Вместе
с громадной
пыльно-чёрной тУчей,
заходящей из-за САДА душе - жгУче,
окУтывающимся большУщей рыбой попАвшей в сЕти,
из-за верхУшек дерЕвьев в венцЫ королЕй,
из-за вековых берёз и серых итальянских тополЕй,
все более жгучим становится ослепительный солнечный свет,
его сухой степной жар –
и всё более немЕет усадьбы убаЮкивающий плед,
всё мЕльче и серебрИстее струится листва на тополях.
Чёрный ад
с тУчи,- «ПредвЕстник ненАстья!»,
обступает радостный солнечный мир усАдьбы.
А в усадьбе продолжАется преизбыток довольства и счастья.
Дом пОлон гостей,
соседей, родственников, -
всюду всё заполонИли,
как крАпины на гвОздиках;
и своих и чужих слуг, -
в доме именИны!
Идёт обед,
долгий, необычный, с пирожкАми,
с янтарным бульОном,
с салАтами и зЕленью с «кружевАми»,
с сОусами в соуснИчках в рАзных уклОнах,
с маринадами к жареным индЕйкам,
с густыми налИвками,
с пломбИром обшокоЛАДенным свЕрху,
с конфЕтами из фАнтиков в расписнУю «обшИвку»,
с шампанским в узких старинных бокАлах,
по краям золочЁных.
И нет огорчённых!
И я тоже в усадьбе,
в доме, за обедом, как в прИзме…
Но вместе с тем, я весь этот день,
усадьбу, гостей и даже себя самого только вижу:
чувствую себя вне всего, вне жизни.
Я мальчик,
ребёнок, нарядный
и счастливый наследник всего этого мира,
и мне тоже прАзднично сролнА, -
особенно от этих дедовских бокалов в чИне,
полных горько - сладкого тонко - колючего винА, -
но вместе с тем и несказанно тЯжко,
так тяжко, точно у вселенной на краю её судьбА…
Отчего?
От этой страшной тУчи,
СтрАхо-Ужасом обступающей наш мир,
от этой растущей тишины?
Даже задрожАл шоколАд, сжимАющий пломбИр…
! А, нет !
Оттого, что, оказывается в нЕчто влекУтся,
не я один вне всего, вне жизни:
все, окружающие меня, тоже вне её и вне наиВЫсшей мЫсли,
хотя они и двигаются, пьют, едят, говорят, смеются…
И ещё оттого,
что я чувствую страшную дАвность,
древность всего того, что я вижу,
что ощущАю неощущАюще и не слЫшаще слЫшу!!,
в чём я участвую в эту роковУю неустАлость
и ни на что не похожий
именинный день,
в этой столь мне родном –
то же время столь далёкой и сказочной стране.
И в душе моей растёт тИхая скорбь,
что я наконец ..!.. разрываю этот сон...
И тёплая постЕльная и окружИвшая домАшняя тишь..
Глубокая зимняя ночь, Париж.
====================
(ПередЕлка расскАза Бунина Ивана АлексЕевича «Именины»)
ДонбАсс – ГОРловка – НовоРУСЪ*
Оригинал
Рассказа Бунина Ивана «Именины»
Вместе с громадной пыльно-черной тучей, заходящей из-за сада, из-за вековых берез и серых итальянских тополей, все более жгучим становится ослепительный солнечный свет, его сухой степной жар - и все более немеет усадьба, все мельче и серебристее струится листва на тополях.
Черный ад обступает радостный солнечный мир усадьбы.
В усадьбе преизбыток довольства, счастья.
Дом полон гостей, соседей, родственников, своих и чужих слуг, - в доме именины.
Идет обед, долгий, необычный, с пирожками, с янтарным бульоном, с маринадами к жареным индейкам, с густыми наливками, с пломбиром, с шампанским в узких старинных бокалах, по краям золоченых.
И я тоже в усадьбе, в доме, за обедом, но вместе с тем, я весь этот день, усадьбу, гостей и даже себя самого только вижу: чувствую себя вне всего, вне жизни.
Я мальчик, ребенок, нарядный и счастливый наследник всего этого мира, и мне тоже празднично, - особенно от этих дедовских бокалов, полных горько- сладкого тонко-колючего вина, - но вместе с тем и несказанно тяжко, так тяжко, точно вся вселенная на краю погибели, смерти.
Отчего?
От этой страшной тучи, адом обступающей мир, от этой растущей тишины?
А, нет! Оттого, что, оказывается, не я один вне всего, вне жизни: все, окружающие меня, тоже вне ее, хотя они и двигаются, пьют, едят, говорят, смеются.
И еще оттого, что я чувствую страшную давность, древность всего того, что я вижу, в чем я участвую в этот роковой, ни на что не похожий (и настоящий, и имеете с тем т-v кой давний) именинный день, в этой столь мне родном - то же время столь далекой и сказочной стране.
И в душе моей растет такая скорбь, что я наконец разрываю этот сон...
Глубокая зимняя ночь, Париж.
9 мая. 1924
===========================
Ива;н Алексе;евич Бу;нин
(10 [22] октября 1870, Воронеж — 8 ноября 1953, Париж) — русский писатель и поэт, лауреат Нобелевской премии по литературе. Будучи представителем обедневшей дворянской семьи, Бунин рано начал самостоятельную жизнь. В юношеские годы работал в газетах, канцеляриях, много странствовал. Первым из опубликованных произведений Бунина стало стихотворение «Над могилой С. Я. Надсона» (1887); первый стихотворный сборник вышел в свет в 1891 году в Орле. В 1903 году получил Пушкинскую премию за книгу «Листопад» и перевод «Песни о Гайавате»; в 1909 году был повторно удостоен этой награды за 3-й и 4-й тома Собрания сочинений. В 1909 году избран почётным академиком по разряду изящной словесности Императорской Санкт-Петербургской академии наук. С 1920 года жил во Франции. Автор романа «Жизнь Арсеньева», повестей «Суходол», «Деревня», «Митина любовь», рассказов «Господин из Сан-Франциско», «Лёгкое дыхание», «Антоновские яблоки», дневниковых записей «Окаянные дни» и других произведений. В 1933 году Иван Бунин стал лауреатом Нобелевской премии по литературе за «строгое мастерство, с которым он развивает традиции русской классической прозы». Скончался в 1953 году, похоронен на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа. Произведения Бунина были неоднократно экранизированы. Образ писателя воплощён в фильме Алексея Учителя «Дневник его жены».
------------------------------
Псевдонимы: Озерский, И. и Чубаров И.
Дата рождения: 10 (22) октября 1870
Место рождения: Воронеж, Российская империя
Дата смерти: 8 ноября 1953 (83 года)
Место смерти: Париж, Франция
Гражданство (подданство): Российская империя
Род деятельности: поэт, прозаик, переводчик
Годы творчества: 1887 — 1953
Язык произведений: русский
Премии: Пушкинская премия (1903, 1909)
================================
Нобелевская премия по литературе (1933)