Небольшое село с громким названием Большая Малаховка утопало в свежей июньской зелени. На скамейке под старым клёном одиноко сидела Лиза. Листья дерева негромко шелестели, отбрасывая неяркие тени на грустное лицо девушки. Она обречённо смотрела куда-то вдаль, даже не пытаясь сфокусироваться на каком-либо объекте. На глазах блестели слёзы. Нет, Лиза не плакала, просто накопившаяся от горьких раздумий солёная вода пыталась вырваться из её глаз.
«Дзинь-дзинь» - совсем рядом раздался вызывающе-бодрый звук велосипедного звонка. Лиза от неожиданности вздрогнула - около скамейки стоял Арсений, держа за руль велосипед.
- Привет! Проезжал мимо, смотрю - ты сидишь. И чего грустим? Что случилось?
Звонкий, жизнерадостный голос юноши заставил Лизу немного улыбнуться. Арсений прислонил велосипед к стволу дерева и сел рядом на скамейку.
- Ну давай, рассказывай. Может помогу, чем смогу.
Девушка посмотрела в глаза Арсения, её крепко сжатые губы невольно дрожали. Внезапно, положив ему голову на плечо, Лиза разрыдалась. Слёзы брызнули с такой силой, что плечо Арсения сразу намокло.
- Ну вот! На небе ни облачка, а у тебя дождик из глаз?
Он достал из кармана бумажный платок и стал нежно вытирать слёзы на её лице.
- Дыши глубже, успокойся и всё же расскажи, что случилось?
- Да что рассказывать?
- Думаю, без причины так сильно не ревут. Немного поплакать можно и без причины, а тут такой ливень!
- А, это всё из-за работы… У нас место старшей медсестры освободилось, - продолжая всхлипывать стала рассказывать Лиза, - Главврач вызвал меня, сказал, что теперь меня на эту должность назначит. Я и похвасталась у нас в сестринской. А потом он переиграл. Отдал место какой-то приезжей Вероничке. А сейчас мне рассказали, что Вероничка – племянница Надежды Гавриловны, нашей шестидесятилетней медсестры. Вроде как она к Георгий Иванычу ходила и выпросила эту должность для племянницы. А ведь как она меня поздравляла, говорила, что мол, только ты, Лизонька, и сможешь справиться с обязанностями старшей медсестры, это твоё законное место… Никогда больше не буду заранее ничего никому говорить! Сглазила я своё назначение!
- Сглаз тут ни при чём. Если бы ты рассказала о своём назначении вот этой скамейке, клёну, даже моему велосипеду, думаю, от тебя должность бы не ушла. А когда информация «идёт в народ» - тут не исключены разные варианты.
- Представляю, как я делюсь своей радостью с твоим велосипедом – заулыбалась Лиза.
- Да брось горевать. Может, это и к лучшему. Ты же готовишься поступать в этом году в медицинский? А если ты станешь старшей медсестрой, твой главврач может и не отпустить тебя на экзамены.
- А я отпуск себе уже наметила на это время.
- Так он может и не подписать отпуск, скажет - работы много. Так что, всё нормально складывается. Я очень верю, что ты поступишь, и мы будем чаще видеться в городе. Ты заходи к моей бабушке, она тебе с химией поможет. Бабуля хоть и на пенсии, но она многим поступить помогла, причём совсем бесплатно! Сейчас, конечно, это дико звучит, но она никогда ничего не брала за «внеурочные». Старая закалка. И переубеждать, что её внеплановый труд может и должен быть оплачен, бесполезно. Видимо, сам процесс и результат, когда её ученики поступают, для бабули самое дорогое.
- Неудобно как-то её беспокоить.
- Пустяки, я поговорю. А сейчас, поехали, я покажу одну полянку. Она вся в ландышах! Я её на днях нашёл, когда на велике катался.
Лиза медленно развернула ладонь Арсения, в которой он всё ещё держал мокрый от слёз бумажный платок, и осторожно взяла белый комок.
- Забавно, смятый дождик...
И, выбросив платок в неподалёку стоявшую урну, встряхнула головой и радостно сказала:
- Поехали!