Мэтт и Тия планировали это путешествие давно, но напряженная работа на Уолл-стрит и безумный график обоих служили причиной тому, чтобы отложить поездку еще на какое-то время. Будучи сотрудниками нижнего звена, ежедневно оперируя денежными потоками, счетами и банковскими данными, они напоминали себе и друг другу о поездке фразой «Мedi Napoli e poi muori». «Увидеть Неаполь и умереть». Эту фразу они услышали однажды из рекламы туристической компании в перерывах между вечерними шоу и загорелись идеей о поездке в этот удивительный древний город. К тому же в Италии у Тии жили родственники по линии матери. Почему было бы не навестить их? Но, решившись, они никому ничего заранее не говорили, ждали случая взять небольшой отпуск и провести, наконец, свой медовый месяц, которого после свадьбы у них толком и не было. Идея о поездке не гасла, а, наоборот, с каждым днем становилась только сильнее. Но отпуск не маячил даже на горизонте, оба были в том уверены…
В одну из ночей, после очередного аврального дня, Тии приснился странный сон. Она стояла среди неких подземных туннелей, а кто-то (или что-то?) манило ее двигаться вперед и не оглядываться, в голове проносился шепот, чтобы она бежала со всех ног. И вот во сне она все же обернулась, и… проснулась. Шепот сделался ярче и превратился в белый шум невыключенного телевизора. Она спохватилась было, что опаздывает на работу, бросила руку за мобильным, но ее сразу пронзила мысль: выходной. И она откинулась на подушки, пытаясь вспомнить, что же она увидела во сне, когда обернулась. Но сон быстро растворился в лучах солнца, обнявшего просыпающиеся небоскребы.
Поднявшись и приготовив себе кофе, она подошла к окну, раздумывая, где Мэтт (она заметила его отсутствие, как только проснулась). Никакого сообщения он не оставил.
«Может, он хотел сделать ей сюрприз? Ведь в выходной вполне можно было сходить куда-нибудь…» - Тия, обняв кофейную чашку смотрела на Центральный Парк, усевшись на подоконник. Девушка вдруг поняла, что с ней что-то происходит в последнее время, ведь странный сон был не первым, а днем, на работе, на нее накатывала тревога и стремление вырваться из царства бетона, стекла и металла. Вырваться вовне, что-то изменить, и, возможно, измениться самой… Ей было непонятно, почему она испытывала такую потребность. «Неаполь…», - протянул мечтательно ее внутренний голос, и она улыбнулась.
Словно в ответ на ее улыбку дверь квартиры отрылась, вошел Мэтт, запыхавшийся, но явно в хорошем настроении. Судя по одежде, он был в офисе. «Ну вот еще, - подумала Тия. – Только работы в уик-энд им и не хватало». Но Мэтт развеял ее сомнения, что-то достав из портфеля.
- Мedi Napoli…, - и он торжественно помахал у нее перед глазами двумя листками бумаги.
- … e poi muori, - закончила Тия. Перед нею были два билета. От радости она была готова умереть прямо сейчас, не дождавшись неаполитанских достопримечательностей. – Но как, Мэтт? Ты выбил нам отпуск?
- Ну, отпуском это назвать сложно, но неделя у нас есть. А вылет завтра! - Мэтт бросил пиджак на спинку стула. - Я был у Билли, нашего кадровика. Он все утряс с боссом. Так что… собираемся! Надо обзвонить друзей, сказать, что мы уезжаем. Да и родным тоже. Позвони матери, а не то она сорвет телефон, пытаясь до нас достучаться.
Они оба засмеялись. И, включив любимую музыку, стали собираться, пытаясь ничего не забыть, бегая по комнатам и то и дело спрашивая друг у друга, брать или не брать ту или иную вещь. Веселая кутерьма продолжалась до ночи, пока сборы не были закончены и оба не свалились, порядком уставшие, но довольные предстоящей неделей свободы.
Этой ночью Тии вновь приснился жутковатый сон, в котором она уже бежала, все теми же туннелями, а вместо шепота ей в спину теперь раздавались гневные крики. В этот раз она не обернулась.
А проснувшись утром, ничего не вспомнила, ощущая только легкую нотку тревоги. Но то, пожалуй, было от предвкушения их поездки.
Спустя пару часов они с Мэттом отправились в аэропорт Нью-Йорка.
***
Ну, куда отправимся сегодня? – Мэтт отсматривал фото на камере. Они пробыли в Неаполе уже пять дней, поэтому парень удалял плохо получившиеся снимки, дабы освободить место для новых. Долго останавливал взгляд на тех, где была изображена Тия, стройная, с длинными распущенными волосами цвета воронова крыла. Почти на всех снимках она была милой и смеялась, но иногда попадались и такие, на которых тень неких раздумий падала на ее лицо. Но так Мэтту даже больше нравилось. Он улыбнулся. Тия, заметив его улыбку, подсела к нему, и он повернул экран цифровика к жене. Она нахмурилась.
- Не знаю, замечал ты или нет, но за все время, как мы находимся в Неаполе, на нас обращают внимание. Точнее… на меня. И дело тут не в том, что мы туристы, - прервала Тия мужа, хотевшего успокоить ее именно этим. – Дело не в том. Просто… Они… эти… люди, что появляются вдруг и смотрят на меня так, будто осуждают… Неужели не заметил? – воскликнула она, видя недоумение на лице Мэтта. – Промотай все снимки, может, приведу пример.
- Хорошо, но, мне кажется, тебе показалось. Люди здесь вполне дружелюбные, не хищники с нашей работы, - он усмехнулся.
- Открой папку со снимками, что сделаны позавчера. Надеюсь, ты еще не почистил ее?
- Мы ходили в театр, верно?
- Да. В Сан-Марко мы сделали много снимков, - она вспомнила очарование и красоту театра, но мысли немного омрачало чувство, что некоторые случайные прохожие были ей не рады – останавливались, да так и стояли уставившись, а, уходя, оглядывались через плечо. – Ну, заметил что-нибудь?
- Только ты, не уступающая красотой достопримечательностям.
- Перестань. Ну-ка… Вот, вот это, что это?
- Ну… тень, наверное. Или я случайно притронулся пальцем к линзе объектива…
- А здесь? За моим лпечом? Я тогда почувствовала взгляд.
- Нет фокуса. Человек, но все размыто.
- Пусть так… Ладно, листай дальше… Стоп. Здесь. Видишь?
- Эту старуху? Вижу конечно… Ну и взгляд. Может, она туристов не любит, приезжих? Сразу же видно – старожилка…
Тия вздохнула.
- Но так было везде. И когда мы пошли посмотреть на крепость дель-Ово, и на следующий день, на экскурсии в Помпеях… А после - в галерее Умберто, где мы делали покупки, гуляя по магазинам, - Тия припомнила, как, сквозь потоки света, льющегося в галерею через стеклянный купол крыши, заметила старика, уставившегося на нее, словно на призрак. И осенившего себя крестным знамением…
Мэтт, слушая ее бормотание, проматывал фотографии. Где-то он и правда заметил людей, взирающих на его жену с какой-то враждебностью, но зачастую это просто были размытые тени или пятна. «Не могут же они злиться за то, что такая красота затмевает прелесть Неаполя», - подумал он. Вздохнул.
– Ну, хочешь, мы сегодня никуда не пойдем? Отдохнем в номере до вечера, а потом спустимся вниз и закажем себе отличнейший ужин из…
- Нет, постой. – Тия держала в руках проспект, от отеля, где на цветной карте были размещены фото знаменитых мест города. Одно такое место так и притягивало ее взгляд, даже странно, что они с Мэттом не отправились туда ранее, не обратили внимание. Ведь там, должно быть, потрясающе… Она поводила пальцем, читая перевод. – Наполи Соттеранеа. Подземный город. И… мы еще успеваем на экскурсию, если поторопимся и выйдем сейчас.
Тия, казалось, и забыла о том, на что жаловалась Мэтту. Тот хмыкнул, но с готовностью кивнул. Подземный город - значит подземный город. Он сам с вечера просматривал этот буклет и поэтому теперь удивился, но не подал виду. Ведь Наполи Соттеранеа был, по сути, гигантской древней усыпальницей, тянущейся на многие мили под городом. Сплошь нагромождение пещер и туннелей. Неужели Тию это не смутило?
Но он и сам не отказался бы взглянуть на подобное место, поэтому они споро перекусили и покинули отель, окунувшись в послеполуденную жару…
***
Базилика Санта-Мария-делла-Санита, под алтарем которой и располагался вход в знаменитые (и самые большие в Европе, как понял Мэтт) катакомбы, находилась недалеко от художественного музея. Несмотря на памятники архитектуры, которые встречались буквально на каждом шагу, этот район города выглядел жалко и приходил в упадок, словно катакомбы, куда собрались Мэтт и Тия, впитывали жизненную энергию этих улиц. Туристов на них было почти не увидеть, лишь отдельные пары и одиночки фотографировали старинные фасады зданий, а потом шли дальше, сверяясь с путеводителями. На всех приезжих, кроме самих жителей, эти места производили гнетущее впечатление. Когда молодожены вышли из небольшого автобуса, высадившего их в паре улиц от базилики, Мэтт взглянул на жену, но та больше не казалась… испуганной, наоборот, глаза ее блестели азартом. Тия была полна энтузиазма, вновь став веселой, и подгоняла Мэтта шутками, считая, что тот тянется, как черепаха, и они могут опоздать. В подземный Неаполь пускали только с гидом, поскольку вероятность заблудиться без сопровождения была очень высока. Но они успели к белокаменной церкви, украшенной фресками-рисунками, вовремя. Часы на стене справа от входа показывали без четверти четыре, и люди уже собирались у дверей, где их ждала молодая девушка-экскурсовод. Мэтт и Тия записались на экскурсию, заплатив за посещение подземелий, и вскоре, под переливчатую речь гида, начали спуск по длинным коридорам. Сначала они миновали крипту, далее начался верхний уровень туннелей, уходивших все ниже и ниже, по мере того, как они продвигались вперед.
Вскоре им всем предложили зажечь выданные заранее свечи, дабы проникнуться настоящим духом подземелий. На это уровне катакомб коридоры, вырубленные в камне, помнили, вероятно, времена краха Римской империи, насколько мог судить Мэтт. Гид только подтвердила его догадку, сказав, что некоторые из пещер, по оценкам археологов, восходят к временам Эллады, а, может, и того раньше, ведь многие из коридоров и каверн находятся под завалами, и работа археологов продолжается, сопровождаемая постоянными находками.
- Артефакты, найденные здесь, сравнимы по значимости и ценности с предметами, найденными на раскопках в Помпеях и Геркулануме, - девушка, жестикулируя, медленно вела их дальше, а ее группа, в то числе Мэтт и Тия протягивали руки к стенам, где в нишах висели или покоились в сидячем положении множество скелетов. Это было и жутко, и вместе с тем, заставляло дыхание замереть от восторга. Мэтт полностью сосредоточил внимание на рассказе экскурсовода, поэтому не замечал поведения Тии. Та незаметно вела рукой по стенам, а в голове ее смешивался шершавый звук камня и пробудившийся из снов шепот… Следуя за группой, словно лунатик, она будто пыталась что-то найти здесь, в этих древних подземельях. Что-то, что, казалось ей, она сама давным-давно здесь потеряла, утратила. Она не слушала голос рассудка, утверждающий, что она никогда здесь не была. Она была… Она помнила… И ее пальцы, двигаясь вперед, ощупывали стены, минуя кости усопших, которые смотрела на нее пустыми глазницами. Пальцы искали, искали, следуя шепоту камня…
Они вышли в просторную пещеру, и Франческа, их гид, предложила всем им разойтись по сторонам, чтобы осмотреться, а после она поведет их назад, но уже другими туннелями. Это место, как поведала Франческа, окинув рукой свод рукотворной залы, было одним из последних, над которыми трудились археологи.
Мэтт подошел к Тии, которая не обращала на него внимания и шла вдоль стен, задумавшись. Босоножка с ее левой ноги куда-то запропастилась, но она даже этого не заметила, несмотря на несколько царапин на ее ступне, которые Мэтт рассмотрел в неровном свете свечей.
- Тия, постой! – он начал озираться, смотреть под ноги в поисках потерявшегося башмачка. Тот нашелся у самого входа в туннель, ремешок был порван – видимо, Тия зацепилась за камни.
Он вернулся к ней, а она все также ощупывала стены. Ее пальцы вдруг остановились на небольшом сколе камня.
- Гатто, мио гатто, - зашептала она еде слышно, и произнесла уже по-английски, посмотрев на Мэтта затуманенным взглядом. – Моя Кошка…
Она чуть надавила пальцами на углубление, за которое цеплялись ее пальцы, и рука ее ушла в глубь камня почти до локтя, пробив глиняную перегородку, затем так же быстро Тия вытащила ладонь обратно, что-то сжимая.
- Кошка, - повторила Тия счастливо, и… потеряла сознание. Мэтт чуть успел подхватить и ее, и предмет, выпавший у нее из руки. Черную каменную фигурку кошки, испятнанную белыми звездами…
***
- Кания, мы должны поторопиться. Мои совы не смогут долго сбивать собак со следа. Я уже слышу их вой. Еще немного, и я останусь с тобой лишь шепотом, - Антанте вглядывался во мрак коридора. Кания знала, что он будет сдерживать погоню, сколько потребуется, ну а если наемники инквизиции и сунутся сюда, вниз, то Антанте предупредит вовремя. Как некогда Афина, Антанте был совооким, но о стрегерии, силе, которой обладала сама Кания, ничего не знал. Каждому Хранителю свое… Торопить темную силу стрегерии – накликать на себя беду.
Впрочем, она была накликана давно…
- Я тоже их слышу, - только и произнесла она. Собачий вой был на грани слуха, но все-равно не давал сосредоточиться. Кания играла беззвучную музыку Ночи, прикасаясь пальцами к темноте, отчего мрак расходился концентрическими кругами, словно был черной водой. После ритуала ее прикосновения станут рисунком на теле Ночи, пятнистой шкурой ее гатто. Из нанта-бэга, колдовского мешочка Кании, сам собой выкатился каменный шар, остановился перед девушкой, аккурат под пальцами Кании, что плясали во тьме. Мгновенье – и камень начал растекаться лужицей, но только затем, чтобы тут же начать принимать новую форму – черной гатто, Ночной Кошки. Раскаленными точками, словно от клейма, на черном камне зажигались яркие звезды, и само мироздание взвыло из-за нарушения законов природы, взвыло в голове Кании, да так, что инквизиторские псы показались Хранителю звенящими комарами. Антанте за спиной девушки вздрогнул, ощутив, как у Ночи появляется новый заступник, пока еще непробудившийся. А точнее – Заступница. А Кании осталось только вдохнуть в гатто частичку себя. И тогда…
- Они здесь! – Антанте резко тронул ее за плечо, нарушив пульс стрегерии, и сила повисла в воздухе, потеряв связь с Хранителем. Гатто, уже было открывшая свои лунные глаза, снова зажмурилась, погрузилась в сон. Звезды на ее теле поблекли.
- Проклятье! - Кания хотела со злости оттолкнуть совоокого, но тот уже обратился в филина, пронесся мимо нее в туннель, оставив после себя падающие перья. Она схватила фигурку, крепко сжала в ладони, махнула другой рукой – и стрегерия, висевшая посреди коридора, рухнула на камни, выжигая свидетельства совершаемого культа. Огарки свечей, словно кометы, разлетелись в стороны, потухнув.
- Уходи же, - возник в ее голове шепот Антанте, трение перьев друг о друга. – Беги и не оглядывайся!
Кания бросилась вперед, наощупь, ориентируясь в пространстве с помощью своей силы, но сзади уже прилетали отблески огня, заплясавшего на стенах – погоня приближалась, а рычание и лай собак раздавалось буквально за спиной.
- Быстрее! Не оборачивайся, не вступай в бой! Мы не можем потерять то, что с таким трудом ты сделала.
- Я не закончила! – выдохнула Кания яростно, хрипя от быстрого бега. – В гатто пока еще нет…
Острые зубы впились в ее ногу, прокусив кожу сапога и икру. Боль пронзила все тело, и только гигантским усилием воли Кания не упала. Людей, преследующих ее, она убивать не желала, но вот на пса замахнулась, не глядя, отсекая самой тьмой голову собаки от туловища. Но пасть зверя, как того и опасалась Кания, впилась в ногу намертво. Больше девушка бежать не могла. Прижалась к стене, чувствуя, что слабеет, и прижала гатто к твердой глине, буквально замуровывая каменную полупробудившуюся Кошку, живой якорь Хранителя, пряча ее от преследователей. Это потребовало у Кании еще больше энергии, и она опустилась на пол, чувствуя, как кровь намочила сапог изнутри.
- Кания!.. Я возвращаюсь…
- Нет, - выдохнула она. – Я закончу начатое. Закончу…
Сразу несколько собак, почувствовав кровь добычи, бросились на нее. Своевольная стрегерия в этот момент не захотела подчиниться девушке, поэтому от зубастых гончих ее спасли громкие окрики, отзывающие псов. В ярком слепящем свете факелов на нее полетели арканы, дернув за руки, шею, а следом – набросили сеть, словно на дикого зверя.
Ее повалили и потащили по камням, не особо заботясь, как она себя почувствует, да еще и пиная окованными сапогами, если она сквозь стиснутые зубы стонала от боли. Пинали не сильно, боязливо – стражники Конгрегации навидались всякого, и никому не хотелось плохо кончить. Разобраться с ведьмой – дело огня, освященного инквизиторского костра, как вполголоса бурчали они себе под нос.
Но Кания не собиралась вырываться – сил у нее осталось только на то, чтобы закончить начатое, оживить Заступницу, которая станет защищать мир от пришлецов извне. С горем пополам, мысленно она все-таки призвала стрегерию снова помогать ей, быть ее инструментом, пообещав ей слияние со своей душой. Но только после того, как работа будет закончена. Кания то проваливалась в хрупкое забытье, то снова выпадала в реальный мир темных туннелей, которыми ее волокли на поверхность. Снова – отключка, в момент которой она сознанием соприкоснулась с гатто, спящей в каменном кармашке в далекой теперь стене пещеры, и вновь – рывок в мир живых, когда она обнаружила что лежит связанная в движущейся телеге, покрытой сверху клеткой. Она лежала и смотрела на звезды, ожидая участи – actus fidei, акта веры, в ходе которого огнет пожрет ее тело. Но не сущность…
Кания вновь «ушла», чтобы притронуться к спящей Кошке, бережно выстраивала ее сознание, формируя из того, что знала сама, что знал весь ее клан, что знали другие кланы и Хранители. Девушка не чувствовала, как ее привязывали к вкопанному в землю за городом столбу, как ее босых ног касались выбившиеся из охапок хвороста ветки.
«Скоро», шепнула она своей Кошке, а бестелесная стрегерия возликовала, желая получить душу Хранителя. Однако, пообещав темной силе душу, Кания не сказала всего. Она собиралась лишиться ее только тогда, когда отыщет ту, кто заменит Канию, кто станет новым Хранителем Ночи. Это не стрегерия подчинит сущность Кании, а та, что станет однажды Хранителем будет держать в узде силу ночи.
Кания слилась мыслями с гатто, чтобы отречься от своей плоти, чернеющей, пожираемой пламенем под громогласные слова церковника, под глас толпы, что собралась поглядеть на сожжение «ведьмы». Отреклась остатками сил от боли, приносимой жаром пламени. Сжавшись внутри камня, она ожидала момента, когда тело ее прекратит извиваться на столбе. Когда последний крик сорвется с губ. И дождалась. Поднялась над толпой невесомым призраком, и послала тонкую нить силы в город, в катакомбы, в маленькое тело Кошки. Искру жизни.
Сущность Кании, поднялась еще выше в светлеющее предутреннее небо, избегая попадать в дым от костра. Дождалась, пока гатто октроет глаза и взглянет на нее через разделяющее их расстояние и преграды.
- Жди нового Хранителя. А я уж постараюсь, чтобы он тебя нашел…
И призрак, уже ощущающий на себе когти-тени стрегерии, стал искать, мгновенно опутав весь мир паутиной. Время не имело значения и проносилось как ветер, унося минуты, часы, дни и годы, века… Кания видела, как тает стрегерия, которой она только этой ночью, ночью, которая была столетия назад, пообещала свою душу. Видела, как пали кланы Хранителей, как Ночь становится просто вуалью, а не преградой, способной защитить мир. Видела, как изменяется мир, которому уже и угрозы извне было недостаточно – он уничтожал себя сам…. И увидела девочку, в тех же землях, где некогда погибло ее тело. В ней билось сердце Хранителя, но, похоже, она сама этого не знала. Все, все было забыто, а род, из которого была маленькая… Тия, насколько разобрала Кания имя ребенка, не собирался раскрывать ей тайн. Семья хотела ее уберечь и отправила за океан, в земли, о которых в свое время Кания имела очень смутное представление. Там тоже были свои Хранители, но она ничего о них не ведала. Призрак отправился следом и наблюдал за превращением девочки в девушку, за обучением и работой, целью которой было не защитить этот мир, а лишь больше обессмыслить его... Только вот кровь Хранителя все-таки дала о себе знать. Поздно, но лучше, чем никогда.
Кания (или то, чем она была некогда) вселилась в Тию, чтобы исподволь привести ее к тому, что надо было сделать. К тому, чтобы стать Хранителем Ночи. Прожив в ее теле около двух лет, Кания привыкала к новому облику мира. И Начала посылать Тии сны. Стрегерия-таки обнаружилась, никем не управляемая, забытая, но помнящая обещания. И следом за Канией очутилась в девушке, аккурат в тот момент, когда, Тия и ее муж были в Неаполе, куда привела их Кания, которой таки удалось осуществить задуманное – темная сила, вобрав древние следы в туннелях подземного Неаполя, соединилась крепкими неразрывными узами с душой, только вот уже не Хранителя, а Тии. И теперь ей оставалось только служить. И первым делом она решила вырвать Тию из навеянных грез о том, что было. Пора было становиться на предначертанный путь…
***
- Как прошел день? – Мэтт подошел и обнял ее, вернувшуюся домой раньше. Она стояла возле окна, глядя на вечерний город, по которому разливались ручейки огня и сыпались искры – потоки автомобилей и окна небоскребов. Прижалась щекой к его щеке. Посмотрела на луну. А та в ответ посмотрела на нее.
- День… отлично. Работы, как всегда, много, но я уже привыкла, да и Никки, что перевели к нам в офис, оказалась расторопной. К тому же мне сегодня предложили повышение. А это значит – буду командовать десятью такими, как ты. – Тия шутливо пихнула его в бок.
- Почему я узнаю об это м только сейчас, м?
- Потому что я…отказалась. Я предложила твою кандидатуру. Мы выполняем одну и ту же работу, ты знаешь то же, что и я. Они были не против, Мэтт. Так что… поздравляю! – она поцеловала его. – Ты заслужил, даже более, чем заслужил…
Он поднял ее над полом и закружил, оторвав от созерцания города.
- Но почему, Тия? Почему ты отказалась? Я бы и сам добился повышения в скором времени, не стоило пренебрегать таким предложением!
- Просто… я тебя люблю, Мэтью Кайм! Они вызовут тебя завтра и сообщат все детали, - Тия смотрела на его удивленное и радостное лицо, слушала, как он заговорил насчет того, чтобы сейчас же отметить это дело. Но ее мысли были совершенно о другом…
Она вспоминала, как очнулась в отеле, не понимая, где находится и сколько времени прошло, чувствовала, как по телу разливается нечто, на что сразу же в голове нашлось странное слово «стрегерия», и моментально ощутила в ладони приятную тяжесть каменной кошки… Она помнила все, будто она, будучи Канией во сне и очнулась той же Канией, а не Тией Джамоло. И поняла вдруг со страхом, что с необыкновенной легкостью принимает все, как должное. Она теперь не распоряжалась своими эмоциями, ей помогала сущность Кании, засевшая внутри нее и направляющая ее мысли, и ток стрегерии, бегущей по венам вместе с кровью… А еще она осознала, что, пусть Кания и оживила свой якорь, каменную Кошку, работа не была завершена. Завершить предстояло ей, Тии, в Неаполе, выпустив Заступницу и став тем самым Хранителем Ночи. Это… звание или именование не было ни в коей мере ни величавым, ни напыщенным. Это было… работой.
Тогда, очнувшись, первым делом она увидела над собой лицо тети – они сами позвали ее приехать в Неаполь на последний день их там пребывания, и та согласилась. Теперь Фиона Джамоло с тревогой смотрела на Тию, но как только их взгляды встретились, тетя поняла, что Тия теперь знает тайну своего рода, рода, отказавшегося быть Хранителями, в пользу того, чтобы просто… наслаждаться жизнью. С одной стороны, она понимала свою родню, и, пожалуй, поступила бы так же, отправив продолжателей рода подальше от судьбы. Но от судьбы, как известно, не уйдешь. И Кания внутри Тии не могла простить семье Джамоло того, что девочку держали в неведении. Поэтому заставила саму Тию потребовать у тети ответов. Ответов о всем – Хранителях Ночи, силах, Угрозе, что придет в мир Извне, а также об эпическом в своем масштабе обмане церкви…
Слушая историю Фионы, Тия подумала о Мэтте только вскользь, будто он был не важен. Но часть, все еще остающейся в ней прежней, устыдилась.
Фиона поняла, о чем беспокоится ее племянница и успокоила девушку, сказав, что Мэтт спит и не вспомнит ничего из этого дня, даже если проснется сейчас и будет что-то делать. Оказалось, что тетя обладает гипнотической силой, и Мэтт, проснувшись, подтвердил это, просто стоя возле Тии, и ожидая… о чем она попросит.
До наступления ночи Тии надо было оказаться в наиболее высокой точке Неаполя. А таковой являлось здание «Телеком Италия Тауэр», башня-небоскреб высотой в сто тридцать метров.
На крыше здания, не без помощи Фионы, они оказались с Мэттом в такой момент, когда можно было заметить казавшийся невозможным приход темноты, словно на город надвигался шторм или волна цунами. Но, возможно, наступление ночи так выглядело только для Тии, обретшей некую, еще непонятную ей, силу Хранителя.
Вытащив из кармана фигурку гатто, которая вдруг зашевелилась, согретая ее ладонями, Тия подбросила ее вверх, и стрегерия вырвалась следом, подталкивая камешек все выше и выше, прямо в ночное небо. Тия держалась за Мэтта, черпая из него саму жизнь, по чуть-чуть, ибо сама она слишком растрачивала свою собственную, пользуясь темной энергией. Похоже, Тетка знала, что такое произойдет, поэтому и отправила с ней Мэтта, заговорив его…
Все кончилось внезапно. Тия и Мэтт просто осели на крышу, и ветер трепал их одежду и волосы. Девушка ощущала, что нечто покинуло ее, и, вместе с тем, она что-то обрела. Она чем-то стала. Орудием. Кем-то. Хранителем Ночи. И, помогая подняться пошатывающемуся мужу, бросив взгляд на звездное небо, увидела луну, чуть срезанную с краю. И на долю секунды, рядом – вторую, такую же. Но она сразу же исчезла. Так Заступница подмигнула ей, став на страже Ночи…
… - Эй, ты меня слушаешь? – Мэтт снова закружил ее, заставив Тию рассмеяться, но через силу. – Что, вспоминаешь нашу поездку? Я тоже вспоминаю. Мы так прекрасно провели время… Надо будет обязательно повторить, как считаешь?
Он и правда ничего не помнил.
- Да, конечно, - живо откликнулась она, смутившись, что так погрузилась в воспоминания о ночи, изменившей ее. – Быть может, в следующем году. Но в этот раз сами выберем место. А насчет твоего предложения отметить – давай немного повременим. Завтра в командировку послали, в Бостон, надо кое с чем разобраться. Так что, как только вернусь, чтобы ты уже все организовал! Я на это рассчитываю!
- О, это будет превосходный ресторан, и…
Она только кивала и поддакивала, вспоминая, как Кания выразилась об их работе. Они обессмысливали мир. А Угроза, о которой рассказала Фиона, была уже близка… Ей нужно было заручиться поддержкой, союзниками. Поэтому в Бостон она ехала отнюдь не из-за работы. Кания ничего не знала об американских кланах Хранителей, поэтому на пути из Бостона она собиралась заехать в город, которым постояно пугали в фильмах ужасов.
Тии предстояло найти Хранителей Салема.