Неисповедимы пути господни
Рассказ
Детям надо дать крылья и корни.
Крылья, чтобы они высоко взлетели,
а корни, чтобы им всегда было куда вернуться.
( Народная мудрость )
Стояла жаркая летняя погода. Фаина Михайловна вчера еще приехала в гости в деревню к старшей сестре. Уже две недели прошло, как она ушла в отпуск. Пока не начался ягодно -грибной сезон, решила немного отдохнуть и навестить родственников. Они с сестрой Серафимой сидели на просторной кухне и чаевничали. Обе вздрогнули от сильного стука в окно, кто-то громко и настойчиво тарабанил по нему. Серафима на правах хозяйки захромала во двор, проверить, кого же принесли черти в такое жаркое послеобеденное время.
Она долго не возвращалась, поэтому Фаина ради любопытства пошла на улицу. Сестра стояла и беседовала с незнакомой женщиной, которая долго расспрашивала о чем- то, а она указывала рукой на чей- то дом. Наконец, та женщина подошла к машине, уселась на переднее сиденье, и шофер тронулся в путь. Оказывается, ее интересовала семья Сисанбековых, а новость чуть не сразила с ног Фаину, когда сестра поведала причину приезда гостьи. Почему младшая сестра была ошеломлена услышанной новостью? Дело в том, что ей близко знакомы были те люди, о которых интересовалась приезжая корреспондентка.
Фаина в тот год проходила практику в школе в соседнем поселке и отлично помнила обо всем до сих пор, словно это произошло буквально вчера. В школах началась третья четверть. Она должна была вести уроки в 8 классе, и еще классное руководство в этом же классе. В календарно - тематическом планировании шло изучение творчества светила русской поэзии – Александра Сергеевича Пушкина. Конспект урока составлять опыта было еще совсем ничего, и ей приходилось очень подробно все записывать, а на это дело тратилось много времени. Мальчишки и девчонки были с той деревеньки, откуда был родом ее муж. А до поселковой школы три километра было, и дети были на подвозе. Она тоже с ними добиралась до школы. Сельские дети не были избалованы, как городские, и поэтому не стояла проблема с дисциплиной. По литературе начали изучать как раз роман в стихах « Евгений Онегин».
Когда она после первого дня прохождения практики приехала домой, свекровь поделилась такой новостью, что она была до того поражена услышанной историей, что не могла долго прийти в себя. В этом классе училась одна девочка, которая наискосок по той же улице жила с родителями. И она явилась в школу учиться именно в тот день, когда началась у Фаины практика. Дело в том, что она была изнасилована родным братом Зиннатом, от него забеременела, родила девочку, но оставила по понятным причинам в городской больнице, где проходили роды. После родов она находилась определенное время в роддоме, под наблюдением врачей, в силу своего возраста. И уже в третьей четверти приступила к учебным занятиям. В первый день преподавания Фаина не была еще в курсе всех событий, поэтому не обратила должного внимания на невзрачного вида девочку - подростка.
На второй день занятий в школе, она внимательнее стала приглядываться к этой девочке - матери месячного ребенка. На первый взгляд ничего такого невозможно было заметить в ее поведении. Она сидела совершенно одна за последней партой. Если понаблюдать за ней и определить отношение одноклассников, то никому нельзя было ставить в укор, что плохо относятся к ней.
Девочка на уроках занималась, писала, правда, безграмотно, но наизусть отрывок из «Онегина..» сдала на троечку. Домашние задания выполняла, несмотря на то, что обстоятельства жизни сложились в данный момент не в лучшую сторону. У Фаины, у самой, тоже была дочка, ей всего девять месяцев. Она учится в институте на очном отделении, а с внучкой водится свекровь, как раз, два месяца тому назад она ушла на пенсию. До этого водилась ее сестра, которая родила тоже дочку, и она согласилась поддержать свою сестру - студентку и более двух месяцев водилась с племянницей.
Фаина еще до замужества была знакома с жителями этой деревеньки, поэтому хорошо знала, будучи девчонкой, братьев этой школьницы. Со старшим братом - ровесником общалась, а с младшим - насильником, к счастью или не к счастью, не была близко знакома, и даже не приходилось разговаривать с ним, хотя виделись, конечно. Для того чтобы понять историю этой девочки, думаю, необходимо познакомить вас, читатели, с членами этой семьи.
Отец девочки, или хозяин, был мужчина среднего роста, такой шумный, не красавец и не сказать, что уродливо выглядел, то есть не Квазимодо, имел обыкновенное лицо, но речь заслуживает внимания, чтоб описать. Мало того, что он очень громко разговаривал, к тому же слово через слово активно употреблял бранные слова. Окружающим неприятно было слышать это, а он сам и не замечал, потому что другого языка и общения знать было не дано. Как хозяин и добытчик был неплохой, потому что занимался круглый год рыболовством. А зимой охотился на рыженьких лис и на ондатры, которые водились в водоемах близлежащих. Шкурки обрабатывал сам и продавал жителям села на зимние шапки. Не пренебрегал и стрельбой на вольно бегающих собак. За что- то, Кирамат, так звали этого мужчину, сидел в тюрьме. Оттуда после освобождения привел с собой жену, которая там отбывала срок. Она, Марфуга, работала продавцом, и в кассе не хватило крупной суммы денег, хотя, кто знает сейчас, была ли она виновата в этом деле или подставили, тогда еще молоденькую женщину, неважно. Важно то, что у нее была от первого брака дочка, но муж естественно, не дождался своей женушки, и давно и благополучно был женат на другой женщине. Марфуга не была жительницей этого села, где до этого проживала, неизвестно. Скорее всего, из другого даже района, а из этой же области. Она неплохо шила, даже бралась шить на заказы. Где научилась этому нехитрому ремеслу, не стоит даже ломать голову. Обычно, находясь в местах не столь отдаленных, приобретают там новую профессию. У Сисанбековых родилось два сына и три дочери. Самая младшая Альмира, которая стала жертвой изнасилования от своего второго, по возрасту, брата. Еще про эту семью хочется сказать, что они жили как- то особняком, не очень придерживались всех обрядов и обычаев мусульманских. Взять хотя бы то, что никогда не проводили аяты –это поминание усопших, когда люди звали родных и соседей, мулла читал молитву. Если изредка их самих приглашали, ходили, не пропускали. Чем это объясняется, непонятно. Вообще семейство Сисанбековых было очень странным. Взять хотя бы младшего брата самого Кирамата. Самигулла долгое время жил в близлежащем городе, а во время отпуска приезжал сюда же в родную деревню. Он прикупил маленький домик, где была небольшая кухонька и комнатка. И вот этот брат Кирамата, работал в городе на заводе, на каком, не будем уточняться, не это главное. Интерес односельчан вызывал тем, что единственное маленькое окошко он забил досками и сверху еще и железом. В более молодые годы привозил красивых молоденьких девчонок, но никто с ними не общался, потому что они никуда не ходили, а все выходные дни проводили дома. Чем они занимались, остается только догадываться. Соседские мальчишки проявляли интерес к городскому дяденьке, приходили к нему домой. Правда, домой не пускал, а общался с ними на улице. И вот он им, мальчишкам - несмышленышам, рассказывал про какие- то лазеры, атомы, связь с инопланетянами и тому подобное. Одним словом, темная лошадка. Не ленился в общении и с взрослыми мужиками делиться на эту тему, им в точности все это пересказывал, а они только кивали головой, улыбались. Порой спорили с ним, но все это было бесполезной тратой времени, потому что трудно было убедить, такого остолопа в этом споре. А еще у него тоже, как и у брата Кирамата, было свое ружье. Тоже баловался охотой. Однажды Самигулла обидел кого- то из односельчан, так вот Кирамат пришел к нему с разборкой и пристращал, что застрелит его как собаку, если не уймется. Вот в такой так называемой дружбе жили эти два брата. Если говорить про отношения к пьянству, у супружеской пары, то оба: и Марфуга, и сам Кирамат любили выпивать, но не сказать, что ежедневно употребляли спиртное. Хозяин сам, конечно, чаще заглядывал в бутылку, нежели жена. Во – первых, семья, детей куча, кормить надо, обувать, одевать, для скотины сено косить, огородом заниматься надо вдобавок. Вот эти заботы затормаживали хозяина от частого пьянства. У него была в хозяйстве своя собственная лошадь, на которой часто разъезжал по хозяйственным делам. Забегая вперед, хочу сказать, что кончил жизнь тем, что ездил в соседнее село, выпивал с какими- то мужиками там, произошла ссора, закончившаяся дракой. Кирамата погрузили в сани (дело было лютой зимой), и лощадь вернулась с хозяином домой, ибо дорогу знала хорошо.
Изба у Сисанбековых была в то время очень маленькая: кухня и одна чуть больше по своим размерам комната, где обитали все пятеро детишек: два сына и три дочки. Родительская кровать находилась на кухне у стены возле окна, которое смотрело в огород. Пока дети были маленькие, не замечалась теснота. Шли годы, дети подрастали, росли и заботы и хлопоты у родителей. Отец семейства позволял себе при детях, не стесняясь, никого, нецензурно выражаться, как мог, так и унижал свою жену, хотя той тоже палец в рот не клади, откусит - мало не покажется. Если говорить про мебель, в то время все жили худо- бедно, но самое необходимое имелось в доме. Старый комод, железные кровати, стол посередине комнаты, где школьники учили уроки по устным предметам и выполняли письменные задания по русскому языку и математике. Как и у всех в семье, дети дрались, обзывались, могли оскорбить друг друга. Особую жестокость проявлял почему- то младший сын, Зиннат. Отец не церемонился с мальчишками и часто в ход пускал кулаки, и тем самым вызывал в детях агрессию и ненависть по отношению к себе. Девчонки тоже росли склочницами, могли друг друга таскать за волосы и доводить до слез более слабую из сестер. Если в доме не было уюта и покоя, должного уважения к матери и нежных и добрых отношений между собой, то откуда могли вырасти добрые и хорошие дети. Старший сын Галим был более послушным и работящим, по сравнению с младшим, хотя разница в возрасте была всего в два года. Поэтому Зиннату больше доставалось пинков под зад и подзатыльников от отца. Может, поэтому он отличался особой жестокостью, и сестры пылали ненавистью к нему, и часто жаловались на него отцу и матери. Как- то получилось так, что младшая сестрица Альмира достала его до такой степени, что пригрозив ей, сказал, что поступит с ней мерзко и гадко, все это понятно передал дословно, чем будет заниматься с ней. Она училась уже в седьмом классе и знала, чем это грозит, но пока никому не стала говорить об этом. Но угроза не заставила себя долго ждать. Случилось это как раз тогда, когда старшие ушли в клуб в кино, а ее оставили дома делать уроки. Родители ушли куда- то в гости. Когда Альмира сидела одна дома, выполняя уроки, вдруг домой завалился брат Зиннат, от которого несло перегаром. Выпивать братья пристрастились очень рано, благо матушка часто ставила бражку. А про курение и говорить нечего. Еще в школу не ходили они, а дымить папироской научились, тут много ума не надо для этого дела. Хотя Альмира почувствовала себя неуютно при виде ненавистного брата, но внешне не стала показывать своего страха, а продолжала свое дело, то есть учить уроки. Тут она вспомнила, что баня уже протопилась и можно идти мыться. Она быстро и незаметно собралась, и улизнула из дома, пока братец не спохватился ее. Она почти заканчивала мыться, как неожиданно открылась дверь, и на пороге появился Зиннат. Она заметалась, хотя в тесной бане не больно то развернешься. Ухмыляясь, брат глазел на ее хрупкое тельце, даже груди у нее не сформировались, как у взрослой девушки. - Да брось метаться и прикрываться, как будто я ни разу не видел тебя голой. А ты, дуреха, не замечала что ли, как я всегда подглядывал в оконце, когда ты мылась в бане с сестрицами? Мне нравилось, как вы все втроем мылись и рассказывали всякие непристойности. Но я про тебя ничего не говорю, ты больше слушала их рассказы, умишка не лишку ведь еще было в то пору, - проговорил единоутробный брат и схватил сестрицу за руки и повалил на лавку. Сам даже раздеваться не соизволил, боясь, наверное, пойматься. Когда он грубо и жестоко надругался над сестрой, пригрозив еще большей расправой над нею, быстро удалился из бани. Альмира от боли душевной, нежели физической, даже плакать не могла, была в таком жутком шоковом состоянии, что не вспомнила потом даже, как ухитрилась до конца помыться и прийти домой. На ее счастье, дома никого не было, поэтому сразу завалилась спать, думая, что таким образом все это забудется, как страшный сон. А главное, можно вволю наплакаться и уснуть, пока сестры отсутствуют дома. Перед тем, как стала засыпать, пробежала в голове мысль, а как Зиннат завтра посмотрит ей в глаза? А ей самой как притворяться перед всеми, чтобы не вызвать подозрений у родственников? Но на удивление, со следующего дня, брат вообще перестал замечать ее присутствие. Словно ее и не существует в этом доме. Сначала это показалось слишком подозрительным, что он старался наедине с ней не оставаться. Но, живя вместе в одном доме, нельзя не сталкиваться и не общаться. За обеденным столом все сидели тихо и чинно, отец приучил их с самого детства к порядку, несмотря на свое непредсказуемое поведение. Но взгляды их иногда встречались, но она сразу же опускала глаза, чтоб только не видеть его пристально и нагло глядящих на нее серых глаз.
Когда прошел месяц после этого страшного случая, критические дни у Альмиры продолжались нормально, поэтому она успокоилась и ничего плохого не думала. Самое главное, от нее братец отвязался, и более не беспокоил своим недостойным поведением, точнее, не домогался после этого ни разу. Жизнь потихоньку продолжалась. Шла своим чередом. Все было хорошо до тех пор, пока девочка сама не стала замечать, что ее воротит от еды, особенно по утрам. Откуда ей было знать, что она забеременела с первого же раза. И она еще обратила внимания на то, что форма вдруг стала узковата в талии.
Когда она мылась в бане с сестрами, одна из них обратила на нее внимание и спрашивает:
-Слушай, Альмира, ты чего стала такая толстая, больше стала кушать, что ли? Она еще не знала ничего и поэтому ответила шуткой:
-С чего это ты взяла, Земфира, нет, конечно. Как- то на уроке физкультуры у нее закружилась голова, и она упала в обморок. Благо в их средней школе был свой медик, и ее внимательно осмотрела и вызвала классную руководительницу. Нина Ивановна вручила ей записку, где было указано о том, что ее маме завтра срочно необходимо явиться в школу. Мама, забитая своим непутевым муженьком, ничего подозрительного не обнаружила и утром вместе с ученическим автобусом прибыла в школу. С урока математики Альмиру вызвали в учительскую. Даже, когда увидела свою плачущую маму, она не думала ни о чем плохом. В кабинете остались медик, классная руководительница, мама и она, Альмира. Посторонних больше никого не было здесь.
Уже провели беседу с мамой, теперь от самой ученицы предстояло узнать правду. Когда она рассказала честно о своем родном брате, у мамы слезы брызнули из глаз и из груди вырвался глухой отчаянный стон и уже начала рыдать во весь голос. Чтобы ее успокоить, дали выпить настойку валерьянки вперемешку вместе с каплями корвалола.
И прямо здесь стали решать о будущем молодой мамочки. Чтобы сделать прерывание беременности, даже разговора не было. Дело в том, что уже срок был немалый, насчитывалось 18 недель.
Тем более была угроза в будущем вообще не иметь детей.
Хорошо было то, что приближались летние каникулы, поэтому можно пережить период беременности. А пока в срочном порядке необходимо было показаться гинекологу, и желательно соблюдать все ее предписания. Девочка физически развита была неплохо, поэтому была уверенность в нормальном вынашивании ребенка. Когда спросили Альмиру про груди, она ответила, что в последнее время словно налились, и притрагиваться к ним было болезненно. Маме объяснили ситуацию и про сына, что, несмотря на то, что он тоже еще несовершеннолетний, тем не менее, придется отвечать за свои «непростительные» проступки. Этот факт, скрыть от властей не удастся, поэтому матери пришлось переживать за обоих детей. Ей объяснили и дали понять, что уже сегодня надо ждать приезда милиции домой. А сыну пока не сообщать, чтоб не сбежал из дома. Марфуга словно потеряла обоих детей. Ей было обидно и горько, и не понимала за что, боженька наказывает в очередной раз. Ей самой, побывавшей в местах не столь отдаленных, была известна вся подноготная жизни на зоне, когда тебе небо в клеточку. Хотя ее вины не было в том запутанном деле, тем не менее, пришлось потерять пять молодых лет ни за что ни про что в тюремном заключении. А теперь такая участь ожидала ее непутевого сыночка. То ли сыновья были ранние, то ли отцовское недоброе воспитание наложило свой отпечаток на их характер, а только старший, перед уходом в армию, успел жениться.
Сына забрали, и после суда сразу этапом отправили в соседнюю область проходить наказание. Дочь учебный год проучилась до конца, и теперь оставалось лето безвылазно просиживать дома, чтоб не мозолить глаза соседям. Слушать всяческие сплетни было совсем невмоготу. А тут еще муж укорял ее за плохое воспитание дочерей. Это добавляло горечи в ее жизни. И так нелегко было на душе все это переживать. Сердце ведь не каменное. Каждый может ошибиться в этой жизни, но почему, но почему именно на ее долю выпали такие тяжелые испытания? И ночами слезы обильно бежали из ее глаз, орошая подушку почти ежедневно. С дочкой беседовала врач - психолог, но к счастью, психика у Альмиры не была нарушена, может, потому что насилие было совершено единожды. Когда до родов остался месяц срока, врачи посоветовали положить на сохранение в городской больнице, тем более роженица была несовершеннолетняя. В положенный срок Альмира произвела на свет здоровенькую и симпатичную девчонку. Вопрос о том, забирать или написать отказное заявление, не стоял. Потому что сразу, как встала на учет в женскую консультацию, мама предупредила врачей, что забирать они ребенка не могут по семейным обстоятельствам. У молодой мамочки молока не было, и поэтому не было смысла, ребенка носить в палату и излишне травмировать ее психику. В тот день, когда она родила, в первый и последний раз посмотрела на свое чадо, хотя сама еще оставалась ребенком, ученица уже восьмого класса.
Когда Серафима сказала причину приезда корреспондентки, Фаина сразу представила ту девчонку, учившуюся в ее классе в момент прохождения ею педпрактики.
Корреспондентка приехала по просьбе одной семейной пары, собиравшейся прибыть в эту деревню, чтобы прояснить одну ситуацию. Первые самые дни своей жизни девочка проживала в доме малютки, потом перевели ее в детский дом, пока по счастливой случайности, ее не удочерила одна не очень молодая семейная пара. Кэтрин приехала на родину навестить свою тетку по линии матери, и в очередной раз пришлось й выслушивать сетования и назидательные речи Марии, которая учила племянницу уму- разуму, а сестра лет пять уже приказала долго жить.
- Кэтрин, она обратилась на иностранный манер к своей любимице – когда же ты соберешься осчастливить меня и сделаешь бабушкой? Ведь ты знаешь прекрасно, у меня своих детей не было и уже, конечно, не будет никогда, потому, как мне перевалило далеко за шестьдесят. Но, а ты сама- то почему не заведешь сыночка или лучше девочку?
-Тетя Мария, когда- то я могла рожать, но обстоятельства не позволяли, время упущено безвозвратно; сейчас хотела бы, но, увы, не могу иметь уже детей никогда.
-Послушай, Кэтрин, в том детском доме, где я работаю, живет одна чудесная девочка, пяти лет от роду. Родила ее девочка - школьница. Она вела здоровый образ жизни, не употребляла алкоголь и не курила в том возрасте. В умственном развитии у ребенка все нормально, никаких изъянов не наблюдается, растет и развивается хорошо. Единственное, что пугает ее удочерить будущих родителей, это болезнь, связанная с кровью. Но с твоими связями и деньгами вылечить ничего не стоит.
- Давай, завтра сходишь со мной на работу и увидишь своими глазами эту девчурку. Ее назвали Надеждой, а ты, если хочешь, потом можешь переименовать по- своему. Племянница согласилась с тетей сходить, заодно и прогуляться по родному городу, который покинула очень давно, вместе с родителями, будучи сама в таком же возрасте, как та девчонка, которую нещадно уговаривает Мария удочерить. В Лос - Анжелес, куда эмигрировали тогда еще просто Катерина, (это потом она стала Кэтрин), теперь должна будет поехать эта девочка - мусульманка.
Кэтрин позвонила Мария и сказала, что дни ее сочтены и поэтому просила приехать свою любимицу в Россию. Надежда знала, что ее настоящие родители из России, поэтому напросилась взять ее с собой туда мамочку, которую хотя считала по праву таковой. А только желание воочию увидеть тех, кто подарил ей жизнь, было так велико, что она не могла даже обижаться, а просто хотелось хоть раз взглянуть им в глаза и может узнать правду отказа от нее, тогда еще малышки новорожденной.
Сколько волнений было до отъезда на Родину родителей. И даже подарки прикупила она на свое усмотрение. Пришло сообщотправляться в дальний путь и собирать чемоданы. Самолет приземлился на родине тети, оттуда просто надо добираться на автобусе в деревню, и наконец- то мечта девочки, правда, ( ей уже стукнуло двадцать девять лет) исполнится и успокоится, встретившись с ними и понять, почему они так с ней поступили. Почему не могли сами воспитывать ее. На все интересующие вопросы, наконец- то получит исчерпывающие ответы. Прибыли в деревню, взяли с собой переводчицу.
День стоял жаркий, солнечный, ясный, на небе ни облачка. И вот уже возле заветных ворот родительского дома. Надежде сколько раз снился один и тот же сон, как она представляла, таким и увидела село. Белоствольные березки, равнинная местность, кругом озера и речки. Было такое ощущение, что здесь она проходила уже, и даже люди показались знакомыми на лицо. Встречать вышла у ворот дорогих гостей, какая- то незнакомая женщина, скорее всего, родственница мамы Надежды. И вдруг появился мужчина, она подумала, наверное, он и есть ее папа, но сердце подсказало : «Нет, не он». Она стремилась всей душой увидеть мамочку, но почему- то она долго не показывалась, и стало неожиданно тревожно на душе. Та женщина подозвала переводчицу и стала с печальным лицом что- то быстро- быстро говорить.
Домой почему- то не стали заходить, а все гурьбой пошли в сторону лесочка, где находилось местное кладбище. Конечно, все могилки отличались друг от друга. И можно было определить, кто как ухаживает за ушедшими в мир иной родственниками. Вот полная женщина привела их к двум могилкам и приостановилась поодаль, чтоб не закрывать своей мощной фигурой обзор. Надежда, а ее имя не стали менять вновь обретенные родители, сразу узнала на выцветшей, от солнечных лучей солнца, фотографии мамочку. Как она могла узнать, если не видела ни разу ее, спросите дорогие мои читатели? А ларчик просто открывался. Оказывается, ее мама, сама еще зеленая девчонка, оставила свою черно-белую фотографию у Нины Ивановны, которая отдала девочке лично в руки, когда та покидала детский дом, и объяснила, что это ее мама. Она тогда еще разговаривала на русском языке. Нина Ивановна ничего про этот маленький секрет не стала говорить своей племяннице, когда та оформляла документы на удочерение этой девочки.
Если бы не эта фотография, Надежда знать бы не знала, что у нее есть еще самые настоящие родители, которые дали ей жизнь, а только по какой- то ение, что нашли местожительство родителей девочки, и поэтому смело можно было причине, отказались от нее. Она хранила это фото как зеницу ока. Конечно, у каждого человека бывают в жизни тяжелые времена, когда хочется с кем- то поделиться самым сокровенным. А Надежда хотя и росла и развивалась нормально, даже ее болезнь смогли победить, иногда на нее нападала хандра и тоска, неизвестно от чего, и она имела счастье беседовать с мамой, глядя на ее образ, запечатленный на фотографии. Часто во сне ей приходил образ уже повзрослевшей мамы, с которой она могла вести долгие и задушевные разговоры. И когда мама Кэтрин засобиралась в Россию, она быстро уговорила ее и папу, потому что они были добрые и понимающие родители. Они в ней души не чаяли. Как только направились в лес и свернули в сторону кладбища, Надежда обо всем догадалась, потому что, если бы родители были живы, и хотя бы один из них, они бы встретили ее, тем более были предупреждены заранее задолго до их приезда.
Две могилки расположились рядом, и на фотографии были запечатлены не очень старые еще, на первый взгляд, мужчина и женщина. Кэтрин обратила внимание на даты рождения и даты смерти предполагаемых родителей приемной дочери. От ее внимания не ускользнуло то, что, несмотря на разные фамилии, отчества почему- то у них совпадают. Она не придала бы этому, может, должного значения, если бы не болезнь Надежды. Она хотя сама по профессии не медик, но понимала, что такая болезнь развивается, точнее с такой болезнью рождаются дети от кровных братьев и сестер. И тогда до ее сознания дошло, почему девочка - школьница отказалась от ребенка. Всю истинную правду нельзя было рассказывать Надежде. Пусть она сохранит в своей памяти светлые мечты о родителях. Ей, Надежде, правда, уже ни к чему не нужна.
У Надежды сердце щемило так, словно кто- то железными щипцами закручивал болты и гайки внутри ее организма. Она, не стесняясь своих слез, зарыдала в голос и отошла в сторону. Никто из взрослых не подошел к ней, чтобы не мешать выплеснуть из груди ту боль, застоявшуюся и переполнившую через край ее измученную душу. Когда слезы пролились, полностью без остатка, на душе вдруг стало так легко, как легко и свежо дышится после пролившегося теплого дождичка. Еще недавно светило яркое солнышко на небосклоне, и вдруг, откуда- то, набежали темные тучи, подул свежий ветерок, и на голову всем стали накрапывать первые брызги летнего дождика. А в вышине загрохотало, словно богиня дождя проехала на своей колеснице, и засверкали молнии, освещая все вокруг ярким светом. Хозяйка пригласила гостей в дом, прося их поторопиться, чтоб совсем, до ниточки, не промокнуть.
Нельзя не согласиться с народной мудростью, которая гласит : «.. Детям надо дать крылья и корни. Крылья, чтобы они высоко взлетели, а корни, чтобы им всегда было куда вернуться». Крылья Надежде подарили приемные родители, чтобы она могла взлететь и устроиться в жизни так, как ей заблагорассудится.
А корни, ее настоящие корни, здесь, на родине и на могиле тех родителей, которые подарили ей жизнь, и поэтому она, Надежда, знает теперь, что есть такое место, куда она могла бы всегда вернуться!