Первым учителем школы в селении Рыковское был Степан Григорьевич Юркевич. Он родился и вырос в одном из южных городов России, в шестнадцать лет поступил в почтовую контору и однажды во время службы так прогневал почтмейстера, что тот прилюдно обругал Степана. Оскорбленный и разгоряченный юноша схватил лежащий рядом револьвер почтальона и выстрелил обидчику прямо в сердце. Мысль о том, что он стал убийцей, мучили Степана намного больше, чем суды, приговоры и ссылка на Сахалинскую каторгу. Ради юного возраста и чистосердечного раскаяния Степана судьи назначили ему за совершенное преступление настолько маленький срок, что он закончился еще до того, как Юркевич успел добраться на пароходе Добровольного флота до Сахалина.
На острове Юркевича приняли очень приветливо. И служащие, и арестанты успокаивали его: «Не убивайтесь, Степан Григорьевич, видно так Господу было угодно прислать к нам несчастным учителя». И действительно, Юркевич оказался прекрасным учителем для детей арестантов. По благословению иеромонаха Ираклия, настоятеля Казанской церкви, он преподавал Закон Божий без всяких учебников и помощников. Почти десять лет он вел занятия в доме Мосюкевича, занимая под классы две комнаты. В них едва помещались собранные со всей округи дети ссыльнопоселенцев, полудикие и безграмотные, необузданные от свободной бесконтрольной жизни.
В первое время Степану Григорьевичу приходилось ходить по дворам поселенцев и завлекать малышей, отрывая их от не детских игр. Со всей округи собиралась детвора, и разбивались на два лагеря. Один лагерь «беглых каторжан» с запасами из сухариков и спичками скрывался в близлежащем пролеске, а другой лагерь «конвоиров» должен был их искать. Такая местечковая сахалинская игра затягивалась на несколько часов, и найти среди зарослей леса «беглых» малышей было не просто. В других играх принимали участие девочки и проходили они во дворах поселенческих изб. Это игры в сожителя и сожительницу, которые ругались, наказывали своих непослушных детей, а потом сожитель убивал свою избранницу и его вели на каторгу. Таких «игроков» отвлечь от игры было проще.
Степан Григорьевич владел особым звуковым методом обучения грамоте, с помощью которого дети ее быстро осваивали. Многие из его учеников дослужились до телеграфных чиновников и с большим теплом вспоминали любимого учителя.
Сам Юркевич женился на одной из учениц, обзавелся большим крестьянским хозяйством и родил двоих сыновей. Благодаря быстрому росту населения Рыковского школа в доме Мосюкевича перестала вмещать всех желающих учиться, и Степану Григорьевичу приходилось отказывать новеньким в обучении. При этом нагрузка возросла. Тогда он написал докладную записку на имя начальника Тымовского округа: "С увеличением числа учеников в Рыковской школе, я окончательно лишился времени давать частные уроки, а с ними и заработка. Получаемого мною жалованья 10 рублей в месяц, при всех моих скромных расходах слишком недостаточно. Терпя во всем постоянные нужды, я почтительнейше осмеливаюсь просить ходатайства Вашего Высокоблагородия об увеличении получаемого мною жалования по примеру Александровского округа до 20 рублей в месяц".( РГИА ДБ. Ф. 1133. Оп. 1. Д. 142 Л. 21.) Только через год его просьба была удовлетворена.
А тюремной администрации ради решения проблем со школьным помещением пришлось хлопотать о строительстве отдельного школьного здания. Начальник Рыковской тюрьмы Федор Ливин приложил немало усилий для того, чтобы из России выписали дипломированного учителя, а так же учебники и школьные принадлежности. Но роль Юркевича как учителя на этом была закончена.
Степан Григорьевич вложил все свое мастерство и любовь в воспитание и образование сыновей. Для них он уготовил иную долю. После Русско-Японской войны стараниями отца и по направлению Заамурского военного округа Трофим и Федор Юркевичи были отправлены со специальной миссией в Православную Семинарию в Токио под покровительство архиепископа Николая Японского. Мальчики первыми прибыли в Японию в сентябре 1906 года, а остальные восемь учеников приехали в конце ноября. За четыре года обучения они полностью погрузились в японскую культуру, изучили японский язык, носили японское платье и обувь, ели с японских столов, согнув колени, даже учились в Семинарии, сидя по-японски.
Трудно объяснить тот факт, что эти несколько мальчиков, прошедшие курс духовной семинарии под опекой Святителя Николая, в будущем стали гордостью русской разведки на Дальнем Востоке, основали школу японоведения и стали первыми российскими учеными, изучившими и опубликовавшими уникальные исследования этой страны.
Особенно яркой была судьба Трофима Юркевича, близкого друга знаменитого русского японоведа-разведчика, первого русского дзюдоиста Ощепкова В.С.
В феврале 1907 года вышел номер журнала «Сэйнэн», в котором была опубликована большая статья посвященная русским мальчикам-семинаристам. В не говорилось: «...Трофим Юркевич и Федор Юркевич — братья. Они прибыли в Японию в прошлом году в сентябре...Из каких же сословий общества эти ученики? Братья Юркевич и Волков Александр из купеческого... все знают более или менее по-китайски Юркевич и Дзимбатов дошли до третьего класса гимназии... Среди них Трофим Юркевич говорит по-китайски особенно хорошо...»
Вскоре после этого Трофим был упомянут в статье высокопреосвященного Николая Японского как пример добросовестного изучения японского языка: «В прошлом году, в одно воскресенье, маршал маркиз Ояма, главнокомандующий японских войск в минувшую войну, прислал в миссию пригласить одного из русских воспитанников в гости к своему сыну кадету; Т. Юркевич, хорошо говорящий по-японски, отпущен был и провел день в доме маркиза, в дружеском общении с его сыном...»
Не смотря на то, что Трофим Юркевич входил в доверие архиепископа Николая, он не окончил курс семинарии и в 1910 году резко покинул Токио. Вернувшись на родину. Юркевич поступил в Иркутскую духовную семинарию, которую успешно окончил в 1912 году.
Затем он вернулся в Приморье, поступил в Восточный институт и обучался у знаменитых специалистов В.М.Мендрина и японоведа Е.Г. Спальвина. Последним местом обучения Юркевича было Оренбургское казачье военное училище.
В 20-е годы он выпустил книгу «Современная Япония. Экономико-географический обзор по современным японским источникам»."
О том как Трофим Юркевич провел годы Гражданской войны говорят его ответы из протокола допроса от 11 апреля 1938 года:
«Вопрос: Где Вы находились во время Гражданской войны, т.е. с 1918 по 1922 год?
Ответ: Примерно с мая до октября 1918 г. я находился на родине (остров Сахалин), занимался в этот период вместе с родителями сельским хозяйством. В конце 1918 г. выехал в г. Владивосток, где добровольно поступил в белогвардейский отряд штаба приамурских войск армии Колчака и служил офицером в должности пом. ст. адъютанта приамурских войск по казачьим делам. В начале ноября 1918г. перешел в военную цензуру—военным цензором, где находился до марта 1919 г. В марте 1919 г. поступил в японский главный штаб экспедиционных войск в качестве переводчика, где проработал до августа 1922 г., т.е. до момента разгрома белой армии. После этого выехал обратно на родину на остров Сахалин…»
… Из протоколов допросов : «Юркевич Трофим Степанович, бывший доцент ДВГУ, ярый японофил, … с малых лет воспитывался в Японии в школе для бедных русских детей при духовной миссии в Токио, в годы интервенции — офицер-колчаковец и переводчик штаба японской армии в Приморье. Имеет много знакомых ему японцев из числа работающих в СССР, среди них есть его товарищи по учебе в Японии. Юркевич — старый японский разведчик, связанный с разведотделом генштаба японской армии в годы интервенции, что мне в 1922 году сообщил в Токио белоэмигрант-разведчик, сослуживец Юркевича по разведотделу, русский Юша».
Понятно, что благодаря такому «Послужному списку» во время арестов в 1937 году работавших в Японии разведчиков, Трофим Юркевич был одним из первых расстрелян на Бутовском полигоне.
Родившись на Сахалине в селении Рыковское при тюрьме, свои последние годы жизни он провел в самом центре Москвы, на углу Тверской улицы, недалеко от Пушкинской площади. Адрес его последнего проживания :Москва, Большой Гнездниковский переулок, дом 10, кВ. 230. Старый высокий «доходный дом» , на первом этаже которого был знаменитый театр-кабаре «Летучая мышь». В этом доме жили писатель Л. Шейнин и палач А.Я.Вышинский, архитектор Бархин и поэт Бурлюк, писатель К. И. Чуковский.
В период с 1923 по 1929 гг Т. Юркевич написал ряд научных работ. Среди них: «Пособие к изучению японского разговорного языка для начинающих» (1923), «Борьба за обладание Сахалином», «Современная Япония: Экономикогеографический обзор по новейшим японским источникам» (1925).
ИСТОЧНИКИ:
1. А. Куланов "Трофим Юркевич – агент “Р”
2. А. Куланов "В Тени Восходящего Солнца".