Ельцин Путем заговора в Беловежской Пуще развалил Союз и, лишив Горбачева трона, шмыгнул на него сам.
25 декабря Горбачев, произнеся прощальное слово, глотая обиду, стал готовить свой кабинет в Кремле к сдаче. Ему разрешили побыть в кабинете до 30 декабря, чтобы разобраться с бумажками, но нетерпение Ельцина было так велико, а совесть так мала, что он, не дождавшись срока, залез в кабинет уже 27-го.
Пораженный этой наглостью и бестактностью, Горбачев, найдя свое рабочее место занятым, сказал по телеку, что его должность ликвидировали, и пошел прочь. Он не мог арестовать заговорщика, силовые структуры были в руках преступника.
Задача, поставленная Хасбулатовым, была выполнена. Кремль был взят. На трон шмыгнул Ельцин.
Но Ельцину этого было мало. Он, как холоп, получивший власть над господином, старался еще и еще унизить своего господина, бежал за ним и кусал за пятки и икры даже не отмахивающегося Горбачева. Что-то отнял из обслуги, отобрал какое-то помещение, так что каких-то сотрудников Президента и его самого в это помещение не пустили.
Что Горбачева, с его неприятием частной собственности, надо было лишить власти, было очевидным – шесть лет его правления показали его полную бездарность, как руководителя государства, заявляющего, что он де допустит, чтобы его считали автором развала страны. Что историческое время империй истекло, и последняя империя распалась, было фактом – дееспособной центральной власти уже не было. Экономическое положение в стране было тем рычагом, которым Ельцин скинул
Горбачева с обрыва.
Милый Михаил Сергеевич, не политикой надо было заниматься с 85 года, а экономикой, ведь главным лозунгом миллионных шествий был «500 дней». А Вы, Михаил Сергеевич, занимаясь политикой, сами расчистили Ельцину политическое поле страны.
Путин сказал, что Ельцин принес России свободу. Это неправда. Свободу России принесли Хрущев и Горбачев.
Хрущев пробурил лунки в монолитном льду, сковывающем Россию. Сквозь лунки можно было дышать свободой политической болтовни на кухнях и среди товарищей на работе. На смену диктатуре личности пришло правление хунты, отвергнувшей из-за страха за свою собственную шкуру практику необоснованных превентивных казней и репрессий. Суды и тюремные заключения по политическим мотивам за конкретные дела остались, но практика внезаконных арестов и пыток была прекращена.
Хрущев освободил страну от страха, но не дал ей политических и экономических свобод.
Горбачев, искренне желая дать дозируемые политические свободы (при однопартийной-то системе), как ледоколом взломал перемычки между лунками, и лед тронулся, но корабль оказался слаб, он не смог дать экономических свобод, и его выбросило на берег. На поверхность всплыли грязь и мусор.
Ельцин, воспользовавшись свободой, совершил государственный переворот и захватил власть.
Сразу отменить или ограничить свободы он не мог, но пользоваться цепью беззакония стал без стеснения, снимая неугодных кандидатов с голосования, нарушая правила ведения избирательной компании и порядка голосования.
А когда народ, ошалевший от астрономических цен, вышел на улицу, то Ельцин разогнал колонну, вроде бы на Ленинском проспекте, жестокой силой. Не знаю, были ли при этом кровь и жертвы, но сила была применена, и шествие было разогнано, а 1 Мая 93 года и кровь была пролита.
И этот же народ – другая его часть в споре со мной не протестовали против нарушения конституции, провозглашающей свободу собраний и шествий, а оправдала применение силы, боясь возврата к старому. В оправдание было сообщено, что в толпе были субъекты с заточками (Кремль, что ли, с помощью заточек брать?).
А после 2000 года, в связи с Северокавказской войной возобновилась и Сталинская практика пыток и политических убийств политических противников (сепаратистов).
Начатый Ельциным процесс ограничения демократических завоеваний продолжается, может быть, на благо нам – неорганизованным (это я без смеха). Но, если националистические и шовинистические шествия, безусловно, должны действительно запрещаться, то запрещение классовой (политической) борьбы и экономических протестов, безусловно, является преступлением, а на Ленинском проспекте народ выражал экономический протест.