Наш городской парк место более чем мистическое, с одной стороны ограниченное
городским, старинным, давно переполненным кладбищем, с другой- бескрайний, уходящий в верховья реки, ограничивающей его с запада. В былые времена за парком ухаживали, прореживали, а главная аллея была украшена парковыми скульптурами идиллического рода.
Что это были за скульптуры уже не всегда предоставлялось сказать возможным,
многие из них были порушены и превращены в не более чем руины слабо узнаваемые, постаменты же их разобрали на кирпичи от наступившей бедности. Ничто не длится вечно и процветание сменила разруха. город опустел, обезлюдел и парк и на его аллее теперь редко можно было кого-то встретить.
Но в глубине парка сохранилось одно из немногих украшавших его некогда изваяний, снятое сейчас с постамента, который постигла та-же участь что и остальные, он непременно был разобран на кирпичи мародёрами. Скульптура-же теперь стояла на голой земле, зарастающая мхом и плесенью. Почему у мародёров не поднялась рука разбить изваяние остаётся неизвестным, возможно их остановила чистота образа. В общем она оказалась цела,а потом, очевидно, заросли поглотили и укрыли её от дурных глаз. И теперь скульптура стояла таким образом что её невозможно было сразу приметить.
Это был образ молодой девушки припавшей на одно колено перед оленем,
олень-же стоял насторожившись и повернув несколько голову. А девушка тем временем гладила оленя по спине. Скульптура уже была покрыта зеленью, и вросла своим основанием в мягкий зелёный мох и траву, так что казалось что фигуры выросли из земли и была скорее её порождением, а не творением человеческих рук. Безымянный мастер запечатлел образ, чистый, полный отрешённости, мистического обаяния и тревоги.Я часто гулял в парке, в обществе я не нуждался, и довольно спокойно чувствовал себя в совершенном одиночестве. Уединённость устраивала и я часто придавался меланхолии в этом безлюдном уголке, и подолгу бродил погружённый в свои мысли. Знал я и об одинокой скульптуре, ждал её появления перед собой, потому что, как я уже говорил, невозможно было увидеть её не выискивая взглядом и всегда она появлялась или была замечена мною совершенно неожиданно.
В один из таких дней, я брёл знакомой дорогой предавшись в объятия уныния. Вновь я искал то место где обитала одинокая скульптура. Олень всё так-же был насторожён и прекрасен, а девушка прикасалось к нему, для них время остановилось. Я устроился поблизости, мысли бессвязные, и несущественные проистекали совершенно свободно без какого либо сопротивления. Скульптура завораживала и меня охватило какое-то странное оцепенение, взгляд застыл на изваянии, но вместе с тем я потерял какую либо сосредоточенность. Меня объял месмерический, животный магнетизм, я потерял ход мыслей, без начала и без конца и уже перестал их совершенно замечать. И вдруг в призрачном, мистическом свете скульптура стала оживать, на бесстрастном лице девушки появилась лёгкая улыбка, и она стала разворачиваться ко мне, это движение, неуловимое, секунда, растянувшаяся в вечности, ещё чуть чуть и олень встрепенётся и покинет пределы доступные взгляду, а девушка останется сидеть на коленях в одиночестве. Взор мой расширился насколько это было возможно и тогда я увидел движение каждой травинки и каждого листа единомоментно.
Скульптура двигалась и была неподвижна. И тем более пугающим было это неуловимое движение жизни в покрытом патиной каменном изваянии. Её взгляд, она смотрела на меня, а я не мог оторваться от этой магической улыбки каменной девы. И её спутник точно заметил меня, так мне чудилось. И мох и плесень, тусклые, в сумрачном свете и пожухлая листва у ног изваяния, всё налилось жизнью, заиграло необъяснимыми, новыми красками.
Не знаю сколько я провёл времени в таком забытьи, может минуты, а может и часы. Вечность-секунда для камня. очнувшись от этого призрачного видения, всё стало как прежде, искра жизни проявившись на мгновение перед моим сумрачным сознанием угасла без следа, девушка вновь была бесстрастна, а олень неподвижен. Очень скоро я почувствовал какую-то истому разливающуюся по телу, и оставил так полюбившеюся мне скульптуру в приходящем в упадок, запущенном и безлюдном парке.