Земля
Сейма проснулась от приятного запаха выпечки, доносящегося с кухни. Взглянув на часы, дельфин резко села в кровати, вспоминая события прошедшей ночи.
Впервые за много лет брюнетка отдалась чувствам, не оглядываясь в прошлое, не анализируя настоящее и не боясь будущего. Она ощущала себя свободной, несмотря на ситуацию, в которой личные дела тесно переплелись с рабочими.
11:35. Сейма улыбнулась и радостно упала на подушки. Давно она не просыпалась так поздно, давно не проводила прекрасную ночь с нежным и чувственным мужчиной, давно не погружалась в редкие мгновения счастья. И пусть это всё может исчезнуть, но сейчас её время, её час, её минута.
- С добрым утром! А на улице снег.
Девушка привстала, выглянув в окно, затем тихо произнесла, боясь разрушить атмосферу сказочной зимы:
- Привет! Раньше я не замечала, как первый снег красиво одевает деревья и тротуары, скрывая грязь и грехи осени.
Денис поставил поднос с завтраком на кровать.
- А ты у меня романтик.
- Кто бы говорил, - парировала Сейма, улыбнулась и, обмакнув оладушек в мёд, эффектно отправила его в рот.
Настолько эффектно, что одеяло сползло, обнажив грудь, а капля мёда упала на плечо.
- О, я бываю такой нюшей, - весело заявила оборотень, но не приложила ни малейшего усилия для исправления ситуации.
В следующую секунду завтрак был забыт, как и планы прогуляться по парку.
Второй взгляд на часы – 15:00. Сейма сладко потянулась, выглянула в окно, полюбовалась на падающие с неба снежинки и задумалась о походе в ресторан. Вечер обещал быть волшебным.
Под шум воды, доносящийся из душа, пришли мысли о дальнейшей стратегии в отношении профессиональной деятельности Дениса. Обыск ничего не дал, связи главного редактора тоже, как и «откровенный разговор» с подавлением воли с несколькими сотрудниками. Конечно, Ситников что-то скрывал от неё, и придётся воспользоваться внушением, чтобы выяснить детали.
Недавние опасения сейчас казались глупыми, и Сейма убедила себя – Денис мало что знал о деятельности ликвидатора, а внимание на происшествие на автостраде он обратил в силу специфики тем, на которых специализировался.
И, отбросив все тревожные звонки сущности оборотня, девушка поспешила в душ присоединиться к любимому.
*************
Земля
Очередная жертва, окрасившая кровью первый снег… Художник стоял в толпе зевак, наблюдая за действиями полиции.
Эту он бросил у мусорного бака, оставив маленький знак на грязной крышке. Но, похоже, на него никто не обратит внимания. Хорошо, если попадёт в фото с места преступления.
Третья жертва, и никакой реакции. Разные районы, отсутствие связи между женщинами, только способы убийства похожи, но никто не заметит. Пока что не заметит.
Мужчина отошёл в сторону, пропуская следователя. Тень улыбки коснулась красивого лица, мысли унеслись в прошлое, копируя важную часть воспоминаний в будущее.
Кровавый художник и подумать не мог, как интересно быть человеком в обществе. Как трепет ожидания дурманит мозг, а риск питает предвкушение. Как восхитительна может быть опасность, а смена масок заставляет кровь быстрее бежать по венам. А как возбуждает шанс выглядеть нормальным.
Чья-то рука крепко вцепилась в его руку чуть ниже плеча. Знакомый голос тревожно произнёс:
- Привет. Хорошо, что я тебя нашла. Это убийство в моём районе... Боюсь идти домой одна. Кстати, а что ты тут делаешь?
Монстр долго смотрел на свою женщину, затем сурово произнёс:
- Я здесь потому, что переживаю за тебя и решил встретить.
Губы девушки расплылись в смущённой улыбке. Она до сих пор не могла поверить своему счастью: в наше время так трудно встретить порядочного мужчину, не пьющего и не курящего, да ещё и со стабильным заработком. Плюс знакомство на работе вычёркивает всяких маньяков и прочих больных личностей.
Размышляя таким образом, Тамара повела своего спутника в сторону дома.
Кровавый художник шёл рядом с подругой, наслаждаясь игрой. Тамара идеально подходила ему, не как очередная жертва, а как возможность попрактиковаться, стать ещё больше похожим на них… тех, кого он считал слишком сложными для сближения. А Арон оказался прав, впрочем, как и всегда.
*************
Земля
- Как Джули? – тихо спросил Леонид, наслаждаясь прогулкой по первому снегу.
София взглянула на сопку, с которой Фарион наблюдала за драмой на поляне, вспомнила детали, рассказанные подругой, и мысленно удивилась, как белое покрывало может быть обманчиво уютным и плотным, скрывая не только физические следы, но и отпечатки разума.
Вслух же девушка произнесла:
- Спит.
Патологоанатом ожидал продолжения, но его не последовало. Рыжая бестия продолжала идти, погрузившись в собственные мысли. Она была рядом и одновременно очень далеко. Мужчина не мог вспомнить, когда в последний раз слышал искренний смех своей любимой, когда она откровенничала с ним, рассказывая о подвигах из своего прошлого, а когда они просто целовались, забыв об окружающем мире.
- София, нам нужно поговорить.
Ореховые глаза гневно блеснули. Девушка, тихо шедшая рядом секунду назад, вдруг превратилась в фурию:
- Ненавижу эту фразу! Начало конца чего бы то ни было! Но выбора нет - говори!
Леонид ошарашенно смотрел на рыжую бестию. Слова куда-то пропали, а мысли спутались от неожиданной человеческой реакции.
- Я слушаю! Говори! – София тяжело дышала. В какой-то момент доктору показалось, что вся злость, копившаяся в этой хрупкой женщине, сейчас вырвется наружу и уничтожит его. – Что, не можешь говорить? Тогда начинай извиняться и блеять, как большинство мужчин в подобной ситуации.
Секунды бежали с бешеной скоростью, а Леонид не мог открыть рот, чтобы издать хоть какой-нибудь звук.
Наконец, более спокойное:
- Ну, что молчишь? – вывело его из ступора.
- Я в шоке, - промямлил патологоанатом, отметив, что у Гаремовой и Фарион гораздо больше общего, чем он думал.
- Люблю нежданчики, - сурово добавила София, но в глазах отразились тоска и отчаяние.
Молчать больше нельзя, слишком больно для двоих. И Леонид прыгнул в омут, сердце завыло от надвигающейся потери:
- Я использовал тебя.
Гаремова не произнесла ни слова, ожидая продолжения. Патологоанатом взглянул на особняк Морана, вспомнил Лози, вспомнил кем был много лет назад…
- Я использовал тебя, чтобы больше узнать о планах Фарион. Я… Глупо оправдываться, что я не хотел этого... Работа оказалась важнее. И выбор был сознательным…
- Я тоже использовала тебя.
Вампир грустно улыбнулся:
- Это не то. Поверь мне, София, это совсем другое.
Он смотрел в ореховые глаза, принимая одно из самых сложных решений в своей жизни.
- Когда ты бросишь меня и уйдёшь, знай одно – я люблю тебя. Настолько бессовестно и сильно, что мысли о тебе в разлуке буду причинять дикую боль.
Гаремова моргнула, отвернулась, уставившись на белые кроны деревьев. Чувства терзали раненое сердце, а разум кричал о гордости и чести, осознавая, на что решалась его хозяйка.
Минуты потянулись унылой вереницей, а два человека застыли в зимнем лесу на грани чёрного и белого.
Наконец, София повернулась к Леониду, внимательно посмотрела ему в глаза и дрожащим голосом произнесла, неистово ненавидя часть себя:
- Я знаю, что должна обидеться, возможно, устроить истерику, почувствовать себя преданной и уйти… Я чувствую всё это, но с истерикой заминка… - Гаремова печально улыбнулась, слеза скатилась по щеке, - да и с уходом проблемы.
Второй раз за столь короткое время Леонид испытал шок, не в силах произнести ни слова.
- Какая-то часть меня кричит о неправильности происходящего, но я устала предавать себя, настоящую себя… Знаешь, у меня было много мужчин, чертовски много мужчин. И с каждым любовь казалась настоящей, хотя это не было любовью,.. лишь с тобой мир изменил краски.
София сжала руки в кулаки, гневно посмотрела на небо и в сердцах произнесла:
- О Боже, как же это сложно!
Глубоко вдохнув и вытерев слёзы, рыжая бестия выдала на одном дыхании:
- Я не брошу тебя, если пообещаешь больше не пользоваться этим самым внушением или как это там называется. Ты пообещаешь, и я поверю, - ком застрял в горле, но София собрала волю в кулак, чтобы закончить, - я люблю тебя. Люблю так бессовестно и сильно, что, если ты прыгнешь в пропасть, я прыгну с тобой.
Леонид схватил девушку, крепко прижал к себе. Он молчал, не веря своему счастью.
Гаремова громко всхлипнула, пробубнив себе под нос:
- Кажется, истерика на подходе, - и зарыдала… от счастья, что может быть простым и свободным, абсолютно не поддающимся логике.