Э. Дега. Семейство Беллели. 1860—1862. Музей Орсе, Париж.
Поездки по Италии и влияние итальянских живописцев XV века подвигли Дега на создание группового портрета семьи Беллели. Классические традиции в композиции на этом полотне соседствуют с характерными персонажами, что положительно отличает эту работу художника.
В возрасте 22 лет Дега переезжает в Италию к родственникам по линии отца, где продолжает обучение живописи и знакомится с работами итальянских живописцев эпохи Возрождения. Именно в этот период жизни он создает первые наброски для семейного портрета Беллели: тети Лауры, ее мужа и двух дочерей, Джулии и Джованны.
Барон Дженнаро Беллели, итальянский патриот, был изгнан из Неаполя и проживал во Флоренции. Его жена в трауре по отцу, умершему незадолго до этого и чей портрет можно видеть на стене комнаты. В 1860 году Джованне и Джулии исполнилось 7 и 10 лет. Их мать с подчеркнутым достоинством контрастирует с относительной отчужденностью отца.
От портрета исходит некоторая напряженность, каждый член семьи изолирован от другого. Внушительные размеры картины, сдержанная палитра красок и использование зеркала в композиции усиливают угнетающую атмосферу изображения.
Лишь маленькая собачка и одна из девочек, скрестив ноги под юбкой, все еще не поддались общему тяжелому настроению.
Дега сделал к картине множество предварительных набросков, но окончательный вариант написал уже после возвращения в Париж в 1859 году. К тому времени этот портрет был самой грандиозной работой художника. Фигуры здесь изображены почти в натуральную величину, а сама картина выглядит тщательно продуманной. Работа над картиной заняла почти десять лет, прежде чем она была показана в парижском Салоне 1867 года, где осталась незамеченной.
Мощь и глубина композиции обнаруживают стремление художника следовать образцам итальянского Ренессанса и традициям мастеров старшего поколения, прежде всего Энгру, который когда-то также создал в Италии ряд выдающихся портретов.
В то же время картина отличается свежестью и индивидуальным взглядом художника. Позы стоящих на портрете людей нетрадиционны, и в целом полотно передает атмосферу крепких родственных связей, хотя на самом деле брак Лауры нельзя было назвать счастливым.
Э. Хюттингер писало картине: «В сравнении с официальной салонной портретной живописью, для которой фотографическая точность, фотографическая постановка и достоверность моментального снимка были непременным условием эстетики, картина в своей смелости и правде означала настоящую революцию. Фигуры не позируют как на современных ему фотографиях и среднего качества салонных портретах. Только Джованна, одна из дочерей, смотрит на воображаемого зрителя, остальные фигуры сосредоточены друг на друге.
Баронесса стоит свободно, у неё гордая, прямая и чопорная осанка. Маленькая Джулия выхвачена в момент минутной взволнованности. Она сидит на краешке стула, левая нога скрыта — приём мастера, которым он передает спонтанную непосредственность.
Для академической живописи того времени это было явным осквернением святыни… В этой картине уже появляется намек на ту манеру видения, которая затем так будет поражать у Дега, когда в любом мотиве он безоглядно будет оставаться только самим собой» .