужно, чтобы на свете становилось хуже, другим, тоже злым, чтобы становилось лучше: так нужно для их пользы. Видишь, твоей матери было нужно, чтобы ты была образованная: ведь она брала у тебя деньги, которые ты получала за уроки; ведь она хотела, чтоб ее дочь поймала богатого зятя ей, а для этого ей было нужно, чтобы ты была образованная.
Видишь, у нее были дурные мысли, но из них выходила польза человеку: ведь тебе вышла польза? …Да, Верочка, теперь мне нельзя без таких злых, которые были бы против других злых. Мои злые - злы, но под их злою рукою растет добро. Да, Верочка, будь признательна к своей матери. Не люби ее, она злая, но ты ей всем обязана, знай это: без нее не было бы тебя.
”И всегда так будет? Нет, так не будет?” – “Да, Верочка, после так не будет. Когда добрые будут сильны, мне не нужны будут злые, Это скоро будет, Верочка.” <…>
- “Ах, как это будет хорошо! …Какая вы добрая! …Когда мне грустно, вы придете тоже как будто грустная, а всегда сейчас прогоните грусть; с вами весело, очень весело.” <…>
- Верочка! Да я разбудил тебя? впрочем, уж чай готов. Я было испугался: слышу, ты стонешь, вошел, ты уже поешь…
- Нет, мой миленький, не разбудил, я сама бы проснулась. А какой я сон видела, миленький, я тебе расскажу за чаем».
Всё продолжает быть вроде замечательно – деятельно и прекрасно. Только постепенно Вера понимает, что мужа только уважает, а любит его друга — Александра Кирсанова, тоже в неё влюбляющегося. В то время при обязательном церковном браке развод не всегда был возможен даже для богатых. Героиня и новый герой из чувства долга долго пытаются победить свою страсть.
* * *
ТРЕТИЙ CОН - № 3 - ВЕРЫ ПАВЛОВНЫ. Ей снится сон о предыдущем сне – о разговоре во сне с матерью. Потом во сне некая гостья – тайный голос сознания – заставляет героиню читать её несуществующий Дневник:
«И СНИТСЯ ВЕРЕ ПАВЛОВНЕ СОН: - Я не хочу читать, - в страхе говорит Вера Павловна; она еще не разобрала, что написано на этих новых строках, но ей уже страшно…
Вера Павловна читает: "Так неужели же я люблю его за то, что он выводит меня из подвала? не самого его, а свое избавление из подвала? …В день моего рождения, сегодня, я в первый раз говорила с Д. и полюбила его. Я еще ни от кого не слышала таких благородных, утешительных слов. Как он сочувствует всему, что требует сочувствия, хочет помогать всему, что требует помощи; как он уверен, что счастье для людей возможно, что оно должно быть, что злоба и горе не вечно, что быстро идет к нам новая, светлая жизнь. Как у меня радостно расширялось сердце, когда я слышала эти уверения от человека ученого, серьезного: ведь ими подтверждались мои мысли. . . Как он умен, как он благороден, как он добр! “
"…Он человек благородный, он мой избавитель. Но благородством внушается уважение, доверие, готовность действовать заодно, дружба; избавитель награждается признательностию, преданностию. Только. У него натура, быть может, более пылкая, чем у меня. Когда кипит кровь, ласки его жгучи. Но есть другая потребность, потребность тихой, долгой ласки, потребность сладко дремать в нежном чувстве. Знает ли он ее? Сходны ли наши натуры, наши потребности? Он готов умереть для меня, - и я для него. Но довольно ли этого? Мыслями ли обо мне живет он? Мыслями ли о нем живу я? Люблю ли я его такою любовью, какая нужна мне? Прежде я не знала этой потребности тихого, нежного чувства - нет, мое чувство к нему не..." - Вера Павловна с негодованием отбрасывает (во сне) дневник…
Вера Павловна просыпается… и быстрее, чем сознала она, что видела только сон и что она проснулась, она уже вскочила, она бежит.
- Мой милый, обними меня, защити меня! Мне снился страшный сон! …Защити меня!
- Верочка, что с тобою? - муж обнимает ее. - Ты вся дрожишь. - Муж целует ее. - У тебя на щеках слезы, у тебя холодный пот на лбу. Ты босая бежала по холодному полу, моя милая; я целую твои ножки, чтобы согреть их.
“ …Спаси меня! мне снился гадкий сон, мне снилось, что я не люблю тебя.” – “Милая моя, кого же ты любишь, как не меня? Нет, это пустой, смешной сон!” – “Да, я люблю тебя… я тебя люблю, я тебя хочу любить”».
А ВОТ КАК ВЕРА ПЕРЕСКАЗЫВЫАЕТ ТОТ ЖЕ СОН МУЖУ по его просьбе: «Мне снялось, что я скучаю оттого, что не поехала в оперу…; ко мне пришла какая-то женщина, которую я сначала приняла за Бозио и которая все пряталась от меня; она заставила меня читать мой дневник; там было написано все только о том, как мы с тобою любим друг друга, а когда она дотрогивалась рукою до страниц, на них показывались новые слова, говорившие, что я не люблю тебя».
Понимая, что супруга его действительно не любит, и расставание неизбежно, благородный и идейный муж изображает самоубийство. Чтобы дать своим друзьям свободу, «новый человек» Лопухов инсценирует самоубийство (эпизодом мнимого самоубийства начинается роман). На самом деле он уезжает в Америку, где преуспевает в делах. Через какое-то время присланный мужем его товарищ растолковывает Вере Павловне мнимость самоубийства. Так что теперь она может со спокойной совестью вступить в брак с любимым человеком. Ещё через какое –то время героиня получает от бывшего мужа, принявшего новое имя, письмо:
«БЕРЛИН, 20 ИЮЛЯ 1856. МИЛОСТИВЕЙШАЯ ГОСУДАРЫНЯ, ВЕРА ПАВЛОВНА! Близость моя к погибшему Дмитрию Сергеичу Лопухову дает мне надежду, что вы благосклонно примете в число ваших знакомых человека, совершенно вам неизвестного, но глубоко уважающего вас. …Я только исполняю желание погибшего…; и те сведения, которые я сообщаю о нем, вы можете считать совершенно достоверными, потому что я буду передавать его мысли его собственными словами, как бы говорил он сам. Вот его слова о деле, объяснение которого составляет цель моего письма:
"Мысли, которые произвели развязку, встревожившую людей мне близких (я передаю подлинные слова Дмитрия Сергеича, как уже сказал), созревали во мне постепенно, и мое намерение менялось несколько раз, прежде чем получило свою окончательную форму. Обстоятельство, которое было причиною этих мыслей, было замечено мною совершенно неожиданно, …когда она (Дмитрий Сергеич разумеет вас) с испугом сказала мне о сне, ужаснувшем ее. Сон показался мне очень важен; и как человек, смотревший на состояние чувств ее со стороны, я в тот же миг понял, что в ее жизни начинается эпизод, который, на время более или менее продолжительное, изменит прежние наши отношения с нею. Но человек до последней крайности старается сохранить положение, с которым сжился; в основной глубине нашей природы лежит консервативный элемент, от которого мы отступаем только по необходимости.
…Мне хотелось думать, и думалось, что этот эпизод через несколько времени минуется, и тогда наши прежние отношения восстановятся. Она хотела избежать самого эпизода через теснейшее сближение со мною. Это увлекло меня, и несколько дней я не считал невозможным исполнение ее надежды. Скоро я убедился, однако же, что надеяться этого - вещь напрасная. Причина тому заключалась в моем характере…”». Подобное же письмо написано и будущему второму мужу. Всё очень благородно и логично.
* * *
ЧЕТВЁРТЫЙ СОН - № 4 - ВЕРЫ ПАВЛОВНЫ (Крепись, Читатель, -- это последний!) - самый длинный, самый философичный. Не только Чернышевскому: вообще описания новой прекрасной жизни морально совершенного общества (которого никто не видел!) всегда удаются хуже и скучнее реалистических зарисовок!
Ограничимся частичным пересказом. Светлая Красавица из предыдущих СНОВ слетает в СОН № 4. С этой Красавицею вместе Вера обозревает положение женщины в разные эпохи:
1. «ШАТРЫ НОМАДОВ. …ВДАЛИ ЛЕС ОЛИВ И СМОКОВНИЦ. …На краю горизонта к северо-западу, двойной хребет высоких гор. …Склоны их покрыты кедрами. Но стройнее кедров эти пастухи, стройнее пальм их жены, и беззаботна их жизнь в ленивой неге: …все дни их проходят, день за днем, в ласках и песнях любви. – “Нет, - говорит светлая красавица, - это не обо мне. Тогда меня не было. Эта женщина была рабыня. Где нет равенства, там нет меня.”
2. АФИНЫ: «КАК ПРЕКРАСЕН НАРОД, ТОЛПЯЩИЙСЯ НА ПЛОЩАДЯХ, НА УЛИЦАХ: каждый из этих юношей, каждая из этих молодых женщин… могли бы служить моделью для статуи. “Нет, - говорит светлая красавица, - меня тогда не было. Они поклонялись женщине, но не признавали ее равною себе. …Где нет уважения к женщине, как к человеку, там нет меня. Ту царицу звали Афродита. ...И в ее глазах только нега физического наслаждения. Ее осанка горда, в ее лице гордость, но гордость только своею физическою красотою. ”
3. CРЕДНЕВЕКОВЫЙ РЫЦАРСКИЙ ТУРНИР: РЫЦАРЬ И ЕГО ДАМА. “Это уж вовсе, вовсе не обо мне, - говорит светлая красавица. - Он любил ее, пока не касался к ней. Когда она становилась его женою, она становилась его подданною; она должна была трепетать его; он запирал ее; он переставал любить ее. …Нет, тогда меня не было».
4. ВОЗМОЖНО, ТУ ЦАРИЦУ ЗВАЛИ - «"НЕПОРОЧНОСТЬЮ". (Предположение Светлой Красавицы.) Вот она. Скромная, кроткая, нежная, прекрасная, - …но задумчивая, грустная, скорбящая. Перед нею преклоняют колена, ей подносят венки роз. Она говорит: "Печальная до смертной скорби душа моя. Меч пронзил сердце мое. Скорбите и вы. Вы несчастны. Земля - долина плача". – “ Нет, нет, меня тогда не было, - говорит светлая красавица”».
5. ”НО ШЛИ ВЕКА… Мужчина становился разумнее, женщина тверже и тверже сознавала себя равным ему человеком, - и пришло время, родилась я. …Ты хотела знать, кто я, ты узнала. …У меня нет имени, отдельного от той, которой являюсь я, мое имя - ее имя; ты видела, кто я. Нет ничего выше человека, нет ничего выше женщины. Я та, которой являюсь я, которая любит, которая любима”.
Да, Вера Павловна видела: это она сама, это она сама, но богиня. Лицо богини ее самой лицо, это ее живое лицо, черты которого так далеки от совершенства, прекраснее которого видит она каждый день не одно лицо; это ее лицо».
Вера Павловна видит, как будут жить люди в будущем в роскошном громадном дворце из алюминия и стекла среди плодородных нив и садов. Все пустыни на Земле обращены в сады. Во дворцах всюду живут счастливые и от здорового образа жизни долго не стареющие люди, попеременно работая и веселясь: «”Счастливые люди! Нет, теперь еще не знают, что такое настоящее веселье, потому что еще нет такой жизни, какая нужна для него, и нет таких людей. …Как они цветут здоровьем и силою, как стройны и грациозны они, как энергичны и выразительны их черты! Все они - счастливые красавцы и красавицы, ведущие вольную жизнь труда и наслаждения, - счастливцы, счастливцы!
Шумно веселится в громадном зале половина их, а где ж другая половина? …Они везде; многие в театре, одни актерами, другие музыкантами, третьи зрителями, как нравится кому; иные рассеялись по аудиториям, музеям, сидят в библиотеке; иные в аллеях сада, иные в своих комнатах или чтобы отдохнуть наедине, или с своими детьми… Ты видела в зале, как горят щеки, как блистают глаза; ты видела, они уходили, они приходили; они уходили - это я увлекала их, здесь комната каждого и каждой - мой приют, в них мои тайны ненарушимы… <...>
Я царствую здесь. …То, что мы показали тебе, нескоро будет в полном своем развитии, какое видела теперь ты. … Говори же всем: …будущее светло и прекрасно. Любите его, стремитесь к нему, работайте для него, приближайте его, переносите из него в настоящее, сколько можете перенести: настолько будет светла и добра, богата радостью и наслаждением ваша жизнь, насколько вы умеете перенести в нее из будущего. Стремитесь к нему, работайте для него, приближайте его, переносите из него в настоящее все, что можете перенести”».
* * *
ИДИЛИЯ СНА №4 не всеми даже демократами была воспринята без сарказма. (Взбешенное правительство ничего смешного в Снах не нашло!) Так А.И. Герцен, которого никак нельзя заподозрить в симпатии к русскому царскому дому, - Герцен в одном из номеров своего «Колокола» ехидно сравнил из Сна № 4 хрустальный дворец из - особенно отдельные комнаты в нём - с фешенебельным публичным домом… Оставим это на совести Герцена.
Ещё более неприятия вызвало отношения изображённых Чернышевским «новых людей к искусству: всё не полезное – ненужная фантазия: «О ножках сказал Пушкин, - его стихи были хороши для своего времени, но теперь потеряли большую часть своей цены партизанам разных прекрасных идей . Лопухов видел вещи в тех самых чертах, в каких представляются они всей массе рода человеческого, кроме партизанов прекрасных идей».
…Вместе с поэзией тоже партизана прекрасных идей» Пушкина слишком уж многое в мировой культуре попадало в разряд ненужных фантазий. (Интересно, что Чернышевский был гораздо лояльнее к поэзии Лермонтова!) Споря с Пушкиным, - на манер его авторских лирических отступлений в «Евгении Онегине» Чернышевский вводит в свой роман Персонаж – Проницательный читатель (начитавшийся старинных «фантазий»!) Чего стоит название Главы – «Беседа с проницательным читателем и изгнание его…
«ЧТО ДЕЛАТЬ?» - вызвал ряд АНТИ- СНОВ: в частности «На ножах» (1870 - 1871) Лескова и «Обрыв» (1869) Гончарова. С идеями Чернышевского будет яростно спорить Достоевский в «Записках из подполья». Во многом благодаря Достоевскому (его с социальной тематикой романы популярны на Западе) образ «хрустального дворца» (мнимого – в том числе) стал распространённым в мировой литературе ХХ века. ОТСЮДА ВЫВОД: ДАЖЕ И СКУЧНОВАТЫЕ СНЫ МОГУТ ВЫЗВАТЬ БУРНЫЙ ОТКЛИК.
* * * * * *
ИВАН АЛЕКСАНДРОВИЧ ГОНЧАРОВ (1812 – 1891) – прозаик и литературный критик. Член-корреспондент Петербургской академии наук по разряду русского языка и словесности. Без мистики и таинственности в прозе Ивана Гончарова СНЫ служат сравнению, сатире, обобщению и психологическому анализу причин явления.
……………………………………….
И. А. ГОНЧАРОВ. ОБЫКНОВЕННАЯ ИСТОРИЯ. РОМАН. 1847 г. ХАРАКТЕРИСТИКА одной из ГЕРОИНЬ. «И вот, когда Юлия вышла из детства, ее на первом шагу встретила самая печальная действительность – обыкновенный муж. Как он далек был от тех героев, которых создало ей воображение и поэты! Пять лет провела она в этом скучном сне, как она называла замужество без любви, и вдруг явились свобода и любовь».
СОН АННЫ ПАВЛОВНЫ, МАТЕРИ ГЛАВНОГО ГЕРОЯ «ОБЫКНОВЕННОЙ ИСТОРИИ» АЛЕКСАНДРА АДУЕВА:
«…Вот я вижу во сне, что я будто сижу этак-то, а так, напротив меня, Аграфена стоит с подносом. Я и говорю будто ей: "Что же, мол, говорю, у тебя, Аграфена, поднос-то пустой?" – а она молчит, а сама смотрит все на дверь. "Ах, матушки мои! – думаю во сне-то сама про себя, – что же это она уставила туда глаза?" Вот и я стала смотреть… смотрю: вдруг Сашенька и входит, такой печальный, подошел ко мне и говорит, да так, словно наяву говорит: "Прощайте, говорит, маменька, я еду далеко, вон туда, – и указал на озеро, – и больше, говорит, не приеду". – "Куда же это, мой дружочек?" – спрашиваю я, а сердце так и ноет у меня. Он будто молчит, а сам смотрит на меня так странно да жалостно. "Да откуда ты взялся, голубчик?" – будто спрашиваю я опять. А он, сердечный, вздохнул и опять указал на озеро. "Из омута, – молвил чуть слышно, – от водяных".
Я так вся и затряслась – и проснулась. …Как встала, сейчас затеплила лампадку перед Казанской божией матерью: авось она, милосердная заступница наша, сохранит его от всяких бед и напастей. Такое сомнение навело, ей-богу! не могу понять, что бы это значило? Не случилось бы с ним чего-нибудь? ГРОЗА ЖЕ ЭТАКАЯ…
– Это хорошо, матушка, плакать во сне: к добру! – сказал Антон Иваныч, разбивая яйцо о тарелку, – завтра непременно будет»
.……………………………………………………
В КОНЦЕ РОМАНА АННА ПАВЛОВНА ИСПУГАНА БЛЕДНЫМ ВИДОМ ИЗ ПЕТЕРБУРГА В ДЕРЕВНЮ ВЕРНУВШЕГОСЯ СЫНА. Она допрашивает лакея. Как и многие матери, первой причиной бледности сына, естественно, найдя в плохом питании, барыня продолжает допрос:
– Ходил ли он в церковь?
– …Нельзя сказать, сударыня, чтоб больно ходили… – нерешительно отвечал он (лакей), – почти можно сказать, что и не ходили… там господа, почесть, мало ходят в церковь…
– Вот оно отчего! – сказала Анна Павловна со вздохом и перекрестилась. – …Сон-то и не лжив: точно из омута вырвался, голубчик мой!
Подлинно омут, прости господи… Что это делается на белом свете, как поглядишь! Знать, скоро света преставление!..
............
Несостоявшийся поэт – великий человек – нежный возлюбленный и демон-искуситель (СНЫ, которые герой выдумывал – взятые из литературы роли, которые он пробовал играть в столице) Адуев – младший возвращается в деревню в «роли» разочарованного лишнего человека (Онегина или Печорина): и эту также заимствованную чужую роль – этот очередной СОН героя жизнь тоже разобьёт! Кому же суждено состояться?! Удачно служащий уже за 30 чиновник Александр Адуев выгодно женится в конце: то есть он повторяет карьеру дяди.
Всем несостоявшимся снам Адуева - младшего противопоставлен его дядя - человек сугубо практический, не выносящий никаких фантазий и нежного излияния чувств. Его молоденькая жена Александру Адуеву - младшему была другом и утешителем. Но сухость отношений с мужем иссушила её. Бедная женщина стала чахнуть: ей ничего не хотелось...
У прозаического мужа - без пяти минут тайного советника - вдруг хватило сердца, бросив на взлёте блестящую карьеру, везти жену за границу лечится. Гончаров верит в богатую и неординарную натуру человека вообще.
Обратим внимание, что возвращается герой в ГРОЗУ! «ГРОЗА» (1859) Островского ещё не написана, но к моменту третьей части трилогии Гончарова – «Обыкновенная история», 1847 – «Обломов», 1859 – «Обрыв», 1869 – уже будет написана. Таким образом "гроза" станет символом кульминации действия у обоих писателей. Многие эпизоды «Обрыва» – будут происходить в грозу. Кроме того, «Обрыв» - уже открытый спор с «Что делать?» Чернышевского. ПРЕЕМСТВЕННЫЕ СНЫ русской литературы продолжают рождать друг друга!
* * *
И.А. ГОНЧАРОВ. ОБЛОМОВ. РОМАН. 1959 г. Для героя романа Ильи ИЛЬИЧА Обломова СОН равносилен мечте, а мечта – приятному и покойному отсутствию надобности принимать решения.
ГЛАВА VIII. «ЕМУ (ОБЛОМОВУ) ПРЕДСТАВИЛОСЬ, КАК он сидит в летний вечер на террасе, за чайным столом, под непроницаемым для солнца навесом деревьев, с длинной трубкой и лениво втягивает в себя дым, задумчиво наслаждаясь открывающимся из-за деревьев видом, прохладой, тишиной; а вдали желтеют поля, солнце опускается за знакомый березняк и румянит гладкий, как зеркало, пруд; с полей восходит пар; становится прохладно, наступают сумерки…
…Накрывался большой круглый стол; …садятся за обильный ужин; тут сидит и товарищ его детства, неизменный друг его, Штольц, и другие, все знакомые лица; потом отходят ко сну... Лицо Обломова вдруг облилось румянцем счастья: мечта была так ярка, жива, поэтична, что он мгновенно повернулся лицом к подушке. Он вдруг почувствовал смутное желание любви, тихого счастья, вдруг зажаждал полей и холмов своей родины, своего дома, жены и детей... Полежав ничком минут пять, он медленно опять повернулся на спину. Лицо его сияло кротким, трогательным чувством: он был счастлив.
…Услужливая мечта носила его легко и вольно, далеко в будущем. Теперь его поглотила любимая мысль: он думал о маленькой колонии друзей, которые поселятся в деревеньках и фермах, в пятнадцати или двадцати верстах вокруг его деревни, как попеременно будут каждый день съезжаться друг к другу в гости, обедать, ужинать, танцевать; ему видятся все ясные дни, ясные лица, без забот и морщин, смеющиеся…; будет вечное лето, вечное веселье, сладкая еда да сладкая лень».
..................
ОБЛОМОВ И САМ НЕ ПОНИМАЕТ, -- ОТЧЕГО ОН НИЧЕГО НЕ ДЕЛАЕТ?!
— Однако... любопытно бы знать... отчего я... такой?.. — сказал он опять шепотом. Веки у него закрылись совсем. — Да, отчего?.. Должно быть... это... оттого... — силился выговорить он и не выговорил. Так он и не додумался до причины; язык и губы мгновенно замерли на полуслове и остались, как были, полуоткрыты. Вместо слова послышался еще вздох, и вслед за тем начало раздаваться ровное храпенье безмятежно спящего человека.
Сон остановил медленный и ленивый поток его мыслей и мгновенно перенес его в другую эпоху, к другим людям, в другое место, куда перенесемся за ним и мы с читателем в следующей главе».
* * *
ГЛАВА IX. СОН ОБЛОМОВА. «Где мы? В какой благословенный уголок земли перенес нас сон Обломова? Что за чудный край!», — описывается детство Обломова. Среди сонной деревни сонное существование в барском доме, где ребёнку не привили тяги к труду. Подобно как у Гоголя место действия «Ревизора» -- Город олицетворяет всю Россию, изображённая Гончаровым деревня в переносно аллегоричном смысле вся Россия – с положительными и отрицательными чертами характера. С одной стороны, Деревня здесь противостоит Городу как естественное и прекрасная природа. С другой стороны Деревня – острая сатира на отгороженность от мира, страх всего незнаемого (вплоть до писем!), сатира на ничего неделанье и бесцельное – от завтрака к ужину – существование.
ОПИСАНИЕ ПОСЛЕОБЕДЕННОГО СНА В ДЕРЕВЕНСКОМ ДОМЕ ОБЛОМОВЫХ. «Можно было пройти по всему дому насквозь и не встретить ни души; легко было обокрасть все кругом и свезти со двора на подводах: никто не помешал бы, если б только водились воры в том краю. Это был какой-то всепоглощающий, ничем непобедимый сон, истинное подобие смерти. Все мертво, только из всех углов несется разнообразное храпенье на все тоны и лады.
Изредка кто-нибудь вдруг поднимет со сна голову, посмотрит бессмысленно, с удивлением на обе стороны и перевернется на другой бок или, не открывая глаз, плюнет спросонья и, почавкав губами или поворчав что-то под нос себе, опять заснет. А другой быстро, без всяких предварительных приготовлений, вскочит обеими ногами с своего ложа, как будто боясь потерять драгоценные минуты, схватит кружку с квасом и, подув на плавающих там мух, так, чтоб их отнесло к другому краю, отчего мухи, до тех пор неподвижные, сильно начинают шевелиться, в надежде на улучшение своего положения, промочит горло и потом падает опять на постель как подстреленный. А ребенок все наблюдал да наблюдал…»
* * * * * *
И.А. ГОНЧАРОВ. ОБРЫВ. РОМАН. 1969 г. «Что делать?» – такой вопрос звучит в «Обрыве». И это полемика с уже вышедшим романом Чернышевского «Что делать?» (1863) Мы вынуждены представить героев романа, так как без того СНЫ (целый букет СНОВ!) их непонятны.
«Обрыв» скрепляет или ведёт образ Борис Райский – говорящая фамилия: «жаждущий рая на земле через искусство». Райский на переломе на вторую половину жизни человек с талантом, с тонким чувством прекрасного, который всё ищет и ищет своё призвание, тогда как возраст... Райский и маслом пишет изрядно, и на фортепиано играет, и ваянием занимается, но как-то всё до мастерства не доводит: как Онегину с детства прозаическая часть искусства - «труд упорный ему был тошен». Райскому надо немедленный рай, – над чем посмеивается Автор. Тем не менее, это герой не спящий - ищущий. Что не менее важно – его искания новизны не основаны на несчастьях других.
«Райский считал себя не новейшим, то есть не молодым, но отнюдь не отсталым человеком. Он открыто заявлял, что, веря в прогресс, даже досадуя на его "черепаший" шаг, сам он не спешил укладывать себя всего в какое-нибудь, едва обозначившееся десятилетие…» – очень подходящий герой для вмещения всех возможных отражений «лишних людей»: вместе Онегина и Ленского, Печорина и дюжину героев Островского, начиная с возлюбленного героини «Грозы» Катерины – тоже Бориса.
«Он свои художнические требования переносил в жизнь, мешая их с общечеловеческими» - при этом, не читает даже отчётов об управлении своим имением. Русскую натуру вообще Автор романа обвиняет в дилетантизме, из которого истекают национальные беды. Дилетантизм здесь неразделен с идеализмом, – брать на себя слишком много, не рассчитав сил. Но здесь же и положительная сторона героя: именно Райский как натура художественная из всех героев первый способен видеть красоту многообразия жизни. Райский добр: помогает деньгами всем просящим, хороший товарищ. Человек чести Райский из своего имения выставляет вон оскорбившего женщину местного богатого самодура Тычкова (вариация купца Дикого из «Грозы»).
ВООБЩЕ, ОДИН ИЗ ВЕДУЩИХ МОТИВОВ «ОБРЫВА» – ПРОТИВОПОСТАВЛЕНИЕ СТАРОГО И НОВОГО: старое не так уж плохо, но оно прошло: простое повторение тормозит развитие. С НОВЫМ ТОЖЕ ВСЁ НЕ ПРОСТО: когда новое поколение не возьмёт от старины самого лучшего, тогда оно обречено на бесчеловечность – Обрыв… Название романа символично: все главные герои либо стоят перед Обрывом – переломом судьбы, либо некий Обрыв скрыт в прошлом. Символичны и все имена и фамилии героев.
Например, двоюродная бабушка Райского Татьяна Марковна Бережкова: либо от – «беречь» (такова и есть роль бабушки!), либо от уменьшительного от «берег» – «бережок»… Отсюда по аналогии: не «обрыв», но «обрывчик» – был, но не смертелен… Надо ли говорить, что около бабушкиного имения над Волгой есть Обрыв, куда в Грозу ходят гулять герои?! И около того Обрыве есть беседка, где происходят важные свидания!
А бабушкино отчество - «Марковна» случайно ли совпадает с именем нового человека – сосланного в их губернию под надзор полиции Марка Волохова? (Литературный брат героев Чернышевского: Лопухова и Кирсанова.) В свое время бабушка совершила довольно «новый» – вразрез с общественно домостроевскими нормами поступок. Какой?
Как Софья в «Горе от ума» имела недозволенное свидание примерно в то время, в какое жила пушкинская Татьяна. Родители не позволили выйти замуж за избранника сердца; в ответ отказавшись выйти за графа и оставшись в девицах, тёзка пушкинской Татьяны теперь оберегает внучку – новый вариант характера Татьяны… Здесь начинает звучать уже и тема уже нашумевших «Отцов и детей» (1859) Тургенева!
НО ВЕРНЁМСЯ К ВЕДУЩЕМУ ГЕРОЮ РОМАНА. В первой молодости Райский искренно любил робкую сироту, но в прямом смысле не бросив, как-то начал скучать с нею... Она умерла от наследственной болезни, – он очень убивался, себя обвиняя. (Светский приличный вариант отношений Печорин – Белла!) Уже пресытившись грубыми и неизменными в косности «ролями» светской жизни, последний раз в Петербурге герой безответно увлекается своей дальней кузиной – «великолепной картиной». В смысле отсутствия всяких страстей кузина не живёт, а спит в старых правилах…
«"Что у вас за страсть преследовать мои бедные правила?" - спрашивает кузина Софья. – "Потому что они не ваши." -- "Чьи же?":
- Тетушкины, бабушкины, дедушкины, прабабушкины, прадедушкины, вон всех этих полинявших господ и господ в робронах, манжетах… - он указал на портреты.
- Вот видите, как много за мои правила, -- сказала она шутливо. - А за ваши?..
- Еще больше! -- возразил Райский и открыл портьеру у окна. - Посмотрите, все эти идущие, едущие, снующие взад и вперед, все эти живые, не полинявшие люди -- все за меня! Идите же к ним, кузина, а не от них назад! Там жизнь... -- Он опустил портьеру. - А здесь кладбище…»
Не смогший «вывести» эту Галатею со старинного портрета, но не расставшись с мечтой об «оживлении» Райский едет развеяться в деревню к другим своим кузинам – сироткам Вере и Марфиньке (новые Татьяна и Ольга), которых воспитывает бабушка Татьяна Марковна, заодно разумно и до щепетильности честно управляющая имением героя. Одна из целей бабушки – уберечь внучек от несчастной любви вне закона (по образу героини «Грозы» да и «Что делать?» тоже – должен понять Читатель.
Как поэтическая натура Райский, избирает своей очередной Галатеей старшую кузину, задумчивую Верочку – новую Татьяну. В отличие от пушкинской Татьяны Верочка не любит никакой старины: «душа рвалась куда-нибудь…» – с ясными направлениями в России вообще было всё не ясно. Однако, как мы помним, героиню романа Чернышевского «Что делать?» тоже зовут Вера, из которой «новые люди» развивают женщину нового времени со свободными понятиями о любви (от чего именно бабушка в том числе и хочет уберечь внучку!).
В общем, по неясному стремлению к новизне Райский и Верочка вполне – «пара», но одинаковости, как известно, редко счастливо сходятся. И от «оберегания», и от художественно картинной любви к ней Райского (чуткая девушка чувствует выдуманную заданность отношений с «художником») уединившейся в обветшалом старом барском доме (умершее прошлое – ирония Автора!), Верочке суждено полюбить нового человека – Марка (уже издан - «Что делать?», 1863), презирающего всё устаревшее с законной любовью вместе, так что счастливы отношения эти изначально быть едва ли могут.
ЧИТАТЕЛЬ МОЙ! ЗАЙМЁМСЯ МЛАДШЕЮ СЕСТРОЙ! Марфенька – с какой героиней рождаются ассоциации?! Только по созвучию имени исторические ассоциации – с ярой поборницей старины и предводительницей борьбы за независимость Новгорода от Москвы Марфой - посадницей (Борецкой). Политика. Много крови. Жёсткий характер. Тяжёлая судьба… Не ждите ничего такого от её тёзки в «Обрыве»! Сестру Марфеньку Райский сравнивает с солнечным лучом: сама согревающая жизнь и непосредственность. Попытавшись за ней поволочиться, братец устыжён при её полно непонимании этого добрым к нему отношением: брат не может иметь дурных намерений...
Именно Марфенька героиня, счастливо сочетавшая из старины лучшее с новой жизнью. НО! Сочетается это не через идеи или осмысление жизни и искусства – а через от природы гармоничную натуру. Марфенька – не нуждающаяся в улучшении «картина» – она счастливо любит и любима соседом Викентьевым – по старинному, как Ленский, пылким и честным, но более благоразумным.
Викентьев – большой любитель невинной (не злой!) насмешки, что оберегает его от трагической судьбы пушкинского героя. «Это ум - не одной головы, но и сердца, и воли. Между ними происходил видимый разлад и существовала невидимая гармония» -- так Автор характеризует отношения жениха – Викентьева и невесты – Марфеньки.
* * *
НОВЕЛЛА ИЗ ЧЕТЫРЁХ СНОВ. Все герои «Обрыва» в момент кульминации действия – в обрывной ситуации – видят и рассказывают друг другу свои СНЫ. Получается нечто вроде вставной новеллы ИЗ ЧЕТЫРЁХ СНОВ – аллегорического отражения всего романа в целом.
СТРАШНЫЙ СОН МАРФЕНЬКИ:
- Ах, бабушка, как я испугалась! страшный сон видела! сказала она, еще не поздоровавшись. - Как бы не забыть!
- Какой такой, расскажи. Что это ты бледная сегодня?
- На дворе будто ночь лунная, светлая, так пахнет цветами, птицы поют... <…> Вот будто я тихонько вошла в графский дом, - начала она, – прямо в галерею, где там статуи стоят. Вошла я и притаилась, и смотрю, как месяц освещал их все, а я стою в темном углу: меня не видать, а я их всех вижу. Только я стою, не дышу, все смотрю на них. Все переглядела - и Геркулеса с палицей, и Диану, и потом Венеру, и еще эту с совой, Минерву... И старика, которого змеи сжимают... как бишь его зовут... Только вдруг!.. (Марфенька сделала испуганное лицо и оглядывалась по сторонам) <…>
..............................
ЗДЕСЬ ПРЕРВЁМ СОН НЕОБХОДИМЫМ КОММЕНТАРИЕМ! «Старик, которого сжимают змеи» - по греческим мифам разгневавший богов из Трои жрец Аполлона Лаокоон (или – Лакоонт) вместе с отроками сыновьями был задушен гигантскими змеями. Этот трагический момент изображает работы греческих ваятелей с Родоса знаменитая скульптура, копии с которой были весьма распространены в культурных домах Европы.
Немецкий критик Готхольд Эфраим Лессинг свой знаменитый трактат назвал «Лаокоон, или о границах живописи и поэзии» (1766). В трактате доказывается, что не всё из жизни может быть объектом искусства: слишком искажённое страданием лицо статуи или картины вызовет только несовместимый с искусством ужас зрителя.
Недаром непосредственная Марфенька забывает имя «старика! Не ей, но Райскому близки споры о совместимости жизненного материала с искусством.
Именно по словам Марка «неудачнику» Райскому ни в искусстве, ни в жизни не удаётся облечь «материал» в гармоничную форму. Так что Марфенька видит для Райского и предсказывающий его любовную неудачу в отношениях с Верой СОН. (Вера живёт в доме со статуями.)
................................
ПРОДОЛЖЕНИЕ СНА МАРФЕНЬКИ «Вдруг будто статуи начали шевелиться. Сначала одна тихо, тихо повернула голову и посмотрела на другую, а та тоже тихо разогнула и не спеша притянула к ней руку: это Диана с Минервой. Потом медленно приподнялась Венера – и не шагая... какой ужас!.. подвинулась, как мертвец, плавно к Марсу, в каске... Потом змеи, как живые, поползли около старика! он перегнул голову назад, у него лицо стали дергать судороги, как у живого, я думала, сейчас закричит! (До такого состояния доведёт Райского подогреваемая ревность страсть к Вере!) И другие все плавно стали двигаться друг к другу, некоторые подошли к окну и смотрели на месяц... Глаза у всех каменные, зрачков нет... Ух!
Она вздрогнула.
- Да это поэтический сон - я его запишу! - сказал Райский.
…Статуи как будто советовались друг с другом, наклоняли головы, шептались... <…> Я вся тряслась от страха. Сова встрепенулась крыльями и носом почесала себе грудь... Марс обнял Венеру, она положила ему голову на плечо, они стояли, все другие ходили или сидели группами. Только Геркулес не двигался. Вдруг и он поднял голову, потом начал тихо выпрямляться, плавно подниматься с своего места. Большой такой, до потолка! Он обвел всех глазами, потом взглянул в свой угол... и вдруг задрожал, весь выпрямился, поднял руку; все в один раз взглянули туда же, на меня – …потом все кучей бросились прямо ко мне...
– Ну, что же вы, Марфа Васильевна? – спросил Викентьев.
– Как я закричу! …Ну, и проснулась – и с полчаса все тряслась, …да боялась пошевелиться - так до утра и не спала. Уж пробило семь, как я заснула.
– Прелесть - СОН, Марфенька! – сказал Райский. – Какой грациозный, поэтический! Ты ничего не прибавила?
– Ах, братец, да где же мне все это выдумать! Я так все вижу и теперь, что нарисовала бы, если б умела...»
.............................
Чего только с точки зрения психоанализа уже не написали про СОН Марфеньки… И зря! Потому что литературные СНЫ не поддаются прямо ни по Фрейду, ни по другим типа гендерных признаков толкованию. Генеалогия литературных СНОВ – в СНАХ предыдущих литературных героев либо в отношении Автора к своим предшественникам – писателям.
Марфенька - то ничего не выдумала, да лукавый Автор предлагает облагороженную версию (вместо чудищ и ведьм – античные статуи) СНА Татьяны Лариной. От Читателя требуется узнать так и не узнанные Райским литературные «корни» нового Сна. Узнав, Читатель поймёт (может быть!), что все герои ведут себя не совсем соответственно своим прежним литературным прообразам СОВСЕМ НЕ СЛУЧАЙНО... Выводы? Зачем повторять старые ситуации?! Впрочем, это дело Читателя.
ВЫДУМАННЫЙ СОН ЖЕНИХА МАРФЕНЬКИ – ВИКЕНТЬЕВА
– Ну, теперь позвольте мне... – начал Викентьев торопливо, – я будто иду по горе, к собору, а навстречу мне будто Нил Андреич (по типу Дикого из «Грозы» самодур, выгнанный из дома Бережковых Райским и бабушкой), на четвереньках, голый...
– Полно тебе, что это, сударь, при невесте!.. – остановила его Татьяна Марковна. <…>
– А верхом на нем будто… тоже...
– Перестанешь ли молоть? – сказала Татьяна Марковна, едва удерживаясь от смеху.
– Сейчас кончу. Сзади будто Марк Иванович (новый человек как из романа Чернышевского) погоняет Тычкова поленом, а впереди Опенкин (несчастный местный пьянчужка - чиновник), со свечой, и музыка... – Все захохотали.
– Все сочинил, бабушка, сейчас сочинил, не верьте ему! – сказала Марфенька.
– Ей-богу, нет! и все будто, завидя меня, бросились, как ваши статуи, ко мне, я от них: кричал, кричал, даже Семен пришел будить меня – ей-богу правда, спросите Семена!..
– Ну, тебе, батюшка, ужо на ночь дам ревеню или постного масла с серой. У тебя глисты должны быть. И ужинать не надо».
* * *
СНЫ ВЕРОЧКИ, РАЙСКОГО и БАБУШКИ удобно поместить вместе:
– Ну, Вера, скажи свой сон - твоя очередь! – обратился Райский к Вере.
– Что такое я видела? – старалась она припомнить, – да, молнию, гром гремел – и кажется, всякий удар падал в одно место…
– Какая страсть! - сказала Марфенька, – я бы закричала.
– Я была где-то на берегу, – продолжала Вера, – у моря, передо мной какой-то мост, в море. Я побежала по мосту – добежала до половины; смотрю, другой половины нет, ее унесла буря...
– Все? – спросил Райский.
– Все.
– И этот сон хорош, и тут поэзия.
– Я не вижу обыкновенно снов или забываю их, – сказала она, – а сегодня у меня был озноб: вот вам и поэзия!
А вы, братец? теперь вам говорить! - напомнила ему Марфенька.
- Вообразите, я всю ночь летал. <…> Так: будто крылья явились.
- Это бывает к росту, - сказала бабушка, - кажется, тебе уж не кстати бы...
- Я сначала попробовал полететь по комнате, - продолжал он, - отлично! Вы все сидите в зале, на стульях, а я, как муха, под потолок залетел. Вы на меня кричать, пуще всех бабушка. Она даже велела Якову ткнуть меня половой щеткой, но я пробил головой окно, вылетел и взвился над рощей... Какая прелесть, какое новое, чудесное ощущение! Сердце бьется, кровь замирает, глаза видят далеко. Я то поднимусь, то опущусь - и когда однажды поднялся очень высоко, вдруг вижу, из-за куста, в меня целится из ружья Марк... <…> - Я его вчера видел с ружьем - на острове, он и приснился. Я ему стал кричать изо всей мочи, во сне, - продолжал Райский, - а он будто не слышит, все целится... наконец... <…> -- Ну, я и проснулся!
- Только? ах, как жаль! - сказала Марфенька.
- А тебе хотелось, чтоб он меня застрелил?
- Чего доброго, от него станется и наяву, - ворчала бабушка… - Все вы мало богу молитесь, ложась спать, - сказала она, - вот что! А как погляжу, так всем надо горькой соли дать, чтоб чепуха не лезла в голову.
- А вы, бабушка, видели какой-нибудь сон? расскажите. Теперь ваша очередь! - обратился к ней Райский. <…>
- Бабушка, позвольте, я расскажу за вас, что вы видели? - вызвался Викентьев. <…> - Я угадаю.
- Ну, угадывай.
- Вам снилось, - начал он, - что мужики отвезли хлеб на базар, продали и пропили деньги. Это во-первых... - Все засмеялись. <…>
- Типун тебе, право - болтун этакий! Поди, я уши надеру!
- В-третьих, что все девки и бабы, в один вечер, съели все варенье, яблоки, растаскали сахар, кофе... <…> - И, наконец, - торопливо досказывал он… - что земская полиция в деревне велела делать мостовую и тротуары, а в доме поставили роту солдат...
- Вот, я же тебя, я же тебя - на, на, на! - говорила бабушка, встав с места и поймав Викентьева за ухо. - А еще жених - болтает вздор какой!
- А ловко, мастерски подобрал! - поощрял Райский.
Марфенька смеялась до слез, и даже Вера улыбалась. Бабушка села опять.
- Это вам только лезет в голову такая бестолочь! - сказала она.
- Видите же и вы какие-нибудь сны, бабушка? - заметил Райский.
- Вижу, да не такие безобразные и страшные, как вы все.
- Ну, что, например, видели сегодня?
Бабушка стала припоминать.
- Видела что-то, постойте... Да: поле видела, на нем будто лежит... снег. <…> - А на снегу щепка...
- И все?
- Чего ж еще? И слава богу, кричать и метаться не нужно!»
СНЫ МАРФЕНЬКИ, ВЕРЫ И БАБУШКИ - взаправду приснившиеся. ВЕРИН СОН показывает, что в трудной ситуации «Она подошла к Обрыву» (характеристика Автора).
Море – часто символ страсти, – в том числе и страсти художника, Как у Тютчева: «И море и буря качали наш челн; Я, сонный, был предан всей прихоти волн… Я в хаосе звуков лежал оглушен, Но над хаосом звуков носился мой сон… По высям творенья, как бог, я шагал, И мир подо мною недвижный сиял. Но все грезы насквозь, как волшебника вой, Мне слышался грохот пучины морской, И в тихую область видений и снов Врывалася пена ревущих валов» (Сон на море. 1830).
Райский снова не узнаёт! Он не узнаёт эхо из известного тютчевского стихотворения, потому что не ему – Читателю это эхо предназначено. В молодости Райский перенёс маленьких кузин через реку. В этот раз не ему суждено перенести Веру через бездну: «заблудившись в сумрачном лесу» жизни, и сам он нуждается в спасении – обновлении, которого ждал от Веры. На данном этапе Райский в заколдованном - замкнутом кругу своих идей.
Что касается Викентьева, то согласно характеру якобы сновидца СОН его выдуман для весёлости. Райский выдумывает вполовину – присочиняет детали для занятности и чтобы испытать Верочку, которую он смутно подозревает в склонности, может быть, и к Марку… Таким образом, светски общепринятое и невинное рассказывание друг другу СНОВ приводит к неизбежной кульминации действия, на что указывает якобы «мирный» СОН Бабушки о щепке на снегу: «Лес рубят – щепки летят!» – пословица.
ЩЕПКА – метафора после – обрывного состояния: кроме Викентьева с Марфенькой у всех остальных одни щепки – от прежних надежд и убеждений.
ЩЕПКА на чистом снегу (в поле откуда грязный снег?) – метафора перелома к чему-то другому не такому плохому...
ЩЕПКА в поле – пространство – разные варианты перелома.
Серьёзно или шутливо мы относимся к СНАМ, – это дверь в ту часть сознания, в которую, быть может, мы сами боимся заглянуть! И даже выдуманный СОН может сбыться, как происходит с якобы СНОМ Райского. Ведь Марк вызывает Веру на свидание ружейным выстрелом, что для ревнующего Райского подобно смерти.
До этого момента Райский смотрел на жизнь якобы как гениальный художник: Вера – дикарка, неразвитая уездная барышня. Оживлённая им статуя будет живее жизни… Когда же головная влюблённость его в Веру переросла в неподвластную искусству страсть, Райский осознал свою беспомощность: разум и все теории бессильны, – его ОБРЫВ, к которому доселе он «подталкивал» своих Галатей. Ведь оказывается, что в том числе его же, без спроса читаемые Верой «новые» книги вели её к Обрыву!
В самом деле! К чему на практике привели теории о пробуждении женщины к новой жизни самого Райского?! В жизни есть неподвластные головным идеям законы: опасно играть с ними. (Внимание, Читатель! Звучат обновлённые - оживлённые под пером Гончарова мотивы: Некрасова, Чернышевского, Тургенева!)
- Что это, комедия или роман, Борис Павлович? - глухо сказала она… (Вера)
- Нет, Вера, - трагедия! - едва слышно выговорил он угасшим голосом...
Мучающие и измученные друг другом Райский и Вера – в исступлении чувств, как ведьма, вонзающая «тонкие пальцы, как когти хищной птицы» в плечо готового убить её двоюродного братца… (Она страдает, так пусть и он страдает от своей придуманной любви по настоящему: нарывался же он на дружбу!) Так вот новая, не совладавшая со своим долгом Татьяна! Не верится, что эти пронзительные сцены писаны обстоятельным Гончаровым! И всё ждёшь, что эти мучительные СНЫ (исступление чувств – тоже сон!) героев кончатся, но СНЫ эти всё повторяются – всё отражаются!
Полюбив нового человека, сосланного Марка Волохова, слишком умная Вера скоро осознаёт кредо его любви:
«Он во имя истины, развенчал человека в один животный организм, отнявши у него другую, не животную сторону. В чувствах видел только ряд кратковременных встреч и грубых наслаждений, обнажая их даже от всяких иллюзий, составляющих роскошь человека, в которой отказано животному». Разрыв Веры с Марком её – и ОБРЫВ... Или наоборот: связь с Марком – ОБРЫВ, а разрыв – СПАСЕНИЕ? СОЗНАНИЕ человека противоречиво как сама ЖИЗНЬ!
Марк после последнего свидания с Верой еще не видит своего Обрыва. Свободная любовь достигнута, -теперь новый человек может сделать старине уступку. Марк сватается, - и получает от самой Веры неожиданный для него отказ... Только тогда понимает, – какое сокровище он потерял из-за выдуманных принципов!.. Его ОБРЫВ. Гончаров относился к «новым людям» как к неизбежности: он был против крайностей.
* * *
БАБУШКИН ПРОШЛЫЙ ОБРЫВ уже описан: отказ знатному жениху – подсмотренное этим женихом свидание с возлюбленным. Дуэль ославила бы девушку. Взяв с соперника слово не жениться, граф дал слово молчать… Верная своей любви бабушка осталась в девушках… Сорокалетней давности ОБРЫВ.
И ОБРЫВ повторный… Сначала смехотворный: считая, что без спроса внучки даже мечтать о любви не смею, бабушка подозревает в опасных мечтах Веру. Тем временем именно послушная Марфенька влюбившись, слушает с Викентьевым соловьёв: вопрос браке вперёд старших решён влюблёнными. Уже и это поразило бабушку. Впрочем, здесь-таки всё благопристойно, - с одними целованьями ручек.
А вот Вера… Свидания в грозу, исступление страсти… Верующая старая женщина едва не сошла с ума, считая, что её молодой грех «проклятием» повтора лёг на внучку. Вместо того чтоб рассказать всё, она велела читать нравоучительные книги… Кому они помогали?! Здесь мы подходим к уже к краю самого главного на всех одного ОБРЫВА: между ИСКУССТВОМ и ЖИЗНЬЮ.
Жизнь без искусства – бесцельна, но прямое подражание старым образцам – и бесцельно, и опасно. (Не даром Автор смеялся над старыми «ролями»). Райский хочет написать роман о драме Веры и… вдруг смеётся: «Как я напишу драму Веры, …а русские девы примут ошибку за образец, да как козы - одна за другой - пойдут скакать с обрывов!.. А обрывов много в русской земле! Что скажут маменьки и папеньки!..» (Тем не менее сам Гончаров подобный МНОГО Обрывный роман написал!)
ИСКУССТВО – СОН с точки зрения жизни. ЖИЗНЬ – СОН с точки зрения искусства. Для их единения «Что делать?» – на этот вопрос Райского Автор не даёт ответа. Автор ответа не знает! (Если бы Автор тоже не любил искусство – не писал бы свой роман!). Райский уезжает из деревни, его все провожают. Все «обменялись взглядом – и в этом взгляде, в одном мгновении вдруг мелькнул как будто всем приснившийся, тяжелый полугодовой СОН, все вытерпленные муки... Никто не сказал ни слова».
В Риме, на родине многих шедевров, Райский «делил время между музеями, дворцами, руинами, едва чувствуя красоту природы, запирался, работал, потом терялся в новой толпе, казавшейся ему какой-то громадной, яркой, подвижной картиной, отражавшей в себе тысячелетия - во всем блеске величия и в поразительной наготе всей мерзости - отжившего и живущего человечества». (Недаром же во сне Марфиньки античные статуи были с мёртвыми глазами!)
Райскому «хотелось бы набраться этой вечно нести все с собой туда, в свою Малиновку...й красоты природы и искусства, пропитаться насквозь духом окаменелых преданий и нести все с собой туда, в свою Малиновку... (МаЛиНовка – имение героя. Обратим, наконец, внимание, что перестановкой двух букв название превращается в – МаНиЛовку – имение гоголевского Манилова!)
Чтобы мечты его обрели какую то реальную форму, что же герою делать? Пытаться по мере сил и дальше осмысливать…
* * *
И ОТСЮДА НАМ ОСТАЛОСЬ РАССМОТРЕТЬ ТОЛЬКО СОН за пределами текстуального Конца. Известно, что Гончаров называл свой роман Пробуждением, следующим за целой эпохой СНА! (Гончаров. Собр. Соч. в 8 т. Т. 8. М. 1980. С. 117) Однако, весь Конец романа «Обрыв» – хитрый реминисцентный СОН для Грамотного Читателя. Как вызов: Пробудись, Читатель – Сделай Выводы! …Заканчивать роман обобщённым вопросом о путях России?! Это уже было, – припомнит Грамотный Читатель! В пушкинском «Медном всаднике» вопрос:
Ужасен он в окрестной мгле!
Какая дума на челе!
Какая сила в нём сокрыта!
А в се;м коне какой огонь!
Куда ты скачешь, гордый конь,
И где опустишь ты копыта?
О мощный властелин судьбы!
Не так ли ты над самой бездной
На высоте, уздой железной
Россию поднял на дыбы?
После пушкинского определения России над бездной (Обрыв!) был лирически обобщающий Конец гоголевских «Мёртвых душ»:
«И какой же русский не любит быстрой езды? Его ли душе, стремящейся закружиться, загуляться… -- его ли душе не любить ее? Ее ли не любить, когда в ней слышится что-то восторженно-чудное? ... Эх, тройка! птица тройка, кто тебя выдумал? знать, у бойкого народа ты могла только родиться, в той земле, что не любит шутить, а ровнем гладнем разметнулась на полсвета, да и ступай считать версты, пока не зарябит тебе в очи…
Не так ли и ты, Русь, что бойкая необгонимая тройка, несешься? Дымом дымится под тобою дорога, гремят мосты, всё отстает и остается позади. Остановился пораженный божьим чудом созерцатель: не молния ли это, сброшенная с неба? …Русь, куда ж несешься ты, дай ответ? Не дает ответа. Чудным звоном заливается колокольчик; гремит и становится ветром разорванный в куски воздух; летит мимо всё, что ни есть на земли, и косясь постораниваются и дают ей дорогу другие народы и государства».
И вот теперь, после гоголевского Конца "Мёртвых душ" – последние слова «Обрыва»:
«За ним (духовным образом за Райским уже за границей) все стояли и горячо звали к себе – его три фигуры: его Вера, его Марфенька, бабушка. А за ними стояла и сильнее их влекла его к себе – еще другая, исполинская фигура, другая великая "бабушка" – Россия». …Ни много, ни мало – речь идёт о пробуждении России!
Бабушка – Россия?! Автор уже описал нам её несломленный грозами характер. Так ещё по приезде Райского в деревню на обеде в бабушкином доме местный Дикой – самодур Тычков Нил Андреевич – свысока поучает всех и зло смеётся над не первой молодости недалёкой местной кокеткой. Райский даёт отпор. Тычков взбешен:
- Татьяна Марковна, или мы не знакомы с вами, или чтоб нога этого молодца (он указал на Райского) у вас в доме никогда не была! Не то я упеку и его, и весь дом, и вас в двадцать четыре часа куда ворон костей не занашивал...
- Меня шестьдесят пять лет Татьяной Марковной зовут. Ну, что -- "как"? И поделом тебе! Что ты лаешься на всех: напал, в самом деле, в чужом доме на женщину -- хозяин остановил тебя - не по-дворянски поступаешь!..
- Да как вы мне смеете это говорить! - заревел опять Тычков.
Райский бросился было к нему, но бабушка остановила его таким повелительным жестом, что он окаменел и ждал, что будет. Она вдруг выпрямилась, надела чепец и, завернувшись в шаль, подступила к Нилу Андреичу.
Райский с удивлением глядел на бабушку. Она, а не Нил Андреич, приковала его внимание к себе. Она вдруг выросла в фигуру, полную величия, так что даже и на него напала робость.
- Ты кто? - сказала она, - ничтожный приказный, parvenu - и ты смеешь кричать на женщину, и еще на столбовую дворянку! Зазнался: урока хочешь! Я дам тебе один раз навсегда: будешь помнить! Ты забыл, что, бывало, в молодости, когда ты приносил бумаги из палаты к моему отцу, ты при мне сесть не смел и по праздникам получал не раз из моих рук подарки.
Да если б ты еще был честен, так никто бы тебя и не корил этим, а ты наворовал денег -- внук мой правду сказал -- и тут, по слабости, терпели тебя, и молчать бы тебе да каяться под конец за темную жизнь. А ты не унимаешься, раздулся от гордости, а гордость -- пьяный порок, наводит забвение. Отрезвись же, встань и поклонись: перед тобою стоит Татьяна Марковна Бережкова!
Вот, видишь, здесь мой внук, Борис Павлыч Райский: не удержи я его, он сбросил бы тебя с крыльца, но я не хочу, чтоб он марал о тебя руки -- с тебя довольно и лакеев! У меня есть защитник, а найди ты себе! -- Люди! -- крикнула она, хлопнув в ладони, выпрямившись во весь рост и сверкая глазами. Она походила на портрет одной из величавых женщин в ее роде, висевший тут же на стене.
Тычков ворочал одурелыми глазами.
- Я в Петербург напишу... город в опасности... -- торопливо говорил он, поспешно уходя и сгорбившись под ее сверкающим взглядом, не смея оглянуться назад.
Он ушел, а Татьяна Марковна все еще стояла в своей позе, с глазами, сверкающими гневом, передергивая на себе, от волнения, шаль. Райский очнулся от изумления и робко подошел к ней, как будто не узнавая ее, видя в ней не бабушку, а другую, незнакомую ему до тех пор женщину…» (Портрет Екатерины II)
В СВОЁМ ЖИВОМ СЕРДЦЕ БАБУШКА ХРАНИТ ЛУЧШИЕ ТРАДИЦИИ. А РАЙСКОМУ ЧТО ЖЕ ДЕЛАТЬ? Пытаться по мере сил и даль осмысливать… Не суждено ему стать великим Творцом, но Райский счастливее Марка Волохова – сердце у него отзывчивее.
"ЧТО ДЕЛАТЬ?" - каждый сам решает. Ведь каждый живёт свою единственную жизнь. Зато Автор «Обрыва» ясно ответил слишком новым людям «Чего НЕ делать?»: отвергая всю прошлую культуру, нельзя рубить сук, на котором сидишь! (К несчастью не вняв предупреждению, в нашей стране это опробовали после 1917 года!)
НЕ СЛЕДУЕТ навязывать себе и окружающим «Крайние» – «Обрывные» роли! Ибо Нет и Не Может Быть Общих – Готовых Рецептов Жизни! Учитывая уже после – гончаровский исторический опыт России, – как не понять нынешнему Читателю?!
ТАКИЕ ВОТ СНЫ ВЫПЛЕСКИВАЮТСЯ ИЗ РОМАНА «ОБРЫВ». Его Автор, поспорив сразу со всеми своими великими предшественниками по писательскому ремеслу, со всеми в итоге и согласился. Потому как цель у все Творцов одна – раскрыть лучшее в человеке.
...................................
СЛЕДУЕТ ПРОДОЛЖЕНИЕ: СНЫ ТУРГЕНЕВА - ЛЕСКОВА - ДОСТОЕВСКОГО...
© Copyright:
Сангье, 2017
Свидетельство о публикации №217060602195