Кекс, Пирог и Мягколапа приползли домой с набитыми животами. Королевские кухарки не пожалели для них ни бекона, ни заливной рыбы. Откормили, точно на убой.
К тому времени Киприан успел вернуться в центр поляны, раскинуть руки, вырасти до приличных размеров и вновь покрыться древесной корой. Поэтому ни кошка, ни щенки поначалу ничего не заподозрили. Настораживала только пришибленность Юлианы да задумчивость поэта. Он просидел, не меняя позы, около двух часов, пока рабочие возводили стены. Рабочих прислал король. Заодно он объявил Арчи в розыск и пообещал, что разберется в происшествии с топором.
- Ух я ему задам, негоднику! – пригрозил он и быстрым шагом покинул Звездную поляну, взметая пыльцу своей роскошной мантией.
Арчи в тот день на глаза не показывался. Видно, здорово его Киприан напугал.
- Странное выходит дело, - рассуждал поэт за чашечкой сиропа. – Твоё дерево никогда не было настоящим. Клён лишь прикидывался, что он Клён. А сам втихаря оборачивался человеком и наблюдал за тобой по ночам. Экое коварство!
- Пустяки! – улыбалась Юлиана. Она вспоминала, как совсем недавно под руководством Пелагеи Киприан делал разминку. Он жаловался, что руки и ноги болят, будто в них повтыкали дикобразьи иглы. Но Пелагея была непреклонна. Заставила его отжаться целых пять раз, пройтись колесом у всех на виду и перекувырнуться через голову. Потом он, похоже, вошел во вкус. Разбежался, исполнил в воздухе двойной тулуп и приземлился ровно на то место, где ему следовало укорениться. Там он, не моргнув глазом, превратился в могучий Клён с толстой корой и золотом листвы.
- В следующий раз, как станешь человеком, примерь чулки, которые я для тебя свяжу, - сказала Пелагея и попыталась обнять неохватный ствол. Но тут к ней рассерженно подлетела Юлиана.
- Не смей! Березки будешь обнимать. А мой Клён не трогай!
Ее слова прозвучали довольно резко, но Пелагею ни капельки не задели. Пелагея умела различать доброту, даже когда ее пытались скрыть за маской неприязни.
Сейчас она сидела в ложбинке между корнями и мирно работала спицами. Разноцветные мотки ниток, которые она одолжила у Эсфири, тихонько перекатывались рядом с белым цилиндром.
- Подумать только! – поражался поэт, прихлёбывая из чашки. – Да если бы за мной кто-нибудь вот так следил, я бы уже заикаться начал. И волосы повыпадали бы напрочь. Стал бы я лысым и несчастным.
- Не преувеличивай, - сказала Юлиана. – У меня с нервами полный порядок. Да и Пирог с Кексом против такого соседства не возражают.
- Вот именно, - завилял хвостиком Пирог. – Зачем куда-то уходить, если здесь мы на всём готовом? Подумаешь, дерево-оборотень!
Он произнес это так громко, что Кекс обеспокоенно забегал по траве, после чего ухватил его зубами за хвост и потащил под рояль. Там они, как обычно, провалились в бездонную дыру, и Кекс напустился на Пирога с нравоучениями.
- Чего орешь?! Клён, небось, всё слышал!
- А что плохого в оборотнях? – возразил Пирог. – Я же не назвал его злыднем или пнём трухлявым!
- О пнях лучше не заикайся, - с самым зловещим видом сказал Кекс. – Слыхал я, Арчи давеча топором размахивал. С чего бы это, а?
- Нашу Юлиану в четырех стенах запереть хотел. Эх, жаль, меня здесь не было. Уж я бы его хромать заставил! Уж он бы у меня на костылях заковылял! – облизнулся Пирог. – Но знаешь что, кусать этого недотёпу не так интересно, как на Клёна в человечьем теле поглядеть...
Мягколапа с великим трудом изображала, что до тайного совещания под роялем ей нет никакого дела. Но потом, когда Юлиана и поэт завели громкий спор, не удержалась – мелкой рысью перебежала под тень и застыла над ямой, навострив уши. Кекс с Пирогом как раз обсуждали, что неплохо бы выклянчить у Вековечного Клёна колбасок и сосисок, раз он весь из себя такой волшебный. Но тут в их разговор вклинился странный шорох. Мягколапа узнала его. Так шебуршат под землей вертлявые мыши. Затем они, как правило, вылазят на поверхность, чтобы их ловили кошки. Вот и эта мышь вылезла. Нацепила на нос блестящие очки в золотой оправе, поправила на лапе тонкую перчатку и осведомилась:
- Какие планы, господа? Вам хватает моего туннеля или еще вырыть?
«Землеройка!» - смекнула Мягколапа и заерзала в предвкушении сытного обеда. Сейчас она прыгнет в дыру и сцапает говорящую мышь!
Но мышь оказалась умнее и проворнее.
- Вас подслушивает враг! – сообщила она и юркнула к себе в норку под яростный вопль Мягколапы.
Кекс с Пирогом выбрались из ямы, чтобы взглянуть «врагу» в бесстыжие глаза.
- Что там у вас? Ступеньки? Или механический подъемник? – опешила Мягколапа. – Почему так быстро?
Кекс не умел ехидно ухмыляться, поэтому постарался придать своему оскалу из остреньких белых зубок как можно более колючее выражение.
- Кошкам сюда вход запрещен, - сказал он.
- Вы покрываете землеройку! – возмутилась Мягколапа. – Выдайте ее мне, и я с ней разделаюсь!
- Даже не мечтай, - ответил Пирог. – Наша землеройка не из простых. Да если захочет, она может стать размером с тебя!
Мягколапа, само собой, не поверила. Она пару раз раздраженно фыркнула, махнула хвостом и грациозно прошествовала от рояля к креслу-качалке. За нею протянулся почти ощутимый шлейф праведного негодования.
Клён был уверен, что навел достаточно крепкий сон на каждого, кто под ним задремал. Пелагею его снотворные чары застали за вывязыванием ажурных узоров, Юлиану – за правкой статьи-передовицы, а поэта – за очередным стаканом сладкого сиропа. (И как в него столько влезало?!)
Кекса, Пирога и Мягколапу нежданный сон сморил, когда на небо выплыла луна. До полной луны ей было расти и расти. Но Клёна это не волновало. Он приступил к перевоплощению, обменяв своё дивное свечение на пару длинных ног и таких же длинных рук. Вначале руки повисли до земли, как набитые ватой конечности исполинской тряпичной куклы. Покрытая корой голова с пустыми проёмами вместо глаз свесилась в безжизненном поклоне. А листья тревожно зашелестели, втягиваясь внутрь корявых ветвей один за другим. Ветви усеивали спину Клёна, как уродливые шипы доисторических чудищ. Но потом исчезли и они. Сошла и сменилась кожей морщинистая кора. А потом Клён крутанулся на месте, облекаясь в своё излюбленное багряное одеяние. На тонком, словно выточенном из камня лице заблестели проницательные глаза. Киприан тщательно осмотрел себя, устраняя недочеты и придавая телу формы, присущие человеку.
- Вот, кажется, и всё, - проговорил он. – Счастье, что в прошлый раз мне удалось грамотно превратиться. Если бы Юлиана приняла меня за какого-нибудь болотного монстра, последствия были бы плачевными. Ну а теперь пора на разминку. Как там учила Пелагея?
Если бы не чары, Пелагея изрядно бы повеселилась, глядя, как он кувыркается на поляне и путается в одеждах.
- Деревянные ноги! – ругался Киприан.
Ноги, и правда, еще не отошли от многочасового заточения внутри ствола. Сгибались они с неохотой. Поэтому пришлось ограничиться обычными махами и стойкой на ширине плеч. Тело попросту отказывалось подчиняться. Скрипело, точно несмазанная телега.
- А ведь пару дней назад так складно выходило! – разочарованно вздохнул юноша. – Что я делаю неправильно?
- Может, всему виной козни твоих угнетателей из верхних миров? – предположила Юлиана издалека. При звуке ее голоса Киприан чуть не врос в землю. Проснулась! Хотя должна была спать беспробудным сном.
Он вихрем примчался к ее наблюдательному пункту, подняв нешуточный ветер. Мощным порывом сорвало со столика и унесло во тьму свеженькую статью.
- Ай, ну что за дела! – с досадой воскликнула Юлиана. – Завтра ее нужно было отнести в редакцию!
- Ты видела, как я перевоплощаюсь? – с ужасом спросил Киприан. Он нагнулся так близко, что разглядеть этот ужас в его глазах не составило труда.
Юлиана даже не подумала прятать улыбку.
- Ну, видела. Впечатляющее зрелище. Умопомрачительное, я бы сказала. Ты всё-таки решил стать человеком?
- Человек во многом уступает Незримым. Но в вашем мире Незримый всего лишь тень, - обтекаемо ответил Киприан. – Пожалуй, иногда я всё же буду превращаться в человека.
- Не забывай, ты мой дом. Не очень-то хочется терять дом, к которому привык.
- Будь спокойна. Меня не потеряешь, - обнадежил он Юлиану. – И никуда от меня не денешься. Это уж точно.