С дядей Ваней мы виделись лет шесть или семь назад. В то лето я наконец решил получить второе высшее образование и приехал поступать на заочное отделение Омского государственного университета. В Рязани на интересующую меня специальность тогда не учили, а обучение в Москве или Питере было мне не по карману. Зато в Омске нужное отделение имелось. Ценник был приемлемым, да и чувство ностальгии по родным краям в те годы было несравнимо выше, чем сейчас. В общем, спустя несколько лет после своего отъезда из Омска в Рязань, я вновь оказался на родине. Но по причинам, которые упоминать здесь не к месту, от своей затеи я отказался и, спустя неделю после приезда, собрался в обратный путь.
Так как встретиться раньше ни у меня, ни у него возможности не было, увиделись мы только на железнодорожном вокзале в день моего отъезда. Дядя Ваня пришел пораньше, часа за два до отправления поезда, чтобы было время спокойно поговорить. Был жаркий июльский день, время близилось к полудню и в здании вокзала было нестерпимо душно. Мы сидели на сетчатой металлической скамье, обливались потом, пили из пластиковых бутылок минеральную воду "Омская №1" и разговаривали. О чем именно, уже и не вспомнить. Но ощущения от разговора остались приятные.
Мне всегда было как-то особенно комфортно в его присутствии. Мы могли встретиться в чей-то день рождения, на который собралось человек десять-пятнадцать друзей и родственников. Или он просто заезжал к нам домой в обеденный перерыв перекусить и за столом были только я, он и мои родители. Или это был его служебный УАЗ-452 "Буханка", в котором он вез меня и маму на прием к врачу из-за очередного обострения бронхиальной астмы. Не имело значения, много было людей вокруг или мало, разговаривал он со мной, с другими или просто молчал, в присутствии дяди Вани я всегда ощущал особое спокойствие и душевный комфорт.
Спустя два часа он проводил меня в купе, и мы распрощались. Напоследок он попросил моих попутчиц, девушек лет тридцати, присмотреть за мной, взяв обещание, что они довезут меня до Рязани. Мне тогда было не больше двадцати пяти, и благодаря этой шутливой просьбе, попутчицы прониклись ко мне симпатией. Если бы в сферу моих интересов входили случайные связи, из ситуации я мог бы извлечь определенную пользу. Но девушки скоро поняли, что обществу людей я предпочитаю книги, и потеряли ко мне интерес. Думаю, с дядей Ваней дорога до Рязани показалась бы им приятней, чем со мной.
- Ну, бывай, тёзка!
- До свидания, дядя Ваня.
И вот на днях я узнал, что дядя Ваня с женой приезжают погостить в Рязань. Остановиться он думает у своего брата. Новости я обрадовался и решил, что обязательно должен его увидеть. Мама сказала, что в ближайшее воскресенье младшие братья заедут к ней в гости. Там мы и встретились.
За прошедшие годы дядя Ваня немного изменился. Время никого не делает моложе, на лице у него тут и там появились новые морщинки. Но они ему даже шли и в свои пятьдесят семь выглядел он хорошо. Подтянут и энергичен, темно-русые волосы все еще густые и лишь слегка поседели. В глаза бросалось его сходство с дедушкой. Могло показаться, что это не он, дядя Ваня, а его отец — только на тридцать лет моложе и на голову выше.
- Ну, привет, тёзка! - сказал он с улыбкой и протянул мне руку.
- Здравствуйте, дядя Ваня, - ответил я пожимая широкую ладонь. На душе опять стало тепло и спокойно.
В тот день я говорил мало. Впрочем, как и всегда. Я сидел за накрытым столом и слушал шумные разговоры родственников. Кроме дяди Вани и дяди Саши были их жены, мои родители, двоюродный брат Андрей и моя жена Юля.
Дядя Саша говорил о своих успехах в изучении немецкого языка, его жена о том, что по совету сына планирует посмотреть новый сериал, родители рассказывали, как меняли старый забор, Юля — о работе в университете, Андрей — о том, что любит блины и вафли.
Когда мы только переехали на новый участок, в землю у забора мама воткнула тонкий ивовый прутик. Прошло десять лет, на месте прутика выросло огромное дерево с пышной раскидистой кроной. Ствол раздался в ширину и погнул забор, иву решили спилить. Конечно, дерево было жалко, но ничего не поделаешь. В назначенный день я приехал к родителям и после нехитрых приготовлений дерево мы спилили. Дул сильный ветер и я все думал, насколько мощной должна быть корневая система, чтобы удержать дерево в такую непогоду. Кажется, я даже слышал, что корни по размеру сопоставимы с древесной кроной.
Так как по образованию дядя Ваня агроном, и большую часть жизни проработал с сельскохозяйственными растениями, я решил, что он может знать кое-что и о деревьях. Я спросил его:
- Дядя Ваня, а правду говорят, что корни деревьев сравнимы по объему с их кроной?
Он отложил вилку в сторону и вытер губы салфеткой:
- Ответить "да" или "нет" тут нельзя. Если дерево растет в лесу, и его со всех сторон окружают другие деревья, то ему нет нужны тратить силы на отращивание мощных корней. Сильных ветров в лесу не бывает, от непогоды прикрывают собратья. Другое дело, если дерево стоит обособленно. Скажем, в степи. Оно один на один со стихией и помощи ждать неоткуда. Чтобы выжить, приходиться растить большие и сильные корни. Если не успеет, его свалит ветром. В степи я видел один дуб, который хорошо просматривался на горизонте, когда до него оставалось ещё несколько километров. Ствол он имел такой, что десятерым не обхватить. Да что там, и двадцать человек было бы мало! До кроны с земли не добраться. Чтобы на него подняться, пришлось доставать веревки. Такое чувство было, словно совершаешь восхождение на Эверест! Веришь или нет, но по ветвям можно было ходить пешком — такая толщина. Представляешь, какие корни должны быть, чтобы удержать на земле такую громаду? А в лесу таких нет. Дубы там не толще метра-двух в диаметре. И корни соответствующие.
Он отпил чай и замолчал. Казалось, задумался о чем-то своем. А потом улыбнулся и добавил:
- Но, с другой стороны, и поваленных деревьев в лесу не так много. Такие дела.
Больше мы на эту тему не разговаривали. Он спрашивал меня о работе, о здоровье, о том, не собираемся ли брать ипотеку на покупку квартиры. Я интересовался, как дела у его дочки, и не завершилось ли в Омске строительство метро. А мысленно все возвращался к нашему разговору о корнях и кронах. И чем больше думал о нем, тем больше мне казалось, что рассказ свой дядя Ваня вел о чем-то большем, чем просто о деревьях.