отрывок из воспоминаний Вольфа Бирманна
В моих документах министерства гос. безопасности можно увидеть многочисленные предложения действий, направленных против меня. Например, фальшивое медицинское обслуживание, такое препарирование моих магнитофонов и микрофонов, чтобы поломку непросто было найти, порча моей автомашины!
Летом 1967 года я вместе с сыном Мануэлем врезался своим Вартбургом в опускающийся шлагбаум на железнодорожном переезде. Это случилось на прямой просёлочной дороге между Пазевальк и деревней Ячник в Меклембурге. Когда я заметил, что моя тормозная педаль не реагирует и мы продолжаем катиться вперёд, я в панике так сильно заорал, как будто в последний раз. Мой малыш ужасно испугался. Продолжая орать, я как слаломист-акробат резко крутанул направо, пытаясь проскочить между двумя деревьями на обочине. К счастью, там не было канавы. На совхозьем коровьем лугу машина в конце концов остановилась. В панике мне не пришло в голову, воспользоваться ручным тормозом. Последние 100 км по острову Узедом к своим друзьям я уже проехал с его помощью.
Из этих документов я узнал, что нашлось немало симпатичных и даже красивых женщин, переспавших со мной по заданию министерства... Меня пытались криминализировать и с помощью наркотиков. Их должны были мне подсунуть в качестве подарка сотрудники гос. безопасности, орудующие в Западном Берлине. Но это у них не прошло: страх от действия наркотиков был сильнее моего любопытства...Ещё более извращённое предложение: завлечь меня в постель с несовершеннолетней. Напрашивается вопрос: откуда гос. безопасность взяла бы такую несовершеннолетнюю?
Борьбу предлагалось вести и поэтическим оружием. По заданию «фирмы» мои критические песни и стихи должны были быть переписаны и внедрены в оппозиционные круги. Они д.б. выглядеть как типично мои стихи, но пропитаны такой ненавистью и такой истерикой, что мои почитатели сказали бы: теперь, к сожалению, у него совсем «крыша поехала».
Чего только не пытались предпринять, чтобы испачкать моё имя: обзывали меня лицемером, хроническим лжецом, жалким клеветником, трусом...
Мои враги имели тысячу возможностей, но у них в руках были плохие карты. Ни изолировать, ни умолчать меня им не удалось. Мне тогда было ясно, что единственным шансом противостояния могла стать открытость моей квартиры.
Все года, пока я жил в Восточном Берлине, меня навещали совершенно незнакомые фанаты из студенческого движения Западного Берлина, школьники, студенты, молодые рабочие из Дрездена, Ростока и Йены.
Приходили западные журналисты, которые хотели большего, чем только сделать себе карьеру. Приносили запрещённые книги о ГУЛАКе , процессе Сланского, венгерском восстании, Пражской весне, и «Один день в жизни Ивана Денисовича» Солженицына.
С помощью таких хобби-доставщиков мою квартиру достигли магнитофон фирмы Ревокс и профессиональные приборы для записи песен фирмы Долби.
Революционерки и революционеры из обоих миров поднимались по двум лестничным пролётам к моей двери. Русские, поляки, чехи... Журналистка Ульрике Майнхоф, прежде чем мутировала в террористку также у меня побывала. Когда она вынуждена была перейти в подполье, её бедные двойняшки оказались в лагере беженцев в Сицилии. Нашёл их там и доставил в Гамбург Штефан Ауст, где они оказались на попечении моей мамы. При живом богатом отце именно она заботилась об этих бедняжках ...
Композиторы и музыканты, Художники, скульпторы, артисты и спортсмены..В моей квартире пути пересекались для друзей из разных уголков планеты, как для истинных, так и для фальшивых.
И такова гротесская правда: как раз в эти 11 лет моего тотального запрета я был в самой меньшей степени изолированным гражданином ГДР.
на фото в Берлинской квартире Вольфа Бирманна