Сегодня много говорят о том, что хорошо быть добрым, помогать другим. Но что делать, когда у тебя для себя ничего нет, ты сам нуждаешься, все нуждаются, и некому помочь?
Эту историю как-то вечером рассказал один мой сосед, очень пожилой и почтенный человек, учитель географии в прошлом. Звали его Николай Павлович.
Жил он в пятикомнатной коммунальной квартире за Нарвской заставой, где в каждой комнате ютилось по семье, где все просыпались ни свет ни заря и старались опередить соседа, чтобы умыться в единственном туалете, где в огромной кухне все собирались по вечерам и готовили ужин, обсуждали последние новости, прочитанные в газетах, скандалили, пели песни.
Однако, всё изменилось, когда началась война и немцы окружили город. Пропал свет, исчезли вода и тепло. На промёрзших окнах появились кресты из бумаги, словно на кладбище. В квартире воцарилась мёртвая тишина. Старики умерли. Детей вывезли. Остались только бывшая учительница Нина с десятилетним сыном Пашкой, огромным рыжим котом Тишкой и попугаем Кешей. И Николай.
Он работал на Кировском заводе, получал небольшой хлебный паёк. Эту массу хлебом назвать было нельзя: какое-то горьковатое на вкус бумагообразное вещество. Впрочем, тогда и это было спасительным лакомством. Сидя в тёмной, промороженной кухне, он понемногу отламывал от кусочка, клал в рот и долго-долго рассасывал, жевал, пытаясь выжать все соки из него, согреваясь у еле тлевшей буржуйки. Но всё равно есть хотелось так, что всё тело пухло, ноги и руки не слушались, голова кружилась и казалось, что скоро, совсем скоро придёт избавление - смерть. Лучше, конечно, мгновенная.
Было так тихо, что каждое дуновение, каждый шорох казались громом. И что-то зашуршало за стенкой. Это Тишка. До войны он был грозой округи, а теперь походил на огромную облезлую крысу. Шерсти почти не было, а сам кот настолько отощал, что сквозь кожу проступали кости.
Николай давно порывался съесть его. Много раз он просил соседей отдать их любимца. Однако, у них рука не поднималась. И Николаю приходилось терпеть.
А терпеть он уже не мог.
Шорох стих. Попугая давно не было слышно. Николай решил действовать. "Тишка Кешку, наверно, загрыз" - подумал он. И даже позавидовал птице и коту, которого решил убить и съесть во что бы то ни стало, здесь и сейчас. Убийца подошёл к соседской двери, дёрнул её. Не открылась. Тогда он принялся что есть силы быть топором по дверной доске, падать на неё, дёргать.
Когда удалось проломить отверстие, он пролез в комнату, но тут же оцепенел от увиденного.
На полу, рядом с небольшой, ещё немного тёплой, печкой-буржуйкой лежал, свернувшись калачиком Тишка. К нему прижимался еле живой Кеша. Кот, хоть и был смертельно голоден, не загрыз попугая.
У Николая как-то сама по себе разжалась рука и топор с грохотом упал на пол. Кот только взглянул на соседа, увидел, как слёзы стыда навернулись на его глаза и снова опустил голову.
Он так и стоял, остолбеневший, пока не открылась дверь в квартиру и не пришли Тишкины хозяева. Они только посмотрели на соседа и всё без слов поняли. И простили.
С тех пор они боролись вместе. И победили. Вместе. Впятером.
Николай Павлович закончил рассказ словами: "Спасибо, Тишка! Ты - настоящий герой!"
И сегодня, говоря о доброте, о взаимопомощи, мне трудно не вспомнить о Тишке.
Но сможем ли мы быть такими же человечными, как этот кот? Кто сможет пожертвовать собой ради другого? Хочется верить, что многие. Но проверять, если честно, не хочется.