Родители отправили Симу в лагерь в Зелёный город в первый раз в жизни. Переживали за неё, конечно. Писали письма по два раза на дню. Каждый день брали в руки семейный альбом и любовались на своё чадо, а в конце дня - обязательно ссорились.
- Вот, говорила, не надо было такую маленькую девочку куда-то от родителей увозить. Ребёнку всего лишь семь лет. Мыслимо ли дело? Взяли и отправили шут знает куда... подальше от семьи, от дедушки, от бабушки... Это ты всё: " Надо -надо... Пускай приучается к самостоятельности, пускай общается со сверстниками, пускай побудет в коллективе!"
- Да, - невозмутимо отвечал на все косвенные обвинения жены папа Симы, - ребёнку лагерь несомненно пойдёт на пользу. Я сам в своё время раз десять там отдыхал. Ничего плохого в лагерях нет. Дома ты ей шагу не даёшь ступить без своих советов, рекомендаций и претензий. Она сама в своих семь лет должна всё делать, а не держаться за твою юбку. А что дома? Она даже кровать не может убрать самостоятельно: ты ей помогаешь даже в этом. Я уж не говорю о посуде...
- Да, у неё одеяло большое, она в нём запутывается.
- Значит, ей нужно купить одеяло поменьше.
- А посуду она, когда моет, то не промывает тарелки как следует... Ты хочешь, чтобы мы потом из них ели?
- А как же ты хочешь приучить её к этому процессу? Перемывай за ней тарелки потом, иначе она ничему и никогда не научится.
- Паша! Ну, как ты не понимаешь: она там среди чужих людей, - с тоской в голосе даже не проговорила, а простонала Зинаида.
- Согласен, среди чужих, - подправил съехавшие на нос очки Павел, и сложил газету "Труд", - но...
- Что "но"..? - не выдержала длинной Пашиной паузы Зинаида.
- Но Сима в лагере научится постоять за себя, раз. Во-вторых, научится убирать кровать; в-третьих, научится ценить родителей и друзей. А друзья у неё рано или поздно обязательно появятся. Через год - другой и мы у неё будем не в авторитете. Нет, она нас, само собой разумеется, любит и будет продолжать любить, но между нами и ней большой разрыв во времени; барьер, скажем так, непреодолимый пока. Она любит другую музыку, другие фильмы. У неё иная мода, иной стиль в жизни и иные проблемы. Некоторые факты, вещи и события для нас - ерунда, скажем так, дело житейской, для неё это всё более, чем серьёзно. Лишь с подружками и друзьями она войдёт в русло общества и научится разбираться в людях, в смысле жизни, в добре и зле. Мы придём к ней на помощь, если понадобится, конечно же в любую минуту, но сейчас ей нужно увидеть другую сторону жизни без родителей. В конце-концов, в лагерях работают люди, которые отвечают за своих подопечных, в данном случае, детей. Пойми ты это!
Зина расплакалась, так как тоска сильно сдавила ей грудь и пошла смотреть фотоальбом. Павел, вздохнув, перебрался на диван поближе к телевизору.
Сима первые дни очень скучала по родителям, даже плакала. Её соседки по комнате относились к проявлению Симиных чувств по-разному: они смеялись, другие сочувствовали, а некоторым было вообще всё равно.
Комната, в которой оказалась Сима по прибытию в лагерь, была достаточно просторной и светлой. В ней было три огромных окна. Вдоль стен стояло восемь кроватей, четыре тумбочки, большой стол со стульями и старый двустворчатый шкаф.
Отдельно о шкафе: он был с виду какой-то мрачноватый и , можно даже сказать, угрюмый. Когда-то шкаф был покрыт морилкой, потом полачен; внутри висели полки подколоченные не раз. В общем, поблек он от времени. При открытии правой створки двери в глаза сразу же бросалось зеркало. Оно занимало половину объёма двери.
Утро девочек начиналось со скрипа этого самого шкафа. Почти все они были обладателями длинных волос и часто причёсывались, безустанно любуясь на свои отражения. Была одна странность, при совершении туалета: девочки, смотрясь в это старое и немного пожелтевшее по краям зеркало, никогда не улыбались. Всегда были серьёзны, как никогда.
Почему-то меньше всего к зеркалу подходила Сима. Наверное, потому что шкаф был очень большой и важный, а девочка была самой маленькой из всех.
- Ты на куколку похожа, - говорили ей подружки, - у тебя такие светлые, пушистые волосы и голубые-голубые глаза.
- Да, - подтвердила Маша Коноплёва, - когда в них смотришь, то кажется, что там отражается небо.
Сима скромно улыбнулась и на её розовых щёчках появились две очаровательные ямочки.
Сима дружила со всеми девочками. Её никто не обижал, она же обижать кого-то вообще не умела.
Дни пролетали за днями. Погода стояла чудесная. Дожди если и были, то только по ночам, а к утру снова было тепло и сухо. Солнце - чудесное огниво вселенной - лучезарило с самого утра и до самого вечера. Закаты тоже были великолепные.
Незаметно подошёл конец смены, оставалась последняя неделька в лагере. Девочки целыми днями шушукались в палате. Им так хотелось, чтобы в память о лагере произошло какое-нибудь запоминающееся событие: весёлый случай, концерт, поход или, в конце-концов, что-нибудь мистическое.
Концерт руководитель лагеря не захотел проводить по каким-то причинам. По каким, он не обнародовал. Поход тоже не одобрил, зато обещал, что за день до отъезда, будет торжественная линейка, а вечером - дискотека. Дети обрадовались и этому. В свою очередь, чтобы не очень заскучать, девочки из Симиной палаты решили остановиться на мистике. Судакова Галина предложила девочкам вызвать ночью Пиковую даму. Также она поделилась опытом вызова духов.
- Мы её в другом лагере вызывали. Знаете, как страшно?!
- Не знаем, - вздохнули все, но заинтересовались, сбились стайкой вокруг Галины. Той было приятно чувствовать себя в центре общества, и она постаралась всё описать достаточно реалистично и красноречиво.
- А как и что нужно делать? - взволнованно спросила Таня Куропаткина.
- Да, всё очень просто... Но ещё раз повторюсь, что сам по себе ритуал очень и очень страшен. И я не знаю, найдётся ли среди нас такая смелая девочка, которая сможет ночью встать перед зеркалом и в полной темноте произнести одну и ту же фразу несколько раз?
- А чего ты сама не хочешь поговорить с зеркалом? - захихикала Ксюша Фролова.
- Я?!! - ужаснулась Галя. - Да мне в другом лагере хватило этого ужаса... А крику... сколько было крику.
От этих откровений всем девочкам стало как-то не по себе.
- А если найдётся? - вдруг спросила Сима, нарушив таинственную тишину.
- Что найдётся? - не поняла Галя.
- Не что, а кто. Ну, девочка, которая не побоится совершить обряд ночью перед зеркалом.
- А, да-да, конечно. И кто же это? Уж не ты ли?
- Я, - просто и ясно проговорила Сима.
Если честно, то Сима сама от себя не ожидала такой смелости и уверенности. Но в голосе Галины было что-то влекущее, зовущее... Ей вдруг так захотелось увидеть другую, неизвестную доселе реальность, что она вызвалась вперёд других. Потом она оценила те взгляды, которые на неё кинули девочки довольно старше её: в них было уважение, восхищение и даже гордость. За что гордость? За то, что такая маленькая и хрупкая девочка не боится чего-то неизведанного, страшного и злого.
- Ты что ли самая смелая? - Галя подошла совсем близко, почти вплотную к Симе и заглянула своими чёрными, задорными глазами в глаза девочки.
- Ну, я, - уже не так уверенно повторила Сима. - А может быть, ещё есть кто-то смелый?
Все промолчали. Сима, почувствовала от девочек восхищённые взгляды, и ей стало так приятно, что о страхе она позабыла вовсе.
- Что делать-то надо?
- Нужно ровно в 12 часов ночи открыть шкаф и, глядя в зеркало, в полной темноте произнести три раза фразу: "Пиковая дама появись!" Только говорить нужно чётко и громко, смотреть в это время в зеркало, как бы страшно ни было и что бы там не появилось.
- А что будет потом? - всем вдруг стало очень тревожно. - Что должно произойти? - спросила Оля Симакина.
- Ну... эта дама должна появиться вся в чёрном и говорят, что она может даже задушить человека, поэтому остальные девочки должны быть рядом, чтобы в случае чего помочь той. которая вызывает сию даму.
У всех мурашки пробежали по коже. Но согласие уже было дано, отступать от своего слова было не в чести. У Симы в голове замелькали пословицы, подходящие для сего случая: "Слово не воробей, выпустишь - не поймаешь. Дал слово - крепись, дал слово - держись". Её папа был любитель устного народного творчества и часто вставлял в свою речь пословицы, поговорки, разные шутки - прибаутки. Девочки переговариваясь, вышли на вечернюю прогулку, потом на ужин, потом собрались в палате.
Сима не боялась того, что должно произойти, хотя все остальные дети ужастно волновались. И чем ближе стрелки часов приближались к 12 часам, тем тише становилось вокруг.
Без десяти минут двенадцатого девочки подошли к шифанеру и встали возле его дверей.
Только теперь Симу заколотило мелкой дрожью. Все возбуждённо шептали ей в полной темноте, чтобы она не боялась, что они рядом, что всё будет хорошо.
И вдруг в темноту резко ворвался хриплый голос Оли Тараторкиной: "Пора!". Она сидела с часами возле окна и при лунном свете наблюдала за стрелками часов.
Сима резко распахнула правую створку шифанера перед собой.
Зеркало сверкнуло в темноте стальным, каким-то тревожным блеском. В нём, также как и вокруг, была полная чернота.
Натяжно,громко и чётко, как будто не своим голосом, Сима произнесла ровно три раза:
- Пиковая дама, появись!
Тишина вокруг была такая, что казалось, упади с головы чей-нибудь волос, то будет слышно.
Вдруг сквозь мрак и темноту из глубины зеркала стала появляться какая-то точка, которая росла-росла и вдруг на глазах испуганной девочки стала превращаться в старую, страшную и злобную старуху. Сима разглядела, что она была во всём чёрном, и в чёрной шляпе с огромными полями. Она даже разглядела вуаль, тоже чёрную. Лицо этой дамы было ужасным не из-за старости и морщин, а каким-то мертвецким взглядом и злобным выражением лица, и ещё - чёрными губами. Такого выражения у людей Сима никогда в своей жизни не видела. У неё похолодели руки, а ноги подкосились. Пиковая дама оттуда из-за зазеркалья приближалась всё ближе и ближе к Симе, приближалась очень быстро, а вместе с ней к девочке приближалась какая-то энергетика, как волна. Только волна эта была полна какого-то беспокойства, страха, ужаса.
Сима отпрянула от зеркала, закрыла глаза и закричала так сильно, как никогда не кричала за всю свою маленькую жизнь. Девочки подхватили этот крик в темноте. Кто-то очень быстро захлопнул дверку шкафа, кто-то зажёг свет.
Прибежала воспитательница, а Сима всё кричала и кричала. Анна Егоровна обняла всхлипывающую девочку, и спросила у остальных о том, что произошло.
Сима плакала довольно-таки долго, при этом трясущимися руками показывала на шкаф и шептала:
- Старуха, старуха... Она пришла...
Анна Егоровна сочла нужным забрать девочку к себе в комнату. Оставшуюся неделю Сима провела у неё.
Остальным девочкам было не смешно. Все ночи они спали со светом, вообще перестали расчёсываться у зеркала, и ждали с нетерпением конца смены.
Оля Симакина иногда с упрёком смотрела на Галю Судакову.
- Что смотришь-то? - недовольно отмахивалась та рукой.
- Да, повеселила ты нас напоследок.
- Я - предложила, вы же не отказались.
- Но ты же знала, что произойдёт!
- Знала, но я вас предупреждала о последствиях.
- Да ладно, девчонки, не ругайтесь. Всё уже произошло и никуда от этого не денешься, - прервала начинавшуюся ссору Ксюша Фролова.
Приехав домой, Сима в первую очередь попросила убрать из её комнаты зеркало.
- Тебе не кажется это странным? - спросила Зина мужа, после того, когда сделала Симе причёску и подала ей круглое зеркало, чтобы та оценила её труды и полюбовалась на своё отражение.
Сима взволнованно отскочила от зеркала и ушла в свою комнату. Она там конструировала картонный автобус, а в него хотела посадить своих бумажных куколок.
- Нет, ничего странного в этом нет.
- Нет есть. Говорила ведь: нельзя в таком возрасте ребёнка от семьи отрывать. Вот что с ней там могло случиться такое, что она теперь зеркал боится, как огня?
- Что, что? Как будто сама в лагерях никогда не бывала. Пиковую даму, наверное, вызывали, али ещё какую-нибудь нечисть... А возможно - суженого, ряженого. У них в таком возрасте фантазия работает очень активно. Пройдёт через месяцок - другой. Плюс ко всему: переходный возраст.
И Павел пошёл в детскую комнату, чтобы помочь Симе приклеить колёса к картонному автобусу. Зина, закусив губу от досады, оттого что её муж её же не понимает, продолжила лепить пельмени на кухне.