52.
О МНОГОЗНАЧНОСТИ СМЫСЛА ЖИЗНИ
На Востоке жизнь всегда была искусством, потому что в смысл жизни вкладывалось всегда много значений. На Востоке не существовало религий, так как все застывшие религиозные доктрины не подходили и не отвечали бурно несущемуся потоку самой жизни. Конечно же, имелись некоторые буддийские жизненные установки, но все они носили лишь прикладной характер. Мудрецы Востока, особенно даосы, не отягощали себя укоренившимися представлениями любомудрия восточных мистиков, толкующих о вечных истинах добра и зла, жизни и мироздания, потому что они держали руку на пульсе самой жизни и Истины, и знали, что в мире ничто не бывает однозначным. Они снисходительно смотрели на других мудрецов Индии и Китая с их известными восторгами ума, постигающего сокровенную суть бытья, и считали, что в Китае, этой стране «ста философских школ» с морем литературы, колоссальными завалами терминов и категорий, выражающих тончайшие оттени смысла и мысли, не находилось объяснения понятия самой жизни. Тщательно разработанные конфуцианцами категории долга, справедливости, гуманности никак не могли полностью отвечать всем требованиям жизни, так как они смотрели на жизнь под множеством самых различных углов зрения в той подвижной перспективе, как это делали в своих изображениях китайские живописцы. Все философии «ста школ» с их продиктованными приёмами и правилами, подобно рецептам поведения в определённых ситуациях, с их точки зрения, разбивались о саму жизнь, так как жизнь ими осознавалась как таинство, дарованное человеку свыше Небом и природой. И они считали, что об этом лучше молчать, чем говорить. Ведь любой самый проникновенный мудрец оставался человеком, а человек не способен стать умнее природы и до конца проникнуть в её тайны. Единственное, что остаётся делать человеку, - это наблюдать за изменениями, происходящими в мире и в нём самом. Поэтому мудрец не берёт на себя задачу разрешения всех мировых вопросов, так как многие из них находятся в ведении небесных сил. Мудрец должен заниматься земными вещами, он может быть знахарем, педагогом, политиком, но главное, что он обязан уметь делать – это понимать жизнь и соответствовать переменам, происходящем в мире, путём Недеяния. В основе этого стремления в первой четверти первого тысячелетия возник определённый стиль поведения даосов, способных улавливать дуновение Ветра Вселенной и следовать в его потоке вместе со своим личностным «я», совершать своего рода эманацию духовного существа человека. Благодаря этому «ветру и потоку» - «фэнлю» можно было явить миру своё постоянно трансформирующееся «я», освобождённое от оков обыденности и предрассудков стандартной морали, стать знаменитостью «мин ши», не сковывающего себя в проявлении собственной индивидуальности, и не подчиняться общепринятым меркам. Именно такие люди из своей жизни и могут творить искусство, как понял я ходе своих жизненных наблюдений.
Но для того, чтобы овладеть этим искусством прежде всего необходим покой.
Чжуанцзы о Великом Покое говорил так:
ВЕЛИКИЙ ПОКОЙ
Себя сам знаньем мелкий человек не утруждает,
И не выходит за приделы принятых писаний,
Лишь лёгкими препятствиями ум свой загружает,
Но хочет проникать легко в суть сокровенных знаний.
Желая помогать вещам в Великом Единенье,
Как верхогляд, первоначала он совсем не знает,
Стремится всё использовать для тела очищенья,
Трясясь над телом, по Вселенной ум его блуждает.
Другой же, настоящий человек, своё вниманье
И разум острый к безначальному лишь обращает,
Он сладко всегда дремлет в забытье и Недеянье,
Его ум, сравнить с мелким человеком, отдыхает.
Подобен он воде спокойной в вечном отрешенье,
Которая течёт, сопротивленья не встречая,
Без формы, сквозь чреду просачиваясь преграждений,
И в чистоту великую проходит, проникая.
Но как печально знать, что обращая свои знанья
На мир весь, мы не познаём Великого Покоя,
Нас обрекают поиски на вечные блужданья,
Для Истины всегда мы - в положении изгоя.
Это предупреждение Чжуанцзы тесно связано с тем, что человек пытается приобретать какое-либо оружие, будь то острооточенный ум или гипертрофированные мышцы, и постоянно забывает, что острое оружие «лици» вредит человеку и даже приводит его к гибели.
По этому поводу Чжуанцзы замечает:
ОРУЖИЕ
Необходимое необходимым не считает
Мудрец, поэтому оружием не обладает.
Необходимым не необходимое имеет
Глупец, поэтому многим оружием владеет.
Послушен он оружию и в ход его пускает,
Но гибнет всё равно, оно ему не помогает.
Можно также развивать в себе какое-нибудь умение, но прежде всего необходимо подумать, нужно ли это умения тебе? И по этому случаю Чжуанцзы говорил:
УБИЙЦА ДРАКОНОВ
Пимань три целых года у Чжили был в обученье,
Учился убивать драконов, приобрёл уменье,
Через ученье его семья впала в разоренье,
Но своему искусству не нашёл он примененья.
Человек, вставая на путь совершенства, должен учиться думать и просчитывать своё будущее. От чего-то он должен отказываться, чтобы не распыляться и добиваться поставленной перед собой цели или задачи. В мире очень много соблазнов, поэтому самым трудным для человека является отказ от чего-либо. Всё, что есть в мире, совершенный человек имеет в самом себе, и даже в последний путь от собирается как на встречу со своей родиной, ибо он является частью Единого Целого. Об этом говорил Чжуанцзы в своей притче.
ОТКАЗЫ ЧЖУАНЦЗЫ
Звал из всесильных некто Чжуанцзы к себе на службу,
Мудрец ответил посланцу на это приглашенье:
- «Я благодарен столь Его Величеству за дружбу,
Но не способен я служить ему, прошу прощенья.
Вы видели, как быка жертвенного наряжают
В узорчатые ткани, травой кормят и бобами,
Но вот когда в торжественный момент он в храм вступает,
Свободно он не сможет уж пастись между холмами».
Чжуанцзы при смерти лежал, ученики собрались,
Устроить ему похороны пышные решили,
Мудрец же воспротивился, когда все вместе были,
Сказал: «Не будет похорон, чтоб не сопротивлялись.
К чему всё это?! Небо я считаю саркофагом,
И тьму существ земных – моей толпою провожатых,
А землю – гробом, свет луны и солнца – высшим благом,
На звёзды буду я смотреть, как на моих вожатых.
Хочу, чтоб было всё на похоронах совершенно».
- «Боимся, что склюют вороны без захороненья!»
- «Ну что ж, там или здесь пойду я в пищу непременно,
Отняв у воронов, червям дадите предпочтенье».
Люди, желающие многого, и не привыкшие в жизни ни в чём себе отказывать, часто терпят поражение, потому что, концентрируясь на чём-то определённом, они теряют ориентацию в мире, и не способны наблюдать за изменениями, происходящими во вне. Об этом тоже говорил Чжуанцзы:
ОТКАЗ КОНФУЦИЮ
Спросил Айгун, царь лусский, у даоса Яна мненье:
- «Считаю мудреца Конфуция я даровитым,
Не будет ль лучше при Конфуции моё правленье»?
Дал тот царю ответ, подумав, со смиренным видом:
- «Опасен он. Беде быть. Всегда верит он в поверья,
Цветисто речи говорит всегда при деле срочном.
И разрисовывает даже он фазаньи перья,
А вместо главного всегда печётся о побочном.
Народ наш он ученьем терпеливо поучает,
Не слышит никого и, мудрецом себя считая,
Людей не знает, также никому не доверяет.
Глух к мненьям других, свои мысли лишь воспринимая.
Разумности в его речах давно уж нет в помине,
От сущности велит всему народу удалиться,
Лишь лицемерию народ с ним может научиться,
Это не то, чему поучать следует всех ныне.
Я думаю, стоять он над народом не достоин,
Своим умом он управляет, не умом народным,
Уж лучше дать отказ, пока он ничего не стоит.
Лишь можно по ошибке нам считать его пригодным.
Поэтому от службы его надо отказаться,
Беды натерпится народ наш под его правленьем.
И если нам сейчас решительно с ним не расстаться,
Достанется забот последующим поколеньям».
Самое главное, что должен человек сохранять в себе, – это естественность. Только тогда человек будет от всего свободным, когда будет следовать своим естественным мыслям и желаниям. Об этом Чжуанцзы говорил так.
ЕСТЕСТВЕННОСТЬ
Чтоб жертвенный сосуд создать, часть дуба отрубили,
И в мастерской орнамента достигли превосходства,
Обрубок вместе с мусором в канаву завалили,
И красотою одно стало, другое ж – уродством.
Свою природу так сосуд с обрубком потеряли,
Такое часто разделенье и с людьми бывает,
Кого-то опускали вниз, кого-то возвышали,
Но люди одинаковой природой обладают.
К утрате всей природы нас ведут пять изменений:
Услада музыкой слух человека притупляет,
А любованье красками лишает людей зренья,
Пристрастье к ароматам обонянье ослабляет,
Меняют пряности все вкусовые ощущенья.
Врагами жизни и природы всё это являясь,
В нас губит изначальное, что пылью разлетаясь,
Сердца приводят неприязнью с пристрастьем в смущенье.
А тут ещё Ян Чжу с Мо Ди вдруг стали отделяться,
Считая, что в своих ученьях Истину открыли.
Негоже от природного всего им отдаляться,
Но, видно, оба про суть изначального забыли.
Как обрести всё истинное можно, отдаляясь
От сути всех вещей тех в мире, что нас окружают.
И полагать, в иллюзии обмана забываясь,
Что Истину они все в заблужденьях обретают.
Когда сова или голубка в клетку попадают,
И жизнь их в сытости, довольстве, неге протекает,
Ещё не значит, что они тем счастье обретают.
Как раз все в тюрьмах существа несчастными бывают.
Так и мыслители, свои системы создавая,
Ум в замкнутости их там долгие часы проводит,
Считают, что правы, свои идеи защищая.
Несчастны, когда видят, что от Истины уходят.
Пристрастье, неприязнь – от внутреннего огражденье.
Приукрашенья – отгораживание во внешнем.
Зачем свободному уму нужны ограниченья,
Когда не ограничен мир одним мирком лишь здешним?
И наконец, для даоса основным смыслом жизни является обретение духа. Дух делает его причастными к вечности. Об этом и говорил Чжуанцзы.
ПУТЬ – ЭТО ДУХ
Жизнь человека меж землёй и небом протекает,
Её бег мимолётный, человек, не замечая,
Стремительно являясь в мир, внезапно исчезая,
В развитье зарождается, в развитье умирает.
Животные о смерти всех не ведают печали,
Лишь люди не находят по умершим утешенья,
Они жалеют в мире всех, кого бы ни встречали,
Кто отправляется в великий Путь свой возвращенья.
Бесформенное форму создаёт - все это знают,
Форма родит бесформенное – тоже всем известно,
Лишь тот, кто в Путь пустился, никогда не умирает.
Путь – это Дух, что проникает в формы повсеместно.
Обычным не руководствуется мудрец сужденьем.
Того, как Путь находит, он ни с кем не обсуждает.
Его взор проницательный виденьем обладает,
Он называет Величайшим то Приобретеньем.
Как только я познакомился с этими высказываниями Чжуанцзы о духе, то тут же перед моим внутренним взором возник текст Учителя, который я перевёл так:
ОВЛАДЕНИЕ НЕПРИНАДЛЕЖАЩИМ
(Великое в малом)
Учитель Чжо Хэншань однажды в молодые годы
Лежанку себе сделал в опустевшем общежитье
На озере Сиху, заброшенном среди природы,
Ученью предаваясь, погружал свой дух в Небытие.
Раз как-то ночью в комнате той шорох он услышал,
Как будто кто-то там к нему подкрадывался рядом,
- «Ты дух или лиса»? – спросил сердито он и вышел
Из комнаты в пространство между зданием и садом.
- «Зачем меня тревожишь в этом месте, окаянный,
Или желаешь, чтобы из тебя я душу вынул»?
- «Я - дух и вместе с тем лиса», - услышал голос странный
Из комнаты, которую он только что покинул.
- «Но так не может быть, - сказал он, почесав за ухом,
Не можешь быть ты духом и лисой одновременно».
- «Но так это случилось, что я стал лисой и духом,
Даже такое ведь случается обыкновенно».
Услышав это, учитель в молчанье погрузился,
Затем послышалось в ответ такое объясненье:
- «Вообще-то я семьсот лет здесь назад лисой родился,
Но был убит своими за бессмертье постиженье.
Скопил я сокровенную эссенцию бессмертья,
Но лисы из моей родни украсть её решили,
Когда достиг уже я тренировкой долголетья,
Они все сообща меня схватили и убили.
И вот душа моя на перепутье здесь застряла,
И стал лисы-покойницы я духом убиённым».
- «Но почему душа ваша судье не рассказала
О преступлении в Подземном царстве потаённом»?
- «Обычно все бессмертья тренировкой достигают
Дыхания (1) и комплексом телесных упражнений,
Они все слиты, заключены в тебе самом бывают,
Никто не может их отнять без повреждений.
Когда же эликсир из составных частей составлен,
Его можно отнять, ведь он не часть тебя являет,
Ведь так он ненадёжно сутью в твою сущность вплавлен,
Поэтому, воспользовавшись, жизнь так отнимают.
У соблазнённых (2) забирая жизнь для накопленья,
Я этим актом причинила всем им вред смертельный,
Убить виновного в смерти других – не преступленье,
Поэтому и не был жизни срок мой беспредельным.
И если я пожалуюсь судье на преступленье,
То он, являясь добрым духом, просьбе удивится,
Я знаю, не в мою он пользу вынесет решенье.
Так лучше в этом мне укрытье продолжать томиться».
- «И чем вы занимаете себя, здесь поселившись»? –
Спросил учитель, откровением лисы задетый.
- «Я прячу своё тело от людей всех, удалившись,
И приглушаю звуки, чтоб не слышно было где-то.
Я закаляю оболочку тела лунным светом,
Который силой «инь» моё всё существо питает,
Мне нестерпимо днём быть, светом солнечным согретым,
И рядом с вашим телом, силу «ян» что источает.
Поэтому прошу вас (чтобы вы не обижались)
Расстаться здесь со мной, и этот дом мне предоставить,
Хочу, чтоб здесь живой и мёртвый в доме не встречались,
Так я могу просить вас завтра этот дом оставить»?
Дух лисий замолчал, и слышалось одно рыданье.
Учитель ещё раз заговорить с лисой пытался,
Но всё затихло, воцарилось лишь в ответ молчанье,
С рассветом утренним он в доме больше не остался.
А позже он ученикам сказал своё сужденье:
- «Тот, кто не принадлежащим ему овладевает,
Владеть не может им, на смерть себя сам обрекает,
И это страшно! Но есть в этом предопределенье».
Примечание
1. Тренировка дыхания – даосы считали, что с помощью дыхательных упражнений, можно продлить жизнь.
2. Эссенцию жизни добывать у соблазнённых – даосы считали, что «жизненная энергия» мужчин (ян) увеличивается от половых сношений с женщинами, и что в «сокровенной эссенции» женщин содержатся элементы, необходимые для получения эликсира долголетия. Народные верования наделяли лис способностью красть у соблазнённых ими мужчин эту «жизненную энергию».
Так что и с духом в этом мире не всё однозначно.
(продолжение следует)
Власов Владимир Фёдорович