Устроители выставки были довольны. Залы никогда не были пусты. С самого первого дня открытия посетители тянулись если не потоком, то хотя бы ручейком. Небольшим, но не пересыхающим даже в самые поздние часы.
Сейчас около картины стояли двое. Они молча любовались красивыми сочетаниями цвета, рассматривали людей, нарисованных только лишь несколькими умелыми движениями кисти человека, продавшего всего одну картину. Сине- голубое небо со звездами- точками контрастировало с ярко- желтым светом ламп, разгоняющим темноту на ночной трассе кафе. Многие столы были пусты, хотя где- то в глубине, на втором плане некоторые места были заняты. Дома на другой стороне улицы были прорисованы мазками черной и синей краски, а окна горели красноватым и оранжевым отливом, присоединяясь к лампам кафе. В целом картина выглядела очень красочно, задерживала взгляд, а узнаваемая манера письма легко выдавала автора.
Мужчина, одетый в серый, хорошо сшитый, но недорогой костюм, разглядывал произведение искусства очень внимательно. Что- то тихо бормоча, наверное, подмечая незначительные, но важные детали, он, провел бы носом по стеклу, защищавшему ценное полотно, если бы не ограничительная лента.
Второй же молодой человек, одетый куда более свободно- всего лишь обычные синие джинсы и рубашка,- предпочитал глядеть на картину чуть издалека, как раз так, как и рассчитывал художник, когда создавал свое творение. Потом он подошел ближе, встал рядом с другим мужчиной, который как раз чуть отошел по просьбе смотрительницы- дамы в возрасте с высокой прической. Они поравнялись.
Тот, что постарше, повернулся ко второму, как бы ища собеседника, и только что заметив, что он не один, и сказал:
— А вы знаете, что Ван Гог был проповедником?
Молодой человек, не ожидавший вопроса, повернулся к заговорившему, осмотрел его, прикинув, что он, наверное, исследователь или какой- нибудь искусствовед, раз так интересуется картинами — сам будучи начинающим художником, учась на втором курсе, с детства тяготея к импрессионистам и некоторым постимпрессионистам, он, едва услышав об открытии выставки, стал её завсегдатаем, и частенько встречал в залах этого мужчину. Причем неизменно в костюме, гладко выглаженном и вычищенном.
— Нет. Если честно, я вообще не так много знаю о нём, не считая тех общеизвестных фактов, не знать которых было бы просто неприлично.
— На этой картине, как считают некоторые исследователи, художник изобразил свой вариант «Тайной вечери», - не отреагировав на ответ юноши, продолжал говоривший. - Взгляните. Людей на трассе ровно двенадцать, и все они сосредоточены вокруг высокой длинноволосой фигуры, за спиной которой створки окна представляют собой скрытый крест. - Мужчина помолчал, предоставляя молодому человеку время на рассмотрение того, о чем он говорил. - Занимательно, не правда ли? Ван Гог начинал свой жизненный путь, как и его отец, с миссионерской стажировки. Жил он в глубинке среди шахтеров…
— Да, да, я знаю. Он еще писал брату, как его восхищают эти трудяги. Отдал им почти все вещи, отдал даже кровать, а сам спал на соломе. Тогда, кажется, он и делал свои первые эскизы, да?
— Все верно. Его письма состояли из рисунка, по бокам и на обороте которого был сам текст. К сожалению, современные издания, позволяющие прочесть текст, не дают представления о рисунках, но, поверьте мне, в них, хоть они и сделаны в самом начале пути, чувствуется рука мастера, пусть и непризнанного при жизни.
— Вы их видели?
— Да, мне как- то приносили копии, очень занятно было их посмотреть. Ну да мы ушли в сторону. Ван Гог ведь был удивительным человеком, просто удивительным. Вы читали его письма?
— Да, читал. Меня неприятно удивило, что практически каждая строчка сводится к просьбе денег. Хотя я знал о его бедности, но все равно не ожидал такого вымогательства.
Мужчина в костюме усмехнулся. В его глазах промелькнул озорной огонек, как будто бы говорящий, что именно такого ответа он ожидал, и получил желаемое именно в том виде, в котором хотел.
— Ооо, - протянул он, - все говорят так. Но, как же жаль, что никто не замечает чувства вины, сквозящего в каждом слове. Любовь к брату, пропитавшую каждую букву, восхищение людьми, причем самыми низшими слоями общества. Винсент содержал за свой счет беременную женщину с ребенком, отдавая им последнее, что у него было. Он не мог купить себе краски, но старался дать все необходимое им. Этот человек старался помочь всему миру. И, знаете, когда я смотрю на его картины, даже на «Череп с горящей сигаретой», то мне становится так спокойно. Так хорошо на душе. Пока есть такие люди, все будет хорошо… Сколько все- таки пережил этот человек.
— Начинаешь видеть красоту во всем, как он. - Подхватил второй. - Я, по правде, хочу научиться у него именно этому. Ван Гог умел передать ветер, так, что когда смотришь на «Куст сирени», ощущаешь свежесть, мог подарить ощущение бесконечности и вечности, как на «Звездной ночи» или заставить любоваться просто парой стоптанных сабо.
— Я почти всю жизнь посветил изучению его жизни и творчества. Нередко у меня возникает чувство, что я знал его лично. Как это странно. Человек давно умер, а его картины живут с нами.