Маленький Игорёк был маленьким, но уже с большими зачатками будущих амбиций. Другими, более откровенными словами, он был упрям, как пигалица-девчонка, не желающая докушивать остывший рыбный суп. Родители Игорька, конечно, немного по данному поводу расстраивались, но всё же и в этом минусе умели находить свои причины для семейной гордости: нельзя же, в самом деле, видеть в собственном чаде какие-то гнусные, и, по сути, ничтожные недостатки. Гораздо удобней и приятней облечь их в пурпуры достоинств…
Так, например, к своим четырём годам Игорёк не знал ровно ни одного стихотворения. Не то, чтобы он без запинки не сыпал налево и право Маяковским или Бёрнсом – вовсе нет. Но даже плоды народного творчества, Маршака и Агнии Барто не проникали в труднопроходимые извилины своенравного игорькового мозга.
Но однажды – о, чудо! – Игорёк во всеуслышание мамы и папы заявил, что хочет выучить стишок. Осенённые такой несусветной радостью родители разрядились в пух и прах, обзвонили (просто на всякий случай) всех своих родственников и знакомцев и гордо отправились за тридевять земель в ИКЕА, дабы купить по такому дивному случаю торжественную табуретку, с высот которой маленький Игорёк должен был впоследствии читать свои вирши.
Так как не только четырёхлетний Игорёк, но и его великовозрастные родичи оказались в эпицентре шведского изобилия впервые, последние решили не рисковать и оставили вдруг поцелованное Эвтерпой чадо в специальном отстойнике для малышни, так беспардонно мешавшей родителям утолить свой накопленный покупательский зуд. Игорька не без усилий продели в оранжевую майку без рукавов с номером 7 и запустили в вольер играть с прочими детьми, осиротевшими на то время, пока должны были совершаться таинства покупок…
Что делал Игорёк в вольере никому не ведомо, ровно, как и то, что делали его очумевшие от охвативших их со всех сторон стеллажей с товарами родители. Однако спустя два часа папа и мама с неимоверным трудом, но таки вернулись за сыном, причём в глазах обоих отчётливо стояли две нагруженные тележки со скандинавскими гостинцами. Родители были так возбуждены всем с ними произошедшим, что вместо Игорька под номером 7 они забрали с собой совершенно чуждого им ребёнка с цифрой 21 на борту. Игорёк всё это прекрасно видел, но приятственная для папы с мамой и взлелеянная ими добродетель (в миру - «упрямство») не позволила ему как-либо просигнализировать родителям о допущенной ими фатальной ошибке…
…Весь вечер того же, начавшегося ещё утром дня, до самой глубокой ночи маленькая девочка Лена никак не могла взять в толк, чего от неё хотят окружающие её незнакомые и, похоже, не совсем нормальные люди. Со всей горячностью пятилетнего существа Леночка отказывалась понимать, почему она должна учить какой-то дурацкий стишок и лезть на дебильную табуретку, с которой можно было легко упасть на пол и разбить нос или коленки…
А в далёком, непонятном месте упрямый Игорёк тихо размазывал гордые сопли по холодному оконному стеклу, за которым не было видно ничего, кроме пустой и безмолвной темноты.