Наталье Муратовой
ПОРТРЕТ ДРУГА
Вчера я дописывал пейзаж и слушал сонаты Бетховена, не всем известные – "Аппассионату", "Лунную", "Патетическую" или "Аврору", а другие, что раньше недопонимал и пропускал мимо – например, тринадцатую. Её я поставил, чтобы отвязалась первая часть двадцать пятой – она преследовала меня уже несколько дней. И поторопился – попробуй теперь выбросить из головы тринадцатую…
После прослушивания и зацикливания на presto той самой двадцать пятой сонаты я принялся штудировать биографию композитора. Конечно же, был ошеломлён текстом бетховенского завещания, написанного в Гейлигенштадте.
Завещание я вычитал в повести Ромена Роллана «Жизнь Бетховена». И сразу стало ясно, что такие послания из прошлого надо прочесть несколько раз, желательно вслух, а ещё лучше – кому-нибудь, чтобы читалось эмоциональней! Дело было в столовой, где пришлось безуспешно ждать подругу скрипачку, застрявшую на репетиции. Увидев поблизости от себя доедавшую салат миловидную женщину, я решил поделиться с ней переживаниями – пронзительными словами отчаявшегося гения. Но красавица не захотела слушать послание Бетховена человечеству, заявив, что она не музыкант, а лингвист, и вообще – у неё, мол, другое в голове. Я, конечно, поторопился пихать ей в голову Бетховена, когда она принимала туда вкусный салат из моркови с черносливом. Маниакальная мысль поделиться словами Бетховена не оставляла меня в покое до тех пор, пока я вечером не просветил своего брата – он оценил!
Проснувшись чуть свет, я снова включил ту же тринадцатую сонату – в исполнении Марии Гринберг. Потом решил почитать книгу «Последние квартеты Бетховена» Ромена Роллана. Соната опять ошеломила меня – в конце пятой минуты волосы на руках встали дыбом. А Роллан захватил с первых страниц, если не строк! Я тут же отправил восторженное письмо подруге скрипачке, у неё дома эта книжка стоит на почётном месте, с ней можно поделиться впечатлениями! Жаль, Ромена Роллана обсудить почти не с кем, разве что со скрипачкой или с моим отцом. Обсудить Гессе, Кафку, Камю, Маркеса и даже Джойса можно без проблем – они сейчас читаемы, а Роллан – увы!
Хотя, нет! Однажды я встретил девушку, которая читала Ромена Роллана. Она была мила – почти как Ласочка на картинке Кибрика к повести «Кола Брюньон», я ей так и сказал! И оказалось, что она в теме – читала! Вот только не получилось подружиться с той девушкой – был, как назло, увлечён запоздало проснувшимся интересом к бывшей однокласснице, которая пофлиртовав со мной, вышла замуж за еврея и была увлечена им в Израиль. Хоть свою Ласочку я и упустил, зато набросал красками её портрет, а спустя несколько лет дописал его и подарил в школьный музей – девушка как раз была учительницей. Какое счастье, что не все красивые учительницы уезжают в Израиль или куда-нибудь в Германию. А с другой стороны… Коль в Европе нехватка красивых женских лиц, то чего жадничать? Делимся лесом, нефтью и талантливыми изгоями, почему бы не поделиться девушками? Наверное, русских санитарок в войну погибло не меньше, чем потом уехало за счастьем.
Сейчас у меня дома висит портрет другой прекрасной девушки. Раньше, если плохо работалось, она вдохновляла – вроде музы или музыки. Но, честно говоря, сейчас она у меня не ассоциируется ни с музой, ни с музыкой, тем более – с музыкой Бетховена. Однажды я встретился с её мамой и, услышав от неё выражение «мой дом – моя крепость», вспомнил – то же самое говорила и девушка. Обычно девушки повторяют то, что говорят или делают мамы, папы, бабушки… Другое дело – повторить Марка Твена, Льва Толстого, Бетховена, Ромена Роллана… Скрипачка повторяет – она играет Бетховена! Или пытается – это точно. Поэтому я дал себе слово, что напишу портрет скрипачки, благо она очень красива, это я разглядел как следует, когда она исполняла концерт Вивальди, почти такой же красивый, как она!
Раньше я рисовал и писал портреты всех своих друзей и любимых. Один портрет так хорошо удался, что его украли с выставки – все пейзажи остались на месте, а портрет Вали утащили. Видимо, не только мне нравится такой тип девушек. Надеюсь, Валя вдохновит воришку на создание своего шедевра – может быть, он придумает для цирка гениальный фокус с исчезновением предметов прямо на глазах зрителей, а не за спиной музейных смотрителей.
Однажды я пробовал писать крупный портрет крупного босса из разряда тех, кого за глаза называют ворами. Задаток портрета оплатили мелкие боссы, видимо желающие подлизать своему большому боссу нижнюю часть туловища. Забавно, когда я показал им готовую работу, мне сказали, что большой босс получился на портрете слишком добрым и от этого непохожим на живого босса своей сущностью. Тогда я просто подарил этот добрый портрет заказчикам – вдруг его всё-таки подарят боссу и он подобреет – станет как на изображении!
Вообще, с портретами иногда происходят чудеса. И вокруг историй с портретами тоже происходят чудеса – настоящие друзья помогают их написать или дописать! Вот один друг, довольно колоритной внешности (он похож на нашего президента и я его тоже рисовал), доказал на деле свою дружбу. В ответ на это, тоже как настоящий друг, я не первый год терплю его фокусы и не ленюсь в который раз отчитывать за очередные запои! Вспоминая, как он когда-то меня здорово выручил.
Было вот что…
В конце лета я гостил у этого друга – на морском курорте, в Геленджике. И в день моего отъезда, незадолго до первого сентября, когда надо выходить на работу в школу, встретил на набережной девушку совершенно невероятной красоты. Я с ней умудрился познакомиться и даже нарисовал её. Наверняка тот подаренный рисунок был ужасен – тогда я не умел рисовать, хотя и мнил себя художником. Распрощавшись с девушкой, в тот же час я пожалел, что постеснялся обзавестись её контактами. Она лишь рассказала, что живёт в Нижнем Новгороде, а её отец – известный музыкант. Было понятно сразу, что мне с ней ничего не светит – такая редкая красавица с таким замечательным папой… А я – какой-то школьный учитель, не умеющий рисовать! Но всё равно не мог угомониться. Во время отъезда, прощаясь на вокзале с другом, попросил его что-нибудь разузнать про эту девушку – сходить в гостиницу, где она жила и где я рисовал её. Друг всё чётко уяснил, хоть и был совершенно запыхавшийся – бежал проститься со мной через весь город. Спустя неделю мне по почте приходит от друга письмо! Он совершил невероятное – расспросил работников гостиницы про красивую девушку с отцом музыкантом и смог узнать их фамилию! Всю осень я не мог набраться наглости, чтобы поехать в Нижний Новгород и найти её! А в конце зимы решился… И – вот оно – чудо! Первый же музыкант местной филармонии сказал мне, где работает отец девушки – в консерватории! Я на радостях тут же написал маленький этюд – вид кремля с заснеженными ёлками. И помчался в консерваторию. В учебной части мне сказали, что отец девушки освободится часа через два. Чтобы не терять время, я, окрылённый удачей, написал с натуры прямо в аудитории консерватории небольшой портрет пожилого профессора – видного музыкального теоретика и преподавателя, у которого (вот ведь совпадение!) учился сам папа моей красавицы. Показал портрет профессору – на него это произвело впечатление. Он пригласил меня к себе домой, где часа два рассказывал легенды и были больших и малых оперных театров, в которых ему доводилось петь с разными знаменитостями и дирижировать! Конечно, ещё он рассказал о моей пассии неземной красоты, о её папе и маме – их он знал как облупленных. Я даже и не мечтал о том, чтоб со своей красавицей вот так же встретиться у неё дома и проговорить два часа! А с её папой мы встретились. Когда закончились его занятия со студентами, захожу к нему в кабинет и просто так выдаю, что его дочь мне очень понравилась, что мы с ней познакомились полгода назад, и вот я весь перед ним, как лист перед травой, приехал предлагать обе руки, ноги и сердце. Он в это время доедал салат оливье из пол-литровой стеклянной банки и нисколечко не поперхнулся. Видимо, я был очень убедителен в своём заявлении. Папа совершенно спокойно дал мне домашний телефон и сказал, как найти дочь после занятий в музыкальном училище. И мы с ней встретились! Наверное, это будет неинтересно описывать на нескольких страницах мои и её эмоции… Но эмоции первого момента встречи прошли. А затем… Буду краток и обойдусь одним словом – обвал. Прошло много лет. Девушка по-прежнему красива и живёт в Нижнем Новгороде. Очень надеюсь, что у неё всё хорошо. Во всяком случае, она и не думала снова встретиться со мной. А в итоге нашего короткого свидания мне досталась не девушка, а её портрет, который я сам для себя и написал… Хотел ей подарить, да мой новый друг профессор отговорил: «оставь себе», – говорит, – «забудь про неё и не расстраивайся!» Профессор был мудр. Он дал мне почитать книжку про художника Александра Иванова – я запоем штудировал её всю ночь до отъезда домой… Моё прощание с Нижним Новгородом было уныло. Даже соответствующая музыка образовалась: из вокзального громкоговорителя лилась песня Валерия Меладзе о безнадёжной любви – лилась маслом – в огонь моего отчаяния. Тогда к моей любовной истории больше подошла бы тринадцатая соната Бетховена, особенно вторая её часть…
Да, что это я уклоняюсь от главной темы? Забыл про друзей и подруг! Настоящая подруга, Валентина, чей портрет утащили с выставки, позировала мне, чтобы я дописал руки своей далёкой возлюбленной. И не надо было в Нижний снова ехать… А друг, разузнавший для меня про далёкую возлюбленную, почему-то с тех пор ушёл в запои – надеюсь, не по причине расстройства за меня…
Недавно мы с начальником по работе, профессором биологии, разговорились об эволюции, о выживании видов, о видовой взаимопомощи и солидарности. И подумалось, до чего же странное бытует в народе выражение – мужская солидарность! Или женская солидарность… Гениальный Марк Твен как-то пошутил: «этика состоит из политической этики, коммерческой этики, церковной этики и этики». Что такое просто солидарность – понятно. Но кто толково объяснит, что такое именно мужская солидарность? Вот если у нас с другом, который походит лицом на нашего президента, есть солидарность, то, может быть, с настоящим президентом у нас тоже может получиться солидарность? Ломаю голову: в чём же может проявиться наша мужская солидарность? Неужели мы сможем быть по-мужски солидарны во взглядах на великую и могучую политическую власть, всемирную славу, личный крупный бизнес, дружбу с олигархами? Может быть, мы солидарны в мужской любви к творчеству великого Бетховена, который был никудышным бизнесменом и презирал политических владык? Или кто-то из нас не мужчина, раз солидарности не получается? Надо будет спросить у шефа биолога, что за странность такая…
Расскажу лучше о другом проявлении солидарности.
Один из моих друзей, как ни странно, остался без портрета – это моё досадное упущение. Между прочим, именно он устроил мне выставку в школьном музее, куда переселилась «Ласочка». Конечно, он не походит на президента, не является знаменитым профессором и не красив, как моя любимая скрипачка. О девушке из Нижнего Новгорода вообще молчу – с нею ни один президент со своими женами и любовницами даже близко красотой не сравнятся, не то, что этот мой друг. Так вот… У друга была жена, как раз такая, что может сравниться своей красотой с кем угодно. Между прочим, не только внешней красотой. И такая вышла несправедливость, что её портрет я написал, пусть и не очень удачный, а её мужа – моего друга – не написал. Спустя какое-то время после нашего знакомства у вроде бы прекрасной семейной пары обозначился конфликт, приведший со временем к разводу. Всё это время – до самого последнего момента, я ни о чем не догадывался и с радостью приезжал в гости к своим друзьям – к нему и к ней… Жена друга мне очень нравилась, да и сейчас тоже нравится. Правда, мне и в голову не приходило, что у неё с мужем, моим другом, случится разрыв семейных отношений. После развода она нашла себе другого мужа и уехала за две тысячи километров, а он, вновь женившись, укатил ещё дальше – за три тысячи километров от Москвы. Спустя пару лет, встретившись с другом, я был ошарашен его откровенным признанием. Теряя жену, он думал, что у нас с ней могут начаться отношения. Друг допускал мысль об этом. И не мешал нам встречаться. Он и не знал, что у нас с ней ничего не было! Ничего, кроме дружбы – просто дружбы, а не мужской, женской или какой-то там ещё.
Недавно, слушая Бетховена, я попробовал написать его портрет по воображению – не подглядывая ни на одно из его изображений. У меня получился человек, похожий больше на Паганини, чем на Бетховена. В этих людях, видимо, есть много общего, наверняка б они подружились при встрече и никогда друг другу не завидовали бы! Уверен – именно так!
У всех нас есть много общего, что даёт нам право рассуждать о солидарности.
Вот теперь я написал портрет друга. Чувствуя с ним солидарность.
Попробуйте его себе представить… Надеюсь, в Вашем воображении он будет не менее красив, чем президент или важный профессор.