Воспетая поэтом дама
Некоторые современники Блока, да и наши современники считают, что в цикле «Стихи о Прекрасной Даме» (129 стихотворений, 1901-1903) поэт символически отразил романтический образ своей жены Любови Дмитриевны Менделеевой, дочери известного учёного Д. Менделеева. И, разумеется, воспел свою к ней пылкую любовь.
Просмотрел весь столбик стихов сверху донизу и усомнился: Александр Блок вообще не имел в виду какую-то конкретную женщину, он здесь, представившись читателю благородным рыцарем, объяснился в любви всем женщинам мира. Вот за что его любили и продолжают любить почти все женщины мира. Каждая из них находит в его стихах строчки о себе. Он и в жизни, будучи женатым, вёл довольно свободный образ жизни. К русоволосой Любови Дмитриевне можно с некоторой натяжкой отнести четверостишие:
Я изнурённый, я премудрый,
Восстав от тягостного сна,
Перед Тобою, Златокудрой,
Склоняю долу знамена.
Под этот образ «Златокудрой» могут претендовать ещё с десяток женщин из числа близких и дальних возлюбленных поэта, а также его немногочисленные поклонницы наших дней.
Огромное влияние на мировоззрение Блока оказала философия В. Соловьёва, особенно тезис: «…сама любовь мира открыта через любовь к женщине…в любви – спасенье наше…». Хочу любить и быть любимым…снова и снова – нормальное желание всякого мужчины, всякой женщины.
На вопрос Лидии Чуковской («Записки об Анне Ахматовой») «была ли Любовь Дмитриевна красавицей» Анна Ахматова ответила:
– Что вы, Лидия Корнеевна, с такой спиной! Она не только не была красива, она была ужасна! Я познакомилась с ней, когда ей было тридцать лет. Самое главное в этой женщине была спина – широченная, сутулая. И бас. И толстые, большие ноги и руки. Внутренне же она была неприятная, недоброжелательная, точно сломанная чем-то…Но он всегда, всю жизнь любил в ней ту девушку, в которую когда-то влюбился…И любил её…
Далее Анна Андреевна оценивает других любовниц Блока:
– …Дельмас (оперная певица) – порядочная, добрая, но неумная. Она была веснушчатая, рыжая, с некрасивым плоским лицом, но с красивыми плечами, полная…(Он, по-видимому, любил, чтобы у женщин было всего много. – Л.Ч.). Очаровательная была Валентина Андреевна, я очень дружила с ней, не то чтобы красивая, но прелестная…У Волоховой были прекрасные чёрные глаза…Любовные письма Блока очень благородны…
О семейной жизни поэта и «прекрасной дамы» Ахматова рассказала:
– Какая страшная у них была жизнь! Это стало видно из Дневника, да и раньше видно было. Настоящий балаган, другого слова не подберёшь. У него – роман за романом. Она то и дело складывает чемоданы и отправляется куда-нибудь с очередным молодым человеком. Он сидит один в квартире, злится, тоскует. Пишет в Дневнике: «Люба! Люба!». Она возвращается – он счастлив, – но у него в это время роман с Дельмас. И так всё время…Почему бы не разойтись?...
Да уж. А потому им не разойтись, что они любили и не могли жить друг без друга. А побочные романы служили декорациями, на фоне которых только подогревались страсти и любовь всех ко всем…
Всё по Соловьёву – «…в любви – спасенье наше». Блок так и жил в своей творческой стихии – много любви, много женщин, а женщин он предпочитал тех, «у которых всего много». Отсюда он и черпал своё символическое вдохновение.
Разговор двух женщин продолжается. Лидия Чуковская задаёт вопросы, Ахматова отвечает:
– …Я полагаю, Блок вообще дурно, неуважительно относился к женщинам. У меня никогда не было и тени романа с Блоком («я очень удивилась, я всегда думала, что «мой знаменитый современник» – это он» – Л.Ч.), но я кое-что знаю случайно о его романах…с молодыми и красивыми женщинами…Но, встречаясь постоянно с такими вот дамами, он научился неуважительно думать обо всех подряд.
Дался им этот Блок! Несколько месяцев спустя женщины снова говорят о поэте:
– …Этот человек очень не импонировал мне. Презирал, ненавидел людей…Он был типичный падший ангел…
Приехали: Блок у Ахматовой преобразовался в демона. Зачем вы так, Анна Андреевна? Не надо было так часто о нём вспоминать! Вот к чему приводят разговоры женщин о мужчинах, когда одна из них молодая и любопытная, а другая гениальная поэтесса, уже постаревшая. Заметим, что от кончины Блока прошло уже двадцать лет.
И всё-таки, не такой уж он злодей, Александр Блок. В нём не было христианской любви к ближнему, и это понятно – атеист. Не обязан. Зато он был порядочным и деликатным человеком в отошениях с коллегами. Предоставим слово Корнею Чуковскому – пусть мужчина и он же литературный критик скажет несколько слов о Блоке. Заглянем в «Дневник Чуковского (1921-1929)».
1 мая 1921 года Чуковский и Блок едут поездом в Москву по общим литературным делам – им предстоит там выступать в театрах и домах культуры перед рабочими. Корней Чуковский рассказывает:
«…Сидели на вокзале час. У Блока подагра.…Дело в том, что у него дома плохо: он знает об измене жены, и я хотел вытащить его из этой атмосферы. Мы сидели с ним на моём чемодане, а на площади шло торжество – 1-го мая…Он встал и пошёл посмотреть – вернулся: нога болит. В вагоне мы говорили про его стихи…Об Ахматовой Блок сказал: «Её стихи никогда не трогали меня. В её «Подорожнике» мне понравилось только одно стихотворение: «Когда в тоске самоубийства», и он стал читать его наизусть. Об остальных стихах Ахматовой он отзывался презрительно…».
В воспоминаниях Ирины Одоевцевой есть слова Блока, сказанные об Анне Ахматовой: «…Поэт должен стоять перед Богом, а Ахматова всегда стоит перед мужчиной». Эти слова Одоевцева услышала от Николая Гумилёва.
Корней Чуковский высоко ценил Блока, как поэта, хотя к символистам относился без восторга. Когда, в августе 1921 года он узнал о смерти поэта, то несколько дней чувствовал себя потерянным и никчемным: «…Когда я выехал в поле, я не плакал о Блоке, но просто – всё вокруг плакало о нём…Самое страшное было то, что с Блоком кончилась русская литература…».
Умер поэт от болезней и…от недоедания. Тот год, 1921-й, голодный и холодный, был очень тяжёлый для всей страны.
А куда же делась «прекрасная дама»? В «Дневнике Чуковского» мы находим о ней запись:
«А третьего дня (март 1926 г.) на лестнице Госиздата встретил «Прекрасную даму» Любовь Дмитриевну Блок. Служит в Госиздате корректоршей, большая, рыхлая, 45-летняя женщина. Вышла на площадку покурить. Глаза узкие. На лоб начёсана чёлка. Калякает с другими корректоршами.
– Любовь Дмитриевна, давно ли вы тут?
– Очень давно.
– Кто вас устроил? Белицкий?
– Нет. Рыков. Рыков написал Луначарскому. Луначарский Гехту, и теперь я свободна от всяких хлопот…
Того чувства, что она «воспетая», «бессмертная» женщина, у неё не заметно нисколько, да и всё окружающее не способствует развитию подобных бессмысленных чувств».
И что она должна чувствовать, согласно запросу Корнея Ивановича? Повесить на грудь картонку с надписью: «я – та самая, прекрасная дама» и ждать каких-то дивидендов? Нашлись добрые люди, устроили Любовь Дмитриевну на подходящую работу. Корректор – это ведь вполне литературная профессия.
В августе 1940 года, вернувшись из Москвы, Ахматова рассказала Лидии Чуковской о своей встрече с Корнеем Ивановичем Чуковским. И опять речь шла о «Прекрасной Даме»:
– К.И. рассказывал мне о Дневнике Любови Дмитриевны. Говорит, такая грязь, что калоши надевать надо. А я-то ещё жалела её, думала – это её юный дневник. Ничуть не бывало, это теперешние воспоминания…Подумайте, она пишет: «Я откинула одеяло, и он любовался моим роскошным телом». Боже мой, какой ужас! И о Блоке мелко, злобно, перечислены все его болезни.
Полагаю, что Анна Андреевна сильно преувеличивает с ужасами: во-первых, Любовь Дмитриевна Блок уже на первой странице мемуаров под названием «Были и небыли» честно заявляет: «…я не буду притворяться и скромничать». Во-вторых, у неё нет комплексов с самооценкой: «…Да, я себя очень высоко ценю – с этим читателю придётся примириться…». В-третьих, она признаётся: «…если чему и выучилась я у Блока, то это беспощадности в правде».
«Были и небыли» надо читать отдельно. Любовь Дмитриевна обещает читателю "беспощадный реализм". Что бы там не говорили именитые писатели и поэтессы, а лучше будет интересующимся самим прочитать мемуары, чтобы убедиться: надо ли «калоши надевать», чтобы туда войти. Вот если бы Ахматова не воскликнула «Какой ужас!», а Чуковский не предупредил о калошах, то я бы, пожалуй, пропустил «Были и небыли» мимо внимания. Не пропустил, однако…
Воспоминания написаны в 1929 году, а в относительно связном виде опубликованы в Интернете только в 2011 году. Литературовед Ловецкая Т.Ю. оценила книгу, как «интимно-психологическую исповедь». Что подтолкнуло Любовь Дмитриевну к написанию мемуаров? Возможно, подруги-корректорши из Госиздата, с которыми она «калякала» в перекурах. Ну и, разумеется, желание славы. Всякий пишущий любит, когда над головой дудят трубы. Для того и пишет.
«…Он оставался таким, каким хотел быть», – эти слова Л.Д. о Блоке мне показались довольно точными.
Нормальный ход: пока жил и творил поэт-символист Александр Блок, жила и процветала его жена, воплотившая в себе собирательный образ прекрасной женщины, воспетой поэтом так красиво и туманно. Всему своё время, и время всякой вещи под небом:…время искать и время терять…Ушёл поэт и рассеялся ореол славы над «прекрасной дамой»…
Блок мог бы и не жениться на Л.Д. Менделеевой. И осталась бы она в безвестности, ну разве что в биографию отца попала, но как "Прекрасная Дама" точно бы не состоялась.
Однако, что было, то было, жизнь продолжается, и нет в этом никакой трагедии – вечно мы то теряем, то находим, а слава – женщина капризная и никому ничем не обязанная – пришла и ушла. И «до свиданья» не сказала, потому что второй раз никогда не приходит.