Страсть

СТРАСТЬ

Судья был решителен и резок:
— Гражданка! Да, да, я к вам обращаюсь! — его протянутая рука указывала на второй ряд, где среди завсегдатаев судебных дел, особенно таких, сидела пожилая женщина. Остатки былой красоты и необычный для суда наряд, делали её особенно заметной в этой казенной обстановке судебного разбирательства. — Последнее предупреждение, — продолжил судья, — и я вынужден буду удалить вас из зала. Вы меня поняли? Ваши выкрики мешают выяснению истины!

— Вы удаляетесь от неё! — не выдержала женщина и гордо посмотрела на судью. Судья даже привстал со своего места.
— Простите, простите ради бога! — вдруг взмолилась она
и опустила голову. Судья сел, суровые морщины его лица разгладились, и заседание продолжилось. Из-под старинной шляпки, почти закрывавшей лицо женщины, блеснул тоскливый взгляд чёрных глаз, и две крупные слезы скатились по обильно напудренным щекам. Узенькие, согбенные плечи вздрогнули от беззвучных рыданий. Но это тотчас прекратилось, и женщина затихла, уперев свой взгляд в спинку первого ряда, где расположились люди истца. Послав усталый, как бы извиняющийся взгляд в сторону сидящего подсудимого и поймав ответный, она снова опустила голову и задумалась. О чём? Что давало ей силы так ожесточённо противостоять фактам вопреки логике разбирательства? Бедное существо, отчаянно боровшееся с машиной правосудия под осуждающими взглядами любопыт­ствующей посторонней публики и недоумением знавших её людей, окруживших истца в первом ряду. Казалось, целая жизнь промелькнула перед ней так конкретно и зримо. Почти целая жизнь…
 
Это была любовь с первого взгляда. Юрий Ермашов, молодой талантливый инженер, присланный на крупный завод сюда, на дальний Север, из столицы, пленился ею в одночасье. Марина была просто красавицей. Она заглянула в заводоуправление случайно, но именно в это время новый главный инженер вышел из своего кабинета с группой специалистов, предупредив своего секретаря, что будет в цехе горячего проката. Увидев Марину, Юрий Ермашов замешкался.
— Вы идите, я вас догоню, — бросил он неопределённо, ожидая, когда группа скроется за дверью, а затем обратился к Марине.
— А вы где у нас работаете? — при этом он широко улыбался не переставая с интересом смотреть на Марину.
— Это моя девочка, Юрий Иванович, — секретарь робко посмотрела на него. — Вот, пришла помочь с бумагами, совсем замучилась…
— А! Ну, помогайте. Конечно, конечно! Ещё увидимся, —
и Юрий Ермашов поспешил догонять сотрудников.

— Как ты не вовремя, Маринка! Видишь, главный заметил, будет ругать меня.
— А он ничего, мама. Хорошенький, — улыбнулась Марина. —
И ничего не будет, я вижу. Он добрый. Давай я тебе помогу. Марина села за стол и начала разбирать бумаги, сортируя их,
как её уже научила мама. В приёмной было тихо. Иногда заглядывали люди, спрашивая о начальстве. С работой Марина справилась быстро и уже собиралась уходить, как вдруг в приёмную вернулся Юрий Ермашов.
— Вы ещё здесь, помощница? — весело спросил он Марину.
— Да… я, вот уже почти закончила… Еще минут десять и всё.
— Вот тогда и загляните ко мне. Может, найдем для вас что;ни-будь получше. Хорошо? — он ждал.
— Хорошо, — откликнулась Марина и посмотрела на мать.
— Оставь, брось. Я сама докончу.
— Мам, я уже всё сделала, ещё пару минут и всё закончу.
— Иди, если зовёт Юрий Валентинович. Может и вправду найдёт тебе место хорошее. Поработаешь. А в следующем году поступишь в свой педагогический. Не терять же год. Пойди.
— Да не хочется, мам. И что я ему скажу?
— Мариночка, доченька, иди, прошу тебя, — жалостливо по­просила мать.
— Ну ладно, прости. Пойду, — Марина одёрнула сарафан, мельком взглянула в большое зеркало, стоявшее в секретарской,
и робко постучала в дверь кабинета главного инженера.

А дальше всё произошло, как в сказке. Ну как тут было не восхищаться случившимся! И это в провинциальном городке, где металлургический комбинат был практически единственным предприятием, большим и мощным, где работало большинство жителей городка. Всё происходило на их глазах. Марина получила место лаборанта в заводской лаборатории. Быстро научилась нехитрому лаборантскому труду. Была заметна в цехах завода, но главное — Юрий Валентинович влюбился в неё и не скрывал этого. Его ухаживания были деликатны и романтичны. Родители Марины растерялись и не знали, что делать.
— А Марина молодец! — говорила старшая сестра, работавшая в заводской столовой. — Не даёт повода к разговорам. Хоть он и главный инженер, держится самостоятельно. Умница. Вот
и народ об этом говорит.
— Оставь, Маша, — причитала мать. — Ох, боюсь я этого.
— А вдруг и впрямь женится. Человек он очень самостоятельный, — продолжала Маша. — Вот бы выйти за такого!
— Будет тебе! Уже вышла за своего Ваську. Тоже любила без памяти, а где он? И малец растёт без отца. А стерпела бы тогда… — заметил отец.
— Бросьте, батя! Что жить с пьяницей.
— И то верно, — согласился Прохор Фомич. — Ох вы, девки,
и хлопотно с вами, да куда деться. Своя кровинка. Ну, да бог не оставит

Через два месяца, когда золотая осень одела ближние леса
в драгоценный наряд, Марина пришла домой поздно и сразу выложила ждавшим её родителям:
— Юрий Валентинович сделал мне предложение.
— Это какое? — удивился Прохор Фомич.
— Ну, ты совсем подурнел, отец, — вступилась Марья Степановна. — Какое? Известно какое.
— А-а-а… Так что ты? — с интересом ждал отец.
— Попросил ответа через два дня, вот.
— И что, официально в ЗАГСе оформитесь? — снова удивился Прохор Фомич. 
— Да, папа. Ох! Люблю его, но боязно. А вдруг это его блажь? Вот он какой — из столицы, людьми руководит, а тут просит…
— Соглашайся, доченька. Это хороший человек. Он старше тебя, опытнее. Не даст пропасть в жизни, — и мать вдруг расплакалась.
— Будет тебе, Марья, слёзы лить, — успокаивал её Прохор Фомич. — Вишь, какое счастье привалило Маринке. Даст бог, всё сложится;случится и будет счастлива. — Прохор Фомич трижды перекрестился, смахнув случайную слезу.

После скромной свадьбы Марина собрала свои вещи и ушла из родительского дома, поселившись в служебной квартире главного инженера. Юрий Валентинович был счастлив.
— Ты у меня самая-самая! — признавался он Марине.
— Это какая же? — кокетливо спрашивала она.
— Такая! — обнимал её Юрий Валентинович и пылко целовал
в пунцовые щёки.

Постепенно быт молодой семьи налаживался. поменялась обстановка в доме, Марина чувствовала себя хозяйкой семейного очага. Всё было прекрасно.
Прошла зима, весна незаметно вкатилась в лето. На семейном совете решили, что Марине следует заняться домом, и она ушла из лаборатории. Как-то, придя в гости к дочери, Марья Степанов-на заметила лёгкое недомогание дочери.
— Марина, ты что, беременна? — без обиняков спросила она.
— Да, мама! — весело ответила дочь.
— И давно это?
— Месяца четыре, мама. Я так рада. Юрий просто мечтает о сыне.
— Радость;то какая! Бог дал! Ты поосторожнее, дочка, береги себя. Если что надо, скажи мне, помогу по хозяйству. Ох! И радость-то какая! — всплеснула руками Марья Степановна.
А через три месяца Марину срочно увезла «скорая помощь»
в городскую больницу.
— А чего;то скоро так? — сокрушался Прохор Фомич.
— Не знаю, отец. Врачам виднее, — беспокойно ответила Марья Степановна.
Однако судьба не дала Марине материнства: в больнице через неделю случился выкидыш. Горю её не было границ. 
— Успокойся, Мариночка. Ещё родишь, — успокаивал её Юрий Валентинович, а глаза его были грустны от отчаяния и беспокойства.
Душа Марины долго болела, переживая случившееся. Марина повзрослела, улыбка редко касалась её глаз. А через год Юрия Ва-лентиновича вернули в столицу, дав ему новое назначение. Расширялся крупный завод. Министерство поручило все проблемы новому заместителю директора завода.

Столичная жизнь Марине понравилась. Большая трёхкомнатная квартира, полученная от завода, постепенно обставлялась. Появились модные вещи: столовый гарнитур из карельской берёзы, спальня. В кабинете мужа огромный письменный стол и мягкие кресла. Правда, стол был постоянно в газетах и бумагах, но Юрий Валентинович ревностно оберегал этот рабочий беспорядок. Дела на заводе требовали постоянного присутствия, и Мари-на была предоставлена самой себе. Хлопоты по дому, магазины, рынок, снова дом, поздний ужин и общение с мужем, а затем он запирался в кабинете и работал до поздней ночи.
— Мы уже с тобой не спим, Юра. У тебя только работа, — заметила как-то Марина.
— Прости, дорогая! Ты права. Прости, — и любовь вспыхивала как фейерверк, длившийся пару дней, а затем всё угасало в делах
и заботах мужа.
Прошло несколько лет. Очередной поход к гинекологу при-нёс трагическую новость: детей у Марины не будет! И лечение бесполезно. Редкий случай бесплодия в медицинской практике. Врачи разводили руками, выявляя своё бессилие. Оправдывались последствия недавней неправильной беременности.
Именно это Марина скрыла от мужа. Ну как сказать? И как он воспримет эту новость? Не решилась. А работа продолжала занимать все мысли Юрия Валентиновича. Успехи были очевидны. Руководство поручило ему Главк, выполнявший государственные планы по всему Союзу. Начались командировки по стране. В короткие приезды в Москву, Юрий Валентинович, понимая, что Марине дома скучно, устроил её через своих друзей в Патентное ведомство,
в отдел архива и систематизации. Работа Марине понравилась. Общение с людьми, особенно творческими, было интересным. Материальная сторона жизни позволила дорогие покупки, что увлекло
её, и она постепенно стала коллекционировать антиквариат, особенно вазы, сервизы, броши и всякие уникальные вещички. В доме появились дорогие и ценные вещи, картины, поделки старины.

Так прошли десять лет. Что там прошли! Пролетело время. Марина стала настоящей столичной дамой. Её многочисленные связи в разных областях столичной жизни были неоценимы. Юрий Валентинович радовался этому и гордился деловой хваткой своей жены. Семейная связь с родственниками из далёкого сибирского городка прервалась, о чём Марина иногда жалела, но шагов к восстановлению связи не предпринимала.

Вернувшись с работы и приняв душ, Марина облачилась в роскошный китайский халат. Лёгкий шёлк холодил плечи, а красные драконы динамично повторяли её шаги. Сев в мягкое кресло, Марина включила телевизор. Шла передача «Клуб кинопутеше­= ственников». Алексей Каплер, любимец многих женщин, ненавязчиво рассказывал сюжет на фоне заморских берегов, пальмовых лесов и аборигенов тех далёких и жарких мест. Вернул
в действительность Марину звонок в дверь. Она посмотрела на часы, затем в зеркало и, почему;то волнуясь, пошла в прихожую.
— Кто там?
— Марина Прохоровна, это я, Синельников.
— Синельников? Алексей Игнатович? — недоумённо переспрашивала она, судорожно открывая многочисленные замки на двери. Дверь, наконец, открылась.
— Что случилось?
— Можно войти? — спросил Синельников и вошёл в квартиру.
— Что;то с Юрой? — снова переспросила Марина. Синельников взял её за руку, провёл в гостиную, посадил на
стул, сам сел напротив и пристально посмотрел ей в глаза.
— Почему вы молчите?
— Я не молчу. Не знаю, с чего начать, — промолвил Синельников, шеф Юрия Валентиновича, курирующий его главк в мини­стерстве. — понимаете, несчастный случай, там, на домне. Будьте мужественны. Юрия Валентиновича не удалось спасти. — Он быстро поднялся и обнял Марину за плечи. Та была почти без сознания.

Полгода Марина приходила в себя. И хотя министерство взяло на себя все заботы, требуемые в эти трагические дни, добилось
хорошей пенсии, помогло материально, хотя на работе дали ей отпуск на три месяца с сохранением рабочего места, а Синельников еженедельно помогал в разных делах, она порой не понимала, что происходит с ней. Вернулась на работу, всё делала механиче­ски, без прежнего огонька. Сотрудники понимали её состояние и были деликатны в обращении с ней.
Где; то в середине зимы пришло письмо от старшей сестры Маши. Марина читала его со слезами на глазах, почувствовав доброту семейных уз. А заботы в письме были обычные: дрова кончаются, старики болеют, лекарств нет, Венечка оканчивает школу, думает получить медаль, стал совсем взрослым, ну просто копия отца — красавца-пьяницы. И вопросы, как она тут одна, чем нужно помочь. И приветы, приветы от всех, даже от соседей.
Постепенно Марина возвращалась к привычному образу своей прошлой жизни. Стала посещать комиссионные магазины, выставки. Отнесла в один из магазинов старинный сервиз, получив большие деньги, купила массу интересных вещей и радовалась им.
К весне снова пришло письмо от сестры Маши. Та просила Марину похлопотать о поступлении Венечки в Политехнический институт. Хорошо, что у Марины сохранились связи по службе, и она быстро нашла нужных людей. Те обещали помочь, о чём она написала в письме к Маше.

Июнь сменил холодный май. В городе стало душно, и Марина решила взять двухнедельный отпуск. Подмосковный санаторий в Вороново был ей знаком много лет. Решила поехать туда. Договорилась, внесла деньги за путёвку и начала готовиться к приятному отдыху на природе.
Но за неделю до отпуска, придя домой со службы, увидела молодого человека, сидевшего на ступеньке лестницы у дверей её квартиры. Он, увидев выходящую из лифта Марину, встал и молча посмотрел на неё.
— Вы к кому? — спросила его Марина.
— Возможно, к вам. Вы Марина Прохоровна?
— Да-а-а! А вы Венечка? Да?
— Точно! Вот вы какая! Мама сказала, что вы красивая. Точно!
— А вы приехали поступать?
— Да. У меня медаль, — не без гордости заявил Венечка.
— Это облегчит ваше поступление, — заметила Марина.
А про себя подумала, что почти не знает этого мальчика. Видела его в пелёнках и ползунках, давно, лет шестнадцать назад. Но точно, похож на отца, такой же красавец.

Прошли в квартиру. Венечка онемел от увиденного и только вертел головой.
— Нравиться? — спросила Марина.
— Очень! Как в музее, тётя Марина. Здорово!
— Сейчас будем ужинать. Идите мыть руки, Венечка.
— А почему вы со мной на «вы»? — спросил он Марину, чем несколько смутил её.
— Прости, привыкну ещё. Хорошо?
— Ладно, тётя Марина, — смеясь, ответил Венечка.
Два дня прошли в хлопотах. Венечку зачислили в абитуриенты, дали общежитие. Предстояло собеседование в комиссии. Марина снова нашла нужных людей, и те, узнав, что племянник — меда-лист, с облегчением обещали реальность поступления. Уезжая в отпуск, Марина дала телефон дома отдыха и просила звонить ей, если что не так. Венечка не позвонил. Не звонил он и после возвращения Марины домой. И только к середине сентября позвонил на работу.
— Ты где был? И как у тебя дела? — сразу же спросила его Марина.
— Простите, простите меня, тётя Марина. У меня всё хорошо. Был в колхозе два месяца. После поступления мы все уехали помогать колхозникам. Сейчас вернулся, живу в общежитии на «Соколе».
— Ну, я очень рада за тебя. Не забывай свою тётку, звони
и приходи. Договорились?
— Точно. Приду, спасибо!
— А как у тебя с деньгами?
— Ещё есть, спасибо.
— Если что, не стесняйся. Удачи тебе. Звони, — и Марина положила трубку.

Красивая женщина не может быть одинокой. Свободной — да! Но одинокой? Нет! Жизнь брала своё. Но крепкого союза сердец не получалось. Марина относилась к этому легко, не думая о будущем. «Что-то помельчали мужчины», — думала она. Такое
чувство, как было раньше у неё с Юрой, не приходило. Она смотрела на себя в зеркало и улыбалась. Всё ей нравилось. Но любви не было! А жаль. Страстно хотелось любви. До безрассудства.
Прошло четыре года. Марина всё была одна. Конечно, случались лёгкие связи, порой казавшиеся ей истинными, но всё куда;то уплывало, и она снова смотрела в зеркало, замечая уже лёгкую метаморфозу в своём облике. Правда, ещё очень далёкую от настоящих волнений возраста.

В очередной день рождения, когда гости изрядно выпили, а новый поклонник только и ждал момента остаться с ней наедине, пришёл с букетом цветов Венечка. Молодой красавец произвел фурор в компании друзей Марины.
— О! Какие люди тебя приветствуют, Маришка, — лукаво воскликнула её давняя подруга Лена.
— А вот такие! — с вызовом ответила Марина. — Знакомьтесь, мой племянник Венечка, — и, приняв букет, крепко поцеловала его в губы. Все зааплодировали.
— Бис! Бис! — воскликнул в сердцах новый поклонник.
— А что, могу, — и Марина снова обняла Венечку и снова поцеловала. Тот совершенно растерялся, но Марина посадила его за стол и веселье продолжилось. Венечка, не вкушавший давно таких деликатесов и вин, совершенно обалдел и потерял контроль над собой. В первом часу ночи, когда гости, наконец, стали расходиться, Марина поняла, что Венечку не следует отпускать. Он был уже сильно пьян. Поклонник, тоже увидев, что уединения не случится, совсем сник и быстро попрощался, обещал звонить. Марина уложила Венечку на диване в кабинете и осталась с разгромленным столом
и горой посуды в мойке. К часам трём она справилась со всем и, проведав Венечку, спящего глубоким сном, пошла в спальню.
Проснулась утром от того, что Венечка, стоя на коленях у её кровати, припал в поцелуе к её рукам.
— Ты что, Венечка? — спросонья недоумённо спросила Марина, но руки не убрала.
— Ты такая хорошая, добрая, красивая! — бормотал Венечка, продолжая покрывать поцелуями её руки.
— Венечка, не надо, — слабо произнесла Марина и безотчётно привлекла его голову к себе, наградив долгим поцелуем. Венечка потерял дар речи и с молодой страстью припал к груди Марины.
 
А дальше всё произошло само собой. Неопытность юного сущес-тва, его искреннее восхищение ею отбросили все сомнения. Марина отдавалась с радостью и восторгом. Любовные игры окончились поздно вечером в полном изнеможении Марины.
— Угомонись, мой хороший! Я тебя научу всему. Какой ты милый и неопытный. Иди ко мне, успокойся. У тебя ещё не было женщин? Да?
— Да-а-а-а, — прошептал Венечка и уткнулся в её шею.
— Это видно! Но ничего! Успокойся.

Любовные встречи с Венечкой становились смыслом жизни Марины. Она ждала их, как девчонка, с какой;то неведомой ей ранее страстью и радостью. Жизнь казалась ей прекрасным сном. Сном на яву. Но проза жизни не дремала. Венечка окончил учёбу, окончил хорошо. Ждал распределения и как;то поведал об этом Марине.
— И что, могут послать далеко от Москвы?
— Могут, всё могут, — в раздумье произнёс Венечка. Лишится вот так, враз — всей радости жизни Марина не могла.
Нет, только Москва!
Она подключила все свои связи, и Венечка остался на кафедре, получив возможность продолжить учёбу в аспирантуре и должность ассистента. Помогло ещё и то, что учился он хорошо, хотя до красного диплома не дотянул.

Боже! Она любила этого мальчика. Это был её ребёнок, любовник, и всё, что столько лет она безуспешно искала, вдруг случилось. А Венечка был просто счастлив и обожал свою тётку. Сколь-ко признаний поведал он ей в минуты возвышенного восторга! Неопытный юнец постепенно становился мужчиной в чутких
и умелых руках своей обожательницы.
— Пора тебе переехать ко мне, Венечка. Вон сколько комнат! И что ты упрямишься? Мне будет удобнее. И тебе пора бросить это житьё в общежитии.
— Тётя Марина, — сокрушался Венечка, сам не понимая почему, — неудобно. А что подумают соседи?
— Что подумают? А ну их. Пусть тебя это не волнует.
И Марина снова обнимала Венечку и увлекала его в спальню. А там они забывали обо всём. Венечка совершенно терял голову от этого прекрасного тела и пылкой страсти Марины. Благодарный ученик быстро постигал науку любви, изощренности и на-слаждений.
 
— Перестань звать меня тёткой, слышишь?
— А как? — удивился Венечка.
— Просто Мариной. Не подчёркивай разницу в возрасте.
— Ладно, Марина, — засмеялся Венечка. — А я не чувствую эту разницу. Ты просто класс. А в постели…
— А откуда ты знаешь? — вдруг спросила Марина. — Что у тебя кто;то есть? Был?
— Да нет, — замялся Венечка.
— Ну, ну, признавайся сейчас же, — с улыбкой попросила Марина.
— Да была одна девочка, раньше, до тебя.
— И что?
— Ну разве сравнить с тобой! Ты великолепна!
— А! Видишь. Ты не скрывай от меня ничего. Хорошо?
— Хорошо, Марина. Я буду с тобой честен.
— О! Это уже по-мужски, — и они снова раскрывали свои объятия.

Прошло пять лет. Уже успешно окончена аспирантура, получена должность старшего преподавателя на кафедре института. Венечка по;прежнему в плену обаяния Марины, и она счастлива. Маша в письме спрашивала, видит ли она Венечку, правда, что
у него всё хорошо, как он сообщает в редких письмах? Марина пару раз написала, успокоив Машу, что у Венечки всё хорошо. «И правда, всё хорошо», — подумала она. И успокоилась, понимая, что пишет правду. Свою правду.
Облака над безмятежной любовью Марины появились внезапно. У Венечки начались ночные дежурства, затем поездка
в колхоз, затем командировки. Марина забеспокоилась.
— Что;то ты стал часто пропадать, Венечка.
— Работа, Марина, работа, — улыбался Венечка, но это не успокаивало Марину.
Соперница объявилась сама. Она позвонила как;то вечером и попросила к телефону Венечку.
— А кто его спрашивает? — поинтересовалась Марина.
— Алла, его подруга. А вы, как я понимаю, его тётка?
Это уточнение больно кольнуло Марину. Однако она учтиво ответила, что Венечки нет дома и, не прощаясь, положила трубку.
Объяснение было болезненным и бурным. Но всё кончилось обещаниями верности и постелью. Венечка буквально насиловал
Марину, показывал ей свою страсть. Но она, умудрённая жизнью, уже поняла всё. Безмятежность растаяла. Марина с ужасом поняла, что она остаётся одна, что это молодое существо, которому она отдала свою любовь и научила всему, уже готово уйти из её жизни.

— Я его никому не отдам, — делилась она с мокрой от слёз подушкой, — не отдам!
Близкая подруга, догадывающаяся о взаимоотношениях тётки

и племянника, увидев удручённость Марины, вывела её на откровенный разговор:
— У тебя проблема, Маришка? Что, Венечка загулял? Марина онемела, посмотрела на подругу, но поняв, что перед
ней скрывать всё бесполезно, стоически произнесла:
— Ты угадала!
— А это нетрудно. Посмотри на себя.
— Ну, что делать? Скажи! — почти расплакалась Марина.
— А ничего. Молодой кобель нагуляется и придёт домой. Помяни моё слово.
— Почему, почему он так поступил? Я дала ему всё! Я люблю его. Он ни в чём не нуждается. Почему?
— Иметь молодого, красивого любовника в твоём возрасте уже небезопасно, Мариша. Случаются катаклизмы. Да, ты ещё конфетка, позавидуешь тебе. Но молодые подрастают. Потерпи. Обидно, понимаю, но не подавай вида. Пусть погуляет. Крепче будет любить, когда вернётся.
— Ты так думаешь?
— Пойми. Какая это трагедия? Что он женится? Нет. Пусть побесится. Покажи своё безразличие к этому. Это должно его охладить. Не возникай. Не женится ведь он, так?

Марина так и сделала. Через две недели Венечка вернулся, бросился к ногам Марины, целовал руки, каялся, что был слеп, что любит её одну, просил прощения. Марина простила Венечку, не сразу. «Пусть помучается», — подумала она, но через два дня допустила его в свою постель.
— Прости, прости! — шептал в экстазе Венечка. — Она не сто-ит твоего мизинца. Ты просто чудо!
Марина в душе ликовала.
Боже, боже! Сколько таких Викторий, Юль, Наташ и многих, многих других побывало в подругах Венечки за прошедшие десять лет! Он не пропускал смазливую мордашку с своего курса, 
где читал лекции, заменяя очередного профессора кафедры. Это стало его болезнью. И Марина смирилась, ведь всё это оканчивалось и он снова был с ней.

А годы брали своё. Пышная шевелюра Венечки поредела, пообтерлась на подушках любовниц. Стройный юноша стал солидным мужчиной, но шарм всё оставался. Да и что это? Мужику нет и пятидесяти! Ещё молод! А она всё реже и реже смотрелась
в зеркало. Время безжалостно. Но у неё есть Венечка! Пусть и та-кой, но всё же свой. Он её не бросит.
— Хочешь я выкуплю у Сизовых участок под Фирсановкой, построим дачу?
— Дачу? — обрадовался Венечка. — Это было бы здорово! Сказано — сделано! Венечка весь сезон строит дачу, очень увлечен, дело идёт не очень успешно, и Марина этому рада.
На следующий сезон дача построена и можно летом жить
в ней. Сколько радости и восторга! Сам, своими руками сделал это! Венечка счастлив. Марина тоже.
Как;то вечером, за чаем, Венечка задаёт Марине вопрос, от которого она немеет.
— Марина! Ну что это я как квартирант. Помоги купить квартиру. Есть на примете малогабаритная, и сумма посильная.
Он называет сумму. Сумма Марину не волнует. Одна её брошь из комиссионки стоит вдвое дороже. Её взволновала сама постановка вопроса.

— А я думала, что твоя роль значительнее, нежели квартирант, — начала она не очень уверенно.
— Это ты так думала! — голос Венечки тверд, решителен. — Лучше помоги, пока квартира не ушла.
— А подробности ты не хочешь мне поведать?
— Какие? И зачем они? Мне надоело быть твоим придатком. Ясно? — этих нот Марина ещё не слышала.
Беседа завершилась полным разрывом. Марина собрала свои вещи и уехала в Москву.
А через месяц Венечка снова в московской квартире.
— Я женюсь! — как гром среди ясного неба. Ну, не совсем ясного. Всё, видимо, шло к этому.
— Хочу детей, — продолжает Венечка, — уже пора. Не хочу опоздать на последний поезд. Сколько мне лет — для тебя не секрет. Вот. Так что, бог даст, будешь и бабушкой.
 
Здесь всё: цинизм, хамство, унижение женщины, которую раз-любил, наглость развращенного юнца, ставшего мужчиной, но не ставшего человеком. У Марины полились слёзы отчаяния и обиды.
— Москва слезам не верит! — иронично изрёк Венечка. —
А чего ты хотела? А? Молчишь? Марина молчала.
Что делать? Как быть? Вопросы мучили Марину.
— Ты просишь купить квартиру? — вопрос повис, но Венечка тотчас проснулся.
— Ну да. Это было бы здорово!
— Хорошо. Я помогу. Но ставлю условие: ты в эту квартиру не прописываешь никого.
— Идёт! — обрадовался Венечка. — И всё?
— Нет! Никакой женитьбы. Живи гражданским браком.
— Это почему же?
— Ты мой, и я так решила!
— Что, я вещь, да?
— Пока да! — Марина впервые была резка с Венечкой. Он совершенно опешил и сник.
— Хорошо. Я согласен, — тихо промолвил он.
— Отлично! Давай обсудим деловую часть, — Марина ждала.

Впервые Марина увидела Лилю будучи приглашённой на вечерний чай в новую квартиру Венечки. Она сразу поняла, что Венечка не отступится и что перед ней серьёзная соперница.
— А это Марина, моя тётя Марина, — знакомил их Венечка. Слово «тётя» не произносилось уже несколько десятков лет. Марина поняла всю серьёзность увлечения Венечки.
А через месяц Венечка пришёл в глубоком трансе.
— Она не хочет так. Она хочет серьёзных отношений, регистрации в ЗАГСе…
— И что ты сказал ей? — Марина нервно ждала.
— Что подумаю. Но она не согласится по;другому. Разреши. Ты такая хорошая, добрая…
Венечка приложил всё своё умение, все свои знания, всё, чему так долго учила его Марина. Он почти растрогал её сердце своими обещаниями, что и с ней будет, не бросит её. Увёл её в спальню, где они провели в постели несколько часов как милые любовники. Но Марина не согласилась. Венечка ошалел.
 
— Ты, ты не хочешь моего счастья! Я столько лет ублажаю тебя! Старая ****ь! Вот ты кто! Да я тебя просто придавлю сейчас. Как ты меня унижаешь, какая ты всё;таки сука!
Марина потеряла дар речи. И это после любовной игры, обещаний. Ну нет! Всё!
— Ты посмотри на себя, старая перечница…
— Заткнись, подонок! — Марину прорвало. — Это я из тебя сделала мужчину. Научила всему, содержала и продолжаю содержать до сих пор. Что ты умеешь? Только трахаться! И всё. Ты же не мужчина, ты — кобель. Да, для ублажения баб и всё! Нашёл новую сучку и исходишь слюной! Ты думаешь, оскорбил меня? Нет. Ты себе в душу наплевал, — она сделала паузу, во время которой Венечка молчал, не ожидая от неё такого.
— Я тебя оставлю голым. Понял? Квартира — моя! Дача — моя! Отрезвел? Даю тебе три дня, и чтобы этой пигалицы не было. Иначе всё прахом! Денег не дам больше. Живи на свою зарплату преподавателя. Из квартиры и дачи выметайся. Не захочешь, приду с участковым. Ты кто мне? Родственник, и только. Седьмая вода на киселе. Понял? Прогони её, убери, убей — не знаю что! Голоштанник хренов. А не сделаешь, заплачу ребятам, они тебе быстро яйца оторвут. Понял? Всё, — она умолкла со стянутыми от напряжения губами.

Венечка в полной прострации покинул место дуэли, оставив поле битвы победителю.

Марина три дня с сердечным приступом пролежала дома. Одиночество, позор доконали её. Всё рухнуло!

Венечка пригласил Лилю и повёл разговор об их будущем. Лиля слушала речи Венечки с интересом, пока он не подошёл к главной части:
— Как это? Гражданский брак? О, нет, нет!
— Пойми, — горячился Венечка, приводя доводы, но Лиля не понимала его. Отчаявшись, он повысил тон, стал резок. Назревала ссора. Лиля сопротивлялась и даже хотела уйти домой, но увы!
В отчаянии Венечка потерял чувство реальности и ударил Лилю.
И после этого не мог уже остановиться. Та в ужасе и крови выскочила на балкон и начала кричать о помощи. Венечка, испугавшись огласки, схватил её за волосы, потянув к себе, Лиля вырвалась и, ударившись о перила балкона, потеряла сознание, затем, очнулась, 
оттолкнула Венечку и шагнула через перила. Могучий тополь, росший перед балконом, остановил её падение с пятого этажа в районе третьего. Снимали её, безжизненную, пожарные. Врачи соседнего госпиталя спасли ей жизнь. Соседи, слышавшие окончание этого происшествия и видевшие падение Лили, всё поведали дознавателю.

Милицейская машина отвезла Венечку в отделение, а там — следственный изолятор. Следствие велось полгода. Затем суд…

— Прошу встать! Суд идёт! — бойко огласил секретарь суда. Судья посмотрел в зал и начал читать приговор. Стояла зловещая тишина. Венечка получил восемь лет тюрьмы. Одобрительный шумок группы истца заглушил рыдания женщины во втором ряду. Она встала, вытерла слёзы кружевным платком, посмотрела пристально на ошарашенного Венечку, улыбнулась, казалось, ему, и подождав, когда его увели, побрела прочь, не поднимая головы…

— Товарищ майор! Опять эта старуха здесь. Что делать?
— Сегодня день приёма передач, Селезнев. Прими. Тщательно проверь и отдай заключённому.
— А он и не хочет брать!
— Тебя учить надо? Как это не хочет? Это нарушение режима. Объясни ему. Не поймёт — втолкуй! Понял?
— Так точно, понял.
И так все семь лет. Но всё кончается. Закончился и срок.

— Заключённый номер 25318/4 — на выход!
Венечка бесстрастно берёт свои пожитки и идёт за охранником. Оформление документов заняло менее часа.

Свобода!

Тяжёлая дверь открывается, и он на улице. Идёт дождь, но он не замечает этого. Стоит, глубоко дышит свободой и соображает, что же дальше? Столько лет ждал этого и вот... Что же дальше?

С противоположной стороны улицы, из подворотни низкого, полуразвалившегося дома к нему бредёт жалкое существо под весёлым летним зонтиком. Венечка опешил, не веря своим глазам.
— Это ты? Ты?
— Я, Венечка! Пойдем на электричку, а там и домой. Я с утра здесь жду тебя. Ничего, всё обустроится, хороший мой. 
— Спасибо, Марина! — Венечка благодарно обнимает Марину за дрожащие от плача плечи и целует в щёку. — Всё уже хорошо, я на свободе.

Они медленно идут по пустынной улице к вокзалу. Слёзы наворачиваются на глаза Венечки. Марина смотрит снизу на него и спрашивает:
— Ты что, Венечка?
— Так! Я люблю тебя. Ты хорошая, — нежно отвечает он ей.

23.07.07.