Катька

               
   Ещё до посадки в эшелон с новобранцем Валерой Гилёвым стали происходить необычные истории, в коих он почему-то оставался виноватым… Проводы в Армию для молодого парня – яркое событие, которое запоминается на всю жизнь! Как обычно, на проводы собирается вся родня, друзья, соседи, односельчане, а если новобранец женат, так это в два раза больше народа. Провожать Валеру в Армию припёрся огромный табор. Когда призывников пересчитали и колонной повели к вокзалу, табор пристроился сбоку и, ловко оттеснив Валеру, втолкнул вместо него в строй изрядно пьяненького молодца. После чего табор шествовал позади колонны, почти неся на руках Валеру с повисшей на его шее молодой женой Катькой.
   На вокзале колонну загнали в подземный переход и перекрыли все двери. Валера с табором остался на перроне ожидать посадки в вагон. По кругу ходила бутыль с самогоном. Эшелон прибыл в сумерках. Началась посадка в вагоны. В отрядах проходила перекличка, и новобранцев колонной по одному, бегом, загоняли в вагоны. В провожающем Валеру таборе началась истерика. Его молодая жена верещала резаным поросёнком не выпуская мужа из объятий. Вместе с ней завыли накаченные самогонкой родственники и подруги. Буйство этого табора заглушило все вокзальные звуки и команды офицеров, производящих посадку. Вагоны быстро заполнялись новобранцами, но не было Валериного отряда, хотя он стоял возле самого выхода. Валера  забеспокоился и решил зайти поинтересоваться – почему нет его отряда? Едва только он открыл двери, как мощные руки задёрнули его внутрь.
- Кто такой?! – крикнул ему раздраженный капитан.
- Призывник.
- Фамилия?
- Гилёв.
- Где тебя носит?! Военный билет сюда! – Взглянув в документ, капитан  всунул его в руки Валеры.
- Завтра придёшь в военкомат, поедешь с другим отрядом! Мне такие разгильдяи не нужны! – Он шагнул к дверям. – Ещё раз провести перекличку, выявить лишнего и сдать его милиции! Выполнять! – Капитан вышел и побежал к эшелону.
  Валера растерялся, не зная, что делать, но тут началась перекличка, и  ребята  затолкнули его в строй. Валеру сосчитали, а лишнего призывника спустили с лестницы, придав ему ускорение сержантским сапогом. Оказалось, что всё дело было в нём. По перекличке не хватало одного Гилёва, но по счёту все были в наличии. Пьяный виновник молчал, как партизан, и наверняка уехал бы с эшелоном, не явись вовремя Гилёв.
 
  Наконец, началась посадка Валериного отряда. Табор, увидев Валеру, рванул к нему через пути, но офицеры с сержантами перекрыли им путь.  Когда посадка закончилась, многочисленные провожающие облепили вагоны. Катьку подняли к окну, и она поцеловала Валеру через стекло. Некоторые окна открыли и передавали новобранцам авоськи с едой и водкой. Поезд тронулся, проводы закончились. Вагон гудел до утра. Офицеры и сержанты не успевали отбирать у новобранцев бутылки с водкой. Лишь к утру все угомонились. Эшелон нёсся на восток, с каждой минутой увозя новобранцев всё дальше и дальше от родного дома.
 
 Утром, по вагонам прошли солдаты и накормили всех вкусной гречневой кашей. К вечеру Валера перезнакомился со всеми новобранцами, не забывая похваляться своей женой, красавицей Катькой. Перед сном в вагон вошёл наглый, разнузданный солдат и остановился возле полки, где лежал Валера и смотрел в окно.
-Эй ты, салага! А, ну, гони часы! – Все парни напряглись, не зная, как на это реагировать.
- А ты кто такой? – не растерялся Валера.- Мне эти часы жена Катька подарила… - Снимай, говорю, салага, часы! В часть приедем, узнаешь, кто я такой! – он схватил Валеру за худенькую ногу и потянул с полки.
 Ах, ты, козёл! – крикнул Валера и пяткой другой ноги долбанул солдата в лоб. Тот попятился назад, а Валера спрыгнул с полки, приняв петушиную позу.
- Парни, бей его, козла! – Несколько человек схватили солдата за руки. Открылась дверь вагона, вошёл коренастый подполковник и два солдата с автоматами.
 - Всем стоять на месте! Я начальник эшелона! Что тут происходит?
- Да вот, грабителя задержали…
- Молодцы войны! Он-то нам и нужен… - Подполковник подошёл к солдату.
- Фамилия, номер части, должность? – Солдат молчал.
- Да это повар эшелона, я его на походной кухне видел,- сказал один из автоматчиков. Подполковник подошёл к солдату вплотную.
-Выворачивай карманы!
- Не имеешь права обыскивать! Я жалобу в прокуратуру напишу!
- Жалобу?! – прошипел подполковник и двинул кулаком в челюсть повара. Тот, скользнув по стенке вагона, оказался на полу возле дверей. Начальник эшелона расстегнул кобуру.
- Я тебя, сучонок, пристрелю без суда и следствия! У меня, как у начальника эшелона, есть такие полномочия! Обыщите его! – приказал он солдатам. Солдаты вытащили из его карманов две  горсти наручных часов и несколько штук достали у него из-за пазухи.
- Сволочь, Армию позоришь! Будешь ещё два года кашу варить, но уже в дисбате! Увести его в карцер! При попытке к бегству применять оружие на поражение! – Он повернулся к новобранцам.
- По прибытии в часть деньги и ценные вещи сдать старшине! Отдыхайте.
 
   Дальнейшее следование новобранцев на службу было обычным, если не считать пару незначительных эпизодов. На станции Новосибирска новобранцам разрешили выйти прогуляться возле своих вагонов. На соседнем пути остановился скорый поезд «Москва – Пекин». В окнах его вагонов и тамбуров мелькали китайские лица. У всех на груди были большие белые барельефы Мао Цзэдуна. Они улыбались, показывали красные цитатники, потрясали сложенными ладонями и кланялись. Наши новобранцы стали кричать на них матом, показывать непристойные жесты, плевать на окна. Тут же последовала команда: «По вагонам» и больше никого не выпускали, пока эшелон не тронулся. В Красноярске два пьяных молодчика гоняли по перрону на «Яве», лавируя между новобранцами. Начальник эшелона погнался за ними с пистолетом и выстрелил два раза в воздух. Гонщики скрылись с бешеной скоростью и больше не появлялись.
 
  Всех новобранцев Валериного вагона высадили ночью в Иркутске. До расположения части топали нестройной колонной по спящим улицам старинного сибирского города. Служба началась неожиданно быстро. В части всех сразу загнали в баню. Пацаны устроили напоследок хохму, разрывая друг на друге гражданскую одежду. В моечном отделении Валера с гордостью объявил всем, кто его ещё не знал, что он серьёзный, женатый человек и что жену его зовут Катькой. В этом была его стратегическая ошибка – обидное прозвище «Катька» прилепилось к нему сразу и навсегда. Тем более, что на настоящего мужа Катька не тянул по всем параметрам. Среднего росточка, узкоплечий и сутуловатый, с худенькими руками, ногами и половым развитием ниже среднего, он выглядел мальчишкой на фоне здоровых украинских хлопцев с гипертрофированным половым развитием. С затаённой завистью Катька поглядывал на их «достоинства».
 -Конечно, у них на Украине тепло, фрукты, сало, самогон… но посмотрим, что они зимой запоют при сибирских морозах… Переморозят всё своё хозяйство! А мы, уральцы, к морозам привыкшие.
После помывки, всех переодели в военную форму и привели в казарму, в свободный приготовленный для них кубрик. В других кубриках храпели на разные лады сотни солдат.
Молодой сержант объяснил, что они прибыли в школу младших специалистов и что теперь они курсанты, а он их инструктор, сержант Дядя. Сержант показал, как укладывать на табурет обмундирование и скомандовал: «Отбой»!
 
  Первый подъём был подобен битве идиотов. Ровно в шесть сорок пять во всех кубриках заорали сержанты. Ошарашенные курсанты вскакивали с коек, хватая чью попало одежду, в узких проходах невозможно было разойтись. Начались столкновения, потасовки из-за обмундирования и чужие сапоги перевернули половину табуретов, а сержант орал: - «выходи строиться»!
Начался первый день службы. Для Катьки этот день оказался запоминающимся… На вечерней поверке, огромный, усатый старшина Твердохлиб громко зачитывал фамилии курсантов. Поскольку большая часть новобранцев была с Украины, то и фамилии были соответствующие: Подопригора, Качура, Шабатура, Подгорный, Нетудыхата, Ягодка, Хрен…-  Катька, стоя в строю, едва сдерживался от смеха.
- Ну надо же, один –Ягодка, а другой –Хрен! И ведь действительно Хрен! Длинный, под два метра ростом, тощий и рябой. Потом дальше… Шапка, Рукавица…- Ну, если будет ещё Шуба, я не выдержу… Но Шубы не оказалось, вместо Шубы прозвучало: Вирвихвист! – Тут уж Катька не выдержал и захохотал в строю. Старшина подошёл к нему.
- Почему смех курсант?!  Выйти из строя! Объявляю Вам два наряда вне очереди! Ожидать меня возле туалета! Напра-во, бегом, марш! – Катька весело бежал по казарме, его просто разрывало от хохота.
- Вирвихвист! Надо же такое придумать! До чего же юморной народ – эти украинцы… Когда сыграли отбой, подошёл старшина. Он открыл дверь огромного солдатского туалета. – Ваша задача, курсант, - прибрать в туалете. Достать из писсуара бумагу и вымыть всё свежей водой. Сейчас я принесу хлорку. – Старшина вышел. Катька оглядел объём работы. – Да, какие масштабы… Через всё помещение тянулся огромный бетонный писсуар… Старшина вернулся в резиновых перчатках и с ведром хлорки. Он щедро рассыпал порошок по писсуару, полу и в кабинках. Хлорка запенилась, завоняла, разъедая глаза. Старшина вышел в коридор.
- По окончании работы доложить мне! – Катька вышел, продышался в коридорную форточку, вытер выступившие слёзы и ринулся в туалет, как в бой. Задержав дыхание, похватал в ведро несколько бумажек и выскочил обратно в слезах, тяжело дыша. После четвёртого броска он почувствовал, что не может вдохнуть – лёгкие парализовало…
Очнулся Катька в медсанчасти. Медбрат сержант делал ему искусственное дыхание.
- Что, оклемался? Теперь будешь знать, что такое хлорный газ… - Он дал Катьке выпить микстуру и отправил в свою казарму.
 
  На другой день взвод попал в наряд по столовой. Катьку определили в моечную. В столовой Катька вновь подивился гигантским армейским масштабам. Тысячи чашек, бачков, кружек и ложек, огромные моечные машины… В моечном отделении жара, пар до потолка. Мытьё посуды оказалось сродни сражению. Курсанты, раздетые до трусов, в резиновых фартуках и сапогах на босу ногу, вели сражение с посудой в клубах горячего пара. Одни выгребали из чашек остатки пищи в алюминиевые фляги, другие заряжали машины посудой, третьи вынимали чистую посуду и сортировали её. С утра до обеда все пахали, не поднимая головы. Приём пищи производился в две смены, и поэтому посуда проходила через мойку два раза. Только перед обедом наряд покормили завтраком. После маленького перерыва – вновь обеденный бой с посудой. После обеденной мойки, когда готовая к ужину посуда стояла на полках, а наряд ждал, когда их накормят обедом, в моечную вошёл пожилой старшина – сверхсрочник.
- Мне разрешили взять из вас четырёх человек для погрузки. Кто хочет до Ангарска прокатиться? – Катька вскочил одним из первых. Так ему эта мойка опротивела… Старшина вывел четырёх курсантов во двор, где стоял бортовой автомобиль «Зил-130».
- Слушать мою команду! Залазьте в кузов, там есть матрасы и шинели. Ехать пятьдесят километров, лежать на матрасах и не высовываться! Надеть шинели! Всё, поехали! Машина тормознула перед воротами К.П.П. В кузов заглянул дежурный офицер, ворота открылись и «ЗИЛ» покатил по солнечным улицам Иркутска.
   Катька, вытянув шею, оглядывал улицы незнакомого города. Всё ему было интересно. Он  что, в Армию пошёл, чтобы в мойке париться? Машина подошла к большому мосту. Катька прочитал аншлаг «р. Ангара».
- Парни! Это же настоящая Ангара! Вы посмотрите, вода какая голубая! Вот это да!
Потом машина выехала на мост через реку Иркут. Вода в Иркуте была обычной, тёмной и грязной. Город остался позади, машина помчалась по прекрасной асфальтированной трассе. По пустому кузову метался ледяной сквозняк. Курсанты надели шинели. Въехали в Ангарск. Катьке город понравился. Полная противоположность старинному Иркутску. Красивый, современный город. Кругом корабельные сосны, стадионы, спортзалы, хоккейные коробки, красивые высотные дома, кинотеатры, кафе…  - Вот бы в этом городе пожить…

   Машина подошла к огромным армейским складам. Сначала курсанты закатили в кузов несколько больших бочек с селёдкой, потом началась погрузка мешков, коробок, пакетов, ящиков… Машину загрузили быстро. По команде старшины возле заднего борта оставили узкую щель, куда были сложены матрасы и шинели. Курсантам предстояло ехать в этой щели. После погрузки старшина подкатил к заднему борту маленький бочонок с селёдкой и приказал погрузить его в щель. Поехали обратно.
   На окраине Ангарска машина остановилась возле красивого частного дома. Старшина приказал спустить бочонок на землю. Потом, он выбил молотком крышку бочонка и отгрузил из него половину селёдок подошедшим с бачком людям. Две селёдки дал курсантам. Никогда ещё не пробовал Катька такой вкусной, свежей, малосольной селёдки.

  Так же быстро доехали обратно. Курсанты из наряда помогли разгрузить машину. Обед закончился, а до ужина ещё далеко. Грузчики изрядно проголодались. Две селёдки на четверых только добавили аппетита. Катька походил по мойке, позаглядывал во фляги с отбросами и вдруг, взяв чашку, стал вылавливать из фляги куски мяса. Наложив полную чашку, он как ни в чём не бывало стал уплетать это мясо, похрустывая хрящами. А что делать? Кушать –то хочется! Остальные последовали его примеру. Потом начерпали ещё компотных косточек. Обед получился нормальный.
Не успели они перевести дух, как в мойку опять вбежал деловой старшина.
- Кто со мной в Ангарск ездил? Пойдёмте мясо разгружать. – Возле ледника стояла машина – фургон с мороженными коровьими тушами, распиленными вдоль. Туши заносили в ледник вчетвером и вешали на крючья. Одну тушу старшина приказал повесить в другом помещении, дверь которого закрыл на замок. Разгрузив мясо, курсанты присели возле мойки перекурить. Неожиданно между старшиной и молодым водителем фургона возник спор. Растерянный, побледневший парень тыкал пальцем в накладную, указывая, сколько туш он получил и привёз. Старшина доказывал своё.
- Иди, считай, сколько их там висит! Откуда я знаю, куда ты одну тушу по дороге дел?!
Катька, поняв в чём дело, подошёл и сказал парню:
- Пошли, покажу, где твоя туша висит. – У старшины забегали глазки.
- Тебя кто тут спрашивает, салажонок! Марш в свою мойку!
- Не пыли, дядя! – нагло ответил Катька – Воровать не хорошо! Особенно у работяг…
В леднике Катька указал водителю на дверь. Старшина, открывая замок трясущимися руками, лепетал: «тут моё личное мясо, других туш тут нет!»
- Сейчас проверим по штампу… Водитель вошёл, разглядывая туши.
- Вот моя туша! Как она тут оказалась?!
- Да эти салажата не туда повесили! Третий день только служат… - Парень зло сунул накладную под нос старшине.
- Подписывай! Больше никто из наших к тебе не поедет! Морду бы тебе набить! – Он пожал Катьке руку. – Спасибо тебе, парень, выручил!

   Когда машина ушла, старшина долго стоял, смотрел на ухмыляющегося Катьку, играя желваками.
- Погоди, салажонок, попашешь ты у меня…
    На другой день, когда взвод занимался физподготовкой, старшина подошёл к сержанту Дядя. Вполголоса что-то говорил ему, указывая пальцем на Катьку. Отойдя, он обернулся и крикнул сержанту: - Потом зайди ко мне на склад, сгущёнки подкину… - Сержант подозвал Катьку.
- Жалоба на тебя, курсант Гилёв! Работал плохо, по дороге вскрыл бочонок с селёдкой, нахамил старшему по званию!
- Да жучина он, этот старшина!
- Отставить обсуждать старших! Объявляю тебе два наряда вне очереди! После отбоя отправиться в распоряжение коменданта штаба – сержанта Приходько!
- Есть, - уныло ответил Катька.
- Продолжать занятия!
       После отбоя Катька отправился в штаб части отрабатывать один наряд вне очереди.
Комендант штаба встретил Катьку ласково, заверил его, что наряд лёгкий, нужно всего лишь вымыть покрытый линолеумом коридор штаба. Он открыл подсобку и достал ведро с белым порошком. Катька напрягся – неужели опять хлорка?! Но это оказался простой стиральный порошок. Сержант прошёлся по коридору, разбросав порошок по полу. Затем он показал, где набирать воду, куда потом убрать ведро, тряпки и ушёл. Катька обрадовался:
- Сейчас мигом вымою и тоже уйду спать. – Он разделся, закатал рукава и приступил к работе. При намокании порошок вспенился и легко сгонялся по гладкому полу штаба. Катька работал добросовестно. Не разгибая спины, он гнал эту пену с тёплой водой вдоль коридора, тщательно протирая плинтуса. В конце коридора собрал всю воду с пеной.
- Ну вот, всего и делов-то. – Выпрямив спину, Катька поглядел на результаты своего труда.
- Что за ерунда? – На подсыхающем полу выступил белый налёт порошка… Только после третьего раза, когда высохший пол вновь побелел, Катька понял, чьи это происки – сержанты отрабатывали сгущённое молоко. К утру Катька промыл пол свежей водой в шестой раз. Порошок больше не выступал, и он ушёл спать.

   На другой день, после завтрака, Катьку подозвал разъярённый сержант Дядя.
- Ну Гилёв, тебе это даром не пройдёт!
- А что я сделал? – удивился Катька.
- Ты ещё дурачком прикидываешься! Ну, погоди! Послужишь ты у меня! – Потом подошёл зам комвзвода, старший сержант Кривицкий.
- Пойдём –ка, отойдём. Ты это сам придумал пол намылить перед дверями командира части? –спросил он, ухмыляясь.
- Да ничего я не намыливал! Комендант сам порошок везде разбросал! Я шесть раз пол промыл, спать ушёл под утро! – Кривицкий захохотал.
- Так это он сам на свою задницу порошка насыпал?! Утром, перед дверями рухнул командир части – генерал – майор Жупына…  А сержант Приходько уже в подсобном хозяйстве служит! Свинарником командует! Но сначала, он два раза пол в штабе промыл!
А ты молодец! Весёлый парень. Если сержант Дядя на тебя бочку будет катить, мне скажи. Молодые они ещё, чтобы варёную сгущёнку жрать!
   В тот же день, во время строевой подготовки, сержант Дядя барражировал возле Катьки, беспрестанно выкрикивая: -Гилёв, выше ногу! Гилёв, выше ногу! – Пока он больше ничего не мог… Опять Катька оказался виноватым, и это было лишь началом его нелёгкой службы в учебке. Хорошо хоть жена, Катька, поддерживала его морально своими частыми сердечными письмами.
 
   Скоро опять случилось небольшое происшествие с косвенным участием Катьки, и вновь он оказался крайним… Неожиданно, ночью, прозвучала боевая тревога. Курсанты получили оружие, боеприпасы и в полной боевой выкладке совершили марш – бросок по ночному загородному лесу. Во время бега имитировалось отражение газовых атак и воздушных налётов противника. По команде «Газы» курсанты надевали противогазы, продолжая движение вперёд. Затем в низкой лощине звучала команда «Воздух»! Все падали на спину, отстреливаясь от воображаемых самолётов холостыми патронами. Сержанты забрасывали лощину дымовыми шашками и взрывпакетами, создавая боевую обстановку. Горе было тем, кто во время бега достал из противогаза дыхательные клапаны. Задыхаясь, они выползали из низины, как морёные тараканы, сразу же получая взыскания. Наш зам комвзвода, старший сержант Кривицкий, поджигал и разбрасывал взрывпакеты. Делал это он очень искусно. Запалив обрезок бикфордова шнура на взрывпакете, он не бросал пакет сразу, а ждал, пока шнур не выгорит почти полностью и затем бросал пакет над головами курсантов. Пакет взрывался в воздухе, нагоняя на курсантов жути. Сержант Дядя стоял рядом с героическим видом, оглядывая курсантов своего взвода. Катька ехидно спросил его:
- Товарищ сержант, а вы так можете?
Сержант Дядя решительно взял у Кривицкого взрывпакет, поджёг шнур и, улыбаясь, поглядел на Катьку, наверняка намереваясь бросить пакет над его головой. Но Катьке повезло… Только сержант отвёл для броска руку, как взрывпакет рванул… И куда только подевался героический вид сержанта Дядя?! Он скрючился, держа на отлёте трясущиеся, обожжённые, жёлтые пальцы. В этом масштабном сражении он оказался единственным раненым.
 
   Наступила настоящая сибирская зима. Курсантов разбросали по боевым точкам для месячной стажировки. Катька попал в образцово- показательное подразделение участника войны подполковника Смолина. Нигде больше до конца службы не видел Катька такого порядка, как на этой точке. «Хозяйство» Смолина дислоцировалось на огромной, высокой сопке, поросшей берёзами. Дисциплина на точке была отменной! Все солдаты равны, ни малейшего намёка на дедовщину и унижения молодых! Служба строго по уставу! Солдаты Смолина перекрывали все установленные нормативы по боевой работе, вызывая гордость начальства. Катька был восхищён. Особо он удивлялся отсутствию на точке дедовщины. Старослужащие солдаты рассказали, как командир этого добился. Когда он принял командование точкой, два солдата побили «молодого». Подполковник лично увёз виновных на гарнизонную гауптвахту, и они получили по два года дисбата. Больше случаев дедовщины на точке не было.
 
   Несмотря на жёсткую дисциплину, Катьке служить на этой точке понравилось. Выполняй всё по уставу и по отношению к другим, веди себя хорошо – вот и вся премудрость. Главное, что нет не только унижений со стороны старослужащих, но и нет насмешек, помыканий, высокомерного отношения, придирок… А перед новым годом командир устроил солдатам праздничный ужин. В казарме были составлены в ряд столы. На столах котлеты, молоко, фрукты, печенье, конфеты, кофе… Катька удивился: ведь обычный ужин солдата – это гарнир с пересоленой селёдкой да стакан подслащённого чая. За столом собралось всё подразделение, за исключением часовых, даже были жёны и дети офицеров. Замполит поздравил всех с Новым годом и зачитал приказ о краткосрочном отпуске нескольких солдат.

    Все были просто счастливы! Словно побывали дома за новогодним столом, в кругу родных и друзей. И хоть предстояло Катьке заступать на пост за час до Нового года, он не расстроился, приятный ужин взбодрил его дух. В эту новогоднюю ночь через Саяны прорвался лютый мороз с сильным ледяным ветром. Вместо двух часов на постах стояли по часу, завязав лицо полотенцем и поддев под тулуп две шинели. Обходя по кругу пусковые установки, Катька оступился на краю аппарели и, как укутанная кукла, покатился по склону вниз, хохоча над собой: ничего себе вояка, чуть карабин не потерял. Восторженное, новогоднее настроение не покидало его.
- Надо же, через несколько минут – Новый год! – Катька решил зайти в бункер управления, чтобы узнать у дежурного радиста, сколько времени осталось до Нового года. В подземном бетонном бункере было жарко. Катька погрел руки о раскалённые батареи электроотопления и прошёл к радисту. Стояла тишина. Радист спал сидя за столом в наушниках. На приборах, как на ёлке, светились лампочки, часы на стене показывали почти двенадцать. Загудел зуммер рации. Радист, ефрейтор Станчин, не поднимая головы и не открывая глаз, заученным движением взял микрофон:
- Махорка слушает… И тебя, Резеда, с Новым годом! До связи… - Катька удивился: надо же, как всё отработано – совершенно бодрым голосом ответил! Ни малейшего намёка на то, что спал! – Катька так же тихо вышел из бункера. Наверху завывал ветер, в морозном небе сквозь редкие облака слабо просвечивали звёзды.
 
  Приподнятое новогоднее настроение резко сменилось отчаянной тоской. Подошла смена караула. После сдачи поста и разрядки оружия Катька попал в бодрствующую смену и отправился дежурить на К.П.П. В крохотной будке стояла огромная кирпичная печь, которую топили углём. Печь была раскалена, стояла жара. Единственное окно выходило на ворота и забор из колючки. В будке только тумбочка с телефоном и табурет. Катька обрадовался: наконец – то согреюсь, как положено… В холодной казарме батареи едва теплятся и в отдыхающей смене уснуть не получится, да и валенки не просохнут… Катька сел поближе к печке, навалившись на её горячий бок. Тускло светила лампочка, запорошенная дорога упиралась в железные ворота точки, закрытые на огромный замок.
 
  Быстро стало жечь спину. Катька отодвинулся и снял шинель. Потом он стянул сапоги с портянками, скинул ремень, расстегнул ворот гимнастёрки. Скоро он почувствовал, что его пошатывает, а обветренные на морозе глаза сами собой стали закрываться. – Только бы не уснуть… Когда заступали в наряд, караул был предупреждён о том, что из ближнего таёжного лагеря сбежала группа опасных заключённых. Что бы все были бдительны… Катька положил на тумбочку шапку и прилёг на неё… Что ему снилось, он так и не мог потом вспомнить. Единственное – это очень долгий и нудный гудок. Постепенно, приходя в сознание, Катька обомлел.
- Чёрт побери! Это же машина у ворот стоит! – Одним прыжком он выскочил из будки. За дверями Катька неожиданно рухнул в снег – левая нога была деревянной от самого тазобедренного сустава, и при попытке стать на неё он опять свалился в снег. Машина продолжала сигналить. Катька, опершись о стену, поднялся на здоровой ноге и поскакал к воротам, придерживаясь за колючую проволоку. Не обращая внимания на стоящий газончик, он достал из кармана брюк ключ, отомкнул замок, распахнул ворота и, приняв стойку « смирно», приложил руку к непокрытой голове… На одной ноге он стоять не мог и потому придерживался левой рукой за створку ворот.
   В машине раздался хохот и слышно его было, пока она не скрылась на территории точки.
- Вот это я залетел! Всё, губы не миновать! Пропустил машину без разрешения командира, спал на дежурстве, выскочил раздетый, босой, да ещё на одной ноге! И честь отдал без головного убора! А главное – подвёл командира! – Катька приполз в избушку. Нога стала отходить, он не знал, куда деться! Тысячи иголок ворочались в мышцах, оживляя деревянную ногу. Настроение было в таком минусе – хоть вешайся!
 
   Удивительно, но всё обошлось. Пришла смена, и Катька вернулся в казарму. Никто ничего не говорил и даже намёка не было на произошедшее. Но через два дня Катьку вызвали в канцелярию. Он погрустнел: всё, сейчас увезут на «Губу». Катька вошёл, доложив по форме командиру подразделения. Подполковник обратился к нему:
- Курсант Гилёв, как Вам у нас служится?
- Хорошо, - ответил Катька. Жалоб нет!
- Прекрасно! – командир улыбнулся и посмотрел на замполита и командира батареи капитана Старкова.
- Мне доложили, что у Вас хорошие результаты по лыжному кроссу. Мы посоветовались и решили доверить Вам защищать честь нашего подразделения на лыжных соревнованиях, как Вы, не против?
- Никак нет! – обрадовался Катька. – Мы с моей женой Катькой десять лет в школу на лыжах бегали! И в соревнованиях участвовали…
- Вы уже женаты? – Похвально, так вот, если займёте призовое место, я напишу в Вашу часть ходатайство о поощрении Вас краткосрочным отпуском с выездом на Родину. Завтра, с утра, будьте готовы.
- Есть, - весело ответил Катька и, как на крыльях, вылетел из канцелярии.
- Вот это везение! Вместо «Губы» в отпуск могу попасть!
 
    В связи с подготовкой к соревнованиям, Катьку освободили в этот день от службы. Он получил лыжи, палки, всё проверил, подогнал и даже в каптёрке нашлась лыжная мазь. Катька вошёл в состояние предстартовой лихорадки, почувствовал необычный внутренний подъём, эйфорию. Трудно было усидеть на месте.
- Интересно, - думал он, - знает ли командир о случае на К.П.П.? Очень уж он хитровато улыбался, глядя на меня. Нормальный мужик, на Вы со мной говорил, не хотелось бы его подводить…
    Утром, ещё до подъёма, Катьку разбудил командир батареи, капитан Старков.
- Гилёв, подъём! Собираться пора, ехать далеко. Быстро умываться и на кухню, тебя покормят, я распорядился.
На кухне Катька встретил якута – Мишу Слепцова.
- Ты что, Миша, тоже на соревнования едешь?
- Да, вместе поедем, вдвоём.
- Ты на этой точке лучший лыжник?
- Нет, конечно, двое лучше меня, но они в отпуск уехали. А больше бежать некому. У нас, узбеков, много. Ты сам видел, как они на лыжах ходят – лыжи на плечо и бегом по снегу, всю лыжню истоптали… - Миша достал из кармана кусок тёмного мяса и протянул Катьке.
- Попробуй, это оленина варёная и замороженная. Мне в посылке присылают. Олень быстро бегает, покушаешь и тоже быстро побежишь…
Катька ради интереса отгрыз кусочек и вернул мясо якуту.
- Нет, сам такое ешь! Вкус, как у мыла!
- Зачем так говоришь? – обиделся якут, - мы все оленину кушаем, не похожа она на мыло!
 
   Старшим машины поехал капитан Старков. Новенький «УАЗИК» легко бежал по припорошенной таёжной дороге, выхватывая фарами из темноты поворот за поворотом. Ехали в сторону Байкала. Капитан дремал на первом сиденье, Миша вполголоса расписывал Катьке красоты своей Якутии. Сообщил, что он родом из большого села Чурапча, что все якуты занимаются борьбой и чемпион мира по вольной борьбе Роман Дмитриев родом из их села. Выехали на асфальт. Наступал рассвет. Местность тут была необычной. Гора на горе. Машина, выбравшись на вершину горы, несётся вниз, выключив передачу. Разгоняясь до ста километров в час, по инерции выкатывается до середины следующей горы, надрывно выползает на вершину и вновь бросается вниз накатом. И так без конца…
 
    Скоро свернули с трассы под запрещающий знак на узкую лесную дорогу. Капитан сообщил, что едем на секретную точку, где базируется новый комплекс С – 200 «Ангара», и чтобы держали язык за зубами, если что-то там удастся увидеть. Но ничего они там не увидели, кроме большого количества машин и лыжников.
     Катька с Мишей быстро сделали разминку, подмазали лыжи, проверили скольжение и стали ждать старта. Скоро лыжников пригласили на стартовую поляну. К удивлению Катьки, лыжни не было… По тайге прошёл артиллерийский тягач, нарезав гусеницами две колеи и уплотнив между ними снег поддоном. Лыжникам предстояло бежать по следу тягача. Такого Катька ещё не встречал. Он быстро занял место в шеренге поближе к следу. Лыжники выстроились по всей поляне, а тех, кому не хватило места, поставили за ними. Катька окинул взглядом соперников. В основном, это были солдаты и сержанты на широких армейских лыжах с полужёсткими креплениями на сапоги. Несколько человек были в спортивных костюмах, и на беговых лыжах. Вероятно, офицеры. Широкая стартовая поляна постепенно сужалась к следу тягача, где росли молоденькие сосенки.

   Катька с ужасом представил, какое столпотворение будет в этом узком горлышке после старта и решил, что нужно рвать что есть мочи со старта – иначе затопчут. Наверняка, всем пообещали отпуск на Родину… И вот грохнул выстрел из ракетницы, и лавина лыжников бросилась вперёд. Лёгкий Катька понёсся мелкими шагами, почти не проваливаясь в целине. Боковы зрением он видел, как справа и слева бежали здоровые парни, утопая в снегу и постепенно отставая. Метров через шестьдесят Катька с удивлением ощутил, что бежит первым, за спиной, с грохотом, подобно цунами, накатывалась волна лыжников… Вот и сужение. Катька выскочил на след тягача. Поляна закончилась, начался спуск. Он замешкался, не зная, где лучше бежать, и решил попробовать посередине, между колеями. Но это оказалось ошибкой.
Приглаженный поддоном снег подмёрз, превратившись в твёрдый, гладкий наст. Лыжи Катьки соскользнули, и он рухнул поперёк следа. В страхе оглянувшись, он увидел, как бежавший за ним здоровый парень, увидев, что Катька упал и перекрыл след, метнулся вправо, намереваясь объехать Катьку по целине, но зацепился лыжей за сосенку и тоже свалился, окончательно перекрыв путь. Лавина налетела на него. Такого треска, мата и крика Катька ещё не слышал. В узком горлышке миновать упавших было невозможно. Сзади напирали, сталкивались и валились в одну общую кучу…
Катька вскочил, прыгнул в след тягача и оттолкнулся палками.
- Только бы не упасть! – Гора оказалась огромной и пологой. Скорость быстро возрастала, Катька едва удерживался в колее, опираясь на палки. Внизу он оглянулся. Гора была пуста, за исключением нескольких фигур, барахтающихся в колеях тягача.
- Ну, теперь, что есть силы, вперёд, по колее! – Десять километров для Катьки – пустяк! Ради отпуска, он бы и тридцать пробежал! – След тягача потянулся по равнине между сопок и только перед финишем пошёл в подъём. Катька выскочил на середину и побежал «ёлочкой» в гору. Почти на самой вершине его обогнал экипированный лыжник. Катька финишировал за ним.
 
    Наш капитан был ошеломлён, увидев Катьку на финише вторым. Он тряс его за плечи, не веря своим глазам.
- Как ты сумел?! Ты же первый свалился! Молодчина! Командир будет очень доволен! А Слепцова затоптали, человек пять по нему пробежало, всю спину палками истыкали… Идёмте в столовую и домой поедем.
   В столовой Катька удивился. Новая, секретная точка, а кормят, как и у нас – солонущая селёдка, да жиденький чай!
  На обратном пути капитан шутил, травил анекдоты, и видно было, что хватанул спиртного. Миша – якут жаловался Катьке, что по его спине пробежало целое стадо перепуганных карибу. Водитель – солдат улыбался, слушая капитана, довольный, что съездили не зря. На свою точку вернулись ночью. На утреннем разводе подполковник Смолин объявил Катьке благодарность и пообещал хлопотать об его отпуске.
 
   Прошёл месяц, стажировка закончилась. Катька возвращался в учебку окрылённый и довольный. Но крылья ему сразу же подрезал сержант Дядя.
- Что, Гилёв, ты и на стажировке показал себя! Сорвал соревнования по лыжному кроссу! Свалился впереди всех, создал завал, а потом убежал один! Думаешь твою хитрость не поняли? Скоро у нас будет лыжный кросс, посмотрим, какой ты чемпион!
Это заявление было для Катьки, как ушат холодной воды. – Неужели все подумали, что я нарочно упал?
   На кроссе Катька не старался и пробежал средне. – Не хватало ещё, чтобы сержант Дядя получил поощрение за хорошие результаты своего взвода. Сержант Дядя злорадствовал:
- Вот ты и попался! Чемпион липовый!
 
  Весь взвод пробежал кросс плохо. Командир взвода высказал своё недовольство зам комвзвода, старшему сержанту Кривицкому, а тот дал нагоняя инструктору – сержанту Дядя. Катька этим обстоятельством остался доволен. Но сержант Дядя затаил злобу на весь взвод. На другой день, сразу после обеда, он увёл взвод на учебную позицию и дал старт на три километра по засыпанной снегом, круговой асфальтированной дороге. Промолотив сапогами по глубокому снегу первый круг, больше половины курсантов выдохлись и едва волочили ноги, а Дядя стоял с секундомером и кричал, что, если взвод не уложится в норматив, забег будет повторён!
Пришлось тем, кто посильней, возвращаться и тащить за руки отставших. После финиша все в изнеможении валялись в снегу. Конечно, в норматив не  уложились, но о повторном забеге не могло быть и речи. Кое как взвод приплёлся в учебный корпус.

   В аудитории курсанты лежали на столах, постепенно приходя в себя. На сообщение о почте среагировали вяло. Дежурный принёс письма в аудиторию. Катька, как всегда, получил от жены три письма. Он тяжело дышал, лицо его горело, при вдохе кололо в груди. Пересилив себя, он приподнялся над столом и стал читать первое письмо. Прочитав, сложил его,   улыбнулся и открыл второй конверт.
  Через некоторое время кто – то крикнул:
- Ребята. Посмотрите на Катьку, с ним что – то случилось! – Все, с интересом повернулись к Катьке. Он сидел за столом, как гипсовый монумент, белый и застывший. Потом по лицу Катьки пошли красные пятна, его мелко затрясло, и он дикими глазами посмотрел на висящий плафон.
- Парни! У него крыша сдвинулась, вешаться хочет! С ним сейчас припадок будет! Что это он в письме прочитал? Катька, что с тобой? Что случилось? – Катька что-то пробормотал, приподняв письмо.
- Да ему, видно, жена Катька рога наставила! Вот стерва! Все они бабы такие! Не надо было перед Армией жениться! Так нам, дуракам, и надо… - Катьку обступили. Кто-то взял из его рук письмо, молча стал читать… Катька не возражал.
- Точно, рога наставила! Слушайте: «А недавно я познакомилась с очень симпатичным мальчиком! Я ему понравилась! Его зовут Эдик, он приходил ко мне домой, и мы прекрасно провели время! Он обещал ещё прийти…»
- Вот, сучка! Мужу такое писать! – Загалдели курсанты. – Вот тебе и жена, Катька! Ты, Валера, не расстраивайся! Хрен с ней, другую найдёшь, ещё кудрявее! Прибить её мало! Ребята, давайте ей письмо напишем, полное презрения! Муж тут на службе загибается, а она с мальчиком познакомилась… Вот и люби их!
- Да ладно вам, парни, не все же такие! Есть и нормальные девчонки, которые честно ждут! Не надо по одной всех равнять!
 
   В аудитории поднялся гвалт, недочитанное письмо лежало на столе, Катька сидел с каменным лицом, выпучив глаза, не моргая, смотрел в одну точку. Никто не заметил, как в аудиторию вошёл старший сержант Кривицкий с сержантом Дядя. Кривицкий, подойдя к столу, стал читать письмо. Курсанты быстро расселись по своим местам.
    Читая, Кривицкий нахмурился, покачал головой, затем улыбнулся и с удивлением посмотрел на Катьку. Сержант Дядя подошёл к Катьке.
- Что, Гилёв, получил своё? Так тебе и надо! Кому ты нужен… - На его елейной физиономии отразилось счастье. Кривицкий, снова улыбнулся, глянув на сержанта Дядя.
- Курсанты, всё нужно доделывать до конца!  И письма дочитывать надо… Вот слушайте:
- «А ещё сообщаю, что мальчику Эдику четыре годика и он передаёт тебе привет! А если всё будет нормально, через два месяца у нас с тобой будет свой Эдик! Бабки говорят, что по всем приметам будет мальчик! Хотела сообщить тебе после родов, да не выдержала! Подбирай сыну имя! Папаша! Целую, твоя Катька!
     Курсанты сидели обалдевшие. Кривицкий пожал Катьке руку.
- Молодец! Будешь у нас на Волынщине – заезжай! – Катька опять побледнел, а красные пятна густо покрыли лицо и шею сержанта Дядя.