Там, где начинается Волга ©
(часть 7-я)
Вряд ли те, кто когда-то держал оборону на этом, восточном, берегу реки, сидя за пулемётом в доте, могли бы подумать, что эта огневая точка станет в мирное послевоенное время чем-то вроде дровяного склада, но именно так оно и будет, – лучшего места для хранения заранее заготовленного сухого валежника трудно было себе представить. Бывшие доты здорово нас выручали, когда после ненастья или же накрапывающего продолжительно дождя приходилось разжигать костёр. Подрастал сын, и его мы тоже стали брать с собой на Селигер уже лет с пяти; ладить костёр и поддерживать в нём огонь стало его излюбленным занятием...
Есть что-то в пламени костра, особенно – ночного, такое, что как магнитом притягивает к себе: смотришь на языки пламени и испытываешь какое-то умиротворение на душе; огонь представляется тебе живым существом, а искры, летящие туда, ввысь, словно напоминают о связи всего сущего на земле с Космосом. Удивительно сложное это чувство: чудится, что ты в эти минуты общаешься на каком-то, самому тебе неясном, языке с теми, кто создал всё это – нас, сидящих у очага, лес, воду и всё, что вокруг прячется в темноте. Даже звёзды на ночном небе не кажутся такими далёкими: мнится порой, что вот также, согретые ласковым пламенем, сидят на одной из далёких планет существа – родственные нам души, и их посещают точно такие же мысли. От сознания, что мы, возможно, не единственные в этом космическом безбрежье, чувствуешь себя так уютно, хорошо, и радостно становится на душе – это и есть, наверное, тот счастливый момент, когда человек пребывает в состоянии гармонии с этим огромным миром…
Ночной огонь очищает душу от всяческой скверны, вызывает непреодолимое желание взять в руки гитару и негромко попеть под неё, и не случайное, а только то, что подходит под настроение в такие минуты. Лучшие песни наших бардов были созданы именно у ночного костра: достаточно вспомнить хотя бы одну, популярную у всех туристов, – «Милая моя, солнышко лесное...» Юрия Визбора...
На другой же день к нами выбранному месту на лодке пристала семья из трёх человек, попросив разрешения разбить палатку рядом с нашим лагерем – место им тоже понравилось с первого взгляда; мы обрадованно согласились на соседство, тем паче что новые знакомые, муж и жена, были одного с нами возраста, а их дочка тут же подружилась с нашей, оказавшись тоже ровесницей. Семья и территориально оказалась нашими земляками, из подмосковного Люблино, которое я шесть раз в неделю проезжал по дороге в московский институт. Отец семейства руководил лабораторией в МГУ, и каждое лето возглавлял поход своих домочадцев именно в эти места Селигера, боры которого изобиловали брусникой; домой они увозили два ведра сваренного на кострах варенья – их любимого лакомства, как они объяснили...
Завлаб сразу же, после обустройства хозяйства поблизости от нашей палатки, спустился с возвышения вниз, к малюсенькому заливчику, поросшему камышом, отловил там гадюку довольно приличных размеров, дал нам ею, живой ещё, полюбоваться, держа ту двумя пальцами у самой головы, а затем, умертвив, освободил ловко ножом от шкурки. Мясо, по цвету напоминающее куриное, обжарил на костре, и великодушно предложил всей нашей честнОй компании отпробовать экзотический деликатес. Охотников среди нас не нашлось, включая и его жену с дочкой, после чего, «Змеелов» (такую кличку мы ему дали), присолив жаркОе, под рюмочку винца, с аппетитом съел его сам. А высушенная змеиная шкурка вскоре украшала шею гурмана в виде своеобразного галстучка, с головкой на кадыке...
4 июня 2017 года