Милая Маша, все свои дневники и письма я прошу отдать издательствам, чтобы все, кому заблагорассудится, могли ознакомиться с интимной стороной моей жизни. Я понимаю, что написанное мной мало обо мне говорит, как о человеке и писателе, и что в научно-культурных целях необходимо непременно залезть мне в голову. Мне кажется, что это будет очень интересно простому народу, к тому же — нужно ведь посредственной богеме как-то составлять обо мне мнение и знать, чему подражать. Впрочем, это на твое мудрейшее усмотрение. Да, вот только переписку с Аглаей Никитичной попрошу сжечь, не читая. Просто сделай это. Когда же будут устанавливать мне памятник, а это дело, я думаю, уже решенное, прикажи, чтобы его не ставили вблизи торговых павильонов и общепитов, — не хочу, чтобы на меня посматривали дородные, жующие физиономии, тогда как я в последнее время не доедал; и пусть на мне будь защитная маска, потому что благовоние голубиного помета, я чувствую, будет доноситься и до того света. Далее, если кто-то из литературоведов возьмется толковать, что я хотел сказать этим героем или его поступком, не перечь, — мне самому будет интересно отсюда послушать…
Милая, Маша, я хотел бы сказать, что все мое творчество — это самоотречение и дело во благо остальных, как осознание своего великого призвания, но боюсь, дорогая, что это не так. Последнюю «Арзамаскую девственницу», каюсь, я написал, чтобы погостить долги за квартиру и что-то оставить тебе. Маша, я любил тебя, мой единственный друг. Я хочу, чтобы ты не страдала по поводу моей кончины и не давала обет верности, который, впрочем, ты не сможешь сдержать. Устрой свою жизнь наилучшим образом, выйдя снова замуж. Что-что, а вот, как выйти удачно замуж, ей богу, не мне тебе объяснять: предыдущие двое твоих мужей это бы подтвердили; к стати, может быть я сними тут увижусь. И да, если тебе вдруг захочется издать свои мемуары а-ля «Наша подноготная» — о том, каким я был, то прежде выпей технического уксуса и попытайся с пятого этажа удачно приземлиться: исход будет предзнаменованием. Маша, мне известно о Гивировском, говорят он болен чем-то неприличным, тебе, жизнь моя, не лишним было и бы провериться, впрочем, быть может это всего лишь подлые слухи…
Люблю вопреки всему! Прощай, Маша, твой Александр Бахметьев-Разумовский (Бахрамушка)!
Если вы оставите отзыв, то улучшите своему карму!