Валя Котик

Жилкин Олег
У каждого человека есть имя. У меня их два. До первого класса все звали меня Аликом. Так и в свидетельстве о рождении было записано: Алик, 27 января и так далее. Потом свидетельство потеряли и в дубликате уже значилось Олег. Так считалось солидней, что ли. Солидно, но не свое. Трудно как-то смириться, вдруг, с новым именем, хотя я и от своего оригинального был не в восторге. Всюду меня окружали Саши и Сережи, были конечно исключения, вроде Филиппа, но, в целом, мир мне представлялся густо населенным Сашасережами, так что я даже с трудом отличал обладателей этих имен. Два лучших моих друга были Сашами, ради удобства все называли их Саша Беленький и Саша Черненький. Саша Беленький носил уникальную фамилию Заяц. Саша Черненький носил фамилию Черкащенко и был этническим украинцем. Родители Саши Черненького были водителями грузовых автомобилей, и мама мало чем отличалась от папы, зато Саша был нежен и застенчив как девушка. Кроме того, родители отдавали его в круглосуточный интернат, с углубленным изучением украинского языка. Об этом интернате у нас ходили легенды, большей частью ужасного свойства. Саша ждал выходных, чтобы поиграть с нами, но со временем его игры приобрели несколько однообразное свойство. Он завел себе толстую тетрадь, куда скрупулёзно вносил номера всех проезжающих по дороге автомобилей. За этим занятием он проводил дни – одинокий мальчик на обочине с толстой тетрадью на коленях.

В общем, не сказать, чтобы проблема имени стояла очень остро, но, тем ни менее, она появилась, и, прежде чем меня отправить в школу, в новый коллектив, было принято решение, что лучше бы мне быть Олегом, поскольку употреблять имя Алик вместе с отчеством Николаевич как-то не с руки. С тех пор моя жизнь разделилась на официальную и бытовую, в одной я был некий Олег, в другой - той, что была мне ближе и роднее, меня по-прежнему звали моим старым именем.
Помню, когда меня принимали в пионеры, а в пионерах полагалось говорить правду, на вопрос как меня зовут, я ответил, что Алик.

- Тогда, почему по документам ты Олег? – удивилась принимающая комиссия.
- Партийная кличка. – рискованно пошутил я.

Комиссия шутку оценила и вынесла положительную резолюцию. Все-таки, вступление в пионеры был первым серьезным шагом, готовящим тебя к служению социалистической отчизне, и на Аликов у врат той взрослой жизни смотрели с подозрением, зато Олеги были в чести. Олег Кошевой, например. Как по маслу. Может быть поэтому я все свое пионерское детство симпатизировал Вале Котику. Тут все сошлось – и имя, и фамилия. Это, наверное, был герой для альтернативных личностей, будущих неформалов вроде меня, людей со странными именами и необычными фамилиями, вроде Цукер-Юра-Красный. Был и такой персонаж в моем детстве.

Постепенно я привык к своему официальному имени, которое незаметно обросло отчеством настолько, что уже не замечал его.  Это был какой-то другой человек, который неплохо вписался в жизнь общества, знал, как надо себя вести в нем, довольно уверенно ставил подпись на документах и в ведомостях на зарплату. Постепенно все те, кто знали меня под другим именем ушли: друзья детства, близкие родственники, тетки-дядьки – все. Даже жена и дети звали меня именем малознакомого мне человека. Когда же мама, которая до последнего помнила меня по нареченному имени, назвала меня Олегом, я понял, что все, процесс можно считать завершенным. Больше не было никого. Оба имени стали мне одинаково чужды.
И только Валя Котик и Марат Козей навечно остались теми, кем были с рождения, а не превратились в Иванивановичей или Сергейсергеичей. Настоящие пионеры, пионеры-герои!