Князь шёл по своему замку. Гулко стучали шпоры по камням. Чадно, потрескивали светили факелы скудно освещая коридоры. «Негодяй факельщик, надул, пропитал смолой с примесью» подумал князь отвлекаясь от дум. Тяжкие мысли одолевали князя враг сосредотачивал свои силы для главного удара и ловко парировал все ходы князя. В замке явно кто-то шпионил на врага из ближайшего окружения. Князь был раздражён и зол, подшлемник натирал, кираса тяготила, раздражал чиркающий звук меча задевавшего за каменные стены.
Но тут в нише он увидел труп часового. Быстро выхватил меч огляделся. Никого. Солдат был явно заколот в шею стилетом. Удар был резкий и точный, действовал умелый убийца. «Стража-ааа»! Эхо разнеслось под свободами коридоров, послышался топот ног бегущих часовых. «Тело убрать, поставить нового часового. Я в кабинет вызвать ко мне начальника моей охраны.» В кабинете он первым делом бросился в бюро. Так и есть его вскрывали. Всё на месте, но содержимое явно стало известно врагу или пока ещё нет? Времени от смерти часового прошло немного он видимо заметил человека, хотевшего войти в кабинет без хозяина и узнал его, позволил подойти близко. Да это был явно человек из ближних, солдат ему доверял и поплатился за это. Но и времени передать наружу не было замок перекрыт на ночь так, что и мышь не проскочит.
Вошедший начальник стражи почтительно склонил голову, он был сед и многоопытен, князя знал с малолетства и всю жизнь посвятил служению роду князя. Разговор с начальником княжеской стражи, самым доверенным лицом князя, был тяжёлым Беда не приходит одна бароны взбунтовались, кто-то настроил их против князя. Все они были его ближними друзьями, не раз вместе пировали, не раз доверяли жизнь друг другу и вот бунт? «Не совсем бунт» начальник стражи замялся. «Они вызывают Вас на бой, как равные с равным, по законам чести». «Бой без предъявления обвинений? Что за ерунда?» «Родригес мне передал так. Он у них главный, самый богатый, самый умный и решительный, самый уважаемый. Прикажите и я уничтожу их всех.» «Уничтожить друзей на пороге сражения? А с кем я останусь, без их войск и без их помощи? Нет тут, что-то не так. Ты всё разузнай подробнее и доложишь утром. Надо подумать. Когда и где они ждут меня на бой?»
Бароны были крайне возмущены, подогретые обильными крепкими напитками они почти кричали: «Как он мог так с нами обращаться? Как мог забыть наши обычаи и наши вольности? Эти приказы как холопам и эти ответы нам на наши просьбы о дружеской встрече? Родригес ты уверен все точно, ничто не перепутано»? «Да бароны я уверен. Я все предавал через Валерия, и он приносил ответы князя на его бумаге и скреплённые его печатью» «А в самом Валерии ты уверен?» «Вы же помните друзья, что Валерий происходит из рода ненамного уступающему знатностью самому княжескому. Да род Валерия во время восстания был на стороне бунтовщиков и отец, и братья Валерия погибли в бою как честные солдаты. Князь был великодушие, а может не захотел разжигать обстановку в стране и так раздираемой страстями после бунта. Однако оставшихся в живых родственников Валерия и самого Валерия простил, а самого Валерия взял к себе в свиту. Правда обменял доходные портовые города и приграничные земли рода на расположенные в глубине княжества, дающие многократно меньший доход, да и внутри страны не по бунтуешь, но Валерий князю предан и счастлив, что тот не только сохранил ему жизнь, но и взял к себе в свиту приблизил к себе, да и честь рода он хранит свято. Нам же Валерий сочувствует и очень печалится о изменениях в характере князя. Однако бароны честь есть честь и князь на поединке должен ответить за свои оскорбления. Пусть бог на поединке решит, кто из нас прав.» «Да, да, да честь, да пусть бог решит. Поединок!»
В святой роще, собрались бароны они ждали князя по своему вызову. Все как на подбор плечистые кряжистые облачённые в тяжёлые латные доспехи с добрыми мечами. С обветренными лицами иссечённые шрамами видно, что для этих людей походы и битвы привычнее балов и дамских салонов.
Князь шёл к баронам по роще всего лишь в окружении дюжины солдат охраны, шёл не торопясь спокойно и решительно глядя в лица приближающихся людей. Шуршала листва под ногами, солнце бросала лучи на полированные пластины лат. «Друзья Вы звали, и я пришёл В чем Ваши претензии и зачем Вы меня вызвали, да ещё на бой? Это шутка?» Вперёд выступил Родригес «Князь ты много раз оскорблял нас, ты попрал наши вольности, ты забыл нашу дружбу! Ты виновен, и ты должен ответить!» «Друзья, Родригес Вы что? О чем? Какие оскорбления?» «Князь не увиливай и прими бой как мужчина.» «Родригес я ни в чем не виноват перед Вами, если ты хочешь боя, что ж пусть бог рассудит, я уверен в своей невиновности и мне не нужна латы, да и меч не нужен.» Князь лёгким движением сбросил заранее плохо завязанные латы и воткнул в землю меч. «Можете убить своего беззащитного сюзерена, на веки осквернив имена своих родов предательством. Я не буду защищаться от тех, кого считал своими друзьями, я не буду проливать их кровь пусть и обманутую. Я уверен, что меня оклеветали так как ничего плохого Вам не делал и не говорил. Да и общались то мы с Вами несколько месяцев назад как друзья и только сейчас я Вас собрал перед всеобщей угрозой.» «Как не общались, а письма? Аааа» взревел Родригес «Я всё понял прости государь, на колени друзья, на колени перед нашим государем и пусть он простит своих слуг.» Послышался дружный грохот, когда на землю одни за другим повались на колени закованные в тяжёлые доспехи рыцари, не слишком умные, что бы все понять так быстро как Родригес, но безоговорочно ему доверяющие.
Перед князем на коленях стояли на коленях все его противники. Все? Нет не все. Напротив, него стоял Валерий, злоба полыхала в его глазах, в его руке был меч и стилет, похоже князь знал кто убил часового прошлой ночью. Но через мгновение Валерий повалился в грязь, один арбалетный болт пробил ему плечо, а второй раздробил коленную чашечку. Начальник охраны знал своё дело, князь мог говорить, что и кому угодно, но его жизни ничто не угрожала, хотя это знать даже самому князю и не обязательно.
Скоро грянула битва, свои знания о предателе князь использовал с лихвой передавая врагу то, что хотел сам. Враг был разбит, потери были невелики. Предатель сидел в темнице доктора его подлечили, его никто не бил и не пытал, и не беседовал. Он ждал решение своей судьбы.
Объявлено о предстоящем суде над изменником. Тронный зал замка полыхает от множества свечей в люстрах. Собрался весь свет княжества, его бароны, вассалы представлены во все красе. Война дала возможность покрасоваться своей отвагой, да и увеличить свои владения. Довольство витало над людьми, но судьба предателя их всех заботила. Из-за этого предателя могли прерваться их жизни, да что там жизнь их имена могли быть обесчещены навек, прокляты их родами. Кто бы мог подумать, что юноша из столь знатного и богатого рода, которому все прочили блестящую жизнь так низко пал? Но никто не решался ничего высказать без изъявлении воли государя, все ждали его княжеского решения, а оно могло быть непредсказуемым, прошлый раз он простил Валерия, а что будет сейчас, простит, накажет, как накажет, сошлёт в изгнание или казнит?
Появился князь раскланялся со всеми, поздравил кого нужно и велел ввести предатели. Зал замер. Слышно было только как горит масло в светильниках.
Князь начал говорить: «Вы все знаете, что после измены в восстании я простил род Валериев и самого Валерия и не только простил, но и приблизил его к себе, что бы он не чувствовал себя униженным.»
Валерий закричал: «Как же простил, ты заставил меня, чей род выше и знатнее служить тебе как собаке, как простому рабу. Ты убил моих отца и братьев. Ты унизил мой род и разорил, отобрал моё имущество, нажитое родом веками труда, ты…», но договорить ему не дал мощный удар, рот заткнули.
Князь подождал как бы собираясь с мыслями и продолжил: «вот видите он не исправим, как неисправим весь его род. Они вечная опасность для всего нашего государства, для всех нас. Как же нам поступить с гнусным предателем?» Отовсюду раздались крики: «Повесить! Отрубить голову! Четвертовать! Отравить жабьим ядом! Содрать кожу заживо! Выслать! Продать в рабство дикарям! ....»
Князь поднял руку, зал замер: «Велика вина Валерия и велика опасность от его рода поэтому я решил», люди превратились в статуй боясь пошевелится и пропустить хоть одно слово, одно движение губ, один взгляд. Всё имело значение всё это потом долгими вечерами будет многократно припоминаться и даст почву для раздумий и толков.
«Я решил» продолжил князь «наказать весь род Валериев, как род преступников и изменников, наказать так чтобы в дальнейшем ни у кого не было ни единой мысли о предательстве своему сюзерену». По залу прокатился сдавленный вздох.
«Повелеваю весь род Валериев, всех его членов в ком их кровь или супружеские отношения подлежат быть доставлены сюда и уложены в Змеиных овраг, что под замков в вырытый там ров, уложены живыми. Поверх них настелить помост из брёвен и поставить там трон и пусть на этом троне будет сидеть прикованный там Валерий до тех пор, пока будут чувствоваться признаки жизни под ним. Пищу и питье ему давать, прочим никому и ничего. После явной смерти всех его родичей Валерия расковать и освободить, дав ему полную волю. Но руку, давшую ему хлеб отсечь, дом давший ему приют сжечь, язык заговоривший с ним вырвать, глаз смотрящий на него выжечь. Быть так до тех пор, пока бог не призовёт его на свой суд!»
Зал безмолвствовал всех потрясла предстоящая казнь целого некогда великого рода и казалось бы такое незначительно наказание для самого Валерия, который остается целым и невредимым, но постепенно для всех начал доходить весь ужас наказания для самого Валерия на глазах, которого будет совершена казнь его родичей, всех от младенцев до стариков, а сам Валерий превратится в совершенного изгоя, призрака среди людей, проклятого, одним своим присутствием могущий навлечь несчастие на всех кто как то посочувствует ему и постарается помочь. Прокаженным как-то стараются помочь, кормят их, еретиков направляют на пусть истинный, воров разбойников судят и бьют, но стража ругается и общается как с людьми, да и вокруг такие товарищи по несчастью, а он будет один во всем мире окруженный только болью и ненавистью.
Всем в зале стало не по себе ужас такого пробрал каждого, жены придвинулись ближе к мужьям и крепче схватили из-за руки, товарищи придвинулись ближе глубже осознавая свой братство. На возвышаемся над залом помосте стоял князь взгляд его был отрешен, и он неподвижно смотрел вдаль невидящим взором, он был один один среди окружающих его подданных. У властителей не бывает искренних друзей, даже ближайшие родственники, дети, супруги готовы воткнуть нож в спину, а в поданной чаше может быть яд. Князь был на другом конце пропасти от Валерия, но был рядом, он так же был по-своему отвержен, он был один, это цена власти.
Наступил день казни
Змеиный овраг, пасмурный осенний день на помосте из бревен стоит изображая трон стульчак, на нем привязан Валерий, на голове у него корона из жести.
Взгляд уставлен вдаль, глаза не мигают и ничего не видят. В голове у него постоянно проходят видения недавнего прошлого как на его глазах, его родные голыми руками рыли для себя могилу, как их связывали и укладывали рядами, милая толстуха тетушка, пережившая мужа, её дочь с младенцем на руках с мужем и их пятеро детей постарше, молодых и старых всех рядами, связанными уложили в сырую землю. Кто пытался бежать тех солдаты били древками пик и гнали обратно.
Везде стояли солдаты в панцирях с пиками и мечами у пояса, окружая ров плотными рядом. Стояла тишина, рты жертв солдаты затыкали тряпьем, ряд за рядом укладывались тела сверху опустили бревенчатый помост у людей от чудовищного веса трещали кости потекла кровь. Валерия вынужден был на это всё время смотреть.
Из-за его безрассудства из-за его гордячества эти милые и добрые люди, которые растили его баловали его шли на чудовищную смерть, и он не мог ничем не помочь им не умереть вместе с ними.
Час за часом проходят мгновения мук несчастных, тек кто был в низу умер быстро раздавленный весом. Хуже приходится верхним особенно более выносливым женщинам, они пережившие смерть детей и мужей полубезумные первое время пытались как-то освободится, но палачи умело связали руки и ноги, не вырваться.
Исполняя приказ князя Валерия кормили через воронку теплым мясным бульоном, моча и кал текли на жертв. Чувствуя смерть на место казни слетелось вороньё, стаями кружа над верхушками деревьев. В вершинах редких деревьев вокруг оврага завывает холодный ветер. Час за часом день за днем проходит время казни, но вот перестали подавать признаки жизни последние жертвы, стало смердеть разлагающимися трупами, охранники начали ворочать носами старались стать с наветренной стороны.
Продолжение следует.