Давно хотела рассказать эту историю, которая кому-то покажется выдумкой, хотя это было на самом деле. Человек, никогда не сталкивающийся с такими вещами, усомнится в её правдивости и реальности, но всё было именно так.
Как-то мне довелось поехать в командировку в Москву. Пробыв там неделю и завершив все дела, я возвращалась домой на фирменном поезде. В купе нас было четверо - попутчица - женщина лет сорока, двое молодых мужчин и я. Мужчины заняли верхние полки, а мы - женщины, устроились на нижних. Переодевшись в дорожные костюмы, молодые люди легли на свои места отдыхать, а мы с соседкой сидели напротив возле столика купе. Я выложила на него часть своих продуктов и предложила соседке перекусить и попить чай или кофе. Она отказалась, объяснив, что пока не хочет, и отвернулась к окну. Женщина отрешенно смотрела в него и о чём-то напряжённо думала. Есть одной, мне расхотелось, и я только попила чай.
На попутчице была обычная одежда - свитер с глухим воротом, сверху темный жилет и чёрная юбка. А на голове повязана чёрная широкая лента - признак траура. Женщина молчала, и я первая начала разговор: "У Вас что-то случилось? У Вас, наверное, горе? Простите меня, если я Вас побеспокоила!".
Она подняла на меня глаза, полные слёз, и ответила: "Да, я несколько дней назад похоронила сына".
"Простите меня! Примите моё соболезнование!" - проговорила я и подумала, что ей сейчас не до разговоров со мной, а я тут лезу со своими расспросами.
Но женщина продолжила: "Он совсем немного не дожил до своего совершеннолетия. Его зовут... звали Ваней..." - она поправила свою траурную ленту на голове и посмотрела снова в окно, чтобы не разрыдаться передо мной.
"Меня зовут Людмила. Еду с Украины, там Ванечка мой сейчас похоронен" сказала Людмила и, всё таки, заплакала.
Я почувствовала, что этой женщине необходимо выговориться. "Вы знаете, я ведь впервые сейчас заговорила после похорон. Через силу сказала в кассе, когда билет покупала, в какое время и куда мне надо ехать. А так, слова застревали в горле, и я не могла их произносить. Даже с родственниками не смогла толком попрощаться" - сдерживая слёзы, проговорила она. Людмила посмотрела на меня долгим взглядом и сказала: " А вот с Вами я начала говорить почему-то...".
"Что случилось с Вашим сыном?" - спросила я.
Людмила ответила: "Да болел он, но умер не от болезни - он выбросился из окна больницы, в которой лежал, с шестого этажа, получил травмы, был в коме десять дней, пришёл в себя на несколько часов, но потом, неожиданно, скончался. Ну зачем я тогда ушла спать домой?! Он умер без меня ночью! А врачи уверяли, что он будет спокойно спать до утра..." - и она снова заплакала.
Я не стала говорить ей то, что говорят в таких случаях - "успокойтесь!" ( как успокоиться?) и " не плачьте!" ( как не плакать, если такая боль!), я молчала и ждала, когда она выплеснет из себя своё горе.
Когда Людмила успокоилась, я, сама страдавшая в то время от необъяснимых болезней, спросила: "Вы, кроме врачей, больше ни к кому не обращались?". Она ответила: "Ходили с мамой и Ваней к бабке, и та сказала, что на мне порча "на постель", а на Ване - порча "на смерть", снять которую она не возьмётся". Бабка посоветовала проверить всё в квартире на "подклад", и, когда мы стали осматривать квартиру, нашли много иголок, воткнутых в разные места, чьи- то волосы, спутанные нитки с узлами, перья, да много чего!".
Потом мы с Людмилой решили поесть - ели бутерброды, пили чай и разговаривали. А наши соседи, по-прежнему, лежали на своих полках. Мы думали, что они спять, и разговаривали тихо. Но, как оказалось, они слушали наш разговор и, до определённого момента, молчали.
А Людмила продолжала рассказывать свою историю; "Мы с мужем жили счастливо и дружно, любили друг друга. Ванечка у нас был желанный ребёнок. Работали, имели хорошую квартиру, машину, сад, гараж - всё, что нужно для жизни. Я в то время была экспедитором, а потом стала заведовать складом промышленных товаров, и, даже во времена дефицита, имела возможность "достать", как тогда говорили, хорошие импортные вещи. Ванечку старалась одевать по последней моде, покупала много дорогих вещей на вырост, складывала их на полках шкафа эти вещи и разную технику. Думала: "Пусть у моего сына будет всё самое лучшее!. И куда это всё теперь?! Ванечки больше нет! И жизни больше нет!". На глазах у неё снова появились слёзы, но она сдержалась, видимо часть их она, всё таки, уже выплакала.
"Когда сыну исполнилось десять лет, закончилась наша счастливая жизнь - муж без объяснений, вдруг собрал свои вещи и ушёл из семьи к другой женщине. Мы с Ваней остались вдвоём. Денег на сына он не давал, я хорошо зарабатывала, и нужды мы не знали. Но мне нужно было работать, а Ване учиться в школе, и к нам переехала жить моя мама. Так прожили мы шесть лет.
Ване исполнялось шестнадцать лет, и я решила устроить праздник. Рядом с нами жила соседка Галина, Она часто приходила к нам поговорить по душам, и однажды пришла вечером с предложением - сделать большой и красивый торт для Вани на его день рождения. Галина работала кондитером в Кулинарии", её красивые и вкусные торты быстро раскупались. Она ещё подрабатывала - брала заказы на дом и изготавливала свадебные торты.
Обычно, мы с Галиной общались хорошо, но в этот раз что-то подсказывало мне, что такой заказ делать не надо. Но Галина уверяла, что платить за него не нужно - это будет от неё подарок Ване на день рождения. Мама тоже, предчувствуя неладное, пыталась отказаться, но от подарка отказаться мы не смогли. И в назначенный день Галина преподнесла Ванечке свой подарок.
Если бы мы знали тогда, что это был за "подарок"!