ГЛАВА ВТОРАЯ
Данность свыше. “Теперь не уедет...” Письма Веры. “А я не боюсь!” “Пашке-разбойнику.”
Первая любовь, как данность свыше всегда безошибочна и головокружительна в восприятии себя, и остается в памяти каждого человека, соприкоснувшегося с ней хотя бы однажды. Счастливцам, попавшим в орбиту притягательного чувства, правит отчаянная необходимость видеть и встречать желанный объект обожания каждодневно и ежечасно. Какую гармонию несет и как невероятно много вмещает впервые прозвучавшая фраза: “Я тебя люблю!” Малейшая фальшивая интонация сразу же с головой выдает лживого и неискреннего человека… Если браки заключаются на небесах, то вполне закономерно, что и любовь человеческая находится под опекой и покровительством Высших сил.
Вера училась в средней школе в соседней деревне, в своем селе была только восьмилетка. Жила она вместе с другими девчонками в интернате, старом, изъеденном временем до черноты бревенчатом доме, приезжая домой почти каждый день на рейсовом автобусе. Иногда опоздав на рейс, не унывала и шла пешком, пересекая сосновый бор, чтобы поскорее увидеться с Павлом. Позднее у Веры появился дамский велосипед, на котором она без боязни ездила через весь лес в школу. Парню очень не хотелось, чтобы в очередной раз она уезжала. Накануне её отъезда, уже по темноте, Пашка тихо прокрался во двор, (он знал, что собаку хозяин забрал на конюшню), спустил оба колеса и вынул золотники: “Теперь не уедет…” Проснувшись среди ночи и поняв, что совершил вопиющую глупость, в обратном порядке проделал тот же путь и накачал колеса.
Молодым людям остро не хватало времени для общения, и однажды они договорились начать переписку, чтобы не слишком скучать в разлуке. Девушка дала Павлу “секретный” адрес какой-то дальней родственницы в том же поселке, где она училась. Получив от Веры первое письмо, он несказанно обрадовался и с нетерпением вскрыл его.
“Здравствуй, Пашка! Вот и пишу тебе по обещанию длинное-предлинное письмо. А что писать собственно и не знаю. Мне почему-то не верится, что ты ждешь моего письма. Не верится, что ты любишь меня, думаешь обо мне так, как думаю о тебе я. Пашка, а может быть, я не такая уж и хорошая, как ты обо мне думаешь. И может быть, зря ты будешь терять время, ждать, пока я вырасту, а? Любишь ли ты меня настолько, чтобы жить со мной потом? Всю жизнь - ведь это не так просто! (Знаю из худ. литературы и опытов). Только конечно, опыты не на себе.
Да, а может быть, ты ходишь со мной просто по интуиции, желанию с кем-то провести время? Не знаю, может быть, это не так, а может, так, ведь ты не говоришь мне правду, или я просто напускаю лишнее на себя? Но хочется, очень хочется верить тебе. Да, и еще один вопрос и кончу эту “волынку”, ведь я понимаю, что эти вопросы глупые и, возможно, неприятны тебе? Будешь ли ты со мной вот так “нянькаться” целых два года? Можно ли тебе доверять совсем-совсем, чтобы не осталось ни капельки сомнения в тебе? Только ты отвечай по совести, не держи камень за пазухой (твои слова). Говори все, что думаешь. Все, кончаю разговор на скучную тему.
Знаешь, я сегодня на всех уроках спала, да думала быстрей бы прийти и написать тебе письмо (примеч. “спала” - не понимай в прямом смысле слова). Домой хочу, скучно здесь. К тебе хочу. Но ничего. Кончится уборочная, и ты будешь ездить ко мне на собственном транспорте. Помнишь тот разговор? Да, а ты мне написал письмо? Ведь мы договорились в субботу написать вместе, т.е. я пишу тебе, а ты - мне. Все, пришла пора кончать, как обычно ставится в письмах. До свиданья. Пиши. Вера”. 4. 09. 67 год. Примеч: адрес ты уже знаешь: М - Енисейск, Советская 42, Толщиной Н. для...
Следующее письмо датировано ноябрем: “Здравствуй, Пашка! Вот видишь, я права, письмо пришло не в четверг, как ты говорил, а в пятницу. Вот сегодня пришла из школы, а письмо меня дожидается. Я не понимаю, о какой “пустоте” идет речь. По моим вот сейчас понятиям, между нами не существует пустоты. Или ты под этим определением имеешь что-то другое? Ведь у каждого человека существует своя точка зрения. Правильно? Но все-таки, знаешь, ты больше не говори этого слова. Пустота - значит ничто. А нас разделяют всего-навсего семь километров (шучу). Почему тебе не нравится слово “привязанность?”
Пашка, ведь ты и сам понимаешь, что между нами нечто большее, чем привязанность. И вообще, знаешь, мне кажется, что ты не очень-то уверен во мне. Какие-то глупости, подозрения, недоверие, да неужели ты ничего не видишь сам? Почему тебе нужно все объяснять? И опять отчет… Да что в самом деле, ты ничего не замечаешь!? Мне неприятно, что кто-то кроме меня считает тебя... впрочем, не буду. Глупая, слепая ревность, ведь правда? Может ты разуверишься во мне, или возникнет что-то иное и нашей любви придет конец. Прости, я несу чепуху. Забудем. Для нас не существует НИКОГО и НИЧЕГО, будем надеяться, бороться за свое “Я”. Ты меня считаешь какой-то ветреной девчонкой, но знаешь, если бы я действительно была такой, я бы тебя бросила давным-давно, а я, видишь, плюю на все и вся. Даже только поэтому ты можешь судить о том, люблю ли я тебя. Вот и все. Вопрос исчерпан. До встречи, Пашка”. 18.11.67 год. Вера.
Вот еще одно письмо из того же ноября. “Здравствуй, Пашка! Пишу вот тебе письмо, правда, с опозданием, но раньше не было времени. Сейчас у нас в общежитии, на двоих с Надькой “час писем”. Уроки выучили, так что можно заниматься другими делами. Вот и я исполняю свой "долг". Ты просил меня написать побольше о будущем, о тебе, т.е. что я думаю об этом. Начинаю: я с полной серьезностью все осознаю и обдумываю, так что ты не считай меня девчонкой, у которой “ветер в голове гуляет”. Я не знала, что любовь принесет столько счастья, что я буду совсем иными глазами смотреть на мир. Столько новых, неожиданных чувств… ощущений. Это так ново!
Да, Паш, ты оставишь неизгладимый след в моей душе, если сделаешь, ну, вообще не в ту степь я подула… Я, люблю тебя, а ты меня любишь, мы верим друг другу, так что все остальное придет само собой. Я… так выражаюсь? Правильно думаю? Видишь ли, ты говорил, что у тебя такое предчувствие, что весной мы расстанемся. Я много думала об этом и вот что придумала: весна - пора любви, да? И я кого-нибудь полюблю, да? Нет, и еще раз нет! Это же совсем не так. Я полюблю, но полюблю тебя, еще больше, родной мой! Я хочу тебе казаться лучше всех, красивее всех, чтобы ты не мог подумать: эта девчонка лучше Веры. Это глупо? Но… Вот видишь, сегодня я разоткровенничалась. Вероятно, больше чем надо? А Вы, Павел Романович, этим же мне ответите?
Ты говоришь, что на тебя ляжет огромная нагрузка. Но я не пойму, в чем именно она состоит? В чем заключается тяжесть? А может быть, эта тяжесть перевешивает чувство любви? Знаешь, я не хочу быть ни для кого обузой. Ищи другую тогда, если я для тебя кажусь непосильным грузом. Так послушай: и мне придется трудно, труднее даже чем тебе. Ты уже немного тертый жизнью, а я? Только на маменькиной да на папенькиной шее. А здесь придется и работать, и учиться, да к тому же… семья. А я не боюсь! Знаю, к чему иду. А ты пасуешь! А еще говоришь, что у тебя хватает силы воли. Не уверена пока. Это сейчас, а что потом будет? И еще раз повторяю: обузой быть не хочу! И не буду! А… может быть, нам лучше расстаться? Ну, мы еще поговорим… Напиши как можно быстрее ответ. До свиданья. Целую. Твоя… невеста Вера". 28.11.67 год.
В феврале Нового 1968 года Павел получил очередное письмо. “Провинция “Светлое озеро”, Пашке - разбойнику. Здравствуй, Пашка! Выполняю твою просьбу - пишу письмо. Надеюсь, (подчеркнуто) ты мне ответишь тем же”. А то ты, знаешь ли, в большинстве случаев не отвечаешь мне - я так не играю! Думаю, думаю: о чем писать? Я зашла в тупик - уже обо всем переговорено, переписано. Да, Павел, в последнее время я стала замечать, что ты считаешь меня за сущего ребенка. Ну, вообще твоих мнений о себе я не хочу менять, да и не в силах этого сделать. А, между прочим, ты уже подумываешь, не прекратить ли встречи со мной? Я угадала? (Впрочем, все это я строю на догадках). Ну а честно, откровенно, это так? Если это неправда, ты и во внимание не возьмешь. Ладно, хватит на эту тему.
У меня все нормально. Слава Богу! Осталась последняя четверть. Еще немного и лето! Солнце греет, будто по-весеннему и трудиться не хочется, а надо. Сейчас мне не до гулянок и развлечений. Учусь я средне. Если постараюсь, то и оценка хорошая, а если нет... ну ты и сам знаешь. Свободного времени почти нет. А так все вроде утряслось, после зимних каникул я никак не могла войти в колею, и поэтому оценки были не очень приятными. Вот, теперь наверстываю. Мне сейчас надо учиться, учиться и учиться! А как у тебя дела, работаешь? Да, ведь скоро Пасха! Жди письмо и открытку. Я постараюсь написать. А ты никогда не унывай! Будь веселым и радостным. Я надеюсь, что надолго мы не расстанемся, думаю что ты найдешь 5 минут написать мне весточку. Пусть между нами никогда не обрывается связь. Я буду ждать твоих светлых писем. Больше пиши о себе. Не болей.
Как хочется домой, если бы ты знал! Ох, сегодня понедельник, политзанятия - целых 3 часа! Можешь посочувствовать. Да, у меня еще доклад, на час добрый, так что язык отвалится. Знаешь, я, вероятно, приеду только в четверг или вообще на неделе не смогу. Нет, в четверг все-таки как-нибудь отверчусь, но приеду на 107 маршруте. А в среду ты тоже ожидай, я пока точно не знаю, когда я смогу отсюда вырваться. Да-а, жизнь! Домой и то не отпускают, я уже, знаешь, втихомолку их всех разношу по кочкам. Трудно так… По привычке тянет домой. Сегодня опять реветь буду - факт! Покрепче усну, а проснусь во вторник - одним днем ближе к субботе. К встрече с тобой. Больше всего люблю вспоминать твои руки, сильные, ласковые…
Тебе-то хорошо, ты хоть дома, а здесь без тебя, да еще не дома… Школа здесь сгорела хотя бы, что ли! Ничего, она скоро от моего гнева испарится - я на неё такие испепеляющие взгляды бросаю. Была бы у меня волшебная палочка! Ну, да ладно, фантазирую сижу, как ребенок. Как ты там? Провожать-то пока никого не ходишь? А то смотри! Вот и все. Пора на политзанятия. Целую. Вера". 15.02.68 года. "Пиши! Как хочется к тебе!"
Продолжение: [link]
http://www.proza.ru/2017/06/04/682[/link]