Недалёкое будущее. Самое обычное утро в московском метро.
Ещё ночью поднялся лёгкий восточный ветерок; врываясь в вагоны метро, он приносил с собой свежий запах больших морских пространств. Однажды познав запах моря, человек, живущий далеко от побережья, не сможет забыть его уже никогда. Но к утру ветер прекратился, и утренняя партия спешащих на работу якутов, совершавших пересадку на станции Хабаровская, ощущала в воздухе лишь едва уловимые морские нотки.
На станцию спешил мужчина средних лет, с дипломатом в одной руке и трёхлетним сынишкой – в другой. Ворвавшись в полупустой вагон, он не спешил радоваться сему, так как хорошо знал, что к вечеру то ли ещё будет. Усадив рядом с собой светлого кучерявого паренька, который не переставал улыбаться от ощущения начинающихся приключений, он сказал ему:
- Ну что, Миша, вот ты и в метро! Доволен? – получив в ответ кроткий утвердительный кивок, мужчина продолжил. – Здесь ездил мой дед, мой отец, и уже много лет здесь езжу и я. Когда подрастёшь, будешь ездить прямо как твой папа. А однажды наступит день, когда и ты возьмёшь с собой на работу своего сына. Ну, или дочку, - он несколько прокашлялся, и добавил, - тут уж от тебя всё зависит, но об этом я расскажу тебе лет через пятнадцать.
Через полчаса двери вагона открылись вновь. Один из новых пассажиров уронил связку ключей, и они бы точно упали между посадочной платформой и полом вагона, если бы не новейшие экранирующие технологии, которые недавно начали использоваться на всех станциях. «Слава Богу», подумал вошедший, и сразу обратил внимание на знакомое лицо в углу вагона:
- Чыбез! - он подошёл, пожал руку, а в последний момент, сделав удивлённое выражение лица, воскликнул. – О, кто это тут такой большой едет? Ты знаешь его, Чыбез?
- Это мой сын, Миша!
- Вот это богатырь! Боюсь протягивать руку – все пальцы отожмёт!
- Не отожму, не бойтесь, дяденька, - смело ответил Миша, сверкая слегка прищуренными голубыми глазами.
- Э, какой шустрый!
- Познакомься, Миша, это – Владимир, мой друг, - представил своего напарника по работе отец мальчика.
- Можно просто - дядя Вова.
Вдруг лицо мальца переменилось, брови сгустились как две маленькие тучки.
- А что вы Чыбезом обозвались? Папу Петей зовут.
- Смекалистый, - схватился за живот Владимир.
- Да, палец в рот не клади, - почесался за ухом Пётр, после чего пояснил сыну, в чём же тут загвоздка. – Это не плохое слово, так меня называют старые школьные друзья.
Итак, в углу вагона теперь сидели трое: Пётр, Владимир и маленький Миша. Какое-то время разговор двух мужиков-трудяг не клеился, обоим было непривычно в присутствии маленького пассажира. Но со временем разговорились, и беседа пошла своим обычным чередом.
Напротив тройки уселась пенсионерка, в руках у неё был третий том «Войны и мира». Владимир незаметно указал на книгу:
- Ты говорил, всю книгу в метро прочитал?
- Да, было дело, - согласился Пётр.
- И за сколько поездок прочитал?
- За две, когда на работу ехал. На обратном пути не читаю – голова уже не варит.
- Всю книгу?! – от удивления Владимир привстал.
- Расслабься! Конечно же, нет. Я о третьем томе, или четвёртом – уже и не помню.
Несколько минут все молчали. Поезд разогнался до огромных скоростей, и шум гремящих о рельсы колёс заполнял всё пространство. От звуковых волн дрожали щёки, усы, а у кого-то, пожалуй, даже танцевали позвонки. В такой обстановке, казалось бы, о любом разговоре не может быть и речи. Но человек – существо удивительно приспосабливающееся. Так, полностью сосредоточив внимание на голосе собеседника, Владимиру и Пётру удавалось поддерживать разговор и полностью понимать друг друга.
- На работу? - спросил первый, поглаживая рыжие волосы.
- Угу, - быстро кивнул второй.
- Мне удобно - до понедельника, а тебе?
- Как обычно, ко вторнику.
- Это куда же?
- Сталинградская ГЭС, - в голосе Петра звучала гордость.
- Вроде и не так далеко... - его собеседник на мгновение нырнул в свою память, после чего едва не подпрыгнул со своего места. - Уф, это что, до сих пор с пересадкой в Москве?
- Да, на Каширской, - Пётр поджал губы, так бы и ударил в боксёрскую грушу, попадись она ему под руку. - Никак не починят Самарскую ветку.
- Всё как в прежние времена, - проникновенно заметил Владимир. – Хорошо, что хоть не до конечной Таврической, а то так бы и жил – успел на ужин в субботу, и обратно в вагон.
Иногда друзьям приходилось прерываться, потому что Миша то и дело давал о себе знать. Детское любопытство – явление, описывая которое, можно исписать все карандаши мира. Отвечая на постоянно появлявшиеся – словно из ниоткуда – вопросы, Пётр то и дело поглядывал на выцветшее на одном из стёкол объявление, гласившее:
«Акция! Подключите к всемирной сети мозг второго ребёнка абсолютно бесплатно!».
Пока он взвешивал все «за» и «против», не заметил, как мягкий женский голос объявил о прибытии на станцию Байкальскую. Поэтому, когда сын начал что-то кричать о нерпе, он не сразу сообразил, в чём тут дело. Открывшийся на несколько минут красивый вид на величественное озеро не оставлял никого равнодушным. Все вагоны опустели с левой стороны. Предупреждая опасный крен, рельсы здесь строились с определённым наклоном.
Конечно, из вагона нельзя было разглядеть ни одного животного. Мальчик увидел пресноводного тюленя выполненного из бронзы в живописном оформлении станции – по старой столичной традиции.
- Знаешь, Миша, Чыбез – то есть твой отец, очень хороший человек. Сначала он был очень обособленным, держался от всех отдельно. Никто не любит таких людей, но он нас не пытался исправлять, не зазнавался, и его твёрдость со временем начала нам нравится. Со временем он впился в наш коллектив.
- Ну, - Пётр остановил внезапный рассказ своего друга, - оставь свои словечки в стороне.
- Вот видишь, даже пошутить не даёт над собой, - подмигнул Мише дядя Вова.
Он хотел сказать ещё что-нибудь остроумное, развеселить сына своего друга, но так глубоко погрузился в третью шахматную партию, просчитывая победную контратаку белых, что забыл о малыше аж до станции Нефтеюганской, на которой и вышел.
Миша откуда-то из-под сиденья достал бумажную брошюру с подробной картой метрополитена, и начал её изучать с завидным для многих взрослых упорством. Ребёнок в словах ещё не разбирался, зато на долгое время его внимание приковали разноцветные линии, которые местами пересекались и образовывали сложные радужные узлы.
- Папа, сколько нам ещё ехать? – наконец спросил он у отца. Тот взял карту метро и более минуты листал её, то в одном направлении, то в другом. Подумал, что говорить о времени будет рискованно. Поэтому успокаивающим тоном, как бы задумавшись, ответил:
- Ну, осталось всего три страницы.
- А это много?
- Вот столько, - и отец показал ему страницы, по которым растянулась их линия метро, быстро проведя пальцем по некоторым станциям. – Видишь, совсем немного.
На какое-то время Миша успокоился, и у его отца снова появилось время подумать о своей жизни, о жизни людей, которые ехали с ним в одном вагоне. Некоторых он видит каждую неделю, поэтому узнаёт с первого взгляда, иногда даже по походке. С кем часто встречался глазами, с теми даже появилась привычка здороваться и желать при выходе из вагона хорошего дня. Лишь с немногими он завязывал полноценные беседы. В силу своего характера ему больше нравилось представлять жизнь своих попутчиков, чем расспрашивать их об этом.
Да и зачем спрашивать, когда люди сами охотно рассказывают о себе, хотя бы в разговорах по телефону? А прямо сейчас знакомая по нескольким поездкам молодая пара бурно и с жестикуляцией обсуждает рентабельность покупки участка на Луне. Смешно! Кому нужны эти участки с их нестабильностью? Лучше бы вложились в московское метро: построили свою станцию или, на худой конец, заказали на заводе свой вагон.
Проехали уральские тоннели, и Волгу-матушку пересекли, а на одной из открытых московских станций вышли подышать свежим воздухом.
- Передохнём несколько минут, и поедем дальше, сынок, - зевая, протяжно сказал Пётр.
Не дошли они до деревянной лавочки, стоявшей посреди платформы, как уснули прямо на ходу. Так случалось с прадедом маленького Миши, его дедом и отцом, и, видимо, это стало уже наследственным. Согреваемые первыми утренними лучами, их несколько минут растянулись в целый час.
Символ Московского метрополитена гордо блестел на солнце, мчались во все концы страны вагоны, и только голуби, как в прежние времена, интересовались лишь крошками под лавочкой, оставленными здесь предыдущими пассажирами.
01.06.2017, Волгоград.