Глава 29: http://www.proza.ru/2017/05/20/2061
Я чувствовала себя оглушенной и не замечала, что происходит вокруг. Перед глазами постоянно маячила одна и та же картина: обнимающаяся парочка, выходящая из спальни. Острое нежелание принять это как правду боролось с пониманием: да, это случилось на самом деле. Этот мужчина, только что спокойно и естественно удовлетворившийся с Кароллой, и тот, который назвал меня своей невестой – один и тот же человек. Я не знала, что он так может. Я ничего о нем не знала. Он такой мне противен. Он мне не нужен.
Было не больно. Только щеки горели, словно по ним ударили влажной ладонью. Я верила в его любовь, и если бы не это, я сама не полюбила бы его. Зачем он меня обманывал?
А, может быть, не обманывал? Он разве говорил, что любит только меня? И жениться хотел только на мне? Нет. Это уже я додумала. Ну и дура…
Надо уйти. Незаметно, как пришла. Добраться домой – тут до окраины города километра четыре, дойти не проблема, а там ходят платформы – забраться под одеяло, заснуть, а утром уже не помнить про Микаэля, и никогда больше не вспоминать.
Браслет. Да, сначала найду какой-нибудь инструмент, разломаю крепление, выброшу в мусорное ведро, потом залезу под одеяло… Вот и план действий.
Вернувшись из раздумий в реальность, я обнаружила, что зал опустел. Шумной толпы не было, и находились в нем всего три человека: я за столом, Анри за стойкой и Микаэль напротив меня. Он смотрел в упор с самым спокойным и непроницаемым видом.
— А куда все ушли? — спросила я, не понимая, кого он видит: меня или рыжую.
— Лора, зачем ты пришла? — после паузы задал он встречный вопрос.
Ясно: я утратила контроль над свои мороком, и он развеялся. Ох, и глупо…
— Повеселиться на твоей вечеринке. Разыграть твоих друзей. Я думала, ты меня любишь и обрадуешься моему появлению.
Я что – оправдываюсь?!
Он недовольно поджал губы. Чужой, ненужный совсем человек.
— Даже самый влюбленный мужчина должен иногда побыть кем-то другим.
Это он сказал таким тоном, каким маленьким девочкам объясняют правила поведения в обществе.
— Давай поговорим об этом.
А эту фразу он произнес так, словно разговор предстоял увлекательный и очень важный. Так учителя начинали сеансы в первом и немного во втором классе – после этих слов мгновенно включался интерес, и все внимание с безграничным доверием направлялись на говорившего. Микаэль использует те же приемы? Он вообще забыл, кто я?
— Нет, — передразнивая его проникновенную интонацию, отказалась я. — Ни к чему. Будь каким угодно, а я не стану тебе мешать. Расстегни.
И положила перед ним левую руку с обрыдлым браслетом.
Анри громко брякнул бокалами, которые мыл. Микаэль побледнел – то ли от резкого звука, то ли от моей просьбы. Его эмоции я в тот момент не воспринимала.
— Лора, ты не так поняла, — уже не столь невозмутимо возразил он. — Я не переставал тебя любить ни на секунду, но у меня есть обязательства перед другими девушками, и я не вправе ими пренебрегать.
Обязательства? И это не кошмарный сон?
— Обязательствами? Или девушками? — с трудом подчинив себе речевой аппарат, уточнила я.
— В данном случае это одно и то же, — с усилием выравнивая интонацию, объяснил он.
Я ждала продолжения, потому что ни черта не поняла, и Микаэль продолжил:
— Это наш, «первой волны» закон: каждый обязан уважать чувства, которые испытывает к нему другой человек, искать и использовать возможность удовлетворить потребность другого в общении. Я вызываю у девушек потребность мной обладать, но ее я удовлетворить не могу, поскольку меня на всех них просто не хватит, зато ненадолго дать им ощущение обладания я могу и обязан.
У меня все еще шумит в ушах, или он действительно произнес все эти слова именно в такой последовательности?..
— Почему? — выдавила я логичный вопрос. — Зачем это нужно? Людям свойственно влюбляться не в тех, кто их самих любит, но так мир устроен, тут единственный выход – смириться и не мешать… объекту любви.
Анри перекинул через плечо полотенце и навалился на стойку, с молчаливой поддержкой ожидая ответа Микаэля.
— Это несправедливо, — услышали мы с Анри. — Чужая любовь – дар, она дает уверенность в себе и созидающую энергию, брать ее и ничего не давать взамен – как минимум, неэтично.
— А как максимум?
— Как максимум это нарушает мировую гармонию, ибо порождает обиды и отчаянье.
Любящему никогда не хватит нескольких минут телесного контакта. Любящие жадны. Они хотят всего любимого, навсегда. И они ревнивы. Я бы на такое не пошла.
— Лора, когда все люди живут по одним и тем же правилам, они больше доверяют друг другу, и им легче во всем.
Как просто и естественно. И все же ощущение обмана не проходит.
— Когда ты собирался посвятить меня в эти правила?
Ответ готов не был. Микаэль задумался, потом предположил:
— Постепенно. Ты бы привыкла ко мне, ко всем нам, и поняла бы, что чужая любовь не угрожает твоему счастью.
…То есть я отупела бы настолько, чтобы спокойно наблюдать, как мой жених, а потом муж сношается с другими женщинами по их требованию?! Это переходит границы разумного!
Я попыталась встать, но Микаэль накрыл мою руку, по-прежнему лежащую на столе, своей ладонью.
— Лора, не уходи. Я через столько прошел, чтобы ты меня полюбила, я не могу тебя отпустить. У нас с тобой впереди миллионы счастливых минут, другие девушки не смогут помешать нам их прожить!
Он все еще смотрел в упор, но теперь превосходства в его взгляде не было. Он был сейчас таким, к какому я привыкла и которого ценила, как лучшее, что случилось в моей жизни. Тепло от его ладони напомнило, какими приятными всегда казались его объятия, и мне вдруг стало остро жаль его терять.
— ДАВАЙ Я БУДУ ЛЮБИТЬ ТЕБЯ ВЕЧНО, А ТЫ НИКОГДА НЕ БУДЕШЬ В ЭТОМ СОМНЕВАТЬСЯ.
Едва он произнес эти слова, мою «тишину» накрыл мощный сигнал тревоги. Его настроил Саша еще лет пять назад, когда тренировался распознавать глубокое ментальное влияние на волю и блокировать его. На себе тренировался и на мне.
Я словно протрезвела, хотя опьянение длилось не больше минуты.
Микаэль пытается связать мою волю! Зачем? Что происходит?!
Что происходило с самого начала, когда он навязывал свою дружбу?
Сколько лжи он нагородил за почти полгода нашего знакомства?!
Что-то, всколыхнувшееся тревожным сигналом со дна «тишины», подсказало мне, что бесчисленные любовницы – не самое важное открытие, которое я могу сделать, и что уйти сейчас, хлопнув дверью, будет не только правильно, но и глупо.
Требуется всего ничего – заставить его сказать правду.
Необходима боль. Где ее взять? Не биться же головой об стол.
Стакан, что все еще стоит передо мной.
Быстро, не давая Микаэлю сообразить, что происходит, я вывернула левую руку из-под его ладони, правой схватила стакан, выплеснула сладкое вино ему в лицо, разбила об столешницу, поставила на стол основание с зубастыми остатками стенок и с силой насадила на обломок левую ладонь.
Боль прошила мозг насквозь.
А потом снова, да еще и воткнулась ледяным клинком в сердце – это Анри, как молния, метнулся через зал и сунул мою несчастную руку в ведерко со льдом. О-о-о-о!!! На секунду от боли отказало зрение.
Как же я это делала?.. Да, вот оно! Не чувствую больше.
В глазах прояснилось. Анри снова скрылся за стойкой. Микаэль, бледный, мокрый и ошалевший, молча смотрел прямо перед собой.
Попробую зацепиться за то, что он откровенно скрывал:
— Какая у тебя специализация?
Чудесно, в голосе ясно звучат скользко-металлические нотки.
Не моргнув, он ответил:
— Разведка, диверсии, персональная охрана.
Так-так, с чем же связаны его частые командировки? Да и ладно, поедем дальше на интуиции:
— Кого охраняешь?
Он словно впал в ступор и ответил быстро, голосом без интонации:
— Последние полгода – тебя.
— От кого? — обалдев, автоматически спросила я.
— От тебя, — ровно ответил он.
Что за… Слова куда-то разбежались, и я на пару мгновений замерла с открытым ртом. Потом нашлась:
— Чье это задание?
Вопрос, видимо, оказался некорректным, и Микаэль ответил не сразу:
— Руководитель – Кастор Линсей.
Кастор?!
Спокойно. Случилась катастрофа, но об этом можно подумать потом. Сейчас – спокойно. В конце концов, никто не умер, а со всем остальным я справлюсь.
Кастор. За полгода я узнала о нем ровно столько, сколько хотела, а хотела я мало.
— Кто он?
— Экзекутор.
Я не знала этого слова. Что-то вспомнилось из истории, вроде, экзекуция – это наказание, причем мучительное. А дальше? Я потерялась во множестве вопросов, которые можно было бы задать, и ответы на которые ничего бы не прояснили.
Надо выводить Микаэля из ступора.
Рядом снова возник Анри и, уже не торопясь, перелез через спинку дивана, поставил на стол упаковку медицинских салфеток и металлическую коробку.
— Палач, — между делом пояснил он.
В коробке оказался шовный материал и бинт. Я взяла здоровой правой рукой салфетку и, стараясь, чтобы движения были плавными, вытерла Микаэлю лицо.
Анри включил настенный светильник на полную мощь. Микаэль вздрогнул.
— Зачем ты это сделала? — с каким-то прибитым ужасом спросил он.
И, что странно, мне самой тоже не захотелось врать.
— Я хочу услышать правду. Расскажи все по порядку, — попросила я.
Анри вынул из ведерка мою руку и положил на гору салфеток, повыше. Одна рана получилась особенно жуткая, сквозная, но, кроме нее, на ладони оказалось еще две поскромнее.
— Разве не больно? — промокнув кровь, деловито поинтересовался Анри.
— Я умею отключаться от боли, — тщательно дозируя информацию, отозвалась я. — Так что от меня нужно экзекутору? Что это такое вообще?
Микаэль теперь смотрел только на мою руку, на то, как успокоенный Анри исследовал внутренние повреждения кисти.
— Экзекутор приводит в исполнение наказание, которое выбрал пострадавший для своего обидчика. Точнее, заставляет виновного самостоятельно его исполнить: делает так, что виновному нет покоя, пока он не сделает то, что удовлетворит его жертву.
— Каким образом?
— Экзекуторы владеют сложными приемами влияния на волевую и эмоциональную сферу личности. Сложными и тонкими: личность, как правило, даже не догадывается, что на нее влияют. Просто, допустим, не может заснуть полночи, мешают мысли о пострадавшем, или вдруг начинает бояться делать то, что раньше получалось легко и просто, перестает получать удовольствие от того, что раньше было приятно.
Круто, но неудивительно. К этой правде я хоть сколько-то подготовлена самим Кастором.
— Еще они расследуют преступления в тех случаях, когда пострадавший не знает виновного. Как они это делают – не знаю, их специально учат, по слухам, под контролем Президента. Также в их обязанности входит предотвращение преступлений. Теперь смотри.
Он отправил прямо в мою «тишину» серию мнемозаписей.
…И я поняла, что такое настоящий кошмар.
Я смотрела безумными глазами в обезумевшие от ужаса глаза, а руки, не мои, а того, кто это запомнил, рвали, били, хватали и швыряли все, что им попадалось, уши разрывались от криков и стонов, от просьб пощадить. Неистовая злоба. Панический страх. Три эпизода с одинаковым сюжетом.
— Что это?
— Приступы безумия. Внезапные, ничто их не предвещало. Агрессия трех подростков, нашедшая выход на близких, которые серьезно пострадали, и на них самих. Один погиб от травмы, которую сам себе нанес, остальные психически сломлены, сейчас проходят реабилитацию, и очень тяжело. У всех троих есть только один объединяющий момент – серия вживленного после рождения имплантата. Решено, что проблема в нем.
Микаэль помолчал. Я начала догадываться. Но это было слишком страшно.
— Говори!
— У тебя такой же. Из этой же серии.
Я могу в любой момент сойти с ума…
— Когда Кастор установил это обстоятельство, он запросил поддержку профилактических мероприятий в отношении тебя. Мы сотрудничаем с экзекуторами и выполняем такого рода запросы без каких-либо обоснований. Но от нас требовалось немного, почти весь сценарий он разработал и реализовал сам.
— Сценарий? — эхом повторила я.
— Да. Чтобы обезопасить твою семью, тебя надо было от нее изолировать. Сделать это и не раскрыть тайну нейроцивилизации Кастор решил путем сложной комбинации. Он встретился с твоей мачехой и сказал ей, что у тебя обнаружен вирус, поражающий центральную нервную систему, и что ты неизбежно рано или поздно нападешь на нее, отца или их сына. Он убедил ее не рассказывать об этом мужу, потому что он не позволит тебя изолировать, а вместо этого разыграть спектакль с изгнанием из дома. Он подготовил школьное руководство и организовал лишение твоего отца родительских прав. На этот период он даже нейтрализовал твоих друзей, чтобы ты осталась без поддержки и не нашла другого выхода, кроме как остаться в его доме, под его присмотром.
— Постой!
Как все было?
Переночевав у Кастора, я не собиралась к нему возвращаться, но вечером следующего дня оказалось, что мне некуда пойти: Вероника сорвалась к отцу в больницу, а Игорь умчался на внеплановую тренировку.
— Ты хочешь сказать, что Кастор организовал несчастный случай с Вероникиным отцом и внезапную тренировку Игоря?
Анри, вдумчиво ковырявшийся в моей кисти, выразительно хмыкнул:
— Подключился к нервной системе человека, который занят опасной, требующей осторожности работой, не подозревая, что кто-то может на расстоянии управлять им, и заставил сделать лишнее движение, приведшее к аварии? Вызвал у тренера непреодолимое желание провести тренировку? Легко. Для экзекутора это легко. Сухожилие в клочья. Мик, подержи здесь, только руки протри.
Потом состоялось заседание комиссии. Странно быстро состоялось.
— То есть, и Ксандрия, куратор моего класса, и директор школы, и даже школьный врач знали?
Микаэль прищурился и запустил два пальца в мою кисть. После позвоночника это была сущая ерунда.
— Знали, милая. Они участвовали в спектакле, срежиссированном Кастором. Он убедил всех, что так будет лучше для тебя.
Саши не было. Он бы не позволил так со мной обойтись. И он знал, кто такой Кастор.
— А Сашу он как устранил? Заставил командира отправить его на дежурство?
— Нет, дежурство было по графику. Он просто начал операцию, когда твой брат уехал.
Я могу в любой момент сойти с ума. Возненавидеть тех, кого люблю, и попытаться их убить. Чтобы обезопасить жизни моих близких, Кастор вычеркнул их из моей.
Игорь! Он меня бросил, сказав, что сдался, что «они» мучали его всю ночь. Я решила, что он говорил о своих родителях.
— Игоря тоже он отвадил? — не поверила я.
Микаэль помедлил с ответом.
— Да. Игорь не собирался тебя бросать, он сопротивлялся. Но атаку экзекутора может выдержать только другой экзекутор. Кастор устроил Игорю экскурсию в ад, можешь не сомневаться.
Как же так… Мне было так больно. Впрочем, если речь шла о безопасности, то такая мера оправдана. Было бы гораздо хуже, если бы я его убила или покалечила – этого я бы себе простить не смогла.
— Не проще было меня изолировать вообще от всех? Запереть где-нибудь?
Анри скептически хохотнул. Он явно получал удовольствие от того, что делал.
— Чем это проще? Запирать здорового в данный момент человека – неразумно и ничем не оправданно. Это было бы наказанием, которого ты не заслужила. Кастор постарался максимально оставить тебе привычную среду: школу, друзей, возможность проводить время, как считаешь нужным.
— А друзья не подвергались риску?
Оба помолчали, сосредоточенно ковыряясь в моей руке. Потом Микаэль ответил:
— Подвергались. Кастор дома внимательно за тобой наблюдал, искал малейшие признаки деградации. Если бы он что-то заметил, принял бы меры. Но ты слишком мало времени проводила дома, и наблюдение затруднялось, поэтому было решено ограничить территорию твоего перемещения – весь твой класс был отправлен на практику в лес и поселен в маленьком модуле.
— И там стало удобно за мной наблюдать? Как? Кастора ведь там не было!
— Там был я. Постоянно.
Чтобы осознать эти слова, у меня ушло минут пять. Память услужливо развернула перед глазами обстановку базы: да, торчала я там практически безвылазно. Но где мог находиться Микаэль?
— Между кухней и прачечной была каморка площадью полтора квадратных метра с отдельным незаметным извне выходом. Там я и сидел с монитором, на который выводилось изображение с четырех камер: в твоей комнате, кухне, гостиной и на крыльце.
Это уже слишком… невероятно, чтобы быть правдой. Похоже, моя тайная способность раскрывать чужие тайны дала сбой – это не может быть правдой.
— Вспомни, ты когда-нибудь видела, как я приезжал?
Точно, никогда не видела.
И снегоходы. Если бы Микаэль приехал со своими друзьями, снегоходов было бы столько же, сколько их, но снегоходов было на один меньше! Марианна сидела с кем-то еще – потому что она приехала на снегоходе Микаэля!
…Да ну, ерунда. Марианна могла сразу приехать пассажиром.
Микаэль, увидев мои сомнения, драматично прикрыл глаза.
— Я – дикий зверь, сильный ветер, океанская волна, мной не украситься и на плечи не накинуть.
Я почувствовала, как в лицо бросилась кровь: это я говорила про него Веронике. В нашей комнате. И никого больше не было.
— Не может быть, — тем не менее вырвалось у меня. — Сидеть безвылазно в тесной клети? Ради меня? Это… нерационально.
— В Нашей Стране действует жесткий принцип безусловной важности жизни каждого нашестранца, поэтому о рациональности речь вообще не идет. К тому же, у тебя очень высокий коэффициент гражданской ценности, тебя надо сохранять любыми средствами. Поскольку необходимости в строгой конспирации не было, я упростил себе задачу: подружился с тобой и получил возможность появляться на чьих-либо глазах, не вызывая удивления.
Снова стоп.
— То есть сцена в магазине, когда с подставки упал телевизор, тоже была срежиссирована?
— Отчасти. По сценарию действовал только я. Я знал этот магазин и жильца со второго этажа с его страстью к экспериментам, договорился с Кастором, чтобы он отправил тебя туда, откалибровал установку в квартире экспериментатора и влез в его голову – заставил включить установку в нужный момент, сломал терминал, ослабил крепление телевизора, и все получилось, как получилось. Ну не знакомишься ты на улице – что еще было делать?
Вот это изобретательность…
— Потом я несколько дней смотрел на тебя в модуле – и не чувствовал никакой опасности. Мне тоже в какой-то момент подумалось о нерациональности, и я сообщил о своих сомнениях Кастору. Тогда он предложил покатать тебя по окрестностям, а потом подарить лыжи…
Микаэль помолчал, гоняя по горлу какой-то комок.
— Он все точно рассчитал. Он управлял твоими желаниями, когда тебе казалось, что они возникают сами по себе. Ты не просто помчалась в лес, не обратив внимание на время и не посмотрев прогноз погоды – попав в метель, ты шла не куда попало, а туда, куда направлял тебя Кастор. Он незаметно подсказывал твоим ногам, куда поворачивать, и сколько идти прямо. Он видел твоими глазами и своими собственными, со служебного спутника в ста метрах над землей.
Ну, это уж точно невозможно!
— Какой спутник над землей, Микаэль?! В такую метель ничто не могло летать!
Анри сосредоточенно шил. Казалось, он уже ничего не слышит. Микаэль, взглянув на уверенную и увлеченную работу его пальцев, горько усмехнулся.
— Кое-что может летать в любых условиях. У нас, в разведке, есть потрясающе хитрая техника, и экзекутор вправе ею пользоваться. Он швырнул тебя вниз с откоса, и не погибла ты только потому, что он рассчитал все твои движения и все порывы ветра до сотой доли секунды! Он сделал тебя неподвижной – и безопасной. Когда я понял, в чем ему помогал – чуть не убил его прямо в больнице… Только экзекутора убить не под силу простому смертному. Я превратился в камень. Он лишил меня возможности двигаться на минуту и спокойно спросил, чем я недоволен, ведь теперь не надо круглосуточно сидеть в засаде. Я оказался виноват в кошмаре, который с тобой случился.
А потом пытался искупить свою вину. Был рядом со мной открыто, делая вид, что влюбился. Или испугался, что Саша, вернувшись, распутает этот узел и придет в ярость? Я не видела в нем больше ничего искреннего, ничего хорошего.
— Потом, после первой операции, ты тоже постоянно за мной наблюдал? Как же ты смог договориться с хозяином бассейна и подготовить его?
— Кастор сказал, что необходимость в постоянном контроле отпала, потому что все твои внутренние ресурсы мобилизованы на борьбу с болью и преодоление двигательных проблем. Достаточно было три часа в день присматривать, чтобы вовремя заметить отклонения в поведении.
Потом снова была больница и несколько операций. Натэлла не понимала, как получалось, что каждый раз допускался какой-нибудь просчет, и приходилось переделывать. Как-как… Видимо, Кастору было нужно, чтобы я дольше оставалась в больнице. Чтобы не смогла уехать с классом в Чужую Страну.
А Микаэль все это время за мной «присматривал». Ему легко было говорить о нашем общем будущем, зная, что у меня его нет.
— О чем ты думаешь? — нервно спросил он.
— Что делать дальше, — честно ответила я.
Он сжал губы. Потом предложил:
— Остаться здесь. Со мной. Насовсем.
Я чуть не подпрыгнула.
— Конечно, нет! Мне не нужен ни ты, ни твой дом, ни твои друзья, ни твои обязательства.
У него остекленели глаза.
— Ты понимаешь, что Кастор этого и добивается? Ясно же, что у него изменились планы в отношении тебя, и он решил нас разлучить. Ведь это он тебя сюда привез?
— Да ладно! — Во мне вскипела обида. — Откуда ему было знать, что я здесь увижу?
Анри вскинул голову. Он закончил с самой большой раной.
— Как – откуда? А с чего вдруг Каролле вздумалось предъявить Мику свои права? Да он же к ней в «тишину» влез! Это ему проще простого: найти и возбудить приятное воспоминание, приправить его тоской, превратить в навязчивую идею. Пошевели средним пальцем. Чувствуешь его?
Как ни странно, чувствительность пальца оказалась не нарушена. Я кивнула. Анри взялся за второй порез.
— Хреново, — признала я. — Но здесь я не останусь. И мне не жаль, что он добился, чего хотел.
— Ты не понимаешь! — перебил Микаэль. — Не питай иллюзий, Кастор ничего полезного для тебя не планирует. Я не верю ему. Он легко мог избавить тебя от привязанности к Игорю, но не сделал этого. Он дал нам задание убедить тебя в необходимости психокоррекции, и, когда ты искала психокорректора, предложил свои услуги – ему зачем-то нужен был допуск в твою «тишину»!
— Но он уничтожил зависимость от Игоря!
— Конечно! И попутно решил еще какую-то задачу, которую не мог решить без прямого контакта. У него ничего не бывает просто так! Он легко определит, о чем мы с тобой говорили, едва ты переступишь порог его дома.
— Я заблокируюсь. Разве не поможет?
Микаэль и Анри переглянулись.
— Если заблокируешься так, как учил Саша – поможет, но это его насторожит. Он будет исследовать все клочки твоих мыслей, все следы эмоций – и догадается.
Анри, с явным сожалением закончив свое шитье, стал накладывать повязку. Материал, плотный и эластичный, обвивал мою кисть и сразу твердел.
Значит, я поеду не домой.
Глава 31: http://www.proza.ru/2017/06/14/1744